Довакин: Легенда об Аанге

13 Последнего Зерна, 201 4Э      

      Жизнь представлялась Сокке чередой различных событий, которые сперва казались просто глупым набором случайностей, и лишь спустя время начинали обретать смысл и выстраиваться в какую-то определённую картину.       Свою жизнь босмер до сей поры делил на события до и после налёта талморских юстициаров на их убежище. Ему казалось, именно тогда и произошёл главный перелом. Умерла мама. Не вернулся с миссии отец. С тех пор ни Сокка, ни Катара уже не были прежними.       Появление лысого мальчишки верхом на драконе не могло быть настолько же значительным, как потеря родителей, однако Сокка чувствовал, что это не простой эпизод его существования, а нечто большее — огромный живописный холст, и он пока увидел лишь его уголок.       — Предлагаю переночевать у Чёрного Брода. Народу там немного, да и Апамира можно будет спрятать среди гейзеров, — Сокка пометил крестиком на карте шахту перед подъемом на предгорье Рифтена и пригляделся к земле, простиравшейся под крыльями дракона.       Внизу клубился туман над горячими источниками, впереди солнце очерчивало золотым контуром Глотку Мира, всегда казавшуюся такой далёкой... но не теперь, когда у них есть Апамир. Место назначения было уже близко, что не могло не радовать: денёк выдался насыщенный.       — Ты не хочешь добраться до Монавен сегодня? — растерянно спросил Аанг, — Мы бы успели до полуночи...       "Монавен" — так между драконами и драконьими монахами называлась Глотка Мира. Сокка не стал его исправлять, только покачал головой и посмотрел на сестру.       — Аанг, мне кажется, подъем будет сложен для Апамира после целого дня перелёта, — подметила Катара, перекинув руку через край седла и сочувственно погладив дракона по спине. Апамира такие нежности не тронули, но он всё же заговорил:       — Драконы не ведают усталости. Люди и эльфы — другое дело.       Аанг немного подумал и согласился:       — Хорошо, приземлимся здесь. Мне столько нужно расспросить у Седобородых, что мне будет не до сна... Да и виды там замечательные днём, а не ночью!       Сокка сам посоветовал Аангу обратиться к Седобородым; насколько он знал, кроме них в Тамриэле не осталось никого, кто мог бы что-то знать о драконах и уж тем более о культе, который, со слов Аанга, был не совсем культом. Мальчик продолжал верить, что другие служители культа могли выжить, сколько бы босмер ни твердил ему, что это невозможно, и в конце концов Сокка сдался.       "Может, хоть старики отговорят его от идеи облететь весь Скайрим в поисках давно исчезнувших фанатиков".       — Надо же, за один день мы пролетели путь, на который ушло бы больше недели, — Катара наклонилась к карте и пальцем провела траекторию полёта, — Неудивительно, что ты всюду путешествовал, Аанг.       Они успели с рассвета долететь из Данстара в Виндхельм, оставили там караван Акари (как ни странно, каджиты перенесли полет не хуже них), заглянуть на местный рынок, а сейчас, на закате, были почти у Айварстеда. "Впечатляет".       — По правде говоря, последний год мастера не отпускали меня далеко и надолго, — пожал плечами норд, — Наверное, они знали, что в Скайриме неспокойно...       Аанг посмурнел: он так и не рассказал до конца, что случилось в Небесном храме, но эти воспоминания явно тяготили его. Как бы ни старалась Катара избегать этой темы, паренёк сам невольно возвращался к ней, но, к приятному удивлению Сокки, не разводил трагедий, не плакал и не зацикливался на этом, за что заслужил признательность лесного эльфа. Сокке вполне хватало и одной сверхчувствительной персоны в семье.       Приземлившись неподалёку от шахтёрского лагеря, они оставили Апамира скрываться среди геотермальных озёр. Таскать палатки лесной эльф уже привык, да и Аанг, пусть и был ещё ребёнком, помогал Катаре нести провиант, поэтому до Чёрного брода троица добралась быстро.       На берегу реки Чёрной, напротив высокой скалы, где и добывали корундовую руду, расположилось совсем крошечное поселение с единственным домом, маленьким огородом и целым рядом палаток перед входом в шахту. Работники как раз закончили смену и собрались у костра, чтобы поужинать и потравить байки; из их кучки навстречу вышла немолодая, но бодрая северянка-блондинка.       — А таких путешественников я ещё не встречала, — весело поприветствовала их женщина и присмотрелась к Аангу, с нескрываемым любопытством изучая его оранжевую монашескую робу, — Ещё ребёнок, а уже служитель? Кому ты поклоняешься?       На такой случай они весь день сочиняли Аангу историю — драконий всадник наотрез отказывался сменить своё одеяние на менее заметный наряд. Сокка хотел было ответить за него, но норд вдруг расслабленно улыбнулся и подмигнул, показывая, что беспокоиться не о чем.       — Кин, — эту богиню мальчик помнил особенно хорошо, — Меня зовут Аанг, а это Катара и Сокка, мы едем в Рифтен по делам храма. Можно мы переночуем в вашем лагере?       "А он быстро схватывает, молодец".       — Конечно! — закивала нордка, — Меня зовут Аннеке, мой муж Вернер заправляет этой шахтой. Если хотите послушать или рассказать о приключениях, подтягивайтесь к нам, как закончите раскладываться, заодно и угоститесь!       — Нет, что вы, спасибо... — запричитала Катара, сжимая в руках мешки со скромными запасами вяленой говядины и пятью яблоками. Сокка счёл нужным вмешаться:       — Желание хозяйки — закон, как мы можем отказаться!       Аннеке довольно рассмеялась и вернулась к очагу, на котором грели огромный котёл, от которого начинало веять чем-то мясным. От запаха даже слюнки потекли.       — "Желание хозяйки", а? — сестра пихнула его локтём, достав из сумки на его плече свернутые шкуры, — То-то ты слушаешь меня, когда я прошу тебя о чём-нибудь?       — Мы же не просили, она сама предложила, к чему скромничать? А ты, "хозяйка", чуть не лишила нас бесплатного ужина.       Катара только фыркнула, принимаясь расставлять опоры для палаток. "Это была лёгкая победа", похвалил себя Сокка.       — Не ссорьтесь, мне зато больше яблок достанется, — хихикнул Аанг. Его диета до сих пор беспокоила босмера: ну невозможно в таких краях не питаться животной пищей. Как он просидел во льду столько лет? Откуда в нём силы?       — Настоящий воин не может питаться одними яблоками и цветочками, Аанг!       — Аанг не мальчик из нашей деревни, чтобы ты его поучал, — проворачала Катара, взглядом указывая на раскинутые тяжёлые шкуры, — Лучше б помогли, "воины".       Переглянувшись, они с Аангом поспешили на помощь и совместными усилиями довольно быстро растянули шкуры на каркасах. Когда палатки были готовы, путешественники собирались присоединиться к ужину, как вдруг со стороны дороги послышалось ржание коней.       Острое зрение охотника уловило знамя медведя на древке, возвышавшееся над целой процессией из конницы и обозов, и Сокка сильно пожалел, что они не захотели заночевать у Седобородых.       — Это Братья Бури, — выдохнул он, озадаченно глядя на Катару и Аанга. В Виндхельме пусть и не привечали эльфов, но их с Катарой, как караванщиков, там знали давно, поэтому пускали в город; однако сейчас к ним направлялись не стражники, а солдаты с боги знают какими намерениями. Слишком уж много повозок для обычного отряда.       — Вы говорили, с ними лучше не иметь дела, — сказал Аанг, чей порыв побежать им навстречу и познакомиться быстро угас, — Но мне кажется, что...       — Мне кажется, что нам лучше попрятаться по палаткам и не выходить до тех пор, пока они не проедут, — сказала Катара, прячась за навесом. Сокка не мог винить её: девчонкам-эльфийкам вроде неё лучше не попадаться на глаза повстанцам, да и ему с Аангом тоже не стоит привлекать к себе внимание.       Но ужин...       — Катара, давай хоть немного посидим...       — Я не голодна, — отрезала эльфийка и опустила навес. Из опыта Сокка знал, что её решение окончательно, поэтому настаивать не стал.       — Ну, а ты? — спросил босмер у Аанга, которого явно не интересовал мясной суп, — Тоже пойдёшь спать?       — Вообще-то у меня есть яблоки. И я бы послушал, что происходит в Скайриме — давненько я не слушал никаких историй. Сколько ты говорил, три, пять тысяч лет? Как думаешь, мне хватит ста жизней, чтобы выслушать всё, что накопилось?       — Не знаю, но чем раньше начнёшь, тем быстрее закончишь.       Тем временем мост пересёк всадник на крупном чёрном тяжеловозе, одетый неброско, но с таким огромным меховым плащом на спине, что счесть его за простого солдата было невозможно. Проехав мимо, статный норд холодно взглянул на них, поморщившись при виде Сокки, но эльф с гордым спокойствием выдержал его взгляд. Иногда он думал, что больше всего его бесят талморцы, но Братья Бури постоянно боролись за первое место в списке раздражающих личностей.       Аанг же, кажется, не чувствовал атмосферы и улыбался так дружелюбно, что на секунду Сокка испугался, как бы он вообще не помахал всаднику или не начал с ним разговор; но, слава Иффре, пацан не стал делать ничего, что привлекло бы к ним пристальное внимание командира Братьев Бури.       Тем временем норд подъехал к костру и потребовал старшего; в отсутствие мужа таковой являлась Аннеке.       — Моим людям требуется место для ночлега, — сказал всадник, не слезая с коня, — Они же не потеснят других братьев и сестёр нордов?       — Вовсе нет, мой ярл, Братья Бури — всегда желанные гости, — радушно поприветстовала его Аннеке, — Располагайтесь.       Впрочем, пусть нордка и пыталась быть приветливой, голос её был слишком натянутым, а когда она повернула к своему дому, прихватив с собой пару шахтеров, чтобы притащить бочку с элем, её нервная походка показалась эльфу совсем не похожей на спокойную поступь хозяйки.       "Мой ярл". Сокка готов был сквозь землю провалиться — это, побери его Молаг Бал, сам Ульфрик Буревестник. Предводитель восстания развернулся, махнув рукой отряду, ожидавшему его сигнала у моста, и Братья Бури стали подтягиваться к огню, раскладывая вещи и начиная ставить палатки совсем рядом с ними.       — Аанг, истории послушаем завтра, — Сокка за плечи развернул Аанга и затолкал его под навес, не взирая на протесты монаха.       — Что? Сокка, почему?! Ты думаешь, мы...       — Это Буревестник, Аанг, тот самый, который и начал восстание против Империи, — прошипел Сокка, убедившись, что их никто не слышит, — Они не бросаются на всех эльфов подряд, тем более на таких бродяжек, как мы, но лучше просто спокойно переждать эту ночь в палатках. Никогда не знаешь, что у пьяного норда на уме.       Мальчика, конечно, слова Сокки не убедили, больше того — разозлили.       — Эй, вообще-то это мой народ...       — Я знаю, вы замечательные ребята! В большинстве случаев. Конкретно эти норды опасны. Не для тебя, конечно, но для нас.       Поколебавшись, Аанг сдался.       — ...Хорошо. Просто переждать ночь. Тебе известно больше, чем мне, ведь меня не было столько времени... — серые глаза юного норда накрыла тень, и Сокка пожалел о том, что не смог подобрать слова получше. "Я вовсе не хотел напоминать об этом..."       — Спасибо, что понимаешь, — босмер похлопал мальчика по плечу, надеясь, что тот не станет снова накручивать себя по поводу своего "отставания" во времени. В конце концов, ещё до Аанга эльфы и люди воевали, так что... не очень-то мир и изменился.       Убедившись, что монах никуда не денется в эту ночь, Сокка перескочил из его палатки в свою. Хоть эльф и был снаружи всего пару мгновений, он увидел, как берег реки заполонили повстанцы, и сердце его заколотилось.       Пожалуй, поспать сегодня ему не удастся. Да и аппетит пропал — не жизнь, а сплошное разочарование.       Чтобы хоть как-то скрасить вечер, Сокка решил посвятить его заточке оружия. Отец говорил, что клинок — это продолжение его самого, поэтому и заботиться о металле нужно, как о самом себе. В Виндхельме ему пришлось продать лук, чтобы возместить каравану потерю удочек и сетей, поэтому у босмера оставались только топор и бумеранг, которыми он уже давно не пользовался.       "Надеюсь, и не придётся", подумал Сокка, почему-то зная наверняка, что его надежды не оправдаются.       Братьев Бури было не больше двадцати, но вместе с шахтерами их становилось почти сорок, а сорок человек, пристрастных к элю, шумят так же громко, как и городская таверна, если не громче. Гомон утих лишь спустя несколько часов; Сокка успел и оружие заточить, и вздремнуть, — нет, не вздремнуть, он всего на секундочку глаза прикрыл, ненадолго! — и десять раз пересмотреть карты, пытаясь вспомнить все места, где он мог слышать или даже видеть древние нордские постройки. Если Аанг действительно загорелся идеей заглянуть в каждый драконий храм, нужно хотя бы понять, куда лучше заглянуть в первую очередь.       Так и скоротал время Сокка, дождавшись, пока норды утихомирятся. Теперь он мог спокойно выйти: даже если кто-то ещё бодрствовал и если возникнут какие-то проблемы, босмер был уверен, что сможет справиться с парой-тройкой северян.       А сейчас эльфу нестерпимо хотелось по зову природы. Откинув нависающую над входом шкуру, Сокка огляделся: лагерь благополучно спал под светом двух лун. Бояться нечего. Выбравшись из своей палатки, он первым делом проверил, на месте ли сестра и Аанг.       Катара спала, свернувшись калачиком поверх спального мешка, по привычке сжимая в руках ожерелье. Ночь не была холодной, но Сокка всё-таки накрыл её анораком. В ней и сомневаться не приходилось, она бы ни за что не вышла из палатки, зная, что они окружены Братьями Бури.       Куда больше опасений у Сокки было насчёт Аанга, но и его эльф нашёл спящим. Ему бы тоже не помешало одеться потеплее, но мальчишка дышал спокойно, да и до этого даже на Белом Берегу не желал утепляться, поэтому Сокка решил не беспокоить его лишний раз и отправился по своим делам.       "Горячая нордская кровь. Должно быть, поэтому им так нравится Скайрим — у нас... в Валенвуде им было бы жарко".       "У нас" было слишком самоуверенным заявлением, потому что сам Сокка никогда не бывал в Валенвуде. Но родители, особенно отец, не переставали сравнивать скайримские леса с валенвудскими. Будучи ребёнком, Сокка не понимал, почему они не могут туда вернуться, потом ему стало интересно, почему родители вообще покинули Валенвуд, почему их деревня скрыта в подгорной пещере, почему отец может исчезать на недели...       Лучше бы он никогда не получил ответов, потому что теперь эти ответы ничем не помогали. Наоборот, бередили душу несбыточным... невозможным.       "Я не могу тосковать по тому, чего не видел — по лесным чащам, по деревням, которые строились прямо в кронах деревьев, по трону отца... Но и не думать об этом тоже не могу".       Возвращаясь из кустов, Сокка решил, что теперь можно и вздремнуть: пирушка кончилась, и до рассвета можно не ждать от Братьев Бури каких-либо буйств. Уже задрав полог палатки, босмер ещё раз окинул взглядом лагерь — и замер, увидев, как к большому шатру, где, вероятно, и расположился Буревестник, с двух сторон подкрадывались тени.       Сперва эльф решил, что ему чудится; он протёр глаза, но тени никуда не испарились, наоборот, показались отчётливее. Их было трое; они двигались осторожно, но уверенно, в особенности их ведущий, плавными движениями напомнивший ему саблезуба. Вырубив стражников, тени оглянулись, и Сокка поспешно спрятался за палаткой, надеясь всё-таки дожить до развязки.       "Темное Братство наконец нашло свою жертву? Но разве они не действуют в одиночку? Или это воры? Что-то не похоже, чтобы Гильдии было какое-то дело..."       Высунувшись вновь, Сокка увидел, как блеснула пряжка на чёрно-алом доспехе лидера лазутчиков. Золотая птица, раскрывшая крылья. Альдмерский Доминион.       Не думая ни секунды, Сокка потянулся за бумерангом и метнул его как раз в тот момент, когда талморцы заглянули внутрь, проверяя, спит ли Буревестник. Верный бумеранг ударил предводителя альтмеров как раз по затылку, громко звякнув о шлем — единственное, что спасло высокого эльфа от раскроенной головы. Тот тихо чертыхнулся и, кажется, даже выпустил из рук пару огненных искр.       — Кто здесь? — раздался приглушённый, но от того не менее зычный голос Буревестника. Сокка поймал вернувшийся бумеранг и злорадно ухмыльнулся: всё-таки талморцев он ненавидел больше.       — Тревога! Талморские шпионы! — заорал он во всю силу, надеясь, что слово "Талмор" отрезвит даже самых безнадёжных пьяниц. Не прошло и секунды, как из палаток начали выскакивать северяне, кто без сапог, а кто без меча.       Альтмеры обернулись на крик, и их предводитель стянул с лица ткань, зло скалясь. У парня — слишком уж тощий для взрослого воина, хотя кто их, высоких эльфов, разберёт, — что-то было не так с левым глазом, но Сокка не успел разглядеть, потому что в следующую секунду талморец выбросил руку вверх и выпустил в небо столб огня. Раздался боевой клич, и со всех сторон на лагерь налетели легионеры: нельзя было не узнать их по знакомым гребешкам на шлемах и пластинчатым доспехам.       Всё это очень напоминало ему о том, как убили маму, и Сокке резко расхотелось дожидаться конца этой стычки.       "Пора уносить ноги".       Долго объяснять Катаре не пришлось: на неё, как и на Братьев Бури, "Талмор" действовал безотказно. Она тут же собралась, на ходу накидывая анорак. Аанг же, увидев талморцев, которые, как и тогда, много лет назад, всюду разбрасывались огненными шарами, застыл на месте истуканом. Сокка потащил его за руку:       — Эй, это тебе не театр магов, уходим!       — Это они, Сокка! Это они напали на Небесный храм! — крикнул Аанг в ответ, зло сжимая кулаки, — Это они убивали драконов!       Какой-то имперец выскочил с двуручником наперевес, в разгаре битвы не замечая, что они совсем не похожи на повстанцев; Катара рефлексивно выставила руку вперёд, и ледяной кокон вдруг обвил ноги легионера, отчего тот повалился на землю.       — Прекрасно, теперь мы тоже считаемся за их врагов! — Сокка схватил сестру другой рукой и потащил их с Аангом прочь, к горячим источникам, где их ждало спасение в лице Апамира. "Или всё-таки в морде?.."       — Не так быстро, — перед ними возник другой легионер, на этот раз боевой маг; в его руке набирал силу огненный залп, взрыв которого явно бы оставил кого-то из них калекой, а может быть, и вовсе лишил жизни. За его спиной выросли ещё двое, готовя ледяные копья, почти такие же, как у Катары — разница лишь в том, что эти маги знали, как их контролировать.       И тут из шатра Буревестника раздался громоподобный звук, который в первое мгновение напомнил о рыке Апамира, а следом оттуда вылетел чуть ли не вверх тормашками альтмер, руководивший операцией. Пусть его падение было позорно-забавным, он тут же вскочил на ноги каким-то мудрёным перекатом и ответил вышедшему за ним Ульфрику струёй огня, выпущенной прямо изо рта. "Серьёзно, огненные маги так умеют? Дышать огнём, как драконы?!".       В следующее мгновение Аанг глубоко вдохнул, но вместо слов с его губ слетел такой же рокот, на секунду оглушивший Сокку и заставивший Катару даже присесть от неожиданности — чуткий слух лесных эльфов не терпел настолько громких звуков. Три мага на их пути отлетели в сторону, не успев и ойкнуть.       — Сегодня вообще хоть кто-то может просто нормально разговаривать, не выплёвывая огонь или воздушные волны?! Скоро мне и от чихов Катары уворачиваться, чтобы не получить сосулькой в глаз?! — воскликнул Сокка, а затем, придя в себя, похлопал Аанга по плечу, — Ладно, уходим!       Однако младший норд вдруг преисполнился отваги и зашагал в сторону Буревестника, который и без него успешно справлялся с талморцем, топором грозя подрубить ему то руку, то ногу.       — Аанг, это безумие! — Катара попыталась взять его ладонь, но он отбросил её руку и обернулся; в его глазах отразилось пламя. Вероятно, кто-то из боевых магов не рассчитал и зацепил заклинанием палатки, отчего те вспыхивали одна за другой.       — Это был драконий крик, он один из Языков, я не оставлю его!       Сокка вспомнил — Ульфику приписывали принадлежность к Седобородым и сверхъестественные силы, мол, одним криком он смог убить короля Торуга, и называли его последователем древних Языков, сразивших какого-то там злого дракона... "Но это не повод бросаться ему помогать!"       — Он глава восстания, Аанг, он никогда не был драконьим жрецом и говорит на драконьем не потому, что фанатеет от драконов! Бежим скорее, пока нас не схватили!       — Это не наш бой, — вторила ему Катара, отбив тем временем ещё несколько атак (если так можно было назвать лёд, который она наколдовала вокруг них, чтобы солдаты просто подскальзывались, не добегая до цели). — Я понимаю, он напомнил тебе о храме, о твоих друзьях и наставниках, но он не хороший человек, и всем будет лучше, если сейчас его схватят...       На слове "друзьях" Аанг вдруг оскалился. На детском лице отразился настоящий гнев, а стрела на выбритой голове на мгновение будто бы загорелась неземным светом.       — Я выясню, хороший он или нет, но прежде я не дам этим эльфам забрать его!       С этими словами он бросился на выручку мятежному ярлу, и Сокке с Катарой ничего не оставалось, как последовать за ним.       Но их помощь запоздала: талморцу как-то удалось повалить и даже скрутить Буревестника. "Как?! Он же раза в три тяжелее этого эльфа, как?!" Аанг издал ещё один крик, намереваясь оттолкнуть высокого эльфа, но тот по наитию увернулся от залпа, выставил руку, готовясь ответить огненным шаром... И так и завис, увидев, кто его атаковал. Аанг тоже ничего не предпринимал, будто не слышал предупреждений Сокки.       Из неоткуда появился легионер верхом на лошади — важный, в позолоченном доспехе, — и ударил Аанга рукоятью копья, отчего тот упал без чувств.       Сокка забыл о бумеранге, доставая топор и бросаясь вперёд: он обещал защищать Аанга и не нарушит это обещание. Катара рядом с ним зарычала бешеной волчицей и метнула в обоих противников острые льдинки, на этот раз уверенно контролируя их полёт. Их спасла лишь реакция талморца, выскочившего наперерез и растопившего лёд огненным взрывом.       Не дав добраться до Аанга, сбоку на босмера набросилось сразу двое легионеров, которых Сокка не столько силой, сколько ловкостью заставил ударить друг друга, провозившись с ними драгоценные пятнадцать секунд. Оглядевшись, он понял, что почти все Братья Бури уже схвачены и все основные силы Легиона подтягиваются к ним. Среди пылающих палаток он выцепил взглядом последний оставшийся путь к отступлению.       — Мы вернёмся за ним! — крикнул Сокка, хватая Катару за плечо и отвлекая от боя с огненным магом. "Как она вообще продержалась столько времени?" Кинув последний взгляд на Аанга (босмер даже не стал смотреть в его сторону, боясь, что уже не сможет отвернуться), эльфийка покрыла льдом почву под ногами приближающихся солдат и последовала за Соккой.       Уворачиваясь от огня и разламывая мешающие проходу шатры, Сокка вывел их к геотермальной долине, где над землей всегда стоял спасительный туман. Остановившись, чтобы перевести дыхание, они не обнаружили за собой погони — возможно, Империи и Талмору и не было никакого дела до двух лесных эльфов, когда в руках был сам глава восстания. И последний драконопоклонник на десерт. Сокка не сомневался, что они заберут и Аанга, приписав его к рекрутам Братьев Бури.       — Что нам теперь делать? — выдохнула Катара, утирая пот со лба. Сокка поспешил, решив, что ей легко дался бой: её анорак и платье были подпалены в нескольких местах, и, кажется, она боялась шевелить левой рукой.       — Тебя обожгли, — сказал босмер и вдруг осознал, что у сестры с собой нет сумки, где были все их зелья, бинты и травы, — Ты оставила вещи?       Катара неосознанно потянулась к сумке, которую привыкла ощущать на спине, и, не нащупав её, раздосадованно топнула ногой.       — Этот маг поджёг её! Я попыталась потушить, но он тут же атаковал снова, и мне ничего не оставалось, кроме как избавиться от неё... Все мои запасы, даже то дорогое зелье невидимости — всё пропало! Оно бы пригодилось, чтобы помочь Аангу!       — Если бы ты не строила из себя боевого мага, пытаясь сразиться с мастером огня...       — Я пыталась спасти Аанга, пока ты стоял в сторонке!       — Я не стоял в сторонке! Я... — огрызнулся было Сокка, но голос сестры опасно вибрировал между гневом и отчаянием, поэтому он решил первым остановить их перепалку, пока они не поссорились окончательно. В конце концов, это он старший брат.       — Не хочу этого признавать, но мы бы не справились с ними. Выбрались — и слава богам.       Катара, услышав горечь в его голосе, тоже сбавила обороты. Им обоим было за что себя укорить, но уже то, что они живы и на свободе, давало надежду.       Сокка покопался в своём рюкзаке, надеясь отыскать там что-то, что могло бы помочь Катаре, но ничего полезного не нашёл. Он всегда таскал шкуры и опоры для палаток, а кроме этого в сумке у него были только столетние сухари на самый экстренный случай, карта да компас. Плохая замена бинтам.       — Как мы скажем обо всём Апамиру? — спросила Катара уже тише, зачарованным льдом пытаясь унять боль в обожженной руке. Сокка впервые видел, чтобы она делала что-то подобное, и мысленно порадовался за сестру: кажется, эта стычка с Легионом и Талмором помогла ей больше узнать о своих способностях.       — Ну, если он нас не съест в первое же мгновение, то он поможет нам вытащить Аанга, верно? А если даже съест, то это уж точно лучше, чем гнить в темнице.       По крайней мере, дракон не станет их пытать. Наверное.       На том и решив, они двинулись на поиски Апамира. Даже сквозь туман было видно, что небо потихоньку светлеет: наступал рассвет. У Сокки, так и не поспавшего толком за ночь, начали слипаться глаза, но он заставлял себя идти дальше, в какой-то момент позволив Катаре выбирать дорогу.       — Получается, Аанг тоже умеет... "кричать", — выдохнул лесной эльф, вспомнив об этом тогда, когда у него почти под самым носом из потрескавшейся почвы вырвался столб горячего пара. Катара взглянула на него с недоумением.       — А разве это удивительно? Он ведь жил среди драконопоклонников.       — Да, но я думал... Точнее, не думал, что он настолько... силён. Троих отправил в нокаут одним криком. Это странная магия. Не такая, как у тебя, или как у того талморца...       Катара скривилась от упоминания мага, которому, по факту, проиграла.       — Если тебе так интересно, как это работает, можем спросить у Апамира, — сказала она, указывая куда-то вперёд. Присмотревшись, Сокка разглядел в мутной пелене очертания белого дракона, что недовольно бил хвостом в ожидании. Прямо за его крыльями зловеще зашипел гейзер, выпуская высокую струю пара, чем-то напомнившую Сокке столб огня.       Что ж, быть может, встреча с Аангом и Апамиром была новым мазком на их холсте жизни... А может, и перечеркнула их жизнь вовсе. Виновато заглядывая в золотые глаза дракона, Сокка надеялся всё-таки на первое.