Lost Soul

      Жизнь шла своим чередом. Были и более позитивные моменты, и совсем мрачные. Марино с гордо поднятой головой переживала многое, переходный возраст — этап взросления, и темноволосую он тоже стороной не обошёл, несмотря на факт того, что психологически Тория повзрослела значительно раньше, чем это было положено. Многое в жизни было неприятным, особенно были неприятны две вещи: день ото дня с матерью Виттория общалась всё реже, не говоря уже о том, что видела она её дома очень редко. Работа в морге, к сожалению, подразумевала много часов вне дома, даже бывали спонтанные ночные смены. Кармина становилась всё более уставшей, но до проф. деформации было ещё очень далеко. Виттория, хоть и была немного обижена на мать из-за повторного брака, всё ещё искала позитивные стороны во многом, но вот отчим ей не нравился от слова «совсем», и нежелание пересекаться с ним в одной комнате из месяца в месяц становилось только сильнее. Любой удобный момент, при котором подросток могла выскользнуть из дома, чтобы проветриться, не упускался, вдали от второго дома было куда легче, не было лишних навязчивых (и далеко не самых приятных) мыслей. Даже дышать становилось проще.       Если раньше Марино могла спокойно допустить мысль из разряда «Стерпится-слюбится», то, становясь старше, эта мысль отметалась также быстро, как пришла когда-то в голову. Отчим не внушал доверия, хотя и был внимательным к окружающим, его многие любили и уважали. Коллеги по работе в нём души не чаяли, восторженно говоря: «Что бы мы без него делали!», мать тоже от него была в восторге, и только Тории он не нравился вообще. Ну чувствовала она, что с ним что-то не так, было навязчивое ощущение, что вот-вот что-то произойдёт, что-то очень нехорошее, но убедить Кармину в этом не получалось — женщина была слишком влюблена. И младшая Марино оставалась один на один со своей паранойей, которую ну никак не могла прогнать прочь.       В один субботний день, когда в доме была объявлена генеральная уборка, вся семья носилась из комнаты в комнату с тряпками, чистящими средствами и прочими полезными вещами. Казалось бы, семейная идиллия: все всё делают вместе, если бы не одно «но». Кармину срочно вызвали на работу, поскольку не хватало рук, а «жмуриков» привезли довольно много. Это был крайне редкий случай, когда труп находили в количестве больше одного, но, в общем-то, неудивительно. И, конечно же, оставшиеся дела по дому легли на плечи Виттории и Карло — худшее, что могла бы в мыслях допустить девушка. Она старалась не оставаться с ним один на один, избегая любой возможности даже обменяться парой слов, а в этот день чувство опасности достигло своего апогея. — Виттория, ты идёшь на второй этаж? — как-то нервно спросил мужчина, чуть нахмурив брови. Марино замерла на ступеньках, осторожно повернула голову и медленно кивнула. — Да, нужно в своей комнате убраться, — ответила она, всё ещё задаваясь вопросом: «Почему он внезапно спросил об этом?». Вопрос казался очень подозрительным, ведь никогда прежде Карло не спрашивал падчерицу о таких очевидных вещах. — Хорошо, мой кабинет оставь на меня. Там есть… Кое-какие документы с работы, которые нельзя видеть посторонним, — ситуация становилась всё страннее, Тория не раз спрашивала саму себя о причинах, по которым такие документы Карло не хранит в ящике стола на работе, а приносит домой. «Если это настолько важные документы, почему ему так просто позволяют забирать их домой? Не сходится здесь что-то», — мужчина становился очень подозрительным в глазах Виттории, но она лишь кивнула и спешно ушла на второй этаж в свою комнату.       И всё же мысли о странном поведении и вопросе с очевидным ответом не давали покоя. Как и не давал покоя тот факт, что очень важные и конфиденциальные документы так просто можно забрать домой. В голове не укладывалось, как это могло произойти, как начальство допускало такое, но задавать в лоб такие вопросы Марино не считала правильным, да и было ощущение, что Карло просто «соскользнёт» с темы вопроса. Как бы то ни было, девушка старательно наводила порядок в комнате, протирая пыль на полках, раскладывая вещи по местам и перебирая полки шкафа с одеждой. И только в этот момент Тория заметила, что что-то в отделении с нижним бельём было не так. Каждую пару девушка помнила хорошо, ведь покупала комплекты сама на карманные деньги или на деньги, вырученные с помощи соседки, которая держала небольшую овощную лавку. Женщина жила одна, и потому помощи «шустрой и умной» Виттории была только рада. Выручка делилась в соотношении 30:70, где тридцать процентов доставались Мариино. Деньги были небольшими, но и их вполне хватало, чтобы обеспечивать себя маленькими радостями или откладывать их на учёбу. «Куда же делись те из комплекта, который я купила пару недель назад?», — темноволосая была немного озадачена пропажей, ведь точно помнила, что положила их на полку шкафа и не надевала с момента покупки, да и в гости никто не заходил по двум причинам: отчим не любил незнакомцев, и у Виттории не было настолько близких друзей, чтобы приглашать домой.       Озадаченная Вита решила перепроверить корзину для белья, думая, что ошиблась, и, вероятнее всего, она надевала новое бельё и просто забыла об этом. И только тогда, когда подросток дошла до лестницы, она заметила приоткрытую дверь в кабинет Бонмарито, а на углу из не до конца закрытого ящика виднелось что-то тёмно-вишнёвое и кружевное. Осторожно осмотревшись, дабы быть уверенной, что Карло нигде нет на горизонте, Виттория на свой страх и риск аккуратно и тихо прошла в кабинет, и к её шоку выяснилось, что подозрительная ткань тёмно-вишнёвого цвета — и была той самой пропажей. Только в тот момент девушка поняла, что все те «документы», которые так яростно защищал Карло были детскими фотографиями. На фото были абсолютно разные дети разных возрастных категорий, внутри всё похолодело, когда из тонкой папки, что лежала сверху пропажи выскользнули детские фото самой девушки. — А я говорил, что тебе не следует сюда заходить, любопытная дрянь, — что-то странное улавливалось в голосе Бонмарито, когда тот закрывал дверь за собой и включал настенный светильник. Виттория оцепенела, медленно повернула голову в сторону мужчины и готова была дёрнуться в сторону второй двери, которая вела в спальню отчима и матери, как сильная рука схватила за запястье и с силой потянула назад. — Не уйдёшь. А теперь, будь хорошей девочкой, иначе я не поленюсь сделать всё, чтобы ты молчала, topolina*.