А что если?

Геральт много раз замечал — когда на Лютика накатывало вдохновение, он переставал обращать внимание практически на все происходящее поблизости. Несколько раз для барда это не закачивалось плачевно только благодаря наличию поблизости ведьмака. Много раз Геральт пытался втолковать Лютику, что сочинять песню, когда на них нацелены мечи банды разбойников — не самая лучшая затея. Но где там — Лютик в ответ ведьмаку прочитал целую лекцию о «ласковых крыльях Музы, обрушивающихся на него с изяществом мешка с зерном». Геральт фыркал, что после такого удара бард вряд ли остался в живых. Лютик норовил надуться — все потому, что Геральт не оценил всю красоту сравнения. Хотя по сравнению с длинношеей гусыней пыльный мешок и правда выглядел относительно безобидно. Геральту все чаще казалось, что Лютик целенаправленно провоцирует дам, особенно тех, кто по какой-то причине не пришелся ему по душе. Первой в списке стала Йенифер — ведьмак регулярно становился между ними, спасая барда от заклинания кастрации и прочего неприятного. Каждый раз, когда к ним с Лютиком присоединялась чародейка, Геральт непроизвольно напрягался и прикидывал, как бы аккуратнее разрядить ситуацию. От них двоих искрило так, что уходящий на задание ведьмак резонно опасался обнаружить по возвращении Лютика, превращенного в кого-то или задушенную подушкой Йенифер. Геральт понятия не имел, что такое бурное выражение эмоций служило одной цели — привлечь к себе его внимание. И пока Лютика ведьмак спасал от Йенифер гораздо чаще, чем спал с ней. Что приводило к новому витку своеобразного соревнования между бардом и чародейкой. Геральт же все чаще старался разводить их, ради сохранности собственных нервов.