Королева отверженных

      Ранним утром следующего дня госпожа ат-Павиа и ее верная спутница взяли подготовленные с вечера сумки, оделись в дорожное, оседлали уже ждавших их верблюдов и отправились в путешествие до Бергамы.       Их небольшой экспедицией руководила Жанду. У даэдра было куда больше опыта странствий, в том числе и через пустыню, чем у Азхар, хоть она и провела в Хаммерфелле всю жизнь; два верблюда несли наездниц, еще два — поклажу, саму же редгардку аурил переодела из привычных шелков в легкое, свободное хлопковое одеяние, совершенно не подходящее ей по статусу, но идеальное для длинных переходов. Жанду уверенно вела их через город, лавируя между домами, то выходя на широкие центральные проспекты, то заруливая куда-то вглубь, в узкие улочки, на которых двум верблюдам сложно было бы разъехаться; богатые поместья сменились уютными двориками простых горожан, и в них кипела жизнь. Где-то жужжала прялка, где-то пели, в одном из окон шкворчало мясо в казане, а по соседству рыдал ребенок, которого, судя по голосу, мать отчитывала за какие-то провинности. Все это многообразие по какой-то неведомой причине оставляло радостное, щемящее чувство, и Азхар, пользуясь тем, что Жанду заранее замотала ей лицо тканью, готовясь выйти в пустыню, глупо улыбалась, наблюдая со спины верблюда за жизнью, которой она никогда не знала.       Она, родившаяся в одном из богатейших домов Сентинеля, была слишком далека от культуры собственного народа. Уму непостижимо, а ведь совсем недавно каджит объяснял ей, кто такие эш’аба. Ну и какая она редгардка после этого?       Чем дальше они уходили от центра города, тем меньше и проще становились дома. Наконец, бесконечное петляние по узеньким, но невероятно уютным улочкам, закончилось, и Жанду вывела их к городской стене.       Один вид высоких башен и тяжелых ворот вызывал в Азхар чувство странного благоговения.       Они без каких-либо проблем покинули город. Жанду повела верблюдов легкой рысью, и те нехотя подчинились. Наполненный жизнью Сентинель остался позади, и впереди их ждал лишь бесконечный Алик’р.       Ну, зато теперь Азхар точно знала, по какой причине ее предки Ра Гада выбрали именно эту землю.       Чем дальше от города вела их дорога, тем удивительнее становилась их поездка. Ветер, вздымавший в небо кучи песка, прятал его синеву, и все вокруг окрашивалось в кремово-серый цвет, а на душе царило странное ощущение путешествия в никуда. Впереди их ждала Бергама, но до нее далеко, и пока вокруг были лишь камни, песок и немного колючек.       Ехавшая впереди Жанду периодически оборачивалась, видимо, переживая, что Азхар отстанет и потеряется — все-таки ее навыки управления верблюдом оставляли желать лучшего. Она лишь смутно надеялась, что Гасан, который их и приобрел, внимательно изучил не только их родословную, но и проверил их выучку.       Сама даэдра тоже не была сильна в верховой езде, хоть и сопровождала несколько раз караваны из Сентинеля в Бергаму. Благо верблюды, которые, зная ныне почившего господина ди-Дарри, были обучены лучше, чем некоторые люди, вели себя хорошо: они лишь потешно фыркали и рассматривали мир вокруг себя темными, большими, любопытными глазами.       Ветер швырнул в лицо Жанду горсть песка, и та едва успела зажмуриться. Ох уж эти пустыни…       Прошла пара часов, и дорога, по которой они ехали, начала пропадать. Широкая мощеная тропа сначала просто кое-где покрылась песком, а потом и вовсе оказалась погребена под ним; Азхар начала немного нервничать. Она хлестнула верблюда, и тот, недовольно дернувшись, ускорился, догнав Жанду.  — А ты уверена, что мы идем правильно? — спросила редгардка. Аурил коротко кивнула.  — Да, не переживай, не заблудимся.  — Дороги нет.  — Есть, просто ее не видно, — улыбнулась Жанду. Она кивнула на торчащие то тут, то там, каменные столбы, покрашенные разными цветами. — Видишь?  — Ну…  — Это путевые столбы. Кому надо в Бергаму, идут вдоль вот этих, с синей шапкой, кому из Бергамы — вдоль красных. Не переживай, не потеряемся, даже если тропа совсем пропадет.  — Ну… Ладно?  — Не устала?  — Немного…  — До скал доедем и встанем на привал. Скоро полдень, а там как раз будет тень.       Азхар, коротко кивнув, придержала верблюда, пропуская Жанду вперед.       Прошло еще полчаса, и их небольшая процессия приблизилась к торчащим из песка черным скалам; аурил уверенно завела животных прямо в их тень, и те, словно чувствуя, что скоро привал, сами перешли на медленный, ленивый шаг. Зайдя в какой-то угол, Жанду дала команду остановиться и спешилась.  — Вот тут обычно и останавливаются те, кого нелегкая зачем-то несет в Бергаму, — улыбнулась она. — Ноги от седла не болят?  — Честно? Болят.  — А чего молчала?  — Ну…  — Ну?  — Не хотелось никого тормозить…  — Азхар, кого тормозить? Мы вдвоем едем, — Жанду покачала головой и легким движением сняла редгардку с седла. — Садись. Сейчас я тут постелю…  — Тебе помочь?  — Ну помоги, — добродушно улыбнулась даэдра. Она сняла с седла одного из верблюдов внушительных размеров сумку. — Раскладывай, я пока этих расседлаю.       Пока они обустраивали свой уголок, приближался полдень. Вся пустыня замерла и застыла. Близилось самое жаркое время, так что все зверье, какое только было, попряталось. Азхар и Жанду сами сидели в тени крупной торчащей из песка скалы, окруженные верблюдами. Бедным животным, привыкшим к жизни в городе, кажется, было некомфортно.  — Я чувствую себя немного странно, — бросила редгардка.  — Почему?  — Ну… Из нас двоих я тут родилась и выросла. Это я должна знать, как искать дорогу в пустыне и все вот это вот…  — Да будет тебе, — Жанду улыбнулась.  — Серьезно, ты же капитан корабля, ты, по идее, на суше только в городах должна ориентироваться.  — Ха. В Бергаме жил один смер… человек, которому я возила всякую даэдрическую ерунду. Маг и ученый, изучал и коллекционировал все, что так или иначе связано с Обливионом. Часть из этих вещей я опасалась отдавать простым караванщикам и потому тащила их сама.       Она усмехнулась.  — Забавный был мужик. Клялся мне, что он стоит на пороге какого-то открытия. Что он вот-вот изобретет что-то важное… Это было смешно, потому что он, большую часть жизни работая с даэдрической магией, упорно думал, что я — альтмер. Это при том, что из защиты у меня, как и всегда, впрочем, был исключительно плащ.  — Был?..  — Ага. Его поймали и посадили. Впрочем, тюрьма не стала для него существенной преградой — он все равно умудрялся каким-то чудом через посредников заказывать себе всякий хлам то из Морровинда, то из Валенвуда… И так бы оно все и продолжалось, если бы не приехавшая из Сентинеля испекция. Бедный данмер, который там был… Как же он, должно быть, смеялся, когда этот придурок попытался доказать ему, что Хирсин и Молаг Бал — это одно и то же.  — Чего?..  — Не спрашивай. Жаль, что я сама не присутствовала на допросе… Очень уж хотелось бы послушать. И посмотреть на рожу Лланела в этот момент… В общем, кончилось все тем, что придурка повесили за изучение даэдрической магии, а мне, как главной поставщице этого добра, пришлось срочно валить и какое-то время не посещать Сентинель.  — Сложно было скрыться?  — Не особо. Все вокруг были уверены, что я — альтмер, и что если я куда и отчалю, то в сторону Саммерсета. Стража направила туда обращение, мол, к вам едет контрабандист, но бюрократическая машина Алинора неповоротлива ровно настолько, насколько это вообще возможно. Альтмеры скорее удавятся, чем напишут бумажку не по правилам — мало того, что они задолбали Сентинель с оформлением документов по их правилам, так еще и полгода искали меня по всему архипелагу, чтобы направить в Хаммерфелл отчет на двадцати листах о том, как они это делали и как не нашли.       Азхар засмеялась.  — Кстати, надо будет отправить кого-нибудь из наших бретонцев, чтоб опять влезли в архив и поискали там этот отчет. Заодно и увидишь, что из себя представляют документы альтмеров. Лучше любого сборника анекдотов, честное слово.  — А не слишком ли это жестоко?  — В смысле?  — Ну… Гонять Винсента и Марселана в такое охраняемое место просто так…  — Ой, нашла из-за чего переживать. Им, наоборот, надо работу подкидывать, а то ремесло свое забудут. Если их ничем не занимать, они начнут скучать и чахнуть, особенно Винсент. К тому же, отчет действительно стоит того. Я видела его лишь краем глаза и, поверь мне, это было потрясающе.  — Почему?  — Ну, из того, что я помню… Альтмеры, пока искали меня, перелопатили весь Ауридон, и в одной из шахт (не спрашивай, зачем они туда полезли, я не знаю) наткнулись на чью-то отрубленную голову. Началось расследование, в городе неподалеку нашли какого-то мужика, который под давлением стражи признался, что убил своего соседа месяц назад, а через две недели пришел результат экспертизы. В общем, кому принадлежала голова, уже неясно, но ее обладатель умер лет около двухсот лет назад. Иногда вещи в земле сохраняются очень долго.  — Обидно, должно быть, было мужику…  — Не то слово. Чаю хочешь?  — Давай.       Жанду развела небольшой костерок из припасенных заранее хвороста и угля, поставила чайник и, пока вода закипала, взяла две маленькие пиалы в яркий горошек. Засыпав туда немного чайных листьев и бурого сахара, она залила их кипятком и, когда он потемнели, она задумчиво почесала затылок и принялась переливать напиток из одной тары в другую, взбивая пену.  — А зачем?..  — Да так заваривается быстрее, крепче будет. Не смотри так на меня, меня караванщики научили.       Она протянула пиалу Азхар, и та сделала осторожный глоток, после чего резко зажмурилась. Чай оказался настолько крепким, что бил в голову сильнее, чем кофе. Жанду не обратила на это внимание: она была занята, взбивая пену для себя, и, судя по времени, которое она этим занималась, аурил намеревалась заварить чай так, чтобы им можно было пользоваться, как краской.  — А тебе не будет плохо?..  — От чего?       Редгардка ткнула пальцем на чай. Жанду засмеялась.  — Я же даэдра. Мне в самый раз.  — Ладно…  — Ты бы видела, какую бурду варил лидер каравана, когда я с ним еще ходила. Он брал горсть чая, заливал её двумя кружками воды и варил несколько часов. На вкус как удар копытом по лицу, на запах тоже, но ему нравилось.  — Ужас…  — Никогда так не делай, кстати. Вредно.  — Я и не собиралась. Не очень люблю получать копытом.       Аурил улыбнулась, сделав глоток из пиалы.  — Ты можешь, в принципе, ложиться спать. Мы здесь надолго, часов до пяти вечера. Жара спадет, и только тогда можем двинуть.  — Поздно же будет. Темно.  — Еще раз напоминаю. Я — даэдра. Темнота мне не особо мешает. Так что отдыхай.  — Потом, — бросила Азхар, подползла к Жанду и обняла ее.