Выбор
2 декабря 2021 г. в 21:21
Долгожданная свобода. Несмотря на то, что остаток своего заключения Ви провела в одиночной камере, реабилитацию ей всё равно назначили. Сложнее было свыкнуться с тем, какой «подарок» оставил после себя Карло, кроме ожогов. Помимо проблем с общением, постоянными ночными кошмарами, был и кое-что хуже. То, о чём Виттория и не подумала бы никогда, ровно до того момента, пока не поняла бы, что результат был бы отрицательным. Сколько бы попыток ни было. Она никогда не сможет иметь детей. «Это какая-то ошибка, такого не может быть», — почти впала в отчаяние Марино, схватившись руками за голову. Весь мир, будто рухнул, а в голове раз за разом всплывали, будто затёртые карточки диафильма, воспоминания о многочисленных таблетках сомнительного содержания. Её ими пичкал отчим, а потом — вновь ледяная вода в ванной.
С диагнозом примириться было очень непросто, никуда не девалось чувство, будто внутри что-то умерло, какая-то часть «Я». Ви с головой уходила в работу в небольшом кафе возле аэропорта, ловя себя на мысли: «А не вернуться ли мне на Сицилию?» Её уже ничего не держало в Неаполе, ей некуда было пойти, кроме своей небольшой съёмной квартиры в том же районе, где была её работа. В сути, она была новым для этого мира человеком, пусть и вышедшим из тюрьмы. О, она навсегда запомнила, как приятно было вдохнуть полной грудью свежий морской воздух, услышать крик чернохвостых чаек и, щурясь от яркого солнца, шагнуть с тротуара, за которым начиналась территория тюрьмы.
Работа в кафе была интересной, пускай Ви и была из тех «угрюмых и неласковых официанток». Под «неласковыми» подразумевались те, кто мог и ударить по лицу за рукоприкладство. Марино не позволяла в свой адрес подобных жестов, как и не позволяла такого в адрес своих коллег. За это многие её любили, и мир начинал казаться не таким уж и ужасным. Неаполь постепенно забывал о той газетной статье, которая была выпущена, только вот Виттория не забывала. Она не могла забыть то, как Инганнато переврала полученные факты, вырвала из контекста многие слова, а потом слепила чудовище из забитого подростка, чья психика и здоровье здорово подкосились, уничтожившись, как стеклянная бутылка об камень, об противоправные действия со стороны своего «родственника».
Один день вновь всколыхнул воспоминания. Один лишь день, когда Ви подумала изменить маршрут до своего дома, решив сократить путь через переулок. Она и сама не понимала, что делает, но внутри что-то кричало, что она не может оставить всё так, как есть, она не может просто закрыть глаза на то, что происходит, ведь это так было похоже на тот ад, в котором была и она шесть лет назад.
Девушка, просившая отпустить её, вырывавшаяся из последних сил, просто пробудила ото сна то, что было спрятано в Марино, что она посчитала похороненным. Мужчине не помогла даже заточка, которую он прятал в кармане. Тело двигалось по инерции, пока мозг пытался обработать информацию. Тория тогда получила незначительное ранение в плечо, защищая совершенно незнакомую ей девушку. Она не была даже её коллегой, не говоря уже о том, чтобы быть её давней подругой. Бывшая заключённая налетела на мужчину, сшибая его с ног, пользуясь минутным замешательством. Удар за ударом, пока не будут сбиты костяшки, пока лицо не станет кровавым месивом. Конечно, это не могло длиться долго. Под громкое и недовольное «Сука!» Ви была сброшена на землю, но даже в этом случае она не растерялась, решая подниматься. Оба сцепились, как два бешеных пса, и девушка вспомнила всё, что было в тюрьме за все годы до заключения в одиночной камере. Грязные приёмы, но они были действенны. Банальная пыль в лицо была более, чем эффективна. И, когда до мужчины, наконец, дошло, что биться с ней становиться опасно — Виттория, утирая кровь под носом, снова поднялась с земли, отобравшая его заточку — ретировался.
— А я вас знаю! — воскликнула спасённая, привлекая внимание Виттории, — это же про вас писали в газетах. — Она выглядела в полумраке довольно растерянной, не знающей как реагировать на своё спасение, однако всё равно в её карих глазах читалась благодарность. — Спасибо вам за помощь. Ой, да у вас кровь!
И обе ушли домой к Марино, где ей новая знакомая помогла обработать раны. Девушки разговорились, хотя Ви больше слушала, чем говорила, что было вполне в её духе. Так она узнала, что девушку, которую защитила, зовут Симонетта Веспуччи, и тот мужчина был её отчимом, с которым она не желала жить, сбежав из дома. «Ну хоть у кого-то был шанс уйти», — мысленно улыбнулась темноволосая.
За время, которое Марино провела в работе в кафе, её не раз посещала мысль быть кем-то вроде защитника таких людей, подобных ей и Симонетте. У многих было убеждение, что не стоит серьёзно воспринимать нелестные высказывания в сторону отчимов, какими бы монстрами они ни были на самом деле, мол, это не больше, чем слова эгоистичного ребёнка, не желающего счастья своей матери.
И такие случаи, бывало, лежали на поверхности, их Ви улавливала краем уха, запоминая лица. Такие люди обходились первым предупреждением, просто небольшим запугиванием на будущее, однако не все воспринимали Симонетту — теперь уже Кристину — и Витторию всерьёз, и этим несчастным доставалось знатно. Под руку попадали не только любители остры ощущений с роднёй, но и просто те, кто предпочитал распускать руки прилюдно с явно не лучшими намерениями.
Так прошло полгода, Кристина и Виттория сдружились, и в один день отозвались на шум в переулке. Ви рванула первая, чтобы выяснить, что происходит, и наблюдала такую картину: девочка в страхе убегала прочь из переулка, в то время, как мужчина впечатался спиной в мусорный бак. Разбитая губа, пара выбитых зубов и один сколотый, а над ним, словно ангел смерти, нависал молодой парень с русыми волосами, заплетёнными в косу. Марино он показался смутно знакомым, будто бы его она уже где-то видела, но никак не могла вспомнить где именно.
— Остановись, ты его убьёшь! — воскликнула Кристина, хватая парня за руку, когда тот вновь замахнулся для удара. Мужчина в страхе уполз, пока теперь уже новый знакомый двух девушек, явно негодовал из-за того, что его остановили. Он объяснил, что не смог просто пройти мимо, видя как тот, кого он избивал, донимал девочку странными вопросами. — И ты предпочёл вершить над наркоманом самосуд, о тюрьме не думал? Ты убил бы его, но в итоге оказался за решёткой. Оно тебе надо? Я не думаю, что в твоей жизни всё настолько ужасно, что тебе уже нечего терять. Не ломай её, оно того не стоит.
Марино наблюдала за этими двумя поодаль, прислонившись плечом о каменную стену. Кажется, что-то намечалось, девушка это почти ощущала, принимая, как факт, что, вероятнее всего, произойдёт в её жизни то, что навсегда её изменит. Так и случилось; постепенно собиравшаяся банда, патрулирующая улицы Неаполя, помогала тем, кто столкнулся с неправомерными действиями в отношении себя. «Раз полиция не собирается обращать на это внимания, этим будем заниматься мы», — Кристина была воодушевлена идеей больше остальных, мня себя эдаким героем ночного Неаполя, в то время как Виттория, Федерико и его прибывший в команду брат, в котором Ви узнала Вьери, человека, кто был единственным, с кем она хоть немного общалась в тюрьме, относились к этому куда спокойнее. Так команда Марино встретила своего последнего участника, Альбу, которая решила сбежать из дома, не стерпев нападки своего отчима, старшего сводного брата и слепоту матери в этой ситуации.
Прошло ещё немного времени, ребята сблизились, едва ли не считая друг друга одной большой семьёй. Они проводили время вместе, слоняясь по городу, узнавая друг о друге всё больше. Так Виттория узнала, что Вьери подставили его некогда друзья, и он отбывал срок почти за то же самое, что и Виттория, однако он и его брат Федерико оба из Милана, но тётушка, единственный родственник, настояла на переводе младшего Пармиджано в Неаполь, но так и не узнала результата о пересмотре дела — погибла, не выдержав эмоционального потрясения. На Рождество братья подарили ей скрипку, заслушиваясь игрой Виттории, ведь она сама заронила, что училась в музыкальной школе раньше.
Но ничего не может оставаться незамеченным долгое время. Меняющаяся обстановка в городе привлекала внимание; полиция шутила, что им же меньше работы, а вот мафия как-то странно отбрасывала свою тень на переулки. И вот очередной вечер патруля. Виттория, обычно, начинала его со своего района, заворачивая в переулок. Но в этот раз её остановил голос.
— Виттория Марино, полагаю? — послышалось за спиной, когда девушка, накинув капюшон на голову, собиралась из переулка выйти на другую улицу. Тёмные брови нахмурились, женский силуэт повернулся в сторону источника голоса.
Перед ней стоял мужчина в белом костюме со множеством молний. Его синие глаза, казалось, смотрели прямо в душу, чёрное каре подчёркивало его приятные черты. Он с минуту стоял, не шевелясь совсем, что вызвало скептический смешок. Однако, поняв, что он медленно приближается, Марино стала отступать назад, не позволяя ему сокращать дистанцию, но вот незадача — спиной девушка ощутила холодную кирпичную стену. Тут-то мужчина и остановился, оставаясь на расстоянии двух шагов.
— Допустим, тебе какое дело? — резко и как-то грубовато прозвучало, но темноволосая не думала исправляться, — тебя послали арестовать меня? Вот уж не думала, что когда-нибудь меня раскроют.
На вопросы мужчина не ответил, лишь протянул к девушке руку, что только сильнее сконфузило Витторию. Она не доверяет кому попало, не желает доверять, но что-то в этом незнакомце казалось ей странным, располагающим к себе. Её рука невольно сама потянулась к его, ухватилась, и Марино повели прочь из переулка. Странный он.
Он вёл её по улицам, не говоря ни слова, да и не то, чтобы сама «бандитка» спешила задавать ещё хоть один вопрос, думая, что он вновь её проигнорирует. Они пришли к ресторану «Libeccio», и это ещё больше её сконфузило. Зачем? Для чего? И Марино всё ещё не задавала ни единого вопроса.
Ресторан оказался полупустым, а столик, который они заняли, оказался в таком удачном расположении, что любой ну очень любопытный человек, даже если бы очень захотел, не смог бы услышать то, о чём они говорят. Неизвестный сделал заказ на одного. Паста, столовое вино, пирожные, и салат, а Ви и не думает к этому притрагиваться. Она всё ещё смотрела на него с недоверием. Этот человек в белом костюме уж слишком внезапно появился в её жизни в этом злосчастном переулке. Марино до конца сама не понимала почему пошла за ним, почему приняла его протянутую руку, но теперь на сидит в ресторане «Libeccio», он напротив неё с едва приподнятой бровью в жесте вопроса.
— Не отравлено. Я не собираюсь тебя убивать, — он явно понимал причину недоверия Виттории, но даже его слова не внушали уверенности, что так оно и есть.
— И зачем кому-то мелкая преступница? — Ви всё ещё сидела, откинувшись на спинку стула, скрестив руки на груди. У неё не было ни единой причины просто взять и поверить незнакомцу, так ей хотелось думать. Хотелось думать, чтобы убедить себя в том, что пошла за ним в целью выяснить для чего он вообще за ней пришёл. — И ты так до сих пор не представился мне нормально. Твоё имя мне всё равно ничего не скажет.
К еде, стоявшей прямо под носом Тория даже не притронулась, всё ещё убеждённая, что всё не так просто, как кажется. Её вера в людей здорово подкосилась с того злополучного дня перед заседанием суда. Та чёртова журналистка, гори она в аду! Вырезка из её липовой газетёнки до сих пор покоится на дне небольшого ящика с вещами. Марино не простит её, даже если та будет умирать на её глазах. Ради рейтингов, ради какой-то сомнительной выгоды просто опорочить чьё-то имя, будто бы это обычное дело.
— Меня зовут Бруно Буччеллати, я являюсь довольно… внушительной личностью в этом городе, — он был немного озадачен, поскольку местные жители, так или иначе, говорили о нём. — Я не из полиции, и уж тем более не работаю на них. Скорее, это они работают на меня и организацию, в которой я состою.
— Ты из мафии, так сразу и говори, — резко бросила Виттория, хмуря тёмные брови, — ходишь вокруг да около. Всё равно здесь, кроме нас, никого особо нет. И не думаю, что для Неаполя новость о мафиозной группировке такая уж шокирующая.
Она хмыкнула, сверля взглядом своего собеседника. Он явно был уверен в том, что собирался предложить ей, иначе бы нервничал, как все люди, которые обращались к девушке или её людям. Банда Виттории тоже была на слуху у определённого пласта населения города, потому теперь не казалось удивительным, что Буччеллати так просто смог её найти.
— Я наслышан о твоих… Подвигах. Впечатляет то, как, с виду, хрупкая девушка смогла совладать с подобным. Я был бы рад видеть тебя в рядах моей банды. Думаю, ты и сама знаешь, что Неаполь полон не только подобных людей, но и тех, кто продаёт наркотики детям. Я же предлагаю тебе работать на меня, так у тебя будет гарант того, что вместо меня в один прекрасный момент по твою душу не придёт наряд полицейских. — И она только лишний раз убедилась в том, что он уверен в своём предложении, уверен, что она не станет ему отказывать, как и не даст ответ прямо здесь и сейчас, поэтому он продолжил, — и как гарант того, что твоих людей не поведут под конвоем вместе с тобой. У Вьери Пармиджано уже есть одна судимость, не думаю, что ему нужна и вторая. Впрочем, как и тебе.
— Сукин ты сын… — проворчала Марино, пожимая губы. Он наступил на больную мозоль и явно подготовился в этому разговору, создавалось впечатление, что он готовил этот разговор достаточно продолжительное время, иначе заявился бы едва только до ушей его босса донеслись слухи.
— К тому же твои люди могут помогать мафии, скажем, в качестве информаторов, что скажешь? Вы все будете в безопасности, на многие вещи полиция закроет глаза, — Бруно знал за какие ниточки нужно дёргать, чтобы подтолкнуть к желаемому ответу. Предложение теперь казалось ещё более заманчивым, чем раньше, и потому и Виттории оставалось всё меньше причин говорить «нет».
— Я в деле, — бросила небрежно Марино, сдаваясь. Буччеллати явно хороший манипулятор, раз ему удалось увидеть на её вечно хмуром лице даже лёгкое сомнение. Сомнение в целесообразности отказа от выгодной сделки, сомнение в скрытности того, что они делали. Конечно, это сейчас им везло, что их не ловила полиция, это сейчас им везло, что никто не стал бы заявлять на них, но везение кончится, и у всей банды будут большие проблемы. Запугивать легко получится не каждого, и кто-то смелее переврал бы факты, выйдя чистеньким, пускай Ви и её люди работали тихо и с осторожностью.
Положительный ответ не мог не порадовать. Бруно даже позволил себе лёгкую улыбку, понимая, что теперь заполучил в свои ряды надёжного соратника, да ещё и с теми, кто мог быть полезен мафии. Двух зайцев одним выстрелом. Бросив на стол три фотографии с именами, Буччеллати чуть нагнулся над белой скатертью.
— Это твои цели. Мне нужно, чтобы ты убила их для меня, считай это, своего рода, экзаменом на верность мне, как твоему капо. Принеси часть от них, у тебя есть три дня, — он был настроен серьёзно, и отрицательный ответ не принимался. На вопрос о том, чем они так насолили мафии, капореджиме нахмурился, — они продают запрещённые вещества детям. Боссу мафии не нравится такой расклад, потому их стоит устранить. Такие крысы скрываются по Италии по сей день, никто не будет жалеть их. Чаще всего из видели на пристани недалеко отсюда, прячутся по переулкам. Район не меняют.
Одно только упоминание наркотиков было похоже на удар под дых. Виттория хорошо помнила, что с её отцом они сотворили, во что он ввязался, и потому остальные вопросы улетучились сами собой. Марино забрала фото и, так и не притронувшись к еде, встала из-за стола. Она обогнула Бруно, встав у него за спиной.
— Мои люди будут верны тебе, — и с этими словами она покинула ресторан, возвращаясь к своим привычным делам. Три дня. Солидный срок исполнения для неё, однако и некоторые нюансы из виду упускать не стоило. Что ж, если Бруно Буччеллати так желал смерти этим людям, она принесёт ему их головы, неважно как.
Обход был быстрым, поскольку за время деятельности банды в Неаполе случаев домогательств стало значительно меньше. Всё меньше людей задумывалось о таких вещах, зная, что за ними обязательно придут. Может, не сегодня, может, не завтра, но это случится в любом случае, и такой расклад всё больше и больше пугал.
— Ты какая-то задумчивая, Ви, что-то случилось? — болтая ногами, спросила Альба, сидя на трубе в подвале, где они все чаще всего собирались. Подвал был открыт и никем не использовался, что было только на руку, он-то и превратился в своеобразный штаб для сбора банды. Виттория вздохнула, понимая, что у неё всё равно не выйдет это скрывать.
Ей не нравилась перспектива служить кому-то, быть под чьим-то наблюдением, однако она дала добро, осознав, что как раньше творить свои дела у неё и её людей уже не выйдет, что Буччеллати прав, чёрт подери: в какой-то момент везение может кончиться, и по её душу придёт полиция.
— Отныне мы работаем на мафию, — это были слова, которые обрушили оглушающую тишину на всё помещение, было слышно даже как пробежала мышь по трубе. Федерико нервно посмеялся, бросая что-то в духе: «Ви, шутка не удалась, ты в курсе?» Но судя по серым глазам, это была ни на грамм не шутка, Марино не шутила, над такими вещами не смеются.