Сан-Стефано-дель-Сантино.

Собственные правила можно нарушать. Влюбилась в него — отлично! Влюбилась вопреки планам — но всего предусмотреть нельзя… Я понял кое-что: надо оставаться с любимыми сколько можно… до конца.        Фильм «Сладкий ноябрь»                                   День наступил снова тёплый и круглый, точно камешек, высоко над головой небо, точно голубая опрокинутая чаша, волны сверкающими прозрачными струями разбегаются по белым камням. Да, славный день, ясный и чистый, как огонёк свечи.       На часах уже пробило двенадцать дня. Поднимая почему-то очень тяжелую голову, Эмили кладёт ее обратно, укрываясь одеялом от светлых лучей солнца. Бывает, никак не можешь вспомнить, что было вчера, а сейчас это ощущалось посерьезней. Девушка помнила все отчетливо до момента больного укола, а что было дальше мельком пробегало в сознании быстрыми картинками. Она всё думала — когда она вернулась в особняк и почему спит не в своей комнате? Хотя ответ на второй вопрос Кларк наверняка знала. Она никак не могла вспомнить, что делала, когда вдруг очнулась посреди ночи, увидев перед собой мрачный силуэт Аккермана. Волнение полностью окунуло девушку, даже непрошенные слёзы появились на красивом лице.       А в коридоре были слышны чьи-то шаги, которые не хотелось слышать. Кто-то подошёл к комнате и остановился на месте. Эмили сильней зажмурила глаза и укуталась в одеяло, боясь и почему-то ощущая чувство стыда за себя и за свои возможные нелепые действия, которые та могла совершить в период опьяняющей наркоты. — Эмили… — Голос был мягкий. Эрвин всё ещё стоял за дверью и ждал хотя бы какой-то реакции от девушки, но та только продолжала нелепо всхлипывать. — Мне нужно уйти ненадолго, если тебе что-то нужно, скажи сейчас.       Ещё раз повисла тишина. — Ты остаёшься одна, будь аккуратней. Таблетки оставил на кухонном столе. — Эрвин выждал пару секунд и продолжил. — И…то, что произошло, видимо, должно было произойти... Прими это. Ты жива — это самое главное.       Шаги постепенно начали утихать, последовал звук закрывающейся двери. Не знает, сколько Эмили ещё пробыла в постели, пытаясь привести себя в чувства. Спустя время, она сделала попытки выйти из комнаты. Аккуратно переступала она с ноги на ногу, держа равновесие и голову прямо. Маленькое головокружение Эмили чувствовала всем телом, но это не мешало ей делать уверенные шаги навстречу двери комнаты. Самое тяжелое — лестница, которая почему-то начинала двоиться.       С горем пополам дойдя до цели — таблеток, она приняла их и с дикой жаждой опустошила стакан с водой. На часах было уже два часа дня, а солнце продолжало действовать на нервы, поэтому Эмили закрыла штору. Всё действовало на нервы. Пустой дом наводил тоску. Она осталась только сама с собой и это было самое страшное испытание. Она зашла в гостиную и уселась на мягкий диван, подгребая под себя ноги. Уставившись на одну точку, мыслями она уже была будто в другом мире.       Эмили попыталась вспомнить какие-то обрывочные образы, расплывчатые лица склонившихся над ней людей. Из розовой пелены возник образ Кенни Аккермана, впихнувшего в ее организм без разрешения, без единого намёка и предупреждения наркоту, за ним маячил образ Эрвина, который нёс ту в почему-то слишком тёплую машину, казалось, что ее положили не на сидения, а в котёл с лавой. Затем отчетливое лицо Леви висело над ней. Глаза испуганные, а голос напряженный и грозный.       Вспоминая все эти невнятные картинки, Эмили провела ладонью по лицу, и, сосредоточившись, пыталась вспомнить все события. Она осмотрела помещение, хотела скоординировать мысли в кучу и направить в правильное русло. Взгляд Кларк приковал циферблат настенных электронных часов, показывающих время и дату. Как быстро пролетело время, хотя она была без сознания весь прошедший вечер и ночь, и целое утро. В голове почему-то витал только один образ Леви, что сидел в кресле и нервно сбрасывал пепел от сигареты. Куда он снова пропал? Почему она снова оказалась в его постели и… почему его не было рядом этим утром?       От собственных мыслей девушка удивилась. Встряхнув головой, она соскочила с дивана. Найдя плед на соседнем кресле, Эмили поплотнее закуталась в него и услышала звонок в дверь. От столь неожиданного и очень громкого звонка она испугалась и недовольно зажмурила глаза.       В странном одеянии Кларк прошла к двери. Забыв про меры осторожности, напрочь откидывая свои принципы проверять и не открывать двери просто так, находясь в особняке главной мафии Европы, Эмили открыла дверь. Ее тут же обдал прохладный и такой приятный свежий морской воздух, из-за чего девушке стало даже немного лучше, но помутнение не уходило. На пороге стоял высокий мужчина с темными волосами с чуть грозным выражением лица. — Чем-то могу помочь? — Спросила в недоумении девушка, пытаясь сконцентрироваться на мужчине. — Где он? — О чем вы? — Не прикидывайся и выкладывай, где Райнер? — Незнакомец сделал попытку переступить через порог, но Эмили смогла преградить ему дорогу дверью. — Я не понимаю Вас, хозяина нет дома, зайдите позже. — Она увидела в глазах напротив появившуюся искру ярости и поспешила закрыть дверь, но нога мужчины не давала этого сделать. Ухмыляющийся незнакомец пытался протиснуть ногу дальше, чего девушка не намеревалась допустить. Она приложила все силы, чтобы запихнуть его конечность обратно, но тело было по-прежнему слабым. Кларк услышала только знакомый голос. — Эмили, иди к себе, — вернувшийся Смит стоял позади мужчины и испепелял его своим взглядом. — Да, Эмили. — Резко одернул тот и улыбнулся. — Тебе стоит оставить нас.       До сих пор Кларк держалась вежливо, стараясь лишний раз не раздражать и не провоцировать никого. Физиономия незнакомца прямо-таки светилась плохо скрываемым злорадством, из-за чего Эмили хотелось напрочь забыть о манерах и отправить пару дамских коготков по его лицу. Она лишь слабо улыбнулась ему, вкладывая всё презрение в этот жест, и удалилась. От свежего воздуха у Эмили закружилась голова. Она вошла на кухню и присела на стульчик, пытаясь набраться сил и сглотнуть горечь, поднимавшуюся из желудка.       «Какой дрянью меня отравили? Не думала, что у наркоты столько побочных эффектов. Бред какой-то, ничего не могу вспомнить. Почти целые сутки провела в беспамятстве из-за одного старого идиота!» Неведение пугало Эмили.       Преодолевая приступ слабости, она поднялась, заслышав голоса людей, доносившихся за пределами входной двери. К дыханию моря, шуму ветерка и волн добавлялись серьезные голоса. — Мне бессмысленная смерть в этом доме не нужна, — услышала голос Смита девушка и подошла ближе к окну, выглядывая в сторону мужчин. — Я тоже не хочу пачкать свои руки. Скажи, где Аккерман, и разойдёмся. — Он не докладывает мне свои действия, приятель. — Ты же знаешь, на что я способ… — Не ты, а Кенни. — Перебил блондин и прошёл мимо мужчины. — Бертольд, ты сделал глупость, что пришёл сюда. Советую уйти, а Аккерману передай, что его наркота слабовата.       Он прошёл вперёд и Эмили услышала открывающуюся дверь. Бертольд взял того за плечо и с силой повернул собеседника лицом к себе. — Никогда не поворачивайся к сопернику спиной. — Никогда больше не смей приходить сюда. — Смит неизвестно от куда достал пистолет и припечатал ствол к животу мужчины. — Ещё одно слово и ты труп.       Мужчины разошлись. Входная дверь закрылась. Силуэт Бертольда медленной походкой удалялся. Девушка выглядывала его, пока до конца не убедилась, что тот ушёл с концами. Почему-то сердце ее забилось очень быстро и этот стук она ощущала всем телом. Кто такой Бертольд? Видимо, он служит Кенни Аккерману и знаком с Райнером, который совсем недавно был убит. Кларк хотелось разобраться во всем, ведь она уже причастна к делам Аккермана. Ей нужны ответы. — Бертольд заглядывал. — Снова голос Эрвина ворвался в голову. — Искал Райнера… Один… Она в порядке… Нет надобности в переезде, если они нас нашли сейчас, то найдут и в другой раз… Понял.       Телефонный звонок был коротким. Голос был совершенно спокойным, словно ситуации минуту назад вовсе и не было. Смит прошёл на кухню и уставился на девушку, почему-то ухмыляясь. Он обежал Эмили с ног до головы, замечая накинутый плед и вчерашнее платье на ней. Диковатый вид дополняли глаза, которые были немного красноватыми и нервно бегали по комнате, иногда касаясь мужчины. Волосы растрепанные лежали на голове, но это не мешало разглядеть в девушке все прелести лица. Смит спросил о самочувствии, на что Кларк ответила коротким: «Бывало и лучше». — Это был Леви? — Последовал вопрос, после которого она почувствовала смятение. — Подслушивала? — Смит как-то по-своему улыбнулся, складывая лежавшую помытую посуду в шкафчики. — Я не специально… Он вернётся? — Он же тебя не бросит, — он посмотрел на нее прямо, пронизывающе. Девушка опустила глаза. — Нам нужно собирать вещи. — Куда-то едем? — Во Францию. — В его голосе была слышна нотка горечи. Эмили помнит из разговоров с блондином, что тот приехал в Сан-Стефано-дель-Сантино из Франции. Помнит, что оба друга повстречались в этой стране и их история развивалась стремительно быстро после знакомства. — Разве это не опасно? — Сейчас в любом месте для нас опасно.       Эрвин сказал ещё несколько формальностей о переезде и направился в свою комнату, оставляя девушку ещё с кучей вопросов. ***       Прошел целый день. Вещи собрать было самым простым за все время, ведь они так и не были полностью разобраны. Самым сложным было совладать с эмоциями и постоянной тревогой внутри души. В квартире было тихо, горничную уже успели уволить, на диване огромный махровый плед, который Эмили наверняка небрежно бросила, прежде чем подняться к себе. Леви снимает обувь, включает свет и подходит к бару.       После дневного отсутствия, он впервые думает, что здесь его дом и пристанище. Девушка начинает всё сильней его привлекать не смотря на то, что Аккерман весь день старается убрать каждое напоминание, но она разрастается в нем, дарит надежду, какое-то иррациональное тепло даже на расстоянии. И все это кажется хоть и ужасно неправильным и ненормальным, но его тянет к ней всем телом и душой. Это никак не оспорить.       Ему впервые сильно хочется видеть лицо кого-то, слышать недовольный и нежный голос. Думал, что у него чувств не осталось, что он — непробиваемая глыба льда, но на самом деле где-то там еще горит маленький огонь и ждет своего часа вспыхнуть и показать свои безграничные размеры. И этот час, наконец, настал. Теперь, вместо льда, языки пламени сжигают его изнутри. Он уже не пытается заглушить это алкоголем, наркотиками и кровью, ведь всё нутро звало и кричало о ней. Уже нет смысла отрицать или рвать волосы, уже поздно. Леви все еще человек, все еще нуждается и поддается эмоциям и чувствам, но ему слабости иметь запрещено. Все, что делает его слабым, — становится потенциальной угрозой, теперь он уязвим. Эмили ворвалась в его жизнь, будто чертов ураган, сносит все, что он строил, разрушает все планы и в свой бушующий вихрь тянет. Либо с целью покарать и уничтожить, либо спасти и уберечь.       Почему чувства приходят настолько внезапно? Всегда он пытался избавиться от них, а они наоборот на колени ставят, пытаясь вразумить или свести с ума. К черту здравый смысл посылает, разум и гордость, принципы и убеждения, она сметает все и оставляет тебя оголенным нервом, отсчитывает дни до погибели, а потом упивается слезами и кровью. Нет объяснения тому, почему она так поступает, нет объяснения тому, почему Аккерман сходит с ума, почему в его голове засел ее образ, и без тысячи слов и сомнений он становится иконой, его личной наградой и трофеем?       Леви снимает по пути рубашку, и заходит в комнату, где его встретила темнота. Пройдя дальше, он удивляется, как Эмили спит на его стороне кровати, обнимая его же подушку. Его тысяча и одна эмоция переполняет, хочется волком выть, потому что все это дико выглядит, а любой другой сказал бы, что они вдвоем слетели с катушек.       Он встает на корточки, вглядывается в умиротворенные черты лица напротив, спокойно вздымающуюся грудь, взгляд зависает на надутых губах и дрожащих ресницах. Силуэт ее манит и завораживает. Леви борется со своими демонами, переступает через сотни трупов самого себя, но все еще отчаянно идет к ней, хоть ему за это себя хочется убить, послать в Ад, где ему и место. Там отрубят ему руки, за то, что трогает, оскверняет своей чернотой. — Что ты делаешь? — Ее голос дрожит. Эмили все еще с закрытыми глазами уверяет себя, что это сон или продолжение действия порошка, но тёплое дыхание Леви посылает миллионы мурашек по телу. — Не знаю, — Леви касается пальчиком ее губ, чувствуя, как у него все внутри фейерверками взрывается, а открывшиеся ее глаза, такие для него необходимые, полностью добивают. — Хотел тебя увидеть… — У него взгляд решительный и теплый. В этой решительности нет ни капли отталкивающей злости. Он выглядит немного растерянно, будто хочет сказать что-то очень важное. — Не хочешь меня видеть? — Хочу. — Девушка смущенно отводит свой взгляд.       Да, хочет, до одури хотела и до этого, только страх мешал, ведь после их последней встречи остались лишь горькие воспоминания, лишь разбитые осколки и крики в пустоту. Эмили отползает немного назад, когда Аккерман привстает и садится на кровать. — Как ты? — Нормально… — разговор кажется ей странным, нереальным. Эмили неуверенно отвечает, стараясь утихомирить предательскую дрожь в голосе. — Тебе нужно уехать. — Медленно начал Леви, не оборачивая голову. — Как только мы прилетим во Францию, я отправлю тебя туда, где тебя никто не сможет найти. — Леви… — Она поднялась и села рядом с ним. — Почему ты решаешь за меня? Думаешь, я соглашусь на это? — У тебя нет выбора. Я не намерен подвергать тебя опасности снова. — Я справлюсь. — Нет и точка. — Он уже хотел встать с места и уйти. Уйти и больше не поднимать этой темы, но ее крохотная ладошка остановила его. Останавливала каждый раз, когда он пытался сделать шаги не ей на встречу. — Если ты переживаешь о случившемся этой ночью… — Эмили, ты совершенно не понимаешь, во что ввязываешься. Ты можешь умереть. Послушай меня и прекрати эту игру. Я пытаюсь уберечь тебя, а не… — А кто убережет тебя?       Она подняла медленно ладошку к его лицу и невесомо коснулась его щеки, вглядываясь глубоко ему в глаза. Пыталась отыскать в них сомнения, противоречия, что это всё не взаправду, что он не хочет отпускать ее. А он и не намерен, но обязан.       Он так долго отвергал, боялся своих слабостей, но любому человеку нужен человек, даже монстру нужна любовь, чтобы выжить. Он хочет обыкновенного спокойствия, которая та может дать ему, одарить его своим светом. Хочет и пытается стереть все, что было, и начать с чистого листа, но воспоминания — они будут грызть долго и больно. Они становятся напоминанием, что чувства их безумнее некуда, появились из ниоткуда, поставили на колени обоих и ждут, пока кто-то не сломается. Каждый из них знает это, но признать сложно. Правила собственные рушить не хотят, а принципы слишком высоки. Но девушка сумела сломать его. Сломала и приручила, как бы грубо не звучало, но Леви благодарен ей за это.       Аккерман хватает девушку за руку, притягивает к себе и долго обнимает, прижимает сильно. Он не знает, как выразить свою такую непонятную, но искреннюю любовь. Он обнимает, потому что так нужно, ему так кажется. Пусть Эмили будет чувствовать его стук сердца, чувствовать его прерывистое дыхание. — Я не знаю, что сейчас чувствую, Эмили. Мне жаль за все, что я сделал. Не прощай меня никогда, ведь я этого не заслуживаю, — он судорожно водит рукой по ее спине, чувствуя мелкую и приятную дрожь. Кларк не обнимает в ответ, сидит, замерев, не зная, что делать.       С каждым новым днём волна за волной вода затягивает их на дно. В этом большом мире, по сравнению с этими просторами, они лишь песчинки. И все-таки было бы прекрасно, если бы время останавливалось и они могли вечно любить и убивать друг друга. Только женские руки бережно касаются мужской талии, а потом крепко обнимают в ответ. — Я отпущу тебя… — Произнес он тихо и носом своим уткнулся в плечо девушки. — Я должен отпустить тебя, чтобы потом найти.