Сан-Стефано-дель-Сантино.

      Стоя на берегу моря на золотом песке, девушка набрала полную грудь воздуха и изо всех сил выдохнула. Никогда бы она не подумала, что такие дни настанут в её жизни. Она стояла и наблюдала за тихими волнами, что приходили и уходили. Не сдержавшись, она сняла свои белые балетки и босиком прошла вперед, ближе к воде. Волны эти теперь могли достичь пальчиков ее ног. Эмили поморщилась от внезапного холодка пробежавшего по всему телу, а после привыкла. Так спокойно было на душе, а мысли словно улетучились и ничто и никто не могли испортить этот момент.       От того, что случилось три дня назад, Эмили не могла вздохнуть свободно — будто в комнате, где душно и накурено. Никто не говорил с ней о случившемся, никто будто никакого значения этому не придавал. Прошло лишь пару дней с момента её ухода из рук мистера Франко. Теперь уже навсегда. Она знала, что он ушел в мир иной и нисколько не скорбит по нему, но нотка страха не покидала ее головы. Кончина Франко так просто уйти из поля зрения его мафиозной семьи не могла, а спрашивать о произошедшем будут именно Эмили. Но Кларк сбежала. Сбежала и возвращаться не намерена. Она не знает, куда ей пойти, где укрыться. Она не хочет быть лишней, не хочет мешать и надоедать, поэтому сразу решила, что покинет своих спасителей, как только появиться такая возможность.       Маленький особняк наверху ожидал. Кларк обернулась. Тропинка скользит к двухэтажному дому, где она только недавно поселилась. Это место будто предназначено для тех, кто хочет посмотреть на две самые главные вещи — как живет человек и как живет природа. Ведь город, в конце концов, всего лишь большой, потрепанный бурями корабль, на нем полно народу, и все хлопочут без устали — вычерпывают воду, обкалывают ржавчину. Вот, что могло привлечь хозяина этого особняка — тайная война человека с природой: из года в год человек похищает что-то у природы, а природа вновь берет свое, и никогда город по-настоящему, до конца, не побеждает, вечно ему грозит безмолвная опасность; человек вооружился косилкой и тяпкой, огромными ножницами, он подрезает кусты и опрыскивает ядом вредных букашек и гусениц, он упрямо плывёт вперёд, пока ему велит цивилизация, но каждый дом того и гляди захлестнут зелёные волны и схоронят навеки, когда-нибудь с лица земли исчезнет последний человек и его косилки и садовые лопаты, изъеденные ржавчиной, рассыплются в прах.       Эмили опустила глаза. Так она стояла, в одиночестве, глядя на свои ноги, не в силах двинуться с места.       Солнце неспешно стало заходить за горизонт, наступал вечер. Казалось, все будто остановилось на месте, но лишь солнце не давало потеряться во времени. Прошло еще пару минут и она почувствовала приятную тяжесть на своих плечах. Руки Эрвина вынули девушку из раздумий. — Вы уже вернулись, — сказала девушка и повернула голову в сторону мужчины. Его золотистые волосы слегла развивались на ветру, из-за чего они делали смешной каламбур на голове Смита. — Долго ты тут стоишь? — Смит перевел свой удивленный взгляд на голые ноги девушки и поспешил взять ее обувь в руки, дабы передать Эмили. — Я будто потерялась во времени, — лишь произнесла она и одарила мужчину своей уставшей улыбкой. — Сегодня вечером состоится ужин и Аккерман хочет, чтобы ты присутствовала. — Леви Аккерман? — словно в бреду переспросила Эмили, на что получила подтверждающий ее слова кивок головой.       После случившегося, она видела его только пару раз. Конечно, она даже не рассчитывала на полноценный разговор между ними. Глава чуть ли не самой известной мафии на всем белом свете не может и не будет уделять какой-то девчонке даже секунду. Он вечно занят, вечно в разъездах, а она по сути и никто. Всего лишь незнакомка, которую привел Смит, сам не зная зачем.       Девушка грустно хмыкнула своим мыслям и взяла свои балетки в руки, направляясь в дом все также босиком. Она ненароком вспомнила силуэт Аккермана, его грозный взгляд и черные волосы. Всё же чем-то он умел завораживать и привлекать к себе внимание. Эмили уже не удивить убийствами, злыми возгласами. От всего этого она мечтала отмыться, избавиться и никогда не возвращаться. Она устала быть испачканной в чужой крови, а от Леви только и веял этот вкус неприятного металла.       На пороге их встретил консьерж. Он уведомил Эрвина, что хозяин покинул дом около пяти минут назад. — Мистер Аккерман просил вам передать это, — он протянул девушке большую коробку и поспешил удалится. Эмили посмотрела сначала на Смита, от которого она так ничего и не добилась узнать. На секунду ей стало боязно и она уже начала представлять отрезанную голову Джеймса Франко внутри коробки. Прошла еще одна секунда и Эмили открыла крышку. — Интересно, — подметил Смит. — Зачем это мне? — Эмили рукой провела по внутри лежащему платью. Даже не доставая из коробки, было понятно, оно было изумительным. Сверху лежала маленькая записка с аккуратно написанной подписью, — «Эмили Кларк от Л.А.» — Видимо сегодня вечером ты должна быть в нем, — сказал Смит. — Тебе лучше поторопиться, скоро выезжаем. — Выезжаем? — Смит лишь с усмешкой пожал плечами и ушел к себе.       В комнате Кларк ожидала еще одна более маленькая подарочная коробка с туфлями внутри. Она примерила на себе платье. Было оно куда более прекрасней, чем казалось на первый взгляд. Блестящее серебреное длинное платье с открытой спиной и цепочкой на бретельках. Такие платья она видела только на богатых дамах, которые ухлестывали за парнями и проигрывали кучу денег в известных казино. Жаль, что от парней этих с большими кошельками зачастую она и еще пару людей избавлялись не самыми приятными методами, а дамочки оставались не только без своих, но и без чужих денег.       Эмили потребовалось пол часа, чтобы окончательно привезти себя в порядок. Легкий макияж, распущенные волнистые волосы дополняли ее образ. Под конец она надела серебряные туфли-лодочки на шпильке и была полностью готова выходить. ***       Леви медленно прокручивает в руке бокал с виски, пока стол, за которым только что закончилась игра, медленно пустеет. В полном одиночестве он восседал в кожаном тёмно-коричневом кресле, напротив него сидела девушка в потрепанном жизнью пальто с совершенно безвкусными очками на лице, а на голове покоилась шляпа под цвет костюма. — Мы попусту тратим время здесь, Леви, — недовольно бросила девушка и отпила из бокала красного вина. — Имей терпение, Ханджи.       В комнате была полностью распахнута дверь, ведущая на широкий балкон. Там толпятся подвыпившие люди, облаченные в свои самые лучшие наряды в честь очередной субботней вечеринки. Все они его, вся нечисть которая водится в закоулках, каждый наркодилер и шлюха, примерный работник компании и школьник. Все они работают на него, рабы этого безжалостного города. Рабы своего же сознания. Людям свойственно подчинятся, на свободе мало кто выживает.       Леви уже не замечает всю эту толпу, что отдавшись музыке дергается в такт и пытается ввести интеллигентные и умные разговоры, потому что перед его глазами лишь девушка, чьи в меру короткие волосы красиво лежали на оголенных худых плечах. Словно фарфоровая кукла она держала себя элегантно, по-своему изящно. Глаза мужчины бегали по силуэту девушки от ног до головы, замечая ярко голубые глаза, что светились благодаря удачно падающему свету ламп. Серебряное платье смотрелось на ней сексуально, но при этом утонченно, успевая подчеркивать все прелести женской фигуры.       Как только Эмили заметила Аккермана, ей пришлось остановиться и посмотреть прямо в глаза мужчины. Снова он по-своему привлекал ее внимание к себе. Снова он появлялся в сознании Кларк, от куда она никак не могла того выкинуть. Волосы его были аккуратно уложены, строгий черный костюм как никогда подходил его обладателю. Лицо его будто выражало интерес и долю удивления. Под взглядом этого мужчины неудобно, очень холодно, от этого все тело покрывается мурашками. Хочется съёжиться, исчезнуть.       Эмили от чего-то стало не по себе, поэтому она попросила рядом стоявшего с ней Смита предупредить, что ей нужно отлучиться в уборную. Спросив, где она, и попросив прощения за свои спонтанные действия, она удалилась.       Петляя по лестнице, Кларк проходит в темный коридор, где музыки почти не слышно. Она ступает не спеша, очень тихо, боясь натворить что-то неладное. Стоит ей дойти до нужной двери, как ее тут же грубо хватают за руку и вжимают в холодную стену. Итак оголенной спиной она прочувствовала всю боль удара и на пару секунд не давала себе отчета в происходящем. Подняв голову, она увидела перед собой неизвестного ей с густой бородой мужчину, который яростными глазами испепелял лицо и всё тело девушки.       Не желая ждать последующий действий мужчины, она ловко скручивает руку нападавшего и использует самый действенный прием из всех возможных. За долю секунды она коленом сильно ударяет по паху бородатого, из-за чего тот скручивается напополам и падает перед ней на колени. Быстро пошарив по карманам обидчика, Эмили находит пистолет и намеревается ударить им по его голове, как из соседней двери вышел еще один мужчина с револьвером в руках.       Бой был нечестным. Два бугая набрасываются на миловидную в неудобно обтягивающем, но красивом, платье. Если бы радужка меняла цвет в зависимости от настроения обладателя, то глаза Эмили налились бы алой кровью. Если бы среди ровного ряда зубов вырастали острые клыки, то она перегрызла бы стоящему в нескольких метрах от нее мужчине глотку и до последней капли осушила. Если бы голыми руками действительно можно было бы разорвать плоть, то от его тела уже ничего не осталось бы, потому что Эмили вне себя от ярости, судорожно вдыхает витающие вокруг нее пары дикого недовольства.       Почему она снова ввязывается в что-то подобное, почему ей снова нужно терпеть все эти нападения и драки, почему ей снова приходится марать свои итак испачканные руки в крови?       Гнев не находит успокоение в недрах сознания, но она не может оступиться и натворить нечто ужасное снова. Звук удара пистолетом по голове бородатого разносится по всему коридору. Эмили успевает увернуться от выстрелившей в нее пули, проскользнув внутрь двери, поспешно ее закрыв. Выстрелы по замочной скважине эхом отдаются в сознании девушки. Она отшатнулась, сжимая крепко в руках пистолет. Никакого другого выхода она не видела, кроме как побежать внутрь спонтанной кабинки туалета. Она продолжала ждать и надеяться на хороший исход.       Нет. Твердила она себе. Она не собирается убивать человека. Она не хочет брать этот тяжелый груз на свои плечи в очередной раз. Почему нельзя начать жизнь с чистого листа? — Чертова сука! — крикнул мужчина.       Он вбежал внутрь и с ноги начал открывать кабинки. Одна за другой. Благо, Эмили успела спрятаться в самой последней, у нее есть время снять курок и выпрямить прямо руки, держа палец наготове, чтобы выстрелить. Спустя пару секунд она увидела тень от чужих ног. Он остановился прямо перед ней. Сердце начало бешено колотиться.       Мужчина распахивает дверь, но Кларк сразу же целится и стреляет прямо в его правую ногу, отчего тот отшатывается назад. Ему не хватило равновесия и он упал на пол, судорожно пытаясь навести дуло пистолета прямо на девушку. Эмили подбежала к обидчику и ногой пнула по пушке в руках мужчины, от чего пистолет отлетел далеко от его хозяина. Теперь она главная в этой игре. — Кому ты служишь? — прозвучало из уст Эмили.       В ответ она услышала только тишину, поэтому немедля выстрелила в уже левую ногу мужчины, от чего тот жалобно завыл. — Я повторяться не намерена! — еще один выстрел в ту же точку, а крики мужчины не прекращались. Девушка напрочь забыла, что она находится на светском мероприятии, что крики мужчины, возможно, были слышны всем. Ей было плевать, поэтому она еще раз выстрелила. — Хватит, — грозный голос прозвучал сзади Эмили. Выстрелы и крики прекратились.       На пороге в туалет стоял Леви. Он самодовольно смотрел в сторону девушки и испепелял ту своим взглядом. — Что же ты так долго с ним? — покачал из стороны в сторону головой Аккерман и подошел к Эмили. Кларк ничего не ответила, лишь выжидающе смотрела на него. — Убей его. — Нет, — уверено заявила девушка. — Ты же должна понимать, с кем теперь имеешь дело. — Он посмотрел ей прямо в глаза, заставив сердце ее слегка встрепенуться. Леви вдыхает и улыбается. Ситуация веселит. Он вглядывается в ее большие глаза и видит, как в глубине бушует злость и отчаяние. Удивительное сочетание. — Может я не хочу иметь с вами дело, может мне это совершенно не нужно! — Откуда берется эта чертова смелость; адреналин бушует в крови, бурлит, но живот от чувства опасности скручивает. Дышит часто, когда руки мужчины касаются кожи. Неприятно, потому что холодные, почти ледяные, как у мертвеца и взгляд его волчий, голодный и дьявольский. — Куда ты тогда пойдешь, милая? — Он заправил пряди ее волос за ухо. Теперь ее лицо казалось куда более красивым. — Да кто вы такой? — Леви Аккерман, — он ухмыльнулся ей и продолжил. — Твой новый хозяин. — Он сам отобрал у девушки пушку и выстрелил прямо в сердце лежащего мужчины. Кровь продолжала растекаться по чистому полу. — Я лучше умру, чем буду чьей-то собакой снова. — Эмили словно подменили. Словно выпотрошили, вырвали чертово сердце и сломали, а она стоит, пытается собрать осколки, но тщетно. Безнадежно, все так ужасно безнадежно. — Тогда давай, стреляй, — Леви ухмыляется, ситуация с самого начала не самая приятная, но веселит.       Как маленький ребенок хочет новую игрушку, так и Леви захотел себе этот изящный и красивый экземпляр. Такая смелая и сильная, хотелось проверить, такая ли она на самом деле. И результатом он доволен. Вот только почему перед ним сейчас стоит совершенной другой человек. От чего ей так больно? Неужели, она настолько сломлена и устала от всего этого дерьма?       Леви смотрит неотрывно в глаза девушки. Такая маленькая и беззащитная, пытается скрыть свое настоящее нутро за маской сильной и своевольной девушки. Он думает, что это шутка, мимолетная сцена из комедийного спектакля, поиграется и вонзит ему прямо в сердце острый нож, но сердце в пятки падает, когда Эмили в руки берет пистолет и направляет прямо себе в висок.       Он таких глаз не видел, таких ледяных и бесчувственных. Он убивал, смотря в глаза, видел самоубийц и сам же петлю на их шее затягивал. Все хотели жить, Леви в самой глубине разглядывал этот маленький огонек желания снова дышать, снова видеть закаты и рассветы. В этих — равнодушие. В зеркальной глади напротив ничего нет, убивать больше нечего. В них разрасталась безмятежность, а пустоты завораживали. Он ступает медленно, боясь спугнуть, а Кларк, смотря прямо на него, нажимает на курок, пока с силой не хватают за запястье, не прижимают к себе. Почему так тепло, и страшно, почему слезы градом льются, почему сердце стучит как бешеное, почему в ушах шумит тишина? — Ты чудовище. — вырваться нет сил, хочется просто заснуть. Навсегда.