Невеста короля

Обратная дорога до Бобровой Дамбы показалась Сьюзан короче и быстрее, чем из неё. Прошло всего несколько недель с того момента, как они выехали на войсковой сбор у Каменного моста, но за эти несколько недель произошло столько всего, что вся жизнь разбилась на два осколка: до и после. До были Лондон, Нью-Йорк и родители, были Люси и её безграничная любовь и вера в Аслана, были детство и мечты о будущем, в каком бы из миров они ни находились. После были битвы, были мёртвые тела соратников и письмо Эдмунда о смерти Лиллиандиль, были предательства старых друзей и знакомства с новыми, были страх за жизнь братьев и пугающее, но такое понятное согласие стать женой Каспиана. И Сьюзан совсем не представляла, как ей поступать дальше. В какой-то момент она потеряла контроль на тем, куда повернёт её жизнь, к чему приведёт то или иное её решение, и с ужасом ждала, когда ей об этом напомнят. Казалось бы, она должна была измениться после свадьбы, стать взрослой, хотя бы почувствовать себя взрослой. Но ничего не изменилось. Она всё так же ощущала себя запутавшейся в собственном возрасте девочкой, которая по какому-то злому недоразумению прожила несколько жизней. Сьюзан смотрела на Каспиана, ехавшего впереди с Алакортом, и думала, что никакая свадебная церемония и никакое возможное осуждение братьев не поколебят её чувства к телмаринскому королю. Она приняла решение сражаться за него ещё тогда, когда была жива Лиллиандиль, когда она сама захотела остаться в Нарнии — и она понимала, что всё ближе тот миг, когда ей придётся отстаивать своё счастье, перед Питером, Архенландом или самим Асланом. Дамбовый замок вырос перед ними, подобно рукотворной горе. Сьюзан смотрела на телмаринскую столицу Нарнии, и ей казалось, что она видит это место впервые. И хотя этот замок принадлежал её мужу, был местом его престола — она не могла убедить себя, что теперь это и её дом тоже. Она была уверена, что будет вновь плутать в коридорах, теряться на узких лестницах и прятаться в библиотеке, тоскуя по молчаливому обществу леди Лиллиандиль. Если бы они познакомились при других обстоятельствах, если бы между ними не стоял Каспиан, если бы не её глупая смерть — Сьюзан была уверена, они с Лиллиандиль стали бы подругами и сёстрами. Но было слишком много «если бы». Осенние дожди смыли почти все следы пожара, и теперь об огне напоминали только мёртвые почерневшие ветки кустарников. Они не стали заезжать в город, а повернули сразу на мост и вскоре оказались во внутреннем дворе замка. И тут осознание свершившегося навалилось на Сьюзан, стоило ей увидеть лица ожидавших её братьев. Они должны были им сказать. Даже не объявляя о своей свадьбе перед королевским двором и Нарнией, они должны были сказать Питеру и Эдмунду. Она должна была найти в себе силы и отказать Каспиану, или заставить его подождать до того момента, пока она не сообщит о своём решении старшему брату. Сьюзан повернулась к Каспиану, ожидая от него хотя бы жеста поддержки, хотя бы одобряющего взгляда — но Верховный король не смотрел на неё, уже спрыгнув с Архангела и разговаривая с лордом Трампкином. Взгляд королевы метнулся к лорду Алакорту — и генерал, словно догадавшись, что ей нужно, медленно кивнул. Его спокойствие и вера в её силы придали Сьюзан уверенности и, глубоко вздохнув, она перекинула ногу через седло и, на миг зависнув в воздухе, мягко спрыгнула на серый камень. И оказалась в объятиях Питера, стоило ей выпустить поводья Дестриера. Сбоку в плечо вцепился Эдмунд, и трое Певенси замерли так посреди двора, страшась, что если выпустят друг друга, то вновь окажутся разбросанными по разным уделам Нарнии. – Я в порядке, – прошептала Сьюзан куда-то в куртку Питера. – Всё хорошо. Юноши отпустили её, и Сьюзан наконец смогла на них посмотреть. Что-то в них изменилось. Они выглядели так же, как и всегда, ну разве что волосы чуть отросли, и на лице Питера начала пробиваться редкая щетина — но что-то было не так. Мягкое беспокойство в глазах старшего брата сменилось прямой уверенностью, в уголках глаз прорезались тонкие морщинки — откуда, ему же всего лишь двадцать? Но сейчас он был больше похож на Великолепного короля, который тысячу лет назад правил Нарнией из хрустального зала Кэр Паравэла, чем на улыбчивого студента Оксфорда. А Эдмунд, казалось, ещё больше вытянулся и ещё сильнее похудел, и был бледнее обычного, с пустым, потухшим взглядом. – Эд, что с тобой? – спросила она. – На тебе лица нет. – Я устал, Сью, – признался Эдмунд. – Зачем нас вернули в Нарнию? Ради войны и гибели друзей? Сьюзан не нашлась, что ответить. Она притянула голову младшего брата к себе и мягко поцеловала в лоб. Эдмунд поморщился, но не вывернулся. Видеть его таким, всегда саркастичного и неприветливого к любым ласкам, было необычно, и это пугало больше всех тайн, которые она хранила от братьев. Но Питер о чём-то догадался. Привычный к угрюмому настроению Эдмунда в последнее время, он не спускал глаз с сестры, и видел, что она встревожена и что-то хочет, но не может сказать, прячась за привычной заботой о своей семье. – Сью, – тихо позвал он, кладя руку ей на локоть. – Что-то случилось? Что произошло? Королева только поджала губы и покачала головой. – Не сейчас, Пит, – едва слышно ответила она. – Всему своё время. Было видно, что этот ответ не устроил Питера, но он решил не настаивать, и, кивнув, направился к Каспиану. Сьюзан проследила за ними взглядом, на миг задержавшись на телмаринском короле, но затем, развернувшись, подманила к себе леди Улвер. Дочь мятежного лорда подошла к ней с выражением благодарного облегчения на лице — было видно, что она смущается мощи королевского замка и чувствует себя неуютно посреди военной суматохи, и Сьюзан была чуть ли не единственным человеком, которого она знала. – Лорд Трампкин, я хочу познакомить вас с леди Улвер, дочерью лорда Цидора из Бьяиры, – представила её королева лорду-регенту. – Леди Улвер будет исполнять обязанности моей фрейлины и компаньонки. На лице красного гнома отчётливо читалось недоверие, но, поймав взгляд королевы, он не задал ни единого вопроса. Сьюзан тем временем продолжила: – Прошу вас, разместите леди Улвер в покоях рядом с моими и покажите ей замок. Я уверена, миледи быстро сориентируется в своих новых обязанностях. Молодая телмаринка молчала, стараясь не высказывать своего любопытства, но её взгляд то и дело замирал то на гноме, то на кентаврах, фавнах и минотаврах из замковой стражи. – Может быть, подготовить для леди Улвер покои старшей штатс-дамы? – предложил Трампкин, хитро сощурившись. Сьюзан резко мотнула головой. Покои старшей штатс-дамы раньше занимала леди Феломена, и мало кто был так неприятен королеве Древности, как старая фрейлина. Ей не хотелось, чтобы Улвер хоть что-то роднило с её предшественницей, пусть и общие покои. – Нет, – сказала она. – Я уверена, в замке есть гораздо более приятные комнаты, чем эти. Гном кивнул в полупоклоне и повёл новую придворную даму внутрь замка. Сьюзан проследила за ними взглядом: Улвер шла за Трампкином, осторожно оглядываясь по сторонам, так, чтобы увидеть как можно больше, но не показаться любопытной. Решение взять дочь лорда Цидора с собой пришло ей в голову внезапно, практически в последний момент, не оставив времени даже посоветоваться с Каспианом. Сьюзан знала, что Верховный король не доверяет дочери изменника, и это было одной из причин, почему Сьюзан приняла такое решение. Самой королеве девушка нравилась: она была умная, проницательная, наблюдательная, умела держать язык за зубами, но при необходимости могла взглядом сказать то, что не имела права озвучить. И, не особо доверяя лорду Цидору, они не могли оставить его в Бьяире без гарантии, что он будет тише воды и ниже травы, а единственная дочь, назначенная на высокий пост компаньонки королевы, была одновременно и королевским заложником. Собственные же покои показались Сьюзан чужими и неуютными. За последнее время она настолько привыкла ночевать в походных шатрах или замках местечковых лордов, что большие светлые комнаты с видом на лес и реку стали для неё безликими, как каюта на корабле или номер в отеле. Горничные уже распахнули окна, впустив внутрь прохладный осенний воздух, застелили кровать свежими перинами и покрывалами, но Сьюзан понимала, что в условиях войны у неё нет времени на отдых. Служанки уже приготовили для неё ванную, и Сьюзан с наслаждением погрузилась в горячую воду, смывая дорожную грязь. Подошедшая леди Мигереина помогла ей одеться в тяжёлое лазоревое платье с вышивкой из золотых и тёмно-синих цветов и принялась убирать её волосы. Сначала Сьюзан хотела отказаться, по привычке заплести косу, чтобы не тратить времени — но осеклась, поймав свой взгляд в отражении зеркала. Выйдя замуж за Каспиана, она становилась королевой не только нарнийцев — но и телмаринов, для которых было важно лицо, и чья королева не могла выйти из своих комнат, не сияя драгоценными камнями. Когда Мигереина закончила работу, из бездны зеркала на Сьюзан смотрела девушка с серебряными гребнями в причёске, с драгоценными серьгами в ушах — и уставшим, обречённым взглядом. Короли ждали её в библиотеке, о чём Сьюзан доложил сэр Берген. Придерживая платье, она направилась по бесконечным коридорам замка, но в галерее внутреннего двора столкнулась с лордом Элвуаром. Вид молодой лорд имел донельзя встревоженный и испуганный. Быстро поцеловав Великодушной королеве руку, он сообщил, что неотложные дела требуют его присутствия в Алатане, и что король Каспиан уже разрешил ему отправиться домой, и после этого лорд Элвуар припустил к выходу, даже забыв поклониться. Сьюзан думала уже остановить юношу и потребовать объяснений, но тут из внутренних помещений выглянул Трампкин, которого послали на поиски королевы, и она только пожелала молодому лорду лёгкой дороги. В библиотеке собралась странная компания: помимо королей и уже обязательного в их компании генерала Алакорта, здесь также присутствовали Айронхоф и Креос, одетый в окованную золотом кирасу генерала нарнийских войск. Минотавр, хоть и привычный к общению с королями за всё своё время службы в замковом гарнизоне, явно ещё смущался своего нового статуса и то и дело поправлял доспех и потягивал шею, словно горло кирасы натирало. Сэр Берген, молчаливо следовавший за Сьюзан, бесшумно проскользнул в библиотеку и направился к камину, перед которым уже устроились Рысь Леор и незнакомая Сьюзан Медведица. Казалось, Разумные животные отдыхали, но по их поставленным торчком ушами становилось понятно, что от них не ускользает ни единого слова из обсуждений королей. – ...в том, что мы не можем оставить это просто так, – разобрала Сьюзан возмущённый голос своего мужа, прежде чем двери за ней закрылись, возвестив королям и генералам об её появлении. Каспиан замолчал и все, повернувшись к ней, поднялись со сдвинутых в круг кресел. Питер окинул сестру долгим взглядом с головы до подола платья, повёл головой — в его глазах Сьюзан разобрала немой вопрос и поняла, что столь нежеланный ей разговор, которого она ждала и страшилась, состоится скорее раньше, чем позже. – Приношу свои извинения за опоздание, господа, – сказала королева, глядя одновременно на всех и ни на кого конкретно. – Я встретила лорда Элвуара во внутреннем дворе — он так спешил, что едва не сбил меня с ног. Что произошло? От неё не укрылось, каким мрачным взглядом переглянулись Питер и Каспиан. – Леди Эмерсельда покончила с собой, – угрюмо сообщил Великолепный король. – Рамир не уследил. Она сплела верёвку из простыней и повесилась на окне своей комнаты. Сьюзан прислушалась к себе, ожидая — сама не зная чего: горя, сочувствия, досады, разочарования. И с удивлением поняла, что не чувствует ничего. Как будто случайно подвернувшийся чистильщик обуви стёр грязь с её туфелек — не то, на что ей стоит обращать внимание, но необязательная мелочь, нарушавшая идеальность мира. – Ах, – только и смогла произнести она. – Какая печальная новость. Эдмунд с ужасом уставился на неё, открыв рот, но, ничего не сказав, отвернулся к окну. – Я разрешил ему поехать домой на похороны, – сообщил Каспиан, вставая за спинку кресла и тем самым приглашая Сьюзан присесть. – Он обещал вернуться через неделю. – По крайней мере, её самоубийство решает задачу, что нам с ней делать, – заметил Питер, закидывая руки за голову и растягивая плечи. Сьюзан опустилась на мягкое сидение; Алакорт подал ей кубок с вином, и она быстрой улыбкой поблагодарила генерала. – О чём вы разговаривали? – поинтересовалась она, сделав маленький глоток. Каспиан, Питер и Алакорт сели в кресла рядом; Эдмунд остался стоять, так и смотря в окно с нечитаемым выражением на бледном лице, задумчиво крутя в пальцах свой кубок. Креос в очередной раз одёрнул кирасу и, словно поняв свою суетливость, спрятал руки за спину, превращаясь в неподвижное изваяние. – Каспиан планирует поход в Архенланд, – сказал Питер, как будто сообщал, что вечером будет дождь, несмотря на полуденное солнце, и если они собираются на улицу, им обязательно стоит взять зонтик и одеть высокие башмаки. – Сейчас? – не поняла Сьюзан. – Нет, сейчас уже бессмысленно, – со вздохом ответил Каспиан. – Как бы мне ни хотелось разметать их остатки, а не давать им время зализать раны. Арко заблокировал их с запада, так что они не смогут попросить помощи у Доснии или привлечь на свою сторону кочевников. Калормен им не поможет, они сейчас сами не хотят связываться с Нарнией. Весной, когда снег на перевалах сойдёт, я хочу перевести армию через горы и на какое-то время занять Анвард. – Нарния никогда не вела завоевательных войн, – тихо напомнил Эдмунд, так и не поворачиваясь к ним лицом. – Той Нарнии больше нет, Эд, – ко всеобщему удивлению сказал Питер. – Как бы мы ни старались убедить себя в обратном. – Тогда мы что здесь делаем? – с неожиданной злостью воскликнул Справедливый король. Питер уже набрал в лёгкие воздуха, готовясь спорить — но Сьюзан остановила его, только протянув руку к старшему брату. Они все устали, от бесконечных войн и походов, от гибели друзей, предательств и тайн, и Сьюзан понимала, почему Эдмунд так разъярился. И хотя она тоже не была согласна с военным походом в Архенланд, она не собиралась спорить с Каспианом и Питером прямо сейчас. – Эдмунд, – тихо позвала она. Тот обернулся, нахмуренный, злой, готовый продолжать — но осёкся, увидев уставший, затравленный взгляд сестры. – Я не буду в этом участвовать, – жёстко сказал младший король, опять отворачиваясь к окну. Каспиан с Питером опять переглянулись, понимая друг друга молча, без слов. Сьюзан, не желая вмешиваться в спор королей, опять поднесла кубок к губам и бросила взгляд на Алакорта. Почему-то ей показалось, что за этим спокойным взглядом двух королей скрывалось очень многое, почти бесконечные обсуждения и прения. Генерал наверняка был их свидетелем, но генерал смотрел на скрещенные перед собой руки, и Сьюзан подумала, что надо будет потом расспросить его в подробностях, о чём же они разговаривали до её появления. – До весны ещё много времени, – наконец проговорил Каспиан, откидываясь на спинку своего кресла. – Айронхоф, – он обернулся к кентавру, – завтра возьмите пятнадцать сотен мечей и уведите их в Кэр Паравэл, для укрепления гарнизона. Я не думаю, что Архенланд решит напасть на нас с моря, но стоит быть готовым к любым неожиданностям. Сколько сейчас составляет гарнизон крепости? – Четыре сотни, ваше величество, – ответил молодой кентавр. Приглядевшись, Сьюзан поняла, что Айронхоф носит два из трёх мечей покойного генерала Гленсторма. С каким-то запоздалым отвлечением она поняла, что когда они с Каспианом оплакивали верного друга, Айронхоф и Санклауд лишились отца, а Виндмэйн — любимого мужа. Сьюзан дала себе зарок после собрания обязательно подойти к кентавру и рассказать о подвигах его отца. – Двух тысяч будет достаточно, – сказал Питер, выдёргивая королеву из её не слишком весёлых мыслей. – Да, – кивнул Каспиан и повернулся к Алакорту. – Генерал, введите её величество в курс расположения северных армий. Алакорт принял у Креоса небольшой свиток и, встав со своего места, расстелил на полу между креслами карту северных угодий Нарнии. Короли и королева увидели уже знакомые названия: Эттинсмур, Нарта, Уэскар, Серые горы. На юге рисунок захватывал часть Алатана, но самого замка лорда Элвуара видно не было. Почти посередине, как какая-то насмешка судьбы, горное ущелье расступалось широкой долиной, и схематично обозначенные руины были отмечены тремя простыми словами: Замок Белой колдуньи. Сьюзан показалось, что от самих этих слов веет холодом. – Армия гоблинов, с большой вероятностью, пройдёт по этому ущелью и выйдет на долину к востоку от Уэскара, – начал объяснять Алакорт, пальцем указав на злые руины. – Об этом нам подтвердил лорд Карестер и посланные на север шпионы. – У Уэскара большая армия? – поинтересовался Эдмунд, тоже, против своего желания, заинтересовавшись объяснением будущей диспозиции. – Нет, – ответил Каспиан. – Лорд Петсер не будет вступать с ними в бой до прихода королевских сил, я сам посоветовал ему отступить, если на Уэскар нападут. – Богатство Уэскара — в соляных копях, они почти не возделывают землю, всё продовольствие закупают в Алатане, – добавил Алакорт, словно пытался разуверить младшего короля в том, что они бросают недовольного лорда на произвол судьбы. – Там нечего грабить. Так вот, – он опять обратился к карте. – Армия гоблинов выйдет на долину, где должна будет соединиться с армией Нарты, и уже оттуда они вместе пойдут на Дамбу. Это наиболее удачное место их встретить, тем более что они не знают, что Нарта перешла на сторону короны. – А если знают? – слишком быстро спросил Эдмунд. – Я не доверяю Карестеру. – Он не посмеет опять предать, пока у нас его сын, – заметил Питер. – Пока мы ехали, я разговорился с его слугами. При всём своём поганом характере, Карестер до безумия любит свою жену, но она больше не может иметь детей. Ради своего сына он пойдёт на что угодно. Слова старшего брата явно не понравились Справедливому королю — он некрасиво скривился, дёрнул щекой, но решил не возражать, понимая неуместность подобного спора. – Гоблины, и кто бы ни шёл с севера, не будут ожидать удара со стороны Нарты, и в этом наше преимущество, – опять взялся за пояснения Алакорт, но остановился, заметив, как подался вперёд Верховный король. – Мы разделим королевскую армию на две, – подхватил Каспиан с возбуждённым блеском в почерневших глазах. На бледном лице короля-телмарина играла едва заметная, призрачная улыбка, когда он смотрел на карту. – Основные силы зайдут с юго-запада, со стороны Алатана. Вторая часть королевской армии, я полагаю, нарнийцы, подойдут позже, с юга. И одновременно с ними по гоблинам ударят силы Нарты. Сьюзан смотрела на — на своего мужа, эта мысль до сих пор с трудом укладывалась в голове — и понимала, что сейчас, в этот момент, планируя расположение войск, размышляя над будущим военным походом, Каспиан был в своей стихии. Что всё его воспитание — сначала благородного отца, потом добродушного профессора Корнелиуса, затем жёсткого Мираза и спокойной леди Прюнапризмии — в результате привело к тому, что во главе Нарнии стал король, не готовый сносить удары исподтишка и прощать предателей. Почти десять лет одиночного правления закалили его характер, превратили из восторженного юноши в жёсткого, решительного правителя, и горе было тем, кто посягнёт на то, что ему дорого. Если бы именно этот, возмужавший Каспиан вновь оказался на месте палача Мираза — он бы не сомневался, опустил бы меч. Мысль была дикой, страшной, и ещё страшнее становилось от того, что Сьюзан понимала: именно к этому Каспиану она безнадёжно стремилась за годы в Лондоне и Нью-Йорке. Именно этого Каспиана она полюбила тогда, десять или три года назад — не юного принца, борющегося за свой престол, но короля, которым он однажды станет. Чувство, которому она не могла подобрать определение, ударило её со всей силы, прокатилось по телу, подобно электрическому разряду, выдавив воздух из лёгких и оставив ощущение томительной пустоты под рёбрами. Она со всей силы закусила изнутри щёку, свободная рука смяла юбку платья — и Сьюзан даже не сразу поняла, что Питер обращается именно к ней. – Прости? – она усилием воли расслабила сжатые в кулак пальцы — на голубом атласе осталась паутинка мятых складок — и подняла взгляд на старшего брата. – Южный фланг будет состоять преимущественно из нарнийцев, – сказал Великолепный король, решив, что Сьюзан просто не поняла его идеи. – Вы с Люси всегда были ближе к ним, чем мы с Эдмундом, к тому же нам надо вернуться в армию Нарты. – Ты хочешь, чтобы я возглавила атаку? – не поверила девушка. Она ожидала чего угодно — что Питер с Каспианом оставят её в Бобровой Дамбе, или отправят в Кэр Паравэл вместе с Айронхофом — но только не того, что они, всегда столь настойчиво старавшиеся оберегать её от боевых действий, отдадут ей под командование треть всех войск. – Я отправлюсь с вами, ваше величество, – добавил Алакорт. – Король Каспиан вместе с Креосом поведут западный фланг, ваши братья возглавят силы с востока, и я почту за честь командовать с вами южным войском. Взгляд королевы метнулся сначала к генералу-минотавру, потом к Каспиану — она понимала, что он отправляет с ней Алакорта не столько как опытного командующего, сколько как друга, которому может доверить любимую женщину. И задумалась, какие ещё приказы отдал Верховный король своему генералу. – Да, это будет разумно, – медленно кивнула она, стараясь не показывать своих эмоций. Судя по тому, как Питер опять склонился к разложенной на полу карте, ей это удалось. Сьюзан сделала ещё один глоток вина, задумчиво провернула между пальцев тонкую ножку кубка. – После сражения я хочу перевести весь двор в Кэр Паравэл, – заговорил Каспиан. – Замок уже почти готов, и будет удобнее… Скрипнули двери в библиотеку, в проёме появился Трампкин. Алакорт поднялся со своего места, подошёл к красному гному. Через мгновение он вернулся и, склонившись рядом с Каспианом, что-то зашептал ему прямо на ухо, так тихо, что остальные не слышали. Каспиан взял из рук Алакорта письмо, развернул бумагу, прочитал. И тут же изменился в лице. Казалось, он сию же минуту был готов всё бросить — и северных гоблинов, и Кэр Паравэл, и правителей Древности — и сорваться с места, помчаться в очередной бой… Но прошло мгновение, и Каспиан совладал с собой. – Прошу меня извинить, – коротко сказал он, поднимаясь со своего места. – Это не терпит отлагательств. Никто не проронил ни слова, пока Верховный король, отойдя к столу у окна, писал короткий ответ. Наконец, закончив послание, Каспиан сложил письмо, запечатал личной печатью и передал Трампкину. – Отправить Форио незамедлительно, – велел он. – Возьми любого Ястреба или грифона, если Чегол не сможет полететь. Лорд-регент поклонился и выскользнул за дверь. Певенси переглянулись — все понимали, что любая весть от Форио была слишком важной, чтобы её игнорировать, но, вместе с тем, они знали, что, в отличие от Алакорта, Креоса и Айронхофа, странный полукровка был агентом одного только Каспиана, и не могли требовать, чтобы Верховный король сообщил им о докладе своего шпиона. – Что случилось? – спросил Эдмунд. – Потом, – качнул головой помрачневший Каспиан. – Сначала я хочу получить доказательства. Это был очень странный совет королей и генералов. Построенный полностью на доверии, на вере друг в друга, что даже тайны, которые хранил каждый из присутствующих — они направлены на процветание Нарнии, на безопасность собравшихся в библиотеке. Все интуитивно понимали, что здесь, сейчас, в простых обсуждениях расположения войск и случайных докладах шпионов, создаётся новое государство, не та привычная Певенси страна, которая слепо следовала вере в Великого Льва, и не подчинённый строгому следованию традициям телмаринский строй. Великолепный король Древности был прав: это была не та Нарния, памятью о которой они жили. Но к этому новому миру и своему месту в этом мире все относились по-разному. ~~~~ У дверей в его покои сидел сэр Берген. При появлении короля Волк подобрался, переступил передними лапами, но ничего не сказал, и, прижав уши, отвёл взгляд. Каспиан не стал спрашивать, уже зная. Прошёл в комнату, закрыл за собой дверь, опустил засов и только после этого обернулся. В спальне горели часовая свеча в канделябре на стене и камин, и их тусклого рыжего света едва хватало, чтобы очертить силуэт кровати под высоким пологом. На покрывале, укрытая плотным тёмным плащом, сидела королева Сьюзан. В полумраке её лицо казалось нездорового розового цвета, а глаза лихорадочно блестели. Вид у неё был одновременно испуганный и решительный. Она, не шевелясь, взглядом следила, как Каспиан прошёл по комнате, подложил поленья в камин, снял и повесил дублет на спинку кресла. – Наверное, тебе не стоит быть здесь, – наконец сказал он, останавливаясь у кровати. Сьюзан облизнула губы и перецепила руки под плащом. По сравнению с тем, как она вела себя на военном совете, сейчас она казалась маленькой девочкой. – Может быть, – только и ответила она. Повернувшись, она опустила ноги на покрытый толстыми коврами пол и встала. Меж распахнувшихся складок плаща мелькнуло белое колено. – Я отправлюсь на рассвете, – сказала Сьюзан, подходя к нему и нерешительно останавливаясь на расстоянии руки. – Я помню, – кивнул Каспиан. Не говоря больше ни слова, Сьюзан потянула за завязки плаща у горла и спустила тёмную ткань по рукам. Её тело прикрывала только тонкая муслиновая сорочка; широкий ворот развязался и сполз на одно плечо, дразня белоснежной кожей в редких веснушках. Каспиану хотелось её остановить, сказать, что всё должно быть не так, что она не должна приходить к нему под покровом темноты, скрываясь от братьев и случайных слуг, что они не должны думать о завтрашнем утре. Но Сьюзан смотрела на него с доверчивым ожиданием, одновременно трогательным и требовательным, и он сам не заметил, как сделал шаг ей навстречу. Он целовал её обветренные мягкие губы, и про себя боялся, что что-нибудь пойдёт не так. Что это окажется сном, от которого его разбудит стук лакея или боевой рог. Но Сьюзан осталась в его объятиях, даже когда он поднял её на руки. Переплела пальцы у него за шеей, и прильнула к нему безо всякой робости, без лукавства или неловкости. Мягкое покрывало больше мешало, и они суетливо отпихнули его в сторону. Засмеялись, когда вместе с покрывалом на пол упала и подушка. Сьюзан водила руками по его плечам, спине, груди, изучая, знакомясь. И когда он притянул её к себе, целуя жарко, настойчиво, она каждой клеточкой чувствовала, что он больше не сдерживается, не пытается уберечь её от себя самого. От шершавой ладони на шее у неё перехватило дыхание, она начала задыхаться, и Каспиан стал её воздухом, она дышала им, жила им, упивалась им. Желание огненным вихрем взметалось вверх, прожигая бумажные перегородки. Они уже давно не владели ситуацией, теряя контроль над собой и над своим миром. – Ты моя... – шептал Каспиан, слепо целуя — её груди, плечи, лицо, мокрую линию волос на виске. Сьюзан бесстрашно устремилась ему навстречу. Вместо того, чтобы отстраниться — тянула его к себе, и сцепила руки в прочный замок на спине. Пыталась поймать его взгляд, целуя и задыхаясь, и шептала: – Я люблю тебя, я-люблю-тебя. Ураган, один на двоих, захватил их целиком. Не вдохнуть, не выдохнуть. Мир рушился вокруг них и отстраивается из пепла с нуля, а они, два отражения друг друга, замерли в оке шторма, сплетённые в единое целое, и заново учились дышать — вместе. И когда Сьюзан заснула — положив голову на его плечо, и перекинув руку через его живот — Каспиан мог только смотреть на неё, и запрещал себе спать, и молился, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Но утро наступило слишком быстро. Когда он открыл глаза в следующий раз, в спальне было совсем темно. Огонь в камине давно уже прогорел, оставив лишь тлеющие угли, часовая свеча едва трепалась. Тусклыми серыми прямоугольниками были различимы высокие окна — небо только начинало светать. Сьюзан сидела на краю кровати, повернувшись к нему боком, неподвижная, как каменная статуя или призрак. В тёмной комнате не было слышно даже её дыхания, и на миг Каспиана охватил страх: если ему всё это приснилось, если не было ни этой ночи, ни церемонии в кленовом саду Бьяиры, и она рассыпется, стоит ему прикоснуться к ней... Но королева неожиданно повернула голову, нащупала в складках покрывала его руку и сжала пальцы. И хотя в темноте Каспиан не видел её лица, он был уверен, что она едва заметно улыбнулась. – Мне пора, – тихо сказала она. – Скоро рассвет, пора отправляться. Он потянулся к ней, обхватил руками тонкую талию, слепо поцеловал, попав куда-то в поясницу. Сьюзан вздрогнула, смешно втянув воздух носом. – Ещё пять минут, – прошептал он между поцелуями. Сьюзан выгнула спину, отодвигаясь от него. Подняла с изножия кровати свою сорочку, накинула её через голову. – У нас ещё будет время, – проговорила она, наклоняясь и целуя его губы. Когда она отстранилась, Каспиан тоже сел на кровати. Глаза уже привыкли к темноте, и теперь он мог разобрать её печальное бледное лицо и чёрную косу, перекинутую через плечо. Значит, догадался он, она не спит уже какое-то время, раз успела убрать волосы. – У нас никогда не будет достаточно времени, – горько сказал король. Сьюзан замерла на полужесте, но тут же мотнула головой, подняла плащ и набросила его на плечи. – Прости, – проговорила она, садясь рядом с ним и совсем по-детски подворачивая под себя ногу. – Но ты же понимаешь, я должна ехать. – Это не обязана быть ты, – слабо возразил Каспиан, понимая всю бессмысленность спора. – Я могу поехать вместо тебя. Или Питер. – Ты не поедешь, – в темноте королева неслышно усмехнулась. – И ты это знаешь. Ты отправишься завтра, во главе армии, и мы встретимся на поле боя. Она встала и лёгкой тенью прошла к выходу. В коридоре дремал сэр Берген, надёжно укрытый тенями — пройди кто мимо, он бы даже не догадался, что Волк несёт стражу у королевской спальни. Но Волки спали чутко, и, стоило Сьюзан притворить за собой дверь, как он встрепенулся, встал и, мотнув головой, последовал за королевой. Сьюзан прошла по пустынным коридорам, свернула к своим покоям. У двери она обернулась на верного друга. – Спасибо, сэр Берген, – проговорила она. Нарниец молча поклонился и бесшумной тенью заскользил к лестницам. Сьюзан, придерживая дверь, прошла в свою спальню. – Похоже, у кого-то выдалась насыщенная ночь. Она замерла на входе, так и держа руку на двери. В кресле в углу, скрытый ночной темнотой, сидел Питер. Король уже был одет к отправлению в войска, хотя на его поясе ещё не было меча, а удобную куртку из варёной кожи пока не скрывали доспехи. – Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Сьюзан, переборов дрожь. В её спальне было темно и холодно — вечером она даже не подбросила поленья в камин, а свечи уже давно догорели. В приоткрытое окно врывался холодный осенний воздух, и Сьюзан, чувствуя, что начинает мёрзнуть, поспешила закрыть створку. – Я зашёл разбудить тебя с полчаса назад, перед отправлением в Нарту, – Питер раскрытой ладонью указал на её кровать, – и обнаружил, что твоя постель даже не тронута. Мне, наверное, стоило поднять стражу? Сьюзан никогда не слышала, чтобы у Великолепного короля Древности было столько сарказма и холода в голосе, даже в бытность его Верховным правителем Нарнии. Было понятно, что Питер едва сдерживает свой знаменитый нрав, и Сьюзан решила не спорить. Она медленно прошла по комнате, зажгла свечи над камином и наконец повернулась к брату. – Я была с Каспианом, – призналась королева. Она ожидала, что Питер взъярится, но он только повёл головой, прицокнув языком, как будто ожидал услышать именно это, но, в то же время, надеялся, что она скажет что-то другое. – Во имя Аслана, Сью, о чём ты только думала? – прошипел он, и такого разочарования в его глазах она не видела никогда раньше. – Как ты — как вы посмели? Ты хоть представляешь, какими могут быть последствия? – Питер, – Сьюзан сделала глубокий вдох и отвела взгляд, лишь бы не смотреть в пылающие яростью глаза брата. – Я стала его женой. Сказала — и тут же почувствовала безмерное облегчение, что больше не обманывает и не скрывает правду от самого близкого человека в обоих мирах. Одним быстрым движением Питер поднялся с кресла и оказался рядом со Сьюзан, нависнув над ней. Сьюзан чувствовала, что ещё немного — и гнев короля прорвётся наружу, она чувствовала, как пылает всё внутри Питера, но уверенно стояла перед надвигающимся штормом, гордо вскинув голову. – Ты — что? – свистящим шёпотом переспросил он. – Я стала его женой, – повторила девушка, рискуя поднять взгляд на его лицо. – Алакорт обвенчал нас. Рука Питера взлетела вверх, на уровень её лица, как будто он хотел ударить её. Но Сьюзан даже не пошевелилась, упрямо глядя ему в глаза. Питер никогда не позволял себе поднять руку на свою семью, даже до Нарнии. И сейчас, понимала Сьюзан, его действия были продиктованы скорее бессилием, чем настоящей злобой. – Когда? – спросил Питер, с усилием сжимая руку в кулак и опуская её. – В Бьяире. – Великий Лев, Сью, что же ты наделала... – Питер неверяще покачал головой. – Почему ты не сказала мне? Почему вы не спросили меня? Почему Каспиан не спросил меня, прежде, чем тащить тебя под венец? – А зачем, Питер? – устало покачала головой Сьюзан. Буря закончилась, так и не начавшись, и она видела, что лицо её брата понемногу расслабляется, словно он принимает её решение. – Это ошибка, Сью, – твёрдо произнёс Великолепный король. – Пусть так, – вздохнула его сестра. – Но это моя ошибка, и я готова держать за неё ответ. И ты злишься не на меня или Каспиана, не потому, что мы поженились втайне, а потому, что ты не знал. – Эд знает? – оборвал её Питер. – Нет, – покачала головой Сьюзан. – Знают только лорд Алакорт и сэр Берген. – Волк знает, а я нет! – с горечью усмехнулся Питер. – Нам нужен был свидетель, – ответила Королева. – Берген просто был рядом. Питер отошёл от неё и со вздохом сделал несколько шагов по комнате, успокаиваясь. Сьюзан хотела попросить его, чтобы он не разговаривал пока с Каспианом на эту тему, но понимала, что Питер не услышит её просьбу. – Это не наш мир, ты забыла? – с досадой произнёс король. – Что ты будешь делать, когда мы вернёмся в Лондон? – Мы не выбираем, когда и кого нам полюбить, – сказала Сьюзан. – Мы можем только решать, как поступить с нашей любовью. Я пыталась бороться, пыталась забыть — ты видел, что это со мной сделало. Если нам дадут всего одну эту ночь, я всё равно буду сражаться за неё. Питер наконец остановился перед ней, долго смотрел на её лицо, словно пытался найти в нём что-то, или думал, что сказать. Но, так и не найдя или не придумав, просто привлёк Сьюзан к себе, обнимая крепко-крепко, как только может обнимать брат любимую сестрёнку. – Я не... – Он невесомо поцеловал её в висок. – Поздно уже давать своё благословение, да? Мне жаль, что вы мне не сказали. Я бы не возражал. Я всегда знал, что если ты и будешь с кем-либо счастлива, то только с ним. Волна облегчения накатила на Сьюзан, она до боли зажмурила глаза, спрятала лицо на плече брата, вцепилась неожиданно похолодевшими пальцами в его куртку. Несколько мгновений они стояли так, потом Питер вздохнул, и Сьюзан почувствовала, что он прижался щекой к её макушке. Она готовилась разорвать объятия, вспомнить, что вот-вот начнётся полный очередных забот день, ей пора одеваться, чтобы выступить с армией… Но Питер сам отстранился от неё, не выпуская из объятий, поцеловал в лоб, заглянул в глаза неожиданно лукавым взглядом. – Неужели ты такого плохого мнения обо мне, что думаешь, что я бы не дал согласия? – Прости, – со вздохом произнесла Сьюзан. – Я боялась. – Больше не боишься? – улыбнулся брат. – Нет, – ответила королева. – Больше не боюсь. Подошедшие леди Улвер с горничными принесли для королевы завтрак и помогли одеться. Она позавтракала в своих покоях, попросив второй прибор для брата. После еды Орвис и Питер помогли ей надеть доспехи и проводили во двор, где уже ждали генерал Алакорт, сэр Берген и король Эдмунд. Сьюзан обняла младшего брата — они с Питером должны были сегодня отправиться на восток, чтобы зажать вторгшуюся армию со стороны Нарты. На галерею вышел и Каспиан, но он не стал спускаться, наблюдая за сборами сверху. Питер перехватил взгляд сестры, тоже увидел телмаринского короля, нахмурился — но Сьюзан предупреждающе положила руку ему на локоть, безмолвно прося не устраивать сцену. Питер ободряюще улыбнулся. Генерал Алакорт подвёл Дестриера, и Великолепный король помог сестре сесть в седло. Леди Улвер расправила её юбку — королева Древности отправлялась в поход в торжественном платье, лишь перед завершающим броском планируя облачиться в более пригодные брюки и кольчугу. – Я хочу отправиться с вами, – без обиняков сказала молодая фрейлина. – Я умею орудовать луком и справляюсь с мечом, я смогу постоять за себя. Сьюзан покачала головой. – Нет, – запретила она. – Ты останешься здесь. Или отправляйся в Кэр Паравэл, вместе с Трампкином. Сердце подсказывает мне, что всё решится именно там. – Но я могу быть вам полезна... – Я уже потеряла близких друзей на этой войне, – оборвала её Великодушная королева. – Я не хочу терять и тебя. Ты встретишь нас в Кэр Паравэле. Леди Улвер не нашлась, что ответить. Склонившись, она дождалась, когда королева Сьюзан повернёт коня к выходу, и отступила назад, замерев рядом с конём генерала Алакорта. – Да хранит вас Аслан, милорд, – проговорила она. – Берегите себя. От внимания Алакорта не ускользнуло, что она обратилась к Аслану, вместо привычного для телмаринов солнца. Она и в самом деле быстро училась. – И вас, леди Улвер, – ответил он. – Мы ещё увидимся с вами. Небольшой лёгкий отряд быстро покинул замок. Питер долго смотрел им вслед, пока не стих стук копыт и клацанье доспехов, потом опять посмотрел наверх. Каспиан так и стоял на галерее. – Эд, иди завтракать, – бросил он младшему брату. – Я скоро подойду. Эдмунд, пытаясь перебороть сонливость, кивнул и побрёл внутрь, сопровождаемый Трампкином и Улвер. Великолепный король поднялся на галерею. – Питер, – только и кивнул ему Каспиан, даже не глядя на него. Старший Певенси остановился, гадая, как ему поступить. Он всю жизнь подсознательно ждал, когда же наступит тот момент, когда он перестанет быть главным мужчиной для Сьюзан и Люси, их отважным защитником и верным советчиком. Но почему-то он не думал, что это произойдёт так быстро, так внезапно, и что Сьюзан, оставившая его неуверенной девушкой, вернётся женой телмаринского короля, уверенной в себе и своём выборе, сильной, яростной — и неожиданно чужой. – Я знаю про тебя и Сьюзан, – наконец сказал Питер. – Сью мне рассказала. По лицу Верховного короля скользнула лёгкая досада, выразившаяся в едва заметно дёрнувшейся щеке. Он даже не повернулся. – Вот как... – произнёс он, глядя на опустевший двор. – Мне просить прощения, благословения, или...? – Каспиан замолчал, предоставляя Питеру выбрать, как пойдёт их разговор дальше. – Вам стоило мне сказать. – Было некогда. – Да чёрта с два! – выругался Питер. – У вас было время. Вчера после совета, перед ужином, после ужина... Можно было найти две минуты между бесконечных военных советов! Он осёкся, поймав наконец взгляд Каспиана. У Верховного короля был совершенно спокойный, даже скучающий вид, чёрные глаза смотрели на него с грустью и любовью. – Ты прав, – признал он. – Извини. – Он вздохнул, явно не привыкши оправдываться. – Мы пошли на это, потому что любим друг друга. И потому что хотим быть вместе, пусть то короткое время, что у нас есть. Я не спрашивал тебя, потому что твоё слово было мне неважно. – А вот за эти слова, – позволил себе усмехнуться Питер, – я мог бы тебя ударить. – Ну дерзай, – улыбнулся в ответ Каспиан, наконец поворачиваясь к нему лицом. – Мы с тобой слишком хорошо друг друга знаем, чтобы устраивать дуэль. Питер неожиданно для себя засмеялся — коротко и тихо, как смеются шутке, понятной только двум собеседникам. Сейчас, в неярком утреннем свете, Каспиан выглядел не таким уставшим и постаревшим, как обычно, и Питер даже видел в нём того мальчишку, с которым они познакомились много лет назад, который восхищённо смотрел на Аслана и провожал долгим взглядом Великодушную королеву. Чтобы однажды назвать её своей женой. Питер вспомнил, что эту ночь Каспиан и Сьюзан провели вместе и скривился, как будто съел холодной постной овсянки в школьной столовой. – Знаешь, – заговорил он, – я как-то всегда подозревал, что именно так всё и произойдёт. Что где бы она ни была, она будет тянуться к тебе. В том мире, – и осёкся, поняв, что сказал. Не «в нашем мире». Не «в Лондоне». А «в том мире», чужом, неправильном, где они родились, но не смогли найти своё место. – Там у неё были десятки поклонников, – продолжил он. – Они бились за её внимание. – В вашем мире из-за королевы Сьюзан тоже начинались войны? – удивился телмарин. – В том мире не начинают войн из-за прекрасных дам, Каспиан, – улыбнулся Питер. – Тот мир гораздо проще и гораздо сложнее, чем этот. – Он вздохнул. – Сьюзан всегда была окружена поклонниками. Но я видел, что она никого из них не воспринимала всерьёз. Улыбалась им, принимала подарки, позволяла приглашать себя на танцы. Только мы видели, что внутри она умирает. Наверное, это было делом времени, что она превратилась бы в куклу, красивую, но безжизненную внутри. В том мире прошло всего три года, и не было ни дня, чтобы она не видела рядом с собой твою тень. Мы все это видели и ненавидели её за это. Что она в попытке начать жить сама убивает себя. Питер замолчал. Наверное, ему не стоило говорить всё это Каспиану, но так телмарин понял бы лучше, почему он, старший брат, рад её решению выйти замуж и стремлению остаться в Нарнии, чего бы это ни стоило. Каспиан молчал, переваривая услышанное. Потом медленно кивнул, поджав губы. – Спасибо, – произнёс он. – Что сказал мне. Сьюзан не говорит о том, как жила в вашем мире. – Потому что она стыдится этого, – ответил Питер. – Её настоящая жизнь — здесь, в Нарнии, рядом с тобой. А там она старалась создать себе красивую сказку. – Неважно, что было в том мире, – решительно сказал Каспиан. – Важно то, что я люблю её больше жизни, и буду спорить с самим Асланом, если он попробует забрать её у меня. И... – он смущённо улыбнулся. – Я всегда считал тебя братом. – Брат, – улыбнулся в ответ Питер. Они коротко обнялись. Оба чувствовали облегчение, что между ними не осталось недосказанного, что они понимают и принимают решения и поступки друг дуга. Потом взгляд Питер остановился за плечом Каспиана, и он нахмурился. – Что такое, леди Улвер? Как и Каспиан, он не до конца доверял новой фрейлине королевы, но преданный взгляд, каким молодая девушка смотрела на Сьюзан, заставлял его мириться с её присутствием. – Простите, что прерываю, ваши величества, – проговорила она, приседая в поклоне. – Король Эдмунд послал меня сообщить, что завтрак подан, и он ожидает вас за столом. – Спасибо, миледи, мы сейчас подойдём, – кивнул Каспиан. Улвер ещё раз поклонилась и скрылась в замке. Питер кивнул своим мыслям. – Айронхоф уже отправился в Кэр Паравэл, – сказал он. – И Креос тоже готов выступать – Мы выступаем после завтрака, – согласился Каспиан. Два короля повернулись и направились по галерее в сторону малого трапезного зала. Уже перед проёмом внутрь Каспиан задумчиво спросил, повернувшись к Великолепному королю: – Думаешь, безопасно было отправлять Сьюзан к нарнийцам? Питер хохотнул. – Я тебя чертовски хорошо понимаю, но и понимаю, что если она не справится — то никто не справится. – Она окажется на острие атаки. – И ты не хуже меня знаешь, чего она стоит в битве, – фыркнул Питер. – Её титул Великодушной королевы сильно преувеличен, ты и сам это прекрасно знаешь. Мы не можем уберечь её от войны, как бы нам этого не хотелось. – Я не о том. – Каспиан качнул головой. – Думаешь, она сможет договориться с лесными созданиями? Со мной они даже встречаться не хотели. – Сьюзан с контрабандистами однажды договорилась, а ты про Лес... – С контрабандистами? – глаза Каспиана сверкнули; очевидно, эту историю он ещё не слышал. – Ты знаешь что-нибудь об Аркоузе? – поинтересовался Питер. – Деревня на берегу Зеркальноводного залива? – Это сейчас деревня, а в наше время там был крупнейший город-порт и сильнейшая крепость, вторая на всём восточном побережье после Кэр Паравэла, – начал рассказывать Питер. – Однажды — мы тогда правили всего ничего, Люси ещё и двенадцати не исполнилось — Аркоуз захватили пираты. Я тогда воевал с великанами в Эттинсмуре, Эдмунд был в Доснии, Нарнией правили наши сёстры. – И причём здесь контрабандисты? – нетерпеливо спросил Каспиан. – Слушай дальше. Пираты объявили Аркоуз открытым городом, не подчиняющимся Нарнии, и повесили на воротах редких стражников из гарнизона. Посланных шпионов вычислили и убили. Штурмовать Аркоуз с суши было самоубийством, почти как Бьяиру. А залив они перекрыли. – И? – нетерпеливо подстегнул его Каспиан. Ему казалось, он вернулся в детство, и тайком слушает ночью очередную сказку своего старого профессора. – Сьюзан, поняв, что армией Аркоуз не взять, пригласила к себе контрабандистов. Пообещала им торговые лицензии сроком на год, без уплаты пошлин. – Заманчиво. – Контрабандисты наводнили Аркоуз дешёвой выпивкой — даже не вином, а брагой и тухлым портвейном. И, когда пираты выдули всё пойло, никто не помешал армии войти в город и вырезать всех захватчиков. Говорят, мостовые отмывали от крови ещё несколько месяцев, – со злой усмешкой добавил Питер. – А что было с контрабандистами? – полюбопытствовал Каспиан. – Через год половину их опять пришлось ловить и судить, но остальным так понравилась жизнь честных купцов, что они получили уже настоящие лицензии. Верховный король восхищённо прищёлкнул языком. Так ловко, элегантно решить разом два вопроса, один сиюминутный, другой на долгое время — мало кто из телмаринских королей мог похвастаться подобной хитростью. И подумать только, Сьюзан было в то время всего шестнадцать лет! Девочка, ещё не вступившая в пору зрелости! Каспиан в шестнадцать лет учился сражаться копьём из седла и читал книжки о завоевательных войнах Телмара, Мираз даже не приглашал его на королевские советы. – Твоя сестра удивительная женщина, – наконец просто сказал он. – Ты должен ею очень гордиться. – Я и горжусь, – криво усмехнулся Питер и, хлопнув Каспиана по плечу, направился к Эдмунду.