Сан-Стефано-дель-Сантино.

      Леви так и стоит, держа в своих крепких объятиях хрупкое тело Эмили. Внутри что-то неспокойно, скребет больно. Смотрит на нее краем глаза, она все стоит, прижимаясь своим носиков в его рубашку. Он вспоминает недавний момент и прокручивает у себя в голове, как Эмили так легко была готова нажать на курок и выстрелить себе в голову. Неужели, ей не нужна собственная жизнь? А его это должно волновать? Нет. Он хочет отослать ее куда подальше, подальше от себя, потому что эта девушка вызывает в нем что-то непонятное, срывает с цепи его волка, заставляет выть, поддаваться ее слезам. Диссонанс чувств, дисгармония с самим собой.       Тело её предательски дрожит. В голове ураган из-за накопившихся вопросов и ответов. Ни за один ухватиться не может, сама втягивается в этот ужасный вихрь. Девушка пытается отстраниться от мужчины. Леви поддался ей и выпустил из своей сильной хватки. Он наблюдает, как та проходит к умывальникам и смотрит на своё отражение. Потекшая тушь, красные глаза и опухшие щеки, а Леви налюбоваться не может. Он грустно улыбается: такая настоящая, неподдельная в чертовом облегающем платье, которое она соизволила надеть сегодня. Оголенная спина не давала ему покоя, так манила к себе, хотелось прикоснуться. Леви не выдерживает и надевает на её плечи собственный пиджак. — Приведи себя в порядок и выходи обратно. — Он ведет себя невозмутимо, будто день обычный, и жизнь мирная без забот, и он не убил пару минут назад какого-то мужчину, и не из-за него девушка чуть ли не лишила себя жизни. Леви забирает пистолет и кладет его к себе в задний карман, собирается выйти. — Я не вернусь обратно, — ситуация начинает злить, все это, будто самый кошмарный сон, и она сама уже не понимает, что творит. — Вижу, ты все ещё не понимаешь, с кем говоришь. — Он поворачивается медленно, сжигая девушку одним только взглядом, но та не поддаётся. Она устала играть в этот цирк, где правила уже давно установлены и ничего другого предложить и исправить невозможно. Она сглатывает, пытается собраться с мыслями и ответить на колкость, но ей не хватает сил, поэтому продолжает стоять на месте и ответно смотреть своему сопернику прямо в глаза. — Ты кем себя возомнила? Думаешь, пробьешь меня чуть не вылетевшей пулей в твою голову, думаешь, особенная и я тебя так легко отпущу?       Но как тяжело самому осознавать, что это правда. Да. Особенная. Он таких пачками убивал, а на эту рука не поднимается. Тронуть боязно эту фарфоровую девочку, боится хоть малейший треск сделать из-за своих действий, а другим прикоснуться к его маленькой игрушке не даст. Даже малейшего внимания никто не заслуживает от неё. Не посмеют. Убьёт и закопает где-нибудь далеко. Леви устои свои ломает, плюет на них, переходит запретную линию, со страхом в глазах. Самоубийца. — Благодаря мне, ты ещё дышишь. Я бы тебя пристрелил в первый же день, но такие как ты могут еще пригодится. — У него глаза чернеют. Внутри ад, настоящее пекло и бесы пляшут.  — Я не хочу проходить весь этот ужас заново, чтобы такие как ты наживали миллионы денег и жили в красивых виллах, которые стоят дороже, чем чья-то жизнь. Ты по уши в крови и лжи, омерзителен, всё это так омерзительно! — Выплевывает ему все это в лицо на выдохе, и сразу же чувствует сильную руку на шее. Доигралась. — Ты можешь растить цветы, а я их сорву и растопчу. Без этого в мире никак, милая. Без денег в мире никак, все мы живем на них и благодаря им. Все они перепачканы кровью, идут по кругу. Из-за этих денег я убивал стольких людей, твоя ясная головушка и представить не может. Ах да…ты же сама по локоть в крови, ты же сама убивала и получала за это деньги. — Правда больно бьет в лицо, слова-осколки впиваются в душу.       Леви видит в её взгляде слабость и отчаяние. Упивается, красуется своей работой. Сильная и беззащитная одновременно, смелая и резкая, непонятная и непредсказуемая. Для него — опасная. — Возвращайся в зал, куколка, — он произносит ей это на самое ушко и уходит. Снова ничего и пустота. Снова ломает. Когда думаешь, что все позади, уже конец — он способен найти лазейки, находит и задевает, крушит. Эмили падает, разбивается, теряется, а он раз за разом готов убивать изнутри. ***       Как только девушка выходит в зал, её глаза начинают немного пощипывать из-за света, который оказался слишком ярким. Тушь она благополучно смыла, от косметики на лице осталась только помада и немного румян, но это не мешало девушке выглядеть по-прежнему хорошо. Надев маску безразличия и сделав вид, будто ничего и не произошло, она медленно проходила вглубь зала, пока не заметила золотистую макушку.       Не обратив внимания на собственное мимолетное счастье, она поспешила присесть рядом с Эрвином и спрятаться около него, чтобы никто не смел её трогать. Она устала. Вымотана. Всё, что ей нужно, это уехать. Желательно, очень далеко. Но разочарование к Эмили приходит очень быстро. Она видит, как напротив дивана Смита в кресле восседает Аккерман, положа ногу на ногу. Смотрит на девушку исподлобья, не может взгляд отвести. — Долго же ты, — замечает Смит, на что получает скромную улыбку. Краем глаза Эмили видит ехидную ухмылку Леви, а труп в туалете так и продолжает лежать.       Девушка садится рядом с Эрвином и немного успокаивается, хотя глаза Леви так и не дают ей покоя. Через пару минут к их компании подошла незнакомая пара: девушка, которую Кларк уже видела в начале её приезда, и высокий мужчина. Эмили сразу приметила в девушке плохой вкус в одежде, а ее очки наводили некий ужас. Сама она была не шибко красива, но и не плоха собой. Образ её отпугивал, скрывал истинное и не давал пробраться, увидеть всё. Мужчина же наоборот, был высоким и видно хорошо сложенным. Чёлка светлых его волос была разделена пополам, также Эмили приметила усы и ухоженную щетину. Лицо его было серьёзным и спокойным. — У меня для вас не самые лучшие новости. — Девушка вытягивает сигарету из своей маленькой фирменной портсигары. — Пришла информация, что Райнер работает не один. — Ханджи, с самого начала было понятно, что он заодно с Бертольдом. — Леви недовольно качнул головой и испил крепкого виски. — Нет, я не об этом. За ними есть кто-то выше. Тот, кто реально хорошо знает тебя, всю твою документацию, линии поставок, и ты точно понимаешь, кто это. — Блять… — Леви едва ли на месте не сидит, сжимает стакан сильно, что вот-вот скоро с треском сломается. — Я лично застрелил его, видел как он подыхал. Он не мог восстать из мертвых. — Значит, он оказался живее мертвого. В любом случае, Райнер у нас, а значит и Бертольд где-то рядом. — Ханджи выпускает сизый дым, всматриваясь в Аккермана. — Мы с Майком не смогли узнать большего от него. Надеемся, что ты сможешь «выпытать» из него что-нибудь еще. — Тогда доставьте его ко мне. — Леви допивает содержимое бокала и недовольным взглядом устремляется на Эмили, что по-прежнему сидела на диване и словно не дышала. Он видел, что ей неуютно. — Встретимся завтра у меня.       Поставив бокал на рядом стоящий столик, он вежливо предложил руку Эмили. Девушка, не желая устраивать никому ненужные сцены, вынужденно вложила свою ладошку, а взгляд свой нарочно не сводила с противоположного. — Кто эта прекрасная леди? — Зое сощурила глаза, всматриваясь в силуэт напротив, замечая всю прелесть девичьей красоты. — Моя новая кукла. — Леви обворожительно улыбается, сжигая взглядом Ханджи и Майка, тем самым заставляет отвлечься от усердных разглядываний. Они знают этот взгляд, поэтому не спешат расспрашивать. — Эмили Кларк, а это Ханджи Зое и Майк Захариус, прошу любить и жаловать. Теперь, когда вы познакомились, мы уходим. — Оставляя в недоумении друзей, он взглядом подзывает Смита и уходит. Демоническое выражение лица его отпечатывается в памяти, перед глазами стоит напоминаем о том, что переступать границу не позволено. Кушель Аккерман хоть и пыталась вырастить приличного и воспитанного мальчика, ей не удалось. Леви поддался своему отцу, поддался его власти. В итоге он сам был заключен в золотой клетке и выстроган как самая лучшая марионетка, которая нож в спину отца всадила. Для Леви запах крови стал уже привычным, лучше наркотика, распространяется по венам с молниеносной скоростью, пробуждая бесов. С момента появления Аккермана в жизни Зое и Захариуса, истошные крики стали привычным шумом в ушах, не более. Наследник заражает хладнокровием и садизмом.       Леви пытается унять ярость, что жгучим пламенем разгорается внутри. Мир мрачнеет за секунду, звезды тухнут, луна меркнет. Аккерман взбирался по лестнице с трудом, идя по головам, убивая каждого на своём пути. Ради своего места он уничтожил всех и он не отдаст его никому, вгрызется зубами в глотку, будет крушить и метать, но ни на сантиметр не двинется. Если они хотят играть — Леви поиграет. Но не факт, что по правилам.       Он сильно тянет за собой Эмили, из-за чего последней больно физически и морально. «Моя новая кукла», — фраза, что пропечаталась глубоко в голове и оставила горький осадок на душе. Обидно и мерзко. Неужели ей так и суждено оставаться всего-лишь чьей-то куклой, которой можно легко управлять? Почему все ее попытки отстраниться, высказать свое мнение и сказать элементарное «нет» поворачиваются на все триста шестьдесят градусов и грубо отталкивают? Почему ей не дают покончить со всем этим? Почему она по-прежнему жива?       Приказным голосом Леви скомандовал Смиту быть за рулем, а сам с девушкой сел на заднем сидении. Эрвин лишь недовольно посмотрел на Аккермана. Он не узнавал его и не видел больше в нем того игривого и верного друга, которым он был раньше до всех событий. «Не сумел ты уберечь свою душу, приятель», — промчалось в голове Эрвина.       Машина тронулась с пути. Дорога была долгой, ведь особняк их находился на самом конце города, где люди редко появлялись. Эмили сначала было дискомфортно находиться рядом с яростным Леви, а потом привыкла. Машина плавно ехала по дороге, оказывая колыбельный эффект, поэтому, не замечая слабости, девушка заснула.       Леви всю дорогу пытается успокоиться, всматриваясь в ночной город. Его истинная сущность словно раскрывается, обнажается, открывая свои самые грязные и порочные стороны, выпуская бесов наружу. От мелкого наркоторговца сумел подняться до главы самого влиятельного клана Европы, от оборванца в короли, от марионетки в кукловода. И никому не важно, какими способами он добился всего этого. Никто и никогда не узнает.       Эмили спокойно спит на заднем сидении, наклонив голову свою в бок. Свет от огней города красиво переливается на ее лице, что несомненно завораживает и не дает отвлечься на плохие мысли. Что ему делать с ней? Как дальше действовать? Она — оголенный провод, что способен обжечь и оставить погибать, не мучаясь в собственной совести. Он из неё все жизненные силы вытянул. Аккерман будет врать сам себе, если скажет, что не удивился ее решимости, когда миниатюрные руки потянулись к пистолету и приложили его к голове. Это было страшно красиво, у него внизу живота огненный шар разрастался, пускал по венам дикое возбуждения. Картина на миллион.       Девушка просыпается, открывает глаза на несколько долей секунд, пытается понять, где она, смотрит в окно и быстро зажмуривает глаза. Воздух в машине накаляется, Аккерман едва ли не сжигает одним взглядом. Глаза блестят в темноте подобно адскому пламени. Она чувствует его глаза на себе всем своим нутром, пытается заснуть, но не удается. К горлу подступает какое-то непонятное чувство то ли страха, то ли истерики. В мире все настолько хрупко, что в один момент Эмили понимает, все, что успел потерять, на самом деле ты этим никогда не владел. Мы всего лишь куклы в руках людей-кукловодов. Пешки на шахматной доске. И мир не падет, даже если у трона лежат миллионы таких пешек. Должен пасть король.       Машина останавливается рядом с домом. Кларк затаивает дыхание, чувствуя, как дверь открывается и её подхватывают на руки, несут. В нос ударяет пряный цитрусовый запах мужчины. Он дурманит разум, а от горячих сильных рук, что касаются кожи, внутри все плавится, сгорает. До чего было противно чувствовать себя такой слабой перед кем-то, поддаваться своему телу, хотя разум кричал о побеге, сопротивлении, но сейчас разум и сердце словно сговорились, заставляя опускать покорно голову и желать больше касаний.       Ее кладут на большую кровать, атласное покрывало приятно ласкает кожу. Она приоткрывает глаза, а сквозь дрожащие ресницы рассматривает подтянутое сильное тело. В серебряном свете луны виднеется, как играют мышцы спины при любом движение. Леви подходит к окну и зажигает сигарету, яркий огонек вспыхивает в темноте. Он стоит спиной, выпускает дым из легких, а у девушки дыхание останавливается, потому что безумно красиво, притягательно, опасно. Весь мир будто на ладони, купается в огнях софитов, утопает в звездной ночи, и сердце трепещет, смотря, как возвышается над ним мужчина, как расслабленно вдыхает и выдыхает, как поднимаются и опускаются плечи.       Аккерман делает последние затяжки и, выкинув сверток, ложится на кровать. Воздуха катастрофически ей не хватает. Разум не верит, когда он притягивает Эмили к себе и она оголенной спиной касается его груди, неосознанно дрожит, выдавая себя. У нее искры в глазах взрываются, все нутро струной натягивается. — Просто лежи так. — Леви шепчет тихо, а она шевелиться боится. Эмили под аккомпанемент волн моря и его дыхания незаметно засыпает. *** — Вы же понимаете, что рано или поздно они начнут ваши поиски?       Ночь подкралась незаметно, как и сомнения в голову Бертольда. Только что из его же рук украли напарника и где-то там пытают, заставляя выдать их и весь план дальнейших действий. — Да, но мой племянник слишком молод: горячая кровь туманит его разум. Я развалю весь мир, но не дам ему быть на троне… — Мужчина сидит в глубине комнаты, ядовито ухмыляясь человеку на против. Шляпа его закрывала глаза и не давала увидеть этот яростный и одновременно искрящийся безумием взгляд, — я подчинялся одному болвану, но этому дикарю никогда в жизни не буду. — Леви не так плох, как вы думаете. Все наши попытки навредить ему на самом деле не ударяют по нему, а наоборот, распаляют кровь. — Этого я и добиваюсь.