***
На следующий день ему становится немногим лучше. Джей, не без помощи Иена, встает с кровати и проходится несколько раз по комнате. Но этого недостаточно для успокоения страхов. Он слаб. Голова от резких движений кружится, в ушах закладывает от шума. Джей жалеет, что не может повидаться с Релом — брат наказан и не имеет права покидать комнату. Занятые родители редко к нему заходят, один Иен постоянно рядом. Это все напоминает Джею, что с ранних лет никого ближе старшего брата у него не было. Они поддерживали друг друга и переживали, если кто-то из них болел. В этом плане ничего не поменялось. И от этого на душе теплее. У него есть человек, который не покинет его, что бы ни случилось. От скуки Джей вспоминает детство. Вспоминает о том, что Иен всегда был нелюдим с остальными. С альфами если и водился, то чаще из выгоды. Дрался постоянно и постоянно выигрывал. Еще тогда в нем была заметно твердое стремление к победе. Или ты первый, или ты никто. И с родителями Иен тоже был холоден. Его родной папа умер от болезни на его глазах. А заботу Аори, нового супруга отца, он не принял. Папа рассказывал, что Иен прекратил игнорировать его только после рождения Джея. И то, свое внимание малолетний альфа уделял новорожденному. Стаскивал любимые игрушки к его кровати, защищал от слуг. Бывало, засыпал рядом, а потом злился, если его переносили в другую комнату. Папа много чего забавного говорил о тех временах. У Джея же и первые воспоминания связаны с Иеном. Они были вместе всегда, и никто не считал это странным. Иногда Джею казалось, что Иен пытается защитить его от всего мира, прикрыть собой в случае опасности. Но были у него и отрицательные черты: жуткая ревность и собственничество. Потому у Джея и не было других друзей, даже с Релом у них более прохладные отношения. Родители и сейчас относятся к Иену практически безразлично. Отца он интересует исключительно как наследник, воспитанный в строгости. Папа же не считает своей обязанностью любить чужого сына. По сути, один Джей все время относился к Иену с теплотой и по-детски его любил. Возможно, этот фактор и стал главным в формировании привязанности между ними. Джей принимал его трудный характер, принимал его хобби, как нечто важное, поддерживал в мыслях и начинаниях. Если Иен и правда полюбил его за это и не смог отпустить, то теперь Джей начинает его понимать. И… жалеть, что не может ответить взаимностью. Наверно, альфа был бы безумно счастлив услышать от него заветные слова. Джей поворачивается и наблюдает, как Иен разбирается с бумагами, сидя за его письменными столом. Нахмуренный, несколько прядей волос падают на лоб. Джей и сам не знает, почему считает его настолько красивым. Наверно, для других Иен ничем не выделяется, но для него нет никого привлекательнее. За эти мысли хочется себя убить. Вырвать их вместе с сердцем и умереть спокойно. И может быть в том, ином, мире он наконец сможет быть с тем, с кем хочет, без предрассудков и запретов. Ему становится так горько, что он не выдерживает и произносит: — Нам было так весело, правда? — М? — Иен отвлекается от бумаг, откладывая их в сторону, и переменяется в лице. — Когда? — Простите… просто вспомнил о детстве. Джей переводит взгляд на потолок, но мгновением спустя вид ему заслоняет лицо Иена. Альфа склоняется над ним, прикладывая руку ко лбу. — Холодный. Странно, — вздыхает. Выглядит уставшим. Интересно, что у него за бумаги там? — На самом деле, — Джей затаивает дыхание от столь близкого нахождения альфы. — Я подозреваю, что меня могли отравить. Перед тем, как заболеть, я слышал странный разговор… — Кто это сделал? — Иен переменяется в лице, между его бровями появляется складка. — Ах, постойте, это не точно, — Джей привстает, опираясь на локти. — Но, супруг главы клана Антарей и его брат. Из-за моего общения с Джеромом… боюсь, что они собирались от меня избавиться. Вы же разбираетесь в ядах. Есть ли среди них такой, который хорошо растворяется в еде, вызывает слабость и головную боль? — Что еще вы знаете? — его голос звучит на тон ниже. Феромон усиливается. — Это мог быть порошок, полагаю, белого цвета. И со странным привкусом, горчащим слегка. — Вы должны были сказать сразу, — словно сквозь зубы процеживает альфа и смотрит в сторону. Злится. — Они поплатятся за это, — его взгляд исподлобья, пусть даже и направленный не на Джея, пугает. — А вам не стоит видеться с Джеромом, раз его общество может вам навредить. Спите. Я разберусь. И выходит. Джей запоздало кивает его словам, внутренне радуясь, что ему есть кому довериться. Как и в детстве, Иен его защитит. Теперь кажется немыслимым отказаться от брата после всей заботы и поддержки — это было бы худшим из предательств. Но и остаться в поместье рискованно. Джей возвращается к первоначальному плану: он найдет мужа неподалеку и будет часто навещать Иена. Он не сможет покинуть его насовсем.***
Проходит еще несколько долгих дней. С каждым новым рассветом Джею становится лучше. Теперь он может двигаться без страха боли. Но голова все еще кружится, он ощущает общее недомогание, которое напоминает ему состояние перед началом цикла. Впрочем, до цикла недолго осталось — недели две, если Джей не ошибся в расчетах. За окном яркий день — последнее тепло и зелень, скоро нагрянут дожди, мрак, сырость, листья опадут оземь. Насладиться бы солнечными лучами… Он отходит от окна обратно к столу, за которым сидит Иен и внимательно что-то изучает в бумагах. Джею, как никогда, интересно: что же там. Но как только он подходит ближе, Иен как-то воровато складывает листы и поднимается. Прячет что-то? Странно. Джей думал, что между ними нет секретов. — Я хотел бы покататься на коне, — говорит он, вспоминая о Вороне. — Я так давно не был на свежем воздухе… — Вам не станет плохо? — Иен подводит взгляд светло-серых глаз на него. — Если станет, то хоть пройдусь. Альфа слегка улыбается и кивает. Видно, сегодня в приподнятом настроении. С чего бы? Но Джей не спрашивает, вместо этого он идет в небольшую комнатку, соединенную с его покоями — гардеробную. Там он достает верхнюю одежду и перчатки. …На улице теплее, чем ожидалось. Солнце печет, будто вернулась предшествующая триада. Иен выводит из стойла Ворона. Черная шерстка животного отблескивает на солнце и лоснится. Ворон нетерпеливо перебирает копытами: тоже давно не гулял. В повозку его не впрягают, Иен к нему не выходил из-за болезни Джея — вот и получилось, что все эти дни конь оставался в стойле. — Вор-рон, — растягивает на языке имя Джей, поглаживая коня по гриве. В ответ фырканье — смешно. Джей осматривается вокруг, на задний двор поместья. Видит, как слуга несет белье в корзинке, чтобы вывесить сушиться. В другой стороне в пруду блестит вода — солнцем-солнцем. Джей жмурится от блеска. Улыбается. Сейчас он более чем счастлив. Иен усаживает его на коня, после взбирается сам, садится сзади. Джею приходится прислониться к нему спиной. Альфа удерживает одной рукой поводья, вторую же неожиданно кладет Джею на живот, прижимая таким образом к себе. Ворон сдвигается с места, не спеша везет их в сторону леса. От постоянного покачивания кружится голова, но он и не думает жаловаться. Не хочет покидать эти крепкие руки, держащие его так надежно, что Джей впервые за долгое время чувствует себя в безопасности. — Куда поедем? — спрашивает его Иен у самого уха. От его дыхания становится жарко, и жар этот стремительно уходит вниз живота. Джей сжимается. Во рту пересохло. Он боится, что голос его подведет, и вместо ответа кивает в сторону дома на холме, чья крыша видна среди деревьев. Джей не знает, как правильно выразить благодарность. Поэтому жмется ближе, откидывает голову на плечо альфы, показывая тем самым доверие. Что Иен чувствует в этот момент? Дыхание у него глубже, чем обычно, а среди прочих запахов природы выделяется альфий феромон. Но последний не колет, а наоборот укутывает аурой тепла. Дом из камня изумрудного цвета встречает их, как старый-добрый друг. Джей хочет поскорее зайти внутрь, чтобы рассматривать отблеск витражей по стенам. Солнце как раз в той точке, когда полностью освещает окно. Иен спрыгивает с коня первым, после помогает Джею. Держит крепко, словно оберегает от возможного падения. Едва ноги соприкасаются с землей, как Джей понимает, что ему сложно стоять. Тело болит. Пусть, конная прогулка и была медленной, но ему все равно плохо. Начинает сводить живот. Но Джей старается игнорировать плохое состояние: за дни болезни он привык терпеть. Иен поддерживает его под локоть, будто чувствует, что не все в порядке. Изнутри дом такой же, как и был до этого. Пыльный, цветастый из-за света, сочащегося сквозь витражи. Пятна эти растягиваются по противоположной от окна стене и доходят до самой кровати. Как всегда, завораживают. Но внутреннее спокойствие испаряется. Джей доходит до кровати, садится на нее, разравнивая лежащие на ней старые одеяла. Руки дрожат. Негодование возрастает, оно застревает в глотке, а после отзывается новым тягучим спазмом внизу живота. Знакомой болью. Джей широко распахивает глаза и смотрит на Иена. Только не это. «Почему так рано? Она должна была быть к празднику Урожая… Но, нет же, нет, мне срочно нужно домой. Глупый, как раньше не догадался?..» — Джей сжимает ткань покрывала в кулаки. Ему все хуже. Он старается не вдыхать феромон, но из-за попыток не дышать рефлекторно вдыхает на полную грудь. Запах. Такой манящий, что к его обладателю хочется прильнуть, чтобы насладиться вполне… Джей вздрагивает от собственных мыслей и реакций. — Вам хуже? — Иен замечает. — Разве вы не чуете, что я пахну сильнее? Мой запах… — на что брат качает головой в отрицательном жесте, но добавляет: — Он у вас всегда яркий. Альфа никак не реагирует. Ноздри не расширены, дыхание не сбито, клыки не увеличиваются. Разве что зрачки большие, да у Иена они всегда такие, когда на него смотрит. — У вас цикл, — догадывается альфа и выдыхает сквозь зубы, потирая переносицу. Но почему он так спокоен? Истинный должен наброситься на своего омегу при первом же вдохе феромона. Джей надеется, что течка еще не началась, и он успеет добраться до поместья. Но как только он привстает, голова кружится, перед глазами мерцают пятна витражей, а из ануса ощутимо выделяется первая смазка. Все плохо. Ужасно.