Сан-Стефано-дель-Сантино.

      Леви глубже вдыхает воздух пропитанный дымом от взрывов, пропускает этот запах через легкие, скалясь и понимая, что его ждали с самого начала. Аккерман не спешит действовать, обдумывая всевозможные варианты в голове, но не может полностью сосредоточиться из-за этой проклятой рыжеволосой. Он медленными шагами пробирается вглубь зала, больше начиная различать силуэт. Леви знает Кларк от и до, он успел налюбоваться ею достаточно, поэтому ищет в девушке напротив черты ему знакомые, но не находит. Вспоминает ее повадки, манеры, даже запах волос вспоминает, но не видит в девушке его Эмили. Волосы естественного светло-рыжего цвета, не крашеные. Сидела она сгорбившись, а по росту, казалось, была меньше самого Аккермана.       Остановившись в пару метров от цели, он осматривается, возвращая свою холодность и сосредоточенность, понимая, что Кларк здесь нет.       На тонких оголенных проводах свисает треснувшая лампочка, изредка мигающая, но помещение освещает совершенно ясно, вдобавок солнце окончательно проснулось, что позволяет рассмотреть вошедшему все детально.       Леви особо не обращает внимания на какие-то косвенные детали, не ощущает проникающего сквозь прощелины и дыры в стенах холодного ветра, который колышет сейчас почему-то ему знакомые четкому взору, усыпанные пылью, рыжие волосы. Все его внимание вдруг на девушке сосредотачивается, он осекается и произносит: — Петра?       Она будто не дышала. Сидит перед ним и не дышит. Но он никаких чувств не выражает, полностью спокоен. — Ублюдок, когда ты уже появишься? — Леви скалится и чуть щурит глаза, не решаясь ступить вперед. — А мы куда-то торопимся? — Послышалось со стороны большого старого и почти разрушенного камина. Внезапно появилась долгожданная тень. Только сейчас Аккерман почувствовал всю серьезность ситуации. Словно проснулся ото сна, начал играть по-крупному. — Испугался? — Чего ты добиваешься? — Посмотри внимательней, племянничек. — Он демонстративно прошёл к сидящей девушке и толкнул так, чтобы тело бездыханно упало на пол. Петра была мертва.       В следующий момент Кенни отходит чуть подальше от трупа, открывая взору Леви картину: на полу лежало ещё одно тело. В пару метрах от мертвой девушки, прямо напротив неё, на полу лежала Эмили. Руки ее были связаны за спиной, сама же она лежала животом вниз. Взглядом Леви цепляется за кровоточащую ранку на губе и изорванное от подола платье, оголяющее теперь ноги до колен. Видит, как ей тяжело дышать, как она жмурится от ноющей боли в спине и ногах, как старается держать глаза открытыми, но это с трудом получается. Замечает крупные кровоподтеки и ссадины, понимая, что Кларк подверглась побоям. Аккерман сам себе клянется отрубить Кенни голову. — Интересно, как обычная девушка может надавить на тебя. — Кенни сумасшедше улыбается. Не сдержавшись, Леви крепче начал сжимать пистолет в своей руке. Но старик не намеревался останавливаться. — Ты не представляешь, какую возможность мне дала ваша связь. — Хочешь власти? — Леви делает осторожный шаг вперед и продолжает периодически смотреть на лицо Кларк, надеясь, что та снова откроет глаза. — Зачем? Если ты уже умираешь от рака? — Поэтому мне все равно на исход, — старший пытался не выдать собственного удивления тому, что Леви узнал о его болезни. Он до скрежета зубы стискивает и прикрывает глаза. — Ты заставил меня однажды страдать, всё плохое в моей жизни из-за тебя, подонок. Я не могу это так просто оставить. — Чего же ты ждёшь? — Я хочу, чтобы ты страдал, также, как и я. Смерть для тебя — обычное облегчение. А долгие мучения и боль — награда для меня. — Он указывает на место, где лежала полу живая Кларк. — Вот одно из твоих наказаний.       У Леви глаза отливают чёрным алмазом в тусклом свете, руки до вздувающихся вен сжимают пистолет при каждом ее тяжелом вздохе. Эмили всё ещё молчит, периодически вздрагивает, а холодный пол заставляет мерзнуть. Девушка готова кричать, драться, убивать, но тело физически ни на что уже не способно. — Эмили, познакомься с Петрой, бывшей любовью твоего ухажёра. — Он проходит к девушке и одним движением заставляет ее неудобно сесть да так, чтобы Эмили ещё больше прочувствовала физическую боль. Кенни ее тело на себя упирает, а руку к лицу тянет, чтобы сжать и с силой заставить посмотреть на лежачий труп. — Убери от неё руки, — Леви делает шаг, но тут же слышит оглушающий выстрел и немой всхлип со стороны Эмили. — Я выстрелю! Стой на месте! — Кларк продолжает неумело дышать, понимая, что все силы из неё иссякли, чтобы что-то предпринимать. Кенни полностью изнурил ее, зная, что она так просто слушаться его указаний не будет.       У Аккермана желваки на лице заиграли, но сейчас ничего сделать не может, потому что у соперника пистолет и в любой момент он выстрелит, не раздумывая. — Если ты посмеешь хоть что-то сделать, я твои кишки по потолку развешаю, поэтому отпусти. — Напугал. — Произносит старший и улыбается. — Твоя жизнь сейчас в моих руках в прямом и в переносном смысле, кто кого пугать должен? — Он нежно проводит холодным пистолетом по лицу Эмили и останавливается дулом у ее виска. — Хочешь увидеть, как любимый человек умирает прямо на твоих глазах? Ах…да, ты безжалостно уже убил и меня, и своего отца, даже любимую мать. Неужели, у тебя ещё остались чувства?       У Леви тут же дыхание спирает, все в глазах плывет и он кроме измученного образа Эмили ничего не видит. Если бы не заряженный пистолет у ее виска и опущенный на курок палец, он бы прямо сейчас сорвался с места и изорвал бы Кенни в клочья, потому что тот все грани дозволенного переходит и заставляет его на крайние меры идти. Он обещает убить его и разплескать алую кровь по всему зданию, выпотрошить мучительно медленно еще живое тело и долго заставить страдать — потому что посмел прикоснуться к сокровенному. — Ты просто червь, что уже прогнил изнутри, не способный на чувства. А эта кукла, как твой спасательный круг. Жаль, что в этот раз я его проткну.       Кларк непрерывно смотрит на Леви, который всего лишь в пару метров от неё. Так близко, но так далеко. Она в глазах его видит разгорающееся пламя, в черноте которого самые опасные бесы прячутся и выползают на поверхность. В глубине души она знает, что он достигнет своей цели. Он убьёт старого подонка и спасёт ее. Она верит. Она продолжает верить сейчас, сидя на холодном полу в руках у человека, который заставил пережить их весь этот ад. Сейчас. Кенни чувствует, как Эмили затаила собственное дыхание и ненароком повторяет за ней, непроизвольно расслабляя руку и, сам того не замечая, отводит пистолет на пару сантиметров в сторону. Леви этого хватает. «Закрой глаза»       Последнее, что Эмили видит, — мелькнувшая перед ней огромная черная тень пули. Леви выстрелил. Выстрелил прямо в руку Кенни, в которой тот держал пистолет. Старый осекся. Совершил ошибку. Теперь он обезоружен, и ничто не помешает Леви закончить начатое.       В Эмили в один миг новые силы просыпаются и она рывком отстраняется от тела старшего Аккермана, плечом сильно толкая его. Девушка чуть ли не падает лицом на пол рядом, но держит равновесие. Она старается сесть на колени, пытается хоть как-то встать, но, видимо, накопившиеся силы она истратила.       Перед ее глазами все плывет, образ Аккермана мешается со всем окружающим. Готова вместе с кровью все внутренности выплюнуть себе под ноги, избавиться от неистовой боли, потому что дрожащие завязанные руки за спиной не дают существовать в здравом уме, — никогда ей ещё не приходилось так долго бездействовать, быть обезоруженной и беззащитной. Эмили вниз смотрит мутным взглядом, замечая, что потерянный пистолет Кенни по-прежнему лежит на полу у ее ног. Она переводит взгляд на старшего Аккермана, который также смотрит на объект их общего любования, и это сразу же привлекает ее внимание и заставляет действовать. Снова она последние силы свои вкладывает, чтобы ногой отшвырнуть пистолет в сторону идущего к ним Леви, и это заставляет ее с облегчением выдохнуть и без сил рухнуть на пол. Теперь всё в руках Леви. Ее жизнь в том числе.       Она слышит выстрел. Ещё один. И ещё. Интерес погружается в ее сознании, в то время, как Леви возвышается над старшим Аккерманом и безжалостно смотрит прямо ему в глаза. — Я буду стрелять, пока ты полностью не потеряешь кровь и не сдохнешь! — С рыком выговаривает он и ещё раз стреляет теперь в живот. — Такой смерти ты хотел? — Уже кричит Леви и безжалостно выпускает ещё две пули.       Младшего словно дикая истерика накрывает и он сквозь слёзы начинает смеяться. Неистово смеяться над всей ситуацией. Второй раз ему приходиться убивать человека, которого когда-то мог посчитать близким. Который когда-то научил его жизни. Который когда-то уверял его в верности и защите. Леви сейчас больше на монстра походит, который целиком и полностью готов сожрать свою добычу и бесконечно долго мучать. Мучать из-за огромного предательства, из-за того, что тот посягнул на самое ценное, которое сейчас смотрит в их сторону и не может отвести взгляда. — Ты портил мою жизнь на протяжении всей жизни! — Сквозь истерику кричит младший и замахивается по лицу дяди. — Некогда заменивший мне отца, посмотри же, в кого ты меня превратил! — Леви за воротник тянет еле живого Кенни к себе и заставляет прямо в глаза ему посмотреть. — Теперь тебе сказать нечего?       Он продолжает держать того в крепких руках, ни на секунду от глаз напротив не отрываясь. Проходит минута, две, три и лишь тяжелый кашель вместе со звуком плевка. Кенни остатками сил плюнул в лицо племянника и потянул дикую и уродливо-кровавую улыбку. — Я воспитал…монстра, — сквозь боль тянет старший. Голос его на свой не похож — еле слышный, хриплый, мёртвый. — Теперь…ты знаешь, кем…приходилось жить мне.       Леви дыхание своё притаил, выслушивая последнии слова Аккермана: «Нам обоим…суждено…гореть в аду»       Проходит ещё пару минут и Леви слышит тяжелый, но одновременно такой легкий выдох изо рта дяди. У Эмили на глазах слёзы скапливаются от представленной картины, потому что в один миг его ярость становится неконтролируемой, он все тормоза снес на нет и монстра своего повторно выпустил, позволяя ему доминировать над ним. Крики, скулеж и рычание, звуки ударов и громкий смех — все ее слухом воспринимается, как единая ужасающая симфония из самого адового пекла, которую стерпеть становится невозможным. — Леви, — почти шепотом его зовет, всхлипывая и искоса наблюдая за уже бездыханным трупом под ним в луже крови.       Потребовалось немного, чтобы Леви пришёл в себя. Он услышал тихий голос вместе с мычанием сквозь боль, которую девушка испытывала, вставая и садясь на колени. Он всё это видит и продолжает наблюдать, как она смотрит на него, сидит на холодном бетонном полу, а в глазах только беспокойство, страх отсутсвует. Он рядом с ней оказывается, начинает развязывать ее затёкшие руки, в свои их бережно берет и нежно целует. Эмили крупно вздрагивает, ощущая вместо холода тепло родных, таких необходимых рук. Она готова была так вечность просидеть, чувствуя его прикосновения, но слышит голос. — Прости меня.       Заплаканные глаза поднимает, услышав долгожданные и искренние слова. Не смотря на всё то, что он сейчас пережил, Леви с ней, и он необходим, как и она ему. К ней вдруг приходит осознание, что при первой их встрече — она уже приняла его таким, какой есть и другим он не нужен. Она всё стерпеть готова, чтобы продолжать чувствовать его тепло. Иного выхода теперь нет, потому что свои чувства приняла и осознала всецело.       Аккерман, неожиданно, взгляд свой на неё поднимает, словно мысли ее счёл. В следующую же секунду он прижимает Эмили к своей груди, запрещая смотреть за спину, где лежит мертвое тело.