Lost Soul

      Виттория старалась вырываться, брыкалась, и кричала пока в горле не начало жечь. Даже сильная мужская рука не была способна в полной мере заглушить издаваемые девушкой звуки. В какой-то момент Марино сильно укусила Карло, чем помогла себе выбраться из крепкой хватки. — Ах, ты дрянь! Значит, любишь, когда больно? — зло шипя, проговорил мужчина и снял ремень. Виттория молилась всем богам, чтобы мать пришла как можно скорее, чтобы помогла, но чуда не случилось, и теперь девушке предстояла непростая битва против своего отчима в попытках защитить свою честь и невинность. Пока был шанс, Марино прошмыгнула в главную спальню, оттуда готова была бежать к себе, чтобы через окно, пусть и с босыми ногами, выбраться на улицу. Но к кому бежать? Куда бежать? У Тории не было таких хороших знакомых, чтобы было у кого остаться хотя бы на ночь, поэтому и сбежать не к кому.       Страх сковал грудь, было страшно даже представить, что мог сделать с ней Карло, но намерения его явно были не самыми светлыми. Слёзы текли по щекам, едва только в голову закрадывались мысли о том, на что может быть способен мужчина, и одна мысль была хуже другой. Сейчас Виттория больше была похожа на загнанную дичь в клетке голодного зверя, и не от кого было ждать помощи. Кроме самой себя, но что может девушка-подросток против человека, что явно превосходил её по силам?       Ручка дёрнулась, но дверь не поддалась — Марино её заперла, неуверенная насколько хватит этой «баррикады», ведь Бонмарито, что было силы, напирал на хлипкую деревяшку. С другой стороны, у самой Ви был шанс рассказать матери что конкретно случилось дома, как только та прибудет. Будет шанс показать ей, что случилось с дверью и объяснить почему это случилось. Понимая, что единственная возможность убежать находится за дверью в ванную, темноволосая, ни минуты больше не думая, подалась туда, запирая дверь изнутри. Что и стало её ошибкой. Попытки выломать дверь в главную спальню прекратились, но сама Вита и подумать не могла, что её отчим просто ждёт пока та сама придёт к нему в руки. Что и случилось; Виттория, думая, что улучила момент, выбежала из ванной и готова была пробежать до своей комнаты, но сильная рука схватила за предплечье. — Допрыгалась, — а ему, казалось, доставляло удовольствие попугать падчерицу, дать ей ложную надежду на возможное спасение, а потом наблюдать, как надежда в серых глазах рушится, как карточный домик.       Марино смутно помнила, что было дальше — страх застилал глаза, она считала лишь минуты, когда всё кончится, ей казалось, что она даже не кричала. Сил не осталось даже на это, однако худшее было только впереди. Руки болели, саднило всё тело от количества следов металлической пряжки, казалось, что на девушке не было живого места. А Карло возвышался над ней, смотрел на свой «предмет искусства» с полным удовлетворением, приговаривая: — Хорошенькая. Когда молчишь, когда не думаешь кусать папочку.       А серые глаза без толики жизненного блеска смотрели в одну точку: на стену, где висели часы, тик которых раздавался эхом в голове. Виттория тогда ещё не понимала, что звуки будут тем, что могло бы её спасти. В каждом шорохе она будет различать настроение, в каждом тихом вздохе она научится понимать, что «шутки» закончились. Её рывком подняли со смятой постели и потащили в ванную, где уже была набрана ледяная вода. Это был первый вскрик за последние пару часов, который вовсе сорвался с её побледневших губ, едва только обнажённая спина коснулась ледяной воды. От испуга Ви даже не думала закрывать глаза, потому перед ней был смутный образ озлобленного отчима в искажённой водной глади, что погружал её под воду. Она не слышала, что он говорил ей, она не понимала, что сделала в своей жизни, чтобы оказаться в таком положении. Марино всего лишь хотела вырасти, стать юристом, помогать людям, но теперь… Казалось, что всё это выбросили на помойку вместе с ней самой.       Такая процедура повторялась дважды. Карло хотел убедиться, что после всего на теле падчерицы и синяка не останется. Он был идеальным. Хорошим сотрудником, порядочным гражданином, который всегда платил налоги, помогал соседям с ремонтом или просто по пустякам. Картина идеального и отзывчивого человека, за маской которого скрывалось чудовище. Но Ви никто не поверит, если она постарается кому-то рассказать, как не поверила мать.       Завёрнутая в махровое полотенце, Тория дрожала, не сводя глаз с Карло, которого уже не то, что недолюбливала, она его ненавидела. Ненавидела всем сердцем, не сколько за себя, сколько за мать. Девушка была уверена, что он поступил неверно, что изменил своей супруге, которая в нём души не чает, да ещё с кем! С её же дочерью!       Тишина сотрясалась тихим стуком зубов. Ви всё никак не могла согреться, и Бонмарито это замечал. Он курил в открытое окно, краем глаза поглядывая на темноволосую, чтобы та «не натворила глупостей, иначе вся его забота о ней будет псу под хвост». — Согреть тебя? — один только этот вопрос заставил замереть на месте и задержать дыхание. Теперь Марино дрожала не от холода, теперь это был страх, и страх этот читался в похолодевших серых глазах. Она ненавидела Карло настолько же сильно, насколько боялась любого его действия в её сторону.       Впрочем, мужчина не стал дожидаться ответа, сократил расстояние, резко дёрнул полотенце, и на теле появился первый сигаретный ожог под порядком охрипший вопль Виттории. Она дышала часто, неглубоко, чувствуя, как по холодным щекам текут горячие слёзы. И после попытки отстраниться, вырваться и прекратить свои мучения, темноволосая получила сильный удар по лицу.       Остаток того дня Вита провела в своей комнате, шугаясь каждого шороха снизу или на одном с ней этаже. Она не вышла на ужин, слыша в свой адрес от матери, что она неблагодарная девчонка, постепенно понимая, что помощи не будет даже от неё.