Степень искренности

А на следующий день Джей скрывает от родителей взгляд и врет, что вчера ему стало нехорошо и он поднялся в покои и уснул. На самом же деле не спал до рассвета. Да и разве Иен дал бы ему заснуть? Все никак не мог насытиться. Джей расслабленно расчесывает влажные пряди волос, перекладывая их наперед. Ему давно не было так приятно. В теле до сих пор хранятся отблески истомы. Совсем не хочется думать о плохом, вспоминать реалии, в которых он находится, и безысходность их с Иеном отношений. Это потом. Он так зарекался, обещался себе, что «никогда более не переступит черту», а в итоге сам ее же и стер. И не жалеет о содеянном. Зачем было внушать себе ложные обещания, а потом нарушать их? Джей слишком слаб, чтобы устоять перед соблазном проводить время с тем, с кем ему поистине хорошо. Вспоминается утро, первые рассветные лучи и туман, клубящийся по земле и ползущий к копытам Ворона. Конь верно ждал их, не привязанный, стоял у дома. Джей помнит, как вдохнул тогда чистой прохлады и застыл на месте — ему стало так свободно, словно невидимые оковы раскололись на его грудной клетке и пали вниз. Оранжевое солнце у горизонта пробивалось сквозь деревья, слепило, но дарило радость и покой. Иен обнимал Джея, помогая ему, уставшему, держаться на нетвердых ногах. Тот момент так поразил его, что остался одним из приятнейших воспоминаний. Теперь стены их крепости запомнили еще и прошедшую ночь. Слова, действия, яркие эмоции — все это они впитали и сохранят в веках. Даже когда Джея не станет, зеленый дом на холме будет помнить его счастливым. Он поднимается, игнорируя тянущую боль в пояснице. Переусердствовал вчера, видимо — он усмехается. Ему хочется подольше побыть в иллюзорном моменте «сейчас». Но решать, что делать дальше, все равно придется. Откладывать некуда. Родители потребуют от него найти мужа к триаде Цветения, и если он не управится — сошлют его на столичные балы в начале триады Солнца. Джей не сможет сказать им, что желает остаться на всю жизнь тут, в поместье Фахо, да и не позволят ему сей вольности. Он омега и должен перейти в другую семью, как чей-то супруг. Заботиться о нелюбимом муже, воспитывать чужих сердцу детей, улыбаться, хранить уют и верность… Ха. А ведь когда-то Джей собирался так жить. Думал, что по другому никак. Теперь же он сам не знает, чего хочет: избавиться от порочной связи или не разрывать ее. Противоречия мучают. Даже сейчас ему сложно полностью выбросить из головы все те «но», которыми он жил до приезда Иена с войны. Слишком много правил, запретов, молитв. Давит. И один Иен спасает его от внутренней борьбы. Когда Джей рядом с ним, он не сомневается в этом выборе. Джей не думает о плохом — для лишних мыслей не остается места, когда Иен так любяще смотрит на него, когда перебирает пряди рукой, прижимая его у груди. Когда рассказывает ему про далекую Феродию, про другие народы, страны, когда целует в шею, заставляя задыхаться от трепета. Иен… Но стоит ему покинуть этот призрачно-теплый мир, как его придавливает к земле реальность. Джею все еще важно мнение о нем родителей и общества. Он все еще желает остаться для них чистым. Это несовместимо с его тайной связью, да, но Джей надеется выйти из всего, во что впутался, незапятнанным. Он боится, что карма настигнет его. Боги прогневаются и отвергнут окончательно, передавая в руки зла. Джей прыскает на себя в сотый раз заглушку запаха, накидывает шаль на плечи. Дрожит, но не от холода. Постоянное нервное напряжение сказывается на его здоровье. Он не может спать, руки трясутся, он оборачивается на каждую тень, особенно, когда с Иеном. Постоянный страх быть раскрытым не проходит под действием успокоительных. На улице холод, в камине — огонь. Джей слышит за спиной шаги и замирает на месте. Прикосновение, объятия со спины. — Ты закрыл дверь? — Закрыл, — усмехается ему в ухо Иен, обдавая дыханием. Сжимает в объятиях, и выдыхает со смешинкой: — Ты владеешь моей душой, а я всего лишь твоим телом. И где справедливость? Джей шумно усмехается, позволяя себе расслабиться в сильных руках своего альфы. Тепло. Он прикрывает глаза, но вдруг вспоминает о ситуации с письмами на феродийском и о мыслях, что Иен может быть связан с тем, что происходит в стране. — Ты что-то скрываешь от меня? — начинает он. — Между нами не должно быть секретов. Ты знаешь обо мне все с самого рождения, а я о тебе то, что ты позволяешь мне знать. Вот это по-настоящему несправедливо, — Джей несерьезен, он говорит это шутя, поворачиваясь к Иену и заглядывая в глаза. И встречает серьезный, хмурый взгляд. Улыбка меркнет. — Джи, — произносит тише Иен и кивает. — Думаю, пора рассказать тебе кое-что. Я доверяю тебе, — последнее альфа говорит с особой искренностью. — И знаю, что ты меня не предашь. Джей ощущает холодок по спине. Напрягается. Он до последнего надеется отыскать на лице Иена проблеск улыбки, но не находит. Брат и правда в чем-то замешан. — На войне я несколько месяцев был в плену у феродийцев, — начинает альфа. — И там я познакомился с некоторыми людьми. Феродия, понимаешь, отличается от Итаны. В ней нет рабства, а простые люди имеют на право голоса и право выбора. У них другой тип власти. И война развязана не Феродией, как внушают нам. Нет, — Иен хмыкает, наклоняясь еще ближе. То, что он говорит, точно нельзя произносить вслух. Услышит кто — донесут, а после казнь. — Я и мои сообщники собираемся сменить власть в Итане и тем самым прекратить войну и дать людям больше свобод и прав, — говорит Иен так уверенно, что дух перехватывает от его голоса. — А это возможно одним способом: сместить Императора и его семью. Убить, — добавляет он. — Это сделаю я. На войне мне пришлось много хитрить, чтобы заслужить звания и грамоты. С ними я имею доступ к Императору лично. После его смерти трон займет его троюродный брат, он в изгнании за попытку убить властителя. Он наш командир. — Это… это измена стране, — Джей бледнеет. — Ты предаешь не только Итану, но и отца, который верно служит Их Величеству, ты предаешь всю нашу семью. Боги, это же так опасно, Иен! Во что ты ввязался?.. Какое тебе дело до того, как живет простой народ? — Ты сам видел, как они живут: выживают, если уточнять. И видел, куда стекаются все богатства. Люди Итаны уже поддерживают нас. Их поддержка — наш главный козырь, мы распространяем информацию о том, что они могут жить лучше, если власть сменится. — Ты же сам аристократ, ты идешь против своих, Иен, — Джей трясется. Для него то все немыслимо. Как сон: сложно поверить, что Иен взаправду участвует в сговоре против Их Величества. — Ты станешь главой клана, получишь власть, разве этого тебе недостаточно? — Если бы мне нужна была одна власть, я бы довольствовался и этим. Но, — Иен делает паузу и смотрит в глаза. — Это шанс. Для нас, — уже мягче, практически шепотом. — Мы будем жить в безопасности, а наши дети не почувствует себя изгоями. Мы будем свободны, Джи. — Но как… — Джей теряет способность говорить на мгновение. — Как это возможно? — Просто ничего не делай. Я все устрою, — заверяет альфа, сжимая его плечи ладонями и заглядывая в лицо. — Если все пройдет по плану, к следующей триаде Цветения ты станешь моим супругом. Он давится воздухом, сильно зажимая руки в кулаки. А на одном из пальцев — то самое, названное «в шутку» обручальным кольцо. Действительно ли уже тогда Иен видел его своим супругом? Супругом… это странно звучит. И так иллюзорно, особенно в их случае. — Вот, смотри, — Иен достает из потаенного кармана сверток бумаги с незнакомой печатью. — Мы общаемся посланиями, передаем их из рук в руки через доверенных людей. Это свежее, уже прочитано и подлежит уничтожению, — альфа запросто выбрасывает письмо в камин. — А мне стоит написать ответ. Джи, — Иен поворачивает его лицо к себе пальцами, слегка надавливая. Наклоняется и целует. Мимолетно. — Подумай обо всем. Не сможешь понять меня, то хотя бы прими. Джей ничего не говорит ему — в голове смесь из реплик. Болит, гудит, пульсирует по вискам. Он точно не ожидал, что его догадки окажутся правдой. Альфа нехотя отходит от него, покидает комнату, отмыкая дверь. Его феромон редеет, пока не исчезает. А обычный воздух без этого запаха удушает. «Понять или принять?» — мысленно. Джей, пусть отдаленно, но понимает его. Он осознает, что для Иена его «революция» является неимоверно важной, он живет ею, как надеждой на светлое будущее. Как Джей понял со слов альфы — на Иене лежит большая ответственность. Именно у него есть доступ к Императору и его дворцу. И от того, убьет он властителя или нет, зависит ход всех их «революции». То, что Иен рассказал ему настолько важную информацию, доказывает в сотый раз то, что он доверяет Джею и считает самым близким из людей. Братом, другом, возлюбленным и семьей. Это греет душу. Джей собирается подкинуть дров в камин, но замечает, что письмо лежит за жаринами, почти нетронутое. Джей одним движением вытаскивает его оттуда. Лишь край обгорел, в остальном целое. Джей плохо разбирается в феродийском, но различает среди символов имя и фамилию Иена. Сомнений быть не может — брат замешан в сговоре, и если об этом станет известно, его незамедлительно казнят, а репутация Фахо будет испорчена. Джей колеблется, но письмо не выкидывает: огонь погас, а звать слугу, чтобы тот зажег и увидел бумажку, рискованно. Поэтому он прячет его в карман, думая сжечь потом огнем свечей. Это напоминает ему о собственном непрочитанном письме от Джерома. Его принесли еще утром. Джей забирается на кровать, доставая сверток бумаги с печатью Антарей. Он продолжает переписку с Джеромом. Если Иен узнает об этом, точно разозлится — он ревнив до жути. Но и оттолкнуть друга, который сделал для него многое, Джей не может: это причинило бы Джерому боль. Он разворачивает письмо, вчитываясь в него. Почерк местами неровный, но разобрать можно. Джером сообщает, что идет на поправку, болезнь его отступает и он уже в сознании. Пишет, что его пытались убить — Джей хмурится, перечитывая эту сточку несколько раз. Да, верно — подрезали что-то в конструкции седла, потому и Джером упал с лошади, да еще и в овраг. Заметно, что альфа из Антарей стал менее льстивым, что значит одно — его страсть утихает. Вероятно, у Джерома на уме новый омега. Оно и к лучшему, ведь Джей считает его не больше, чем хорошим другом с хорошими связями в высшем обществе. В завершение альфа добавляет, что послал к нему лично лекаря их семейства Антарей, чтобы тот проверил состояние здоровья Джея и выяснил, чем его тогда отравили. И действительно, после обеда приезжает известный на всю Итану лекарь. Джей слышал, что этот человек использует нетрадиционные для медицины методы лечения, разработанные им самолично. Одни считают его безумцем, другие — гением. Но что бы кто ни говорил, а этот лекарь спас тысячи жизней. Отец позволяет этому человеку осмотреть сына. Уже в личных покоях Джей рассказывает обо всем, что тогда чувствовал: про слабость и невозможность подняться с кровати, спутанность мыслей, сознания, про головные боли и все прочие симптомы. — Полагаю, в вашем организме есть остатки одного вещества, если это то, о чем я думаю, — лекарь сразу определяет вид отравы. Он роется в своем чемодане, после чего что-то достает оттуда и подходит. Быстрым движением колет его палец и собирает в колбу выступившую каплю крови. Джей не успевает испугаться, все происходит неожиданно. — Вот, как я и говорил, — он переливает каплю в другую жидкость, и кровь медленно окрашивает ее своим оттенком. — Она должна быть плотнее. Видите? — Я знаю, кто мог меня отравить. Полагаю, однажды мне подсыпали что-то в еду. И после этого дня мне и стало плохо. — Его остатка много, как для одного раза, — качает головой лекарь. — Вам подсыпали его больше десяти раз. В небольших дозах, но достаточных для плохого самочувствия. Джей обмирает. До последнего откидывает возникшую в голове версию, но не может ей сопротивляться. Это ведь Иен кормил его все те дни, а Джей, не думая, принимал еду из его рук, всецело доверяя. Ах, вот оно что, значит. Джей сжимает челюсти. Ему было плохо всякий раз после приема пищи, и пусть сильного вреда здоровью эта отрава не нанесла, она делала его бессильным. Он не мог ни возражать, ни сопротивляться, ни думать. А Иен пользовался этим, возвращая доверие показной заботой. Его болезнь была выгодна только брату. Он чувствует, как холод распространяется по телу вместе с кровью. Джей недооценил его. Он и подумать не мог, что его родной Иен может так с ним поступить: превратить в безвольную куклу, лишь бы добиться цели. И ведь добился. Альфа нашел способ, как заставить его сделать по своему и при этом выставить все так, будто это сам Джей захотел переступить черту. И не странно будет, если и в болезни Джерома виноват Иен. Устранил соперника, а Джея временно превратил в недееспособного, чтобы отложить возможную помолвку. Он злится. Так сильно, что слышит скрежет зубов. Зажимает ткань покрывала в кулаки, и трясется от эмоций. Осознание того, что все это время Иен манипулировал им, выбивает воздух из легких. Ком становится болезненным — воздуха мало. Джей через силу прощается с лекарем, благодарит его и провожает к выходу из поместья. Игнорирует дворецкого, который говорит ему о том, что родители с Релом отбыли в город и вернутся к вечеру. Джей поднимается на второй этаж, твердо и с одной мыслью. Врывается в кабинет Иена, заставая его за написанием письма на феродийском языке. Это еще больше распаляет его гнев. Альфа поднимается, идет на встречу, улыбчивый. И эту довольную улыбку хочется содрать с его лица вместе с кожей. Джей вне себя от злости. Он рывком подходит, замахивается и ударяет со всей силы Иена по лицу. Так, что тот от неожиданности поворачивает голову в сторону. Звук пощечины отбивается эхом от стен. — Ты?.. — альфа крайне удивлен. Рука болит и пульсирует, Джей потирает ее, смотрит исподлобья и выдавливает: — Наигрался? Иен закатывает глаза, шумно выдыхая. Берет его руками за плечи и заглядывает в лицо: — Объяснись. — Я знаю, что ты мне подсыпал яд, — говорит Джей дрожащим голосом. Внутри него столько негатива, что его невозможно выразить словами. Даже самых некрасивых фраз будет мало. — Не отрицай. Все сходится. Ты… да как ты вообще мог использовать свои грязные приемы на мне? На мне, Иен! — Успокойся, — перебивает его альфа и заметно бледнеет. Но его «успокойся» действует в обратном значении. — Я готов был смириться с тем, что бы предал Итану и Фахо, и с тем, что ты скрывал от меня все, но это… — У меня не было другого способа, — внезапно оправдывается альфа, чуть сжимая его плечи. Лихорадочно бегает взглядом по его лицу. Сбит с толку? — Ты травил меня, Иен, и в это же время притворялся, что ни при чем и отомстишь тем, кто это со мной сделал, — Джей уже не может остановиться. Наряду со злостью появляется обида, и ее нотки заметны в голосе. — По твоему, это проявление любви, да? Я думал, ты искренний со мной. А ты… отрабатывал на мне свои навыки убеждения, не принимая мое мнение, а пытаясь его поменять. Тебе пора в театр с твоим актерским талантом, — шипит он и вырывается из объятий. — Не создавай драму, — Иен быстро вылавливает его, снова собственнически прижимая к себе. — Ты думаешь, что я отдал бы тебя слабаку из Антарей? Ради достижения цели приходится чем-то жертвовать. — Моим здоровьем?! — С тобой ничего плохого не случилось, — голос альфы становится ниже тоном и грубее. — Прекращай. Иначе я успокою тебя по-своему, — и неожиданно целует. Джей задерживает дыхание, жмурится, не отвечая. Отталкивает его. Шаг назад — стена. Джей наталкивается на нее спиной, вздрагивая, когда Иен подходит вплотную и продолжает целовать, удерживая на месте. Или от переизбытка эмоций и стресса, или же от влияния опасного феромона альфы, но Джей возбуждается. Возбуждается так сильно, что почти сразу сдается, и вместо сопротивления перенимает инициативу. Ему хочется этого. До безумия. — Прости, — между поцелуями шепчет Иен. — Я не знал, — снова целует. — Что делать. Боялся потерять. Джей понимает, что эти слова могут быть очередной ложью, но верит им. Позволяет себе обмануться и позволяет Иену прикасаться. Еще под утро он, казалось бы, насытился полностью, но теперь желание отдаться альфе вспыхивает снова. Но есть то, что даже сейчас останавливает, — они в поместье. Да, родителей нет, а слуги в их отсутствие обычно отправляются в кабак. Но Джей все равно не может полностью подавить страх быть пойманным. — Слуги… — выдавливает он, но Иен прикусывает ему кожу на оголенном плече, одновременно сжимая ягодицы. Джей не договаривает, зажимая рот рукой — ему хочется стонать от переизбытка эмоций и ощущений. — Я перережу глотку любому, — рычит Иен ему в губы, — кто посмеет нам помешать. Альфа поворачивает его, вжимает грудью в стену, а сам прижимается сзади — плотно-плотно, так, что жар его тела чувствуется через ткань. Вскоре одежды становится меньше. Иен приспускает его штаны, задирает рубаху быстрыми движениями. Джей мычит в ладонь от желания. Перед глазами стена — плывет. Он ощущает руки на пояснице, поддается назад, прогибаясь в спине. Иен расцеловывает его плечи. Кусается, Джею тоже хочется его укусить — но не успевает повернуться, как чувствует его член у себя меж ягодиц. Иен входит в него без подготовки, вызывая болезненный стон. Но боль быстро отходит на второй план — такая желанная заполненность заставляет давиться воздухом и со всей силы зажимать рот. Спешно, страстно, на грани нереальности. — ...Что вы? — посторонний голос. — Как… Джей приходит в себя, медленно поворачивая голову, и видит в дверном проеме папу.