Сан-Стефано-дель-Сантино.

      Весь оставшийся вечер Эмили провела в безмолвном молчании. Горничная показала ей, где находится новая комната, чему девушка обрадовалась, ведь она не хотела делить собственное пространство с Аккерманом в очередной раз. Эмили никак не могла прийти к единогласному решению в собственной голове, не могла выбрать между безопасностью и приключением, которое манит чертовски сильно, привлекает, что хочется волосы на себе рвать, безупречную кожу изувечивать, но лишь бы не чувствовать притягивающий к пропасти трос. Множество вопросов поместилось в голове, а решить их и дать ответы может только один человек, к помощи которого девушка не хочет прибегать. — Можно зайти? — медленно входя в незапертую комнату, спрашивает обеспокоенный Смит, видя раскиданные вещи на полу. Он знал, сейчас у хозяйки этой комнаты такой же беспорядок находится в голове, поэтому и решил прийти. — Что тебя так сильно тревожит? — Эрвин, что происходит? — начинает издалека, зависшая на одной точке Эмили, — у меня столько вопросов в голове, они путаются между собой, а затем запутывают и меня. — Мне жаль, что ты увидела сегодня то, к чему не должна быть причастна, — он усаживается на край кровати девушки и устремляет свой извиняющийся взгляд на неё. Он не хотел, чтобы она увидела то, каким он может быть и каким он не хочет становиться. — Я не виню тебя, а время уже нельзя повернуть назад, — она слабо улыбается ему и дотягивается до его руки, немного сжимая, — я жду объяснений. — Я не смогу рассказать всё, если ты хочешь понять, в чем дело, лучше обратись к Аккерману. — Ты осознаешь, что только что сказал? — Эмили…что бы ты не думала о нем, Леви выдаёт себя не за того, кем является… — Какой же он тогда? Он играет со мной в игру, правила которой я не знаю.       Эрвин только хмыкает ее словам и берет крохотную ладошку девушки в свою, произнося: «дай ему шанс и ты всё поймёшь.» — Для этого я должна терпеть его выходки? Терпеть оскорбления и слова о том, что я всего лишь кукла, Эрвин? Кукла, и уйти я не могу. — А ты хочешь уйти? — Я… — Она оставляет свой ответ немым. Вся эта ситуация путает её и не может отстать, что голова кругом, а слова не могут быть произнесены. — Поговори с ним.       После ухода Смита, девушка медленно начинает расхаживать по комнате в попытках принять охотно плескающееся в чернилах сердце, забывая о разуме. Почему люди, которым от рождения присущ инстинкт самозащиты и самосохранения, столь часто оказываются в непредвиденных и опасных ситуациях? Почему им претит это чувство опасности и закипающего адреналина в крови, и одновременно хочется спрятаться и не влезать в это?       Чувствует себя как на иголках, выходя на балкон с затаившимся в сердце ожиданием, из-за которого пальцы слегка трясутся. Эмили вдыхает притягательный аромат ночи вместе с сопутствующей ей прохладой, воспринимая морозную свежесть внутри себя в качестве колыбели для смятения и страха. Пугающие ощущения словно покрываются коркой льда, перестают постепенно выводить из равновесия, потому что там, под слоем тревоги, скрывается бескрайнее желание: томительное и одурманивающее до последней клетки. Слишком смелое. — И долго ты ещё будешь там стоять? — раздается шершавый голос сквозь ненарушимую симфонию ночной природы, такой ласкающей и умиротворяющей, что даже красивые ноты тембра кажутся помехой, ошибкой, неправильным звучанием. — Что ты делаешь в моей комнате? — изумление вышибает за пределы тревоги своего внутреннего противоречивого состояния, властвующая здесь паника вбивается под кожу мгновенно и все мысли собой пропитывает насквозь. Он стоит посередине комнаты, скрестив руки. В блёклом неверном свете луны наметились тень насмешливой улыбки и немного вздёрнутая бровь. Как бы девушка не противилась, но душа просится вперед, тянется к нему. — Это мой дом, — нагло и хитро улыбается Леви. — А это мое личное пространство. — Я уже давно забрал его к себе, — она не понимает, почему он так крепко засел внутри неё, поглотил мысли лишь за пару суток, наполняя их таким бесконечным спектром эмоций, что избавиться от столь обжигающей лавины оказывается невозможным. — Что ты ещё намереваешься отобрать у меня?       Леви качает плечами и проходит к девушке, поднося сигару к губам. Эмили не упускает возможности рассмотреть поближе Аккермана, всматриваясь в черты лица и быстро оббегая полностью силуэт. Его присутствие с каждой секундой словно больше дурманит её, пока широкая и горячая ладонь мягко не обхватывает её хрупкое запястье, останавливает, не позволяет уйти, подчиняясь обеспокоенному рассудку.       Парень до конца не может разобраться с тем, что происходит в голове у девушки: какие чувства у неё на самом деле по отношению к нему. В чем суть планов на него и какие мысли крутятся — не знает. Леви теряется в лабиринте её с ума сводящих противоречий, в том, как она тянется к нему. Он вспоминает, как та неосознанно прижималась к нему на протяжении последней ночи, проведенной вместе в одной постели, а затем отталкивает, отвергает и уходит. Его наизнанку постепенно выворачивают её действия, внутреннюю истерику пробуждают, потому что ситуация с Эмили — это неизвестность. Непонятно, что этот человек может сделать завтра, если тот попытается сделать встречные шаги, попытается сблизиться: к сердцу прижмет или к черту пошлет, отчего Леви пытается отыскать невидимые нити управления среди бесконечных тайных комнат её души, желает привязать к своим пальцам, становясь единственным кукловодом для неё. Ему бы хотелось превратить Эмили в очередную куклу своего театра, отыграть отрепетированный сценарий до самого конца и получить блаженные аплодисменты от главных зрителей.       Хотелось бы, но только у него на глазах самый настоящий фильм разворачивается: высококачественный, интригующий, увлекательный. Главная роль на сцене в чужой постановке постепенно обесценивается по сравнению с тем, что он ощущает сейчас, какие эмоции в действительности испытывает, переживая вовсе не о том, получится ли у него довести дело до конца, а что творит с ним Кларк: нуждается в нем или дразнится, всем сердцем тянется или просто забавляется, потому что Аккерман несомненно играется, с замиранием сердца чувствуя, как ему по-настоящему нравится, отчего каждое произнесенное его слово не является рычагом намеренного давления. Они льются самостоятельно, без сценария и правил. — Останься со мной, Эмили, — произносит он и умолкает, ища в глазах на против положительные мысли и ответы. — Как кто? — Вопрос застал его врасплох и теперь та устремляет свой взгляд в его. — Кем ты видишь меня рядом с собой? Послушным убийцей? Партнером? Куклой, от которой сможешь избавиться за считанные секунды? Зачем я тебе, если в твоем подчинении сотни, а девушек, желающих твоего расположения, может быть и тысячи? — Она смотрит на него и пытается дрожь свою унять. Рука его по-прежнему держит ее ладонь, из-за чего становиться еще хуже и в дрожь бросает сильней. — Леви, я жила такой жизнью очень долго, лучше отпусти меня или убей, но не заставляй чувствовать все это на себе в очередной раз…       Тишина повисла между ними. Такая спокойная, но и опасная, уютная и настораживающая. Он до последнего не понимает, как тот умудрился загнать себя в ловушку. Ловушку, которую напрочь закрыла эта девчонка. Вопрос её не давал покоя, и правда, кого он хочет в ней видеть? Рядом с ней словно разум полностью отключается, а на поле действий врываются смешанные и нежные чувства, и всё это принадлежит только ей. Почему он заострил внимание на ней? Почему счёл её самой неповторимой из всех, кого встречал на своём пути и кого имел не раз и не два? Ее хочется на все позолоченные троны возвышать, всем давая понять, что это его и ничьё больше? — Ты хочешь уйти? — Опасный для себя вопрос задает он и снова погружается в свои мысли. Он боится её ответа, хотя сам этого не признает, ведь собственная гордость дороже золота. Боится сорваться и снова всё испортить, если ответ её будет не удовлетворительным.       Она продолжает смотреть на него и было видно, как в глазах начинаются зарождаться ночные звезды, что появлялись на небе. Такая красивая и такая недостижимая, как самая дальняя звезда. Платье её цвета белого нежно расплывалось на ветру и немного оголяло красивые ноги. Молчание заставляло сердце биться чаще, будто припадок не за горами. — А ты мне позволишь? — Ответ её заставляет ухмыльнуться. Умная. — Я отпущу… — Он остановился на минуту, подбирая правильные слова, чтобы сильно не спугнуть, — но ненадолго. — Ты всё равно поймаешь меня? — Да. — Как романтично. — Его слова вызвали неподдельную ироничную улыбку на ее лице. Она закатила глаза и отвела свой смущённый и язвимый взгляд, что не упустил из виду Аккерман. Он был доволен, его слова могут не только разочаровать или обидеть.       Леви слегка сжал её ладонь, замерев на мгновение, повел пальцами, гладя нежную кожу. Он хотел её внимания, хотел увидеть её эмоции, хотел, чтобы глаза её были направлены только на него. И он добился своего. Эмили повернула свои сверкающие глаза. Они будто кричали что-то, хотели донести важные слова. — Я боюсь, Леви. Себя, тебя… Боюсь остаться… — Глаза его словно заставляли душу вскрываться и рассказывать все тайны потайные, — но еще больше боюсь уйти.       Она поступила так же, как поступала почти всегда, когда было страшно. Сделала шаг вперёд. К нему навстречу, надеясь, что она не навредит себе или ему, надеясь, что у этой истории будет не самый лучший, но хотя бы хороший конец. — Ты боишься меня? — Всё тот же шершавый голос неуловимо изменился. — А стоит? — она спросила шёпотом, сама того не замечая. Он услышал и начал отвечать таким же тоном, не нарушая её игру, не пытаясь спугнуть. — Я не хочу всё испортить, Эмили. — Не спеша произносит и продолжает. — Ты знаешь, чем занимаюсь. Сегодня я есть, завтра меня нет. Мои действия могут быть резкими, слова грубыми и обидными, но знай… я никогда не наврежу тебе.       Кларк было сложно сдержать растерянность, которая охватила девушку при его неожиданных словах, но она пыталась. Он невозмутим, хоть разговор обретает совсем иные ноты, а Эмили нервничает. Цепкие внимательные глаза поймали её взгляд. Леви дернул щекой и лицо свое ближе к ней приблизил. Потом чуть помедлил, рассматривая её, решая что-то… — Ты делаешь всё намного сложней, — девушка пыталась взгляд свой отвести, чтоб спрятать эмоции свои, но все тщетно. — Нет, Эмили, всё просто. — Он провёл рукой своей выше, касаясь плеча её хрупкого и заводя прядь волос за ушко. Её дыхание можно было почувствовать на лице своем, что будоражило и сносило голову пуще любого топора. Он закрыл глаза и начал вести отсчёт до десяти, но не помогало.       Всё произошло стремительно, так что Эмили не сразу поняла, что происходит. Леви вдруг оказался слишком близко; Эмили ощутила запах его тела, тепло, которое он способен излучать. К ней пришло умиротворение и некое спокойствие, ощущения которые, казалось, никогда не способны к ней вернутся. Он коснулся её подбородка, властно повернул к себе и поцеловал. Его горячие губы умело завладели её. Медленно, следя за её реакцией, увлекая поцелуем, Аккерман будто требовал ответа. Такой же несдержанной ласки и желания. Девушка несмело обвила его шею руками. Её пальцы, только что мягко перебиравшие его волосы, сжались. Леви тут же прижал её к себе ближе и увеличил напор. Теперь это был требовательный поцелуй, ведь Кларк дала ему согласие.       От его близости по телу, не переставая, бегали мурашки и кружилась голова. Всё это казалось сном, который вот-вот закончится или превратится в кошмар, из которого нет выхода. Эмили не осознавала до этого, как сильно её тянуло к нему. Как сильно это влечение и ей было мало. Мало его простого присутствия в её жизни. Сейчас он позволял ей все, а брал не меньше взамен. Скользя по складкам её нежного платья, играя ими, наслаждался изгибами тела её. Одной рукой Леви, всё обнимая, придерживал спину девушки, второй завёл руку под подол платья, касаясь кожи на бедре. Горячее дыхание дотронулось до её шеи. Опустилось ниже.       От возбуждения у Кларк немела кожа. Она до боли закусила губу, чтобы вздох не превратился в стон. Она чувствовала, как ему тоже хочется прижаться к ней ближе, но он почему-то медленно отстранился. Внизу живота заныло, грудь сдавило от тоски по его близости. Она словно одним уколом в губы стала зависимой от него. Но он осторожно отстранился, неизбежно отстранился, оставив внутри лишь пустоту. Эмили не понимала и не знала, как нужно теперь вести себя. — Если хочешь, никогда не вспомню об этом. Всё останется наваждением… — Эмили пыталась унять охватившую её эйфорию и волнение. Казалось, каждое место, где он дотронулся, горит. «Возможно, так правильней?.. Или нет?» — сомнения погрузились в сознании девушки. Столько он успел натворить, причинить боли, но почему сердце так и продолжает биться быстрей, не унимаясь. — Грядёт что-то масштабное, Эмили, и как бы мне не хотелось, но ты не должна оставаться здесь. — Повернул он всё в совсем другое направление, не хотя, но так нужно было. За считанные секунды от порочного и грубого мужчины будто ничего не осталось. Он умело смог поменять свою маску на другую. Всё это похоже на спектакль, где все сцены давно прописаны. Но Эмили старалась отбросить плохие мысли. Хотя бы сейчас. Хотя бы на чуть-чуть. — Кто-то должен приехать? Кто-то пытается занять твоё место? — Умная, — усмехнулся Леви. — Расскажи мне.       В глазах её читался неподдельный интерес и рвение узнать всё. Минувшие события украсили лицо девушки нежным румянцем, а губы были немного красноватыми и опухшими. Нагнувшись к уху Эмили, украшенному золотой сережкой, он произнёс: — Я уже сказал, ты не будешь впутана во всё это. — Сегодня ты сам позволил мне присутствовать там, где не стоило находиться. Я уже впутана в это. — Она упрямо смотрела ему в глаза, — мне решать ход моей жизни. — Ты противоречишь самой себе, — он больше давит ухмылку свою, в глубине души радуясь, что сумел вернуть в жизнь её стремление к опасности, её воспоминания и навыки в прошлом убийцы. Вот она — его коварная и хитрая королева. — Не хочешь повторной жизни — это ты твердишь уже который день. — Мне же не обязательно убивать кого-то… просто позволь мне помочь. Вы спасли меня, теперь моя очередь… — Куколка, отблагодарить ты меня можешь в любое время и без этого, — он состроил ухитряющуюся гримасу, а Эмили только цокнула на его слова, отстраняясь от Аккермана. — Я буду твоим спасательным кругом с пистолетом под платьем. — Ты теперь моя личная охрана? — Нет, я твой трофей, который будет твоим спасением. — Очень самовлюблённо.       Девушки пожала плечиками, разворачиваясь и направляясь к себе в комнату, пытаясь унять бушующие эмоции. Он продолжал стоять и наблюдать за ней, не веря маленькой собственной победе над собой.