The Rumour Mill

      Той ночью у Розы был самый беспокойный сон в жизни. Ее огромная, удобная кровать размера «king-size» (та самая, с которой все началось) совершенно не помогала успокоить ее беспокойный ум, когда девушка лежала без сна в предрассветные часы, ворочаясь под одеялом, и часами смотрела в темный потолок.       Ее разум не мог отключиться, поскольку был полон откровения о тайном романе Альбуса и Эмили, и беспокоился по поводу эмоционального благополучия кузена. И когда Роза, наконец, отошла, уже после того, как часы пробили три, словно в замедленном воспроизведении перед глазами пронесся вечер со Скорпиусом — отрывки того, как он ведет ее сквозь толпу, как его рука удобно лежит на ее спине… Руки, которые держали ее, когда Малфой прижал ее к бильярдному столу, те же руки пробирались под ее платье. После этого ее воображение начало заполнять пробелы: он укладывает ее на стол, стягивает с нее трусики, опускает голову, пока его щетина не царапает чувствительную кожу внутренней поверхности ее бедер… Так она и проснулась утром — тревожная, вспотевшая и все еще ужасно неудовлетворенная.       Когда бледный утренний свет начал пробираться через оконные жалюзи, Роза осознала (уже знакомым) волнением внизу живота, что она неосознанно лежала на той стороне кровати, которую ее мозг окрестил как «сторона Скорпиуса». Что ж, если даже это не говорило о потенциальных проблемах с привязанностью, то ее звали не Роза Нимфадора Малфо… О, грудь Хельги! Она села, демонстративно игнорируя тихий голос в своей голове, который размышлял, будет ли запасная подушка по-прежнему пахнуть им, и стоит ли понюхать, чтобы узнать.       К удивлению Уизли, она уже могла слышать голоса, доносящиеся из кухни. Было невероятно непохоже на Альбуса вставать раньше нее по утрам, и, учитывая недавние события, она скорее ожидала, что ей придется пинкками вытаскивать его из-под одеяла. Пробираясь босиком по квартире, все еще в пижаме, Роза в шоке остановилась у порога маленькой кухоньки, пальцами ног ощущая холодный линолеум. Двое взрослых мужчин носились по кухне. Один из них в старом обшарпанном худи, похоже, пытался жонглировать куриными яйцами. Другой, в светло-сером кашемировом свитере, готовил восхитительно пахнущий завтрак на редко используемой плите.       — Доброе утро, моя дорогая кузина, — улыбнулся Альбус в знак приветствия, швыряя в нее одно из яиц, которое она умудрилась поймать. — Кофе? Два кубика сахара, как тебе нравится, — Роза молча смотрела на него.       — Доброе утро, Уизли, — кивнул ей через плечо Скорпиус с непроницаемым лицом. Роза встретилась с ним взглядом и почувствовала, что вспыхивает ярко-розовым цветом.       Внутренне требуя взять себя в руки, она снова обратила внимание на Ала:       — Ты очень… Веселый, — она осторожно посмотрела на него, решив не добавлять «для человека, сердце которого недавно было жестоко разбито на миллион крошечных осколков».       — Ну, знаешь, говорят, что лучший способ преодолеть эмоциональную травму — это притвориться, что этого никогда не было, и похоронить это под слоями бравады, — продолжал ухмыляться Ал, схватив кусок бекона с одной из тарелок.       Роза нахмурилась:       — Я думаю, что тот, кто сказал тебе это, не вызывает особого доверия.       — Ой, расслабься, Рози, — он театрально закатил глаза, — и ради Годрика, пойди и надень какую-нибудь приличную одежду. Последнее, что Скорп хочет увидеть здесь рано утром, — это ты в нижнем белье. Не правда ли, приятель? — он толкнул Скорпиуса под ребра, и Роза едва заметила вскинутые брови блондина, прежде чем ему удалось придать своему лицу обычное пресыщенное выражение.       — Вовсе нет, — небрежно пробормотал Скорпиус. — Любое количество наготы активно поощряется. Особенно твоя, Уизли, — ухмыльнулся он ей одной из своих ухмылок — той, которую он усовершенствовал за десять лет, потраченных на попытки разозлить ее. Только теперь это больше не приводило ее в бешеную истерику, а скорее вызывало покалывание пальцев на ногах и гудение внизу живота от возбуждения.       Однако она все это скрыла, преувеличенно раздраженно закатив глаза:       — Я думаю, твой тост горит, — сухо пробормотала она, прежде чем повернуться к двери в спальню.       Глухой стук позади нее подтвердил, что кто-то ударился о шкаф:       — Эй, Малфой! За что?       — За то, что ты придурок, — услышала она бормотание Скорпиуса. — А теперь взбей яичницу и помолчи минуту, — Роза невольно ухмыльнулась.       В то утро ей потребовалось слишком много времени, чтобы одеться. Она чувствовала себя подростком, мучительно размышляющим о том, какой наряд надеть на случай, если столкнется со своей любовью. Вот только эта любовь уже была на кухне и, очевидно, готовила ей завтрак. В конце концов, она сдалась, схватив то, что было на виду — пару старых шорт и самый последний подаренный свитер Уизли, — прежде чем вернуться и найти мальчиков, уже сидящих в гостиной на этом (о боже) ужасном диване.       Роза вздрогнула при виде него. В холодном свете дня диван казался еще ярче.       — Черт возьми, вот ты где! Мы думали, что ты, возможно, потеряла сознание в своем гардеробе. Мы сделали и тебе завтрак, хотя к настоящему времени твой тост, вероятно, остыл, а я уже съел твой бекон, — весело пожал плечами Ал.       — Спасибо, — нахмурилась Роза. Было что-то действительно жуткое в веселости ее кузена. Очевидно, было здорово, что он не был склонен к суициду. Но она скорее ожидала, что Ал будет хотя бы немного более несчастным. В конце концов, его только что отвергла женщина, которую он якобы любил. Разве ему не следовало снова писать удручающие любовные стихи или тихо плакать на кушетке?       Направляясь на поиски своего завтрака — и чтобы удостовериться, что Ал на самом деле съел весь бекон, — она услышала, как Скорпиус пробормотал что-то насчет «еще кофе», и последовал за ней на кухню. Ее волнение от того, что она оказалась с ним в небольшом замкнутом пространстве, было с трудом вытеснено заботой о кузене, и Роза быстро повернулась к нему, как только они оказались вне пределов слышимости.       — Что ты сделал с Альбусом? — прошипела она. — Ты… Я не знаю, подлил ему зелье сегодня утром или что-то в этом роде?       Скорпиус остановился, положив руку на банку с кофе, и приподнял тонкую бровь, глядя на нее:       — Не будь сумасшедшей, Уизли. Я не имею привычки подливать людям напитки. Ты никогда раньше не видела его в кризисе, не так ли?       — Конечно, видела, — горячо пробормотала она, отходя в сторону, когда он стал наполнять чайник. — Он мой кузен!       — Хорошо, — ухмыльнулся он совсем недоброжелательно, прислонившись спиной к стойке перед ней. — Каким он был после того, как два года назад не попал в первую команду «Соколов» и чуть было не был отправлен в задницу Уэльса, чтобы играть за местную команду… «Катапульты Кэрфилли» или как их там?       Роза ломала голову над этим конкретным случаем:       — Ну, он был в порядке, он был… — именно таким, подсказал ее мозг: странно веселым. — Я просто подумала, что он на самом деле не очень обеспокоен… — Роза остановила себя, потому что даже она поняла, как нелепо это звучит. Альбус мечтал играть за профессиональную команду по квиддичу с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы иметь собственную метлу.       — А когда мы были детьми, и он попал в Слизерин? Как он тогда себя вел?       Роза тупо моргнула. Она действительно не знала, что у Ала когда-либо были проблемы с этим. Фактически, он казался настолько восторженным после сортировки, что она просто подумала, что он хотел оказаться в подземельях со змеями. Некоторое время Роза даже вынашивала личную обиду, думая, что, может, он сам хотел отделиться от нее.       — Так я и думал, — пробормотал Скорпиус. — Ну, я могу тебе сказать, что он вел себя именно так. Практически скакал по стенам подземелья в течение недели, пока однажды вечером не сломался. Я застал его рыдавшим перед гигантским кальмаром в нашей гостиной посреди ночи.       Роза мимолетно представила их двоих одиннадцатилетних, сидящими, скрестив ноги, на полу в своей гостиной, задумчиво глядящих на Черное озеро через окна зеленоватого оттенка. Это сразу разбило и согрело ее сердце. Неудивительно, что они оказались такими хорошими друзьями.       — Так что ты хочешь сказать? — она прочистила горло, отвернувшись от него, чтобы вытащить молоко из холодильника и избежать его взгляда.       — Я хочу сказать, что мы будем ждать срыв. Некоторое время он будет таким — несколько дней, может быть, неделю, — а затем его ударит все сразу. Мы просто должны быть там, когда это произойдет.       Роза задумчиво кивнула:       — Хорошо. Тогда так и сделаем. Мы будем работать посменно. Будем отвлекать его, не выпускать его из поля зрения, а затем, когда у него наступит момент самоуничтожения, кто-то будет рядом с ним, — она взглянула вверх и обнаружила, что Скорпиус все еще наблюдает за ней с легкой улыбкой на лице. — Что? — пробормотала она, внезапно забеспокоившись, что случайно испачкала нос зубной пастой.       Он пожал плечами:       — Просто похоже, что у Альбуса Поттера есть не один хороший друг, заботящийся о нем. Вот и все, — Роза закатила глаза, щеки покраснели от напоминания об их неловком прощании накануне вечером, но она не смогла скрыть улыбку, тронувшую уголок рта.       Затем их прервал громкий свист кипящего чайника, и Роза повернулась, чтобы взять чистую кружку с высокой полки. Как обычно, даже на цыпочках, проклятая штука была вне досягаемости. Она почувствовала, как Скорпиус двинулся за ней, потянувшись со своим довольно заметным преимуществом в росте, чтобы достать кружку для нее — точно так же, как он сделал это на днях. На этот раз, однако, было что-то гораздо более преднамеренное в том, как он задел ее, прижав свою грудь к ее спине. И пока одна рука потянулась, чтобы с легкостью взять ее любимую кружку, другая обвилась вокруг ее талии, его ладонь прижалась к ее животу, пальцы задевали подол ее джемпера, и все тело Розы внезапно стало бескостным.       Он замер напротив нее, опустил голову, чтобы поднести губы к ее уху, и пробормотал:       — И не волнуйся, Рози. Я не забыл, что ты должна мне особую услугу. Будь уверена, я не буду слишком долго ждать, чтобы забрать трофей.       Вцепившись в буфет перед собой с такой силой, что суставы ее пальцев побелели, Розе потребовалась вся ее внутренняя сила, чтобы не повернуть голову на пару дюймов влево, и не стереть очередную самодовольную ухмылку поцелуем. Это было потрясающе — он был потрясающим. Его тяжесть, тепло и прикосновения: всего этого было слишком много, но все же не достаточно. Ее желание вернулось в полную силу, и когда он отошел, гораздо быстрее, чем ей хотелось, — она была даже удивлена, что не рухнула на землю.       — Эй! Где мой чертов кофе? — раздался веселый крик Ала из соседней комнаты, и глаза Розы резко распахнулись. Она уловила призрак ухмылки, промелькнувшей на лице Скорпиуса, когда он попятился от нее и исчез в гостиной, и услышала, как тот в шутку велел ее кузену «свалить». Девушка не понимала, как он мог так хорошо это скрывать. Если он хотел ее так же сильно, как она его, то не смог бы выстроить предложение прямо сейчас.       К тому времени, когда она достаточно взяла себя в руки, чтобы идти, оказалось, что Ал уже определился с планом на день. Он хотел напиться и полетать (не обязательно в таком порядке), поэтому Роза временно уступила всю ответственность за сидящего Ала Скорпиусу, который с радостью схватил пальто.       Фактически, следующие несколько дней продолжались примерно так же: куда бы Альбус ни решил идти, один из них покорно следовал за ним. Понедельник предполагал дорогостоящую поездку во «Все для квиддича», а остаток дня должен был пройти в пабе. Во вторник был обед в любимом заведении Ала, прежде чем мальчики попробовали свои силы в гольф с дедушкой Грейнджером. Это закончилось довольно плохо, когда Альбус, который никогда не интересовался магловскими уроками вождения, настоял на вождении их гольф-карта, и все они оказались в пруду. Тем не менее, это до бесконечности развлекало и отвлекало Ала, в чем, как предполагала Роза, и был весь смысл, даже если теперь она должна была своему дедушке новый комплект обуви для гольфа и очень большие извинения.       Среда была выходным днем у Розы, и она затащила своего своенравного кузена в Тейт Модерн, пытаясь на несколько часов набить ему голову «чем-то другим, кроме выпивки и спорта». Все утро они провели, лежа на ковровом покрытии большого Машинного зала под гигантским вращающимся зеркальным шаром, который, вероятно, должен был олицетворять капитализм, фатализм или безжалостное течение времени, но на самом деле Розу просто немного подташнивало, а Ал вспоминал, как ударил Джеймса по голове каштаном.       Скорпиус, будучи в основном самозанятым, мог уделять большую часть времени присмотру за своим другом и очень серьезно относился к своей роли. Роза вряд ли могла жаловаться, так как это означало, что кузен находится в надежных руках, в то время как она занята на работе. Но то, что она видела его так часто — даже больше, чем обычно, — медленно начинало поджигать ей нервы. Обычно, когда Роза возвращалась домой, она могла упасть на диван в их гостиной, отлучаясь только на кухню за едой, если возникла необходимость, словно какой-то тролль. Теперь, когда она приходила домой и каждую ночь находила Скорпиуса в своей квартире, она чувствовала себя не в своей тарелке и не могла расслабиться. Она хотела быть рядом с ним, но это было утомительно. У нее были все эти сдерживаемые чувства и побуждения, и Роза совершенно не знала, как действовать в соответствии с ними.       В четверг вечером Альбус настоял на том, чтобы все трое вместе пошли в местный магловский кинотеатр. Они смотрели фильм, название которого Роза даже не могла вспомнить, учитывая, что ей пришлось потратить два часа, сидя в темноте, зажатой между двумя мужчинами. Это было настоящей пыткой: бедро Скорпиуса прижималось к ней слева, а справа Ал громко жевал попкорн.       В пятницу ситуация достигла апогея. У Розы в тот день была утренняя смена, и она была дома к тому времени, когда появился Скорпиус, чтобы отвести Ала в их любимый магловский бар на Клэпхэм-Хай-стрит. Роза просунула голову из-за двери спальни на звук камина, предположив, что это Альбус возвращается из магазинчика на углу, куда он пошел за пивом, но увидела в гостиной одного Скорпиуса, одетого весьма впечатляюще.       — Привет, — выпалила она, не зная, что еще сказать.       Скорпиус повернулся на звук ее голоса, его лицо расплылось в легкой ухмылке при виде ее.       — Привет, Уизли… — он оглядел квартиру. — Ала нет?       Она вышла из своей комнаты:       — Только что выскочил. Думаю, он вернется в любую минуту.       — Хорошо, — задумчиво кивнул Скорпиус, затем сунул руки в карманы и направился к ней, стараясь выглядеть как можно более небрежно.       — Я вижу, что одеваться как настоящий взрослый у тебя не получается? Ты буквально на расстоянии одной пуговицы от катастрофы, Малфой, — Роза прикусила нижнюю губу, ее глаза обратились к расстегнутому воротнику его темно-зеленой рубашки. Она тяжело сглотнула.       Он усмехнулся и озорно посмотрел на нее:       — Забавно. Кажется, я припоминаю, что тебе было гораздо более интересно снимать мою рубашку, когда мы были наедине в последний раз.       Роза яростно покраснела и отвернулась, уткнувшись взглядом в стену.       — Не стесняйся, Рози, — протянул он, забавляясь ее реакцией. Она смотрела, как его взгляд лениво блуждает по краю дивана, и ее пульс учащался с каждым шагом, который он делал к ней. — К настоящему времени у меня с тобой было достаточно компрометирующих позиций, чтобы понять, что ты совсем не такая.       Во взгляде Розы отсутствовала вся необходимая злоба из-за того, что ее трусики внезапно намокли при упоминании их предыдущей встречи. Потребовались вся ее сдержанность, чтобы не потянуться к нему, и вместо этого она откашлялась:       — Итак, что у вас в планах на сегодняшний вечер? Еще один вечер пьяного и беспорядочного поведения?       Улыбка Скорпиуса стала шире, и он кивнул ей:       — Ты говоришь «пьяное и беспорядочное», а я говорю «энергичное и спонтанное». Кроме того, нет ничего плохого в том, чтобы выпустить немного пара после стаканчика или двух, не так ли?       — Стаканчик или два, нет. С другой стороны, превратить моего кузена в действующего алкоголика… — она приподняла тонкую бровь и почувствовала, как уголки ее губ дернулись в ухмылке. — Наверняка ты использовал более здоровую тактику, чтобы подбодрить его после распределения?       — А, ну, когда нам было одиннадцать, была такая штука, как шоколад из «Сладкого королевства», чтобы успокоить душу. Теперь есть много алкоголя и флирт с официантками, — Скорпиус ухмыльнулся; Роза нахмурилась. Хотя ей не особенно нравилось думать, что ее кузен болтает со случайными женщинами, ей гораздо меньше нравилось представлять, как Скорпиус делает это. — Не дуйся, Уизли, — он практически хихикнул, и, наконец, подошел достаточно близко, чтобы протянуть руку и схватить ее за свитер, побуждая ее преодолеть последние несколько футов расстояния между ними. — Ты выглядишь так, словно ревнуешь.       — Не могу представить, к кому я должна ревновать… — пробормотала она. Ее грудь ударилась о его, когда его рука скользнула вокруг ее талии. Сопротивляться было совершенно бесполезно. К тому же она не хотела этого.       Вздох, который вырвался у нее, когда он коснулся ее губ, был практически облегчением. Она почувствовала, как все ее тело расслабилось. Одна рука Скорпиуса коснулась стены рядом с ее головой, а другая проникла под ее джемпер, и она вздрогнула от ощущения его холодных пальцев на своей коже. Он усмехнулся в ее губы, но она быстро оборвала его, проникая языком в его рот. Малфой пылко ответил, прижимая ее еще сильнее, и Роза снова была раздражена тем, что он так хорошо целуется — потому что это значило, что он делал это раньше, вероятнее всего, с кем-то еще, кроме нее.       У него был такой же вкус, какой она помнила, но ощущения от него стали гораздо острее. Головокружение от поцелуя сводило с ума. Жар, обжигающий ее, не был похож ни на что из того, что Роза испытывала раньше. Ее тело отреагировало так неожиданно, что та чувствовала себя словно парусник в открытом море, яростно сражающийся с волнами.       Прежде чем все зашло слишком далеко, и, осознав, что ее кузен должен был вернуться в любой момент, Роза отстранилась спустя еще одну восхитительную секунду. Она взглянула на него и изумилась — его щеки вспыхнули, глаза потемнели, а волосы растрепались; только что целовавшийся Скорпиус Малфой быстро становился одной из ее любимых вещей.       — Знаешь, — пробормотал он, поигрывая ее локонами, прежде чем лениво усмехнуться. — Я мог бы попросить Ала перенести встречу на следующий раз. Скажу ему, что устал или болен, и тогда мы могли бы…       Роза остановила его, покачав головой. Она волновалась, что, если ему действительно удастся закончить эту мысль, она будет бессильна отказаться.       — Ты ему нужен, — грустно проворчала она, почти не веря своим ушам. — Ты должен идти.       Но то, что произошло потом, застало ее врасплох. Скорпиус разочарованно фыркнул и с гримасой отошел от нее:       — А что насчет того, что нужно мне?       — Прошу прощения? — моргнула она.       Он уставился на ее удивленное лицо, и его собственное быстро помрачнело.       — Ты действительно собираешься притвориться, что не думаешь о том же, о чем я? Ну, это… Это великолепно. Просто чертовски великолепно.       Роза ощетинилась:       — Что это значит? — она нахмурилась, прижавшись спиной к стене.       — Просто… Ничего, — он нахмурился и провел рукой по волосам, отвернувшись от нее и пробормотав. — Ничего. Это ничего не значит.       Но от его внезапной смены тона Роза вспыхнула:       — О, конечно, — закатила она глаза. — Я забыла, что все это должно быть о тебе, Малфой, — она раздраженно сжала зубы. — Я все думала, каким великим и благородным другом ты был, но ты бы соскочил в мгновение за шанс перепихнуться по-быстрому…       — Перепихнуться по-быстрому! Ты шутишь, Уизли? — он недоверчиво повернулся к ней. — Это не так, и ты это знаешь. И не пытайся говорить мне иначе. Ты не такая уж хорошая лгунья.       Роза уставилась на него с открытым ртом. Она не знала, что на это ответить. Она даже толком не знала, что это значит.       Скорпиус смотрел на нее с мерзким выражением лица. Его щеки все еще краснели, но теперь по совершенно другой причине. Ее мозг, сбитый с толку после головокружительного поцелуя, изо всех сил пытался угнаться за этим поворотом судьбы. О чем, черт возьми, Мерлин, он говорил? Была небольшая часть ее, которая могла бы понять или, по крайней мере, начать понимать, но была другая часть, гораздо более крупная, которой не хотелось пытаться разгадывать это прямо сейчас.       И, к счастью для Розы, ей не пришлось этого делать. Звук ключей в замке возвестил о возвращении Ала, и он, спотыкаясь, вошел в гостиную под тяжестью нескольких ящиков с лагером. Если его и удивило то, как его кузина и лучший друг смотрели друг на друга в углу комнаты, то он этого не показал.       — О, хорошо, ты здесь, Малфой! Дай мне руку, а?       Взгляд Розы метнулся со Скорпиуса на Ала, а затем снова на Скорпиуса. Блондин все еще смотрел на нее с убийственным хмурым взглядом, и на мгновение ей показалось, будто он собирался что-то сказать, но затем явно передумал и отвернулся, сердито передернув плечами.       И вдруг все снова стало обычным. Роза ничего не могла сделать, кроме как смотреть, как они исчезают на кухне с трофеями Ала, а затем ускользнуть в свою спальню, с раздражением хлопнув дверью.       — Ну, разве это блядь не фантастика? — выругалась она в ни в чем не повинную подушку. Теперь она была еще больше расстроена и сбита с толку. Единственный разумный вывод — Малфой, очевидно, все еще мерзавец. Хоть и красивый, веселый, отлично целующийся мерзавец. Она решила, что это даже хорошо: знать, что все эти годы она не обманывала себя.       Она пряталась в своей комнате, прислушиваясь к шуму камина или хлопку двери, чтобы понять, ушли ли парни. Примерно через двадцать минут, убедившись, что она одна, Роза взяла полотенце с радиатора и пошла в ванную, чтобы принять столь необходимый холодный душ. Две вещи были очевидны: впереди у нее еще одна бессонная ночь, а Скорпиус Малфой покойник.