Letum non omnia finit (Не всё кончается со смертью)

      Центральная площадь президиума была заполнена почти полностью. Небольшой зал людской церкви не смог бы вместить всех, кто пришёл проститься с первым СПЕКТРом человеком, трагически погибшей, когда её корабль был атакован неизвестным противником. Невысокий человек в тёмной одежде поднялся на возвышение и поднял руку, жестом прося тишины. — Братья и сёстры, мы собрались здесь, дабы почтить память… Дипломаты, послы, военные Альянса, простые люди занимали места на скамейках. В первых рядах находились высшие чины Альянса и члены Совета, окружённые охраной. Там же сидели и члены команды Шепард, расстроенные, потерянные, осиротевшие. Им было трудно смирится с тем, что случилось. — Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться… Кайден до сих пор не мог поверить в реальность случившегося. Он отчаянно хотел, чтобы произошедшее оказалось страшным кошмарным сном. Всю последнюю неделю он просыпался с мыслью об этом. Долго лежал с закрытыми глазами, надеясь, что снова окажется в своей каюте на «Нормандии». Открыв глаза, он по-прежнему понимал, что находится в гостиничном номере на Цитадели. Чуда, которого подсознательно он ожидал, не происходило. Корабли Альянса довольно быстро прибыли на место происшествия. Но фрегат уже был уничтожен. Капсулу, в которой находился Кайден, подобрали одной из первых. Очутившись на палубе спасшего их корабля, лейтенант с удивлением понял, что он находится на борту флагманского корабля адмирала Хэккета. Приняв сообщение о том, что «Нормандия» атакована, командующий Пятым флотом лично отправился на место происшествия. Один из офицеров проводил Кайдена на БИЦ, для доклада адмиралу. Выслушав его рассказ о произошедшем, Хэккет подозвал адъютанта, отдавая распоряжения прибывшим с ними истребителям разделиться и исследовать сектор. Операторы засуетились, тактический дисплей засветился двумя десятками точек. Хэккет, заложив руки за спину, прогуливался по палубе, периодически требуя отчёта от поисковых групп. Кайден остался возле дверей, напряжённо ожидая известий и внимательно прислушиваясь к коротким, но информативным репликам операторов. Эскадрилья истребителей, те самые «Серебряные стрелы», которые сопровождали фрегат при атаке на Цитадель, рыскала по всем направлениям, но неизвестный корабль найти не удалось. Противник явно не жаждал прямого боя с кораблями Альянса. Но для Кайдена эта информация не была особо важной. Куда сильнее его интересовали постоянно поднимаемые на борт спасательные капсулы. Враг не стал добивать уцелевших, но, несмотря на это Кайден мрачнел всё больше, узнавая, что пока среди спасённых не было Шепард. Подсознательно он понимал, что ведёт себя эгоистично, хотя и не собирался переживать по этому поводу. Главным для него сейчас была судьба Джезабелл. — Ещё одна капсула, сэр, — сообщил оператор. — Парень серьёзно травмирован — медики уже отправились на нижнюю палубу. — Он в сознании? — спросил адмирал, подходя к консоли. — Да, сэр. Офицер Гелли беседует с ним. Кайден подался вперёд, услышав этот разговор. Сердце колотилось так сильно, что готово было вырваться из груди. Нервное напряжение последних часов сыграло свою роль, и мигрень обрушилась внезапно, стянув виски тугим обручем. Но лейтенант только отступил назад, опираясь спиной на стену — он не собирался уходить. — Это пилот, сэр, — тихо сказал оператор, снимая наушники и поворачиваясь к адмиралу. — К сожалению, она погибла. Кайден пошатнулся. Сердце словно сдавила сильная невидимая рука, а перед глазами заплясали разноцветные круги. «Она погибла». Слова эхом отдавались в его голове, звуча то громко, то тихо. С трудом он заставил себя вернуться к реальности. Ему казалось, прошли часы, но на самом деле — не больше нескольких секунд. Оператор снова надел наушники и повернулся к консоли. А Хэккет повернувшись, направлялся к выходу. Кайден случайно столкнулся взглядом с адмиралом и поразился той боли, которая плескалась в его глазах. — Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим… Лейтенант вздрогнул, выныривая из охвативших его воспоминаний. Церемония продолжалась, и лейтенант невольно поразился тому, какое огромное количество народа собралось на небольшой площади. Военная форма и гражданская одежда смешались, переплетаясь в причудливые пятна. Он знал, что коммандер популярна, но только сейчас увидел насколько. Отдельно выделялась группа военных в чёрной форме с серебряной окантовкой. Пилоты истребителей. «Серебряные стрелы». Лица элитных бойцов Альянса были печальны, и в руках каждого был роскошный букет азарийских жемчужных цветов. Кайден вспомнил, что эскадрилья более трёх дней постоянно патрулировала место гибели «Нормандии», в надежде, что неизвестный корабль снова покажется. Тогда он не особо задумывался об этом, но сейчас особо чётко понял, что дело было не в том, что уничтожен фрегат Альянса. Пилоты хотели отомстить за гибель Джезабелл. Он отвернулся, понимая, что на самом деле он слишком мало знал о прошлом Шепард. В ней было много загадочного, но теперь ему уже никогда не узнать окружавших её тайн. У него остались только воспоминания. И чувства. Он полюбил её, и она ответила взаимностью. Но им слишком мало суждено было быть вместе. Кайден искоса бросил взгляд на сидящего в инвалидном кресле пилота. Волна ненависти привычно заполнила душу. Для него Джефф был причиной смерти Джезабелл. Если бы она не осталась на корабле, не пошла за Джокером. Он опустил голову, чувствуя, что слёзы наворачиваются на глаза и, стараясь изо всех сил сдержаться, опасаясь, что может сорваться, поддавшись эмоциям. Этого нельзя было допустить. Не хватало, чтобы он затеял скандал на траурной церемонии. Он прислушался к словам священника и, неожиданно для себя начал мысленно повторять за ним слова проповеди, постепенно успокаиваясь и чувствуя умиротворение. — Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего… Адмирал Хэккет не слушал священника. Сам он не был особо религиозным. Да и Джезабелл не отличалась набожностью. Ей всегда были ближе восточные религиозные течения, хотя и из них она умудрилась выбрать только те постулаты, которые подходили под её убеждения. Но, убеждать командование Альянса в том, чтобы изменить традиционную схему торжественного прощания с непременным атрибутом в виде пастора, было бессмысленно. Он снова вернулся к невесёлым мыслям о произошедшем. Противник атаковал «Нормандию» намеренно. В этом не было никаких сомнений. Последний год девочка слишком была на виду и нажила себе немало врагов. Совет, посол Удина, «Цербер». Раздумывая над этим, адмирал всё больше склонялся к тому, что именно последние больше всего были заинтересованы в уничтожении коммандера Шепард. Слишком глубоко она проникла в их тайны, разрушенные базы и уничтоженные данные исследований стоили миллионы кредитов, так что могущественный глава организации, называющий себя Призраком имел вполне оправданное желание видеть Джезабелл в числе мёртвых. Но, к немалому сожалению Хэккета, прямых доказательств у него не было, а «Цербер» пока ещё удерживался на занимаемым им позициях, имея поддержку среди влиятельных политиков и высших военных чинов Альянса. Компания, организованная по дискредитации организации, только набирала ход и пока что особых результатов не было. — Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего… Адмирал умел ждать и отличался завидным терпением. Пусть сейчас «Цербер» неуязвим, но пройдёт год, два и организация пошатнётся, сломленная напором компрометирующей информации и неопровержимых доказательств. Тогда можно будет нанести Призраку решающий удар. А сейчас… Сейчас ему было ужасно жаль, что всё так получилось. Досадное стечение обстоятельств, приведшее к трагедии. Командование, огорчённое тем, что погиб с таким трудом заполученный представитель корпуса, а также тем, что передовой протип нового поколения фрегатов уничтожен, провело расследование. Члены специально созданной комиссии пытались найти виновных. Хэккет бросил взгляд на пилота. Парня пытались сделать козлом отпущения, не учитывая, что если бы не его действия, погибших было бы намного больше. Адмирал не мог вмешаться напрямую, но переговорив с несколькими контр-адмиралами, входившими в число дознавателей, смог убедить их в том, что пилот действовал верно. Тем не менее, когда в игру вступил Совет, Хэккет понял, что ему придётся отступить. Советники настояли на том, чтобы все материалы были переданы в архив Цитадели и ненавязчиво намекнули, что экипаж стоит расформировать, а команду капитана распустить. Показательных наказаний не было — дело довольно быстро спустили на тормозах. Пилот был комиссован по состоянию здоровья. Азари и кварианке вежливо указали на дверь, экипаж растасовали по разным кораблям. Андерсон не скрывал негодования, но, несмотря на громкое звание члена Совета, на политическом поле он был ещё довольно слабым игроком. Единственное, что смог сделать Дэвид — забрать под свою опеку лейтенанта Аленко. Хэккет с интересом посмотрел на стоявшего Кайдена. Он хорошо видел его реакцию, когда выяснилось, что Джезабелл погибла. Девочка явно была ему не безразлична. И оставалось только догадываться, насколько далеко зашли их отношения. Хотя, наверно ничего и не было. Любовь такое чувство, которое заставляет наплевать на правила и Уставы. Вряд ли бы он оставил её на корабле, подчиняясь приказу. Адмирал отметил про себя, что из всех членов разношерстной команды Джезабелл отсутствуют двое — Рекс и Гаррус. Но, если первый давно отправился по своим делам, то второй, насколько ему было известно, находился на Цитадели. Насколько он знал, турианец был дружен с капитаном и то, что он не пришёл на церемонию, удивляло. Впрочем, адмирал не стал забивать себе голову подобными вопросами. Он и так размышлял о постороннем больше потому, чтобы не думать о то, что случилось непоправимое. Гибель Джезабелл — удар, серьёзный удар во многих аспектах. Талантливый тактик, превосходный стратег, она сочетала в себе различные профессиональные и моральные качества. Для неё не существовало слово «невозможно». Не питая пиетета к громким именам и высоким званиям, она была способна добиться многого. В отличие от него, она всегда действовала, оставаясь в тени. И сейчас Хэккет понимал, что решение изменить существующее положение дел было неразумным и опрометчивым. Девочка оказалась «тёмной лошадкой», пришедшейся не по вкусу многим. К нему самому тоже питали отнюдь не дружеские чувства, но имя, должность и звания играли роль щита. А вот у коммандера Шепард подобной защиты не было. Её скромное досье не отражало истинного положения. Если бы он мог предполагать подобное развитие событий, то не стал бы разыгрывать сложные схемы, но теперь уже было поздно думать и сожалеть о сделанном. Случившегося не изменить, а банальное размышление на тему «если бы…», так и оставались размышлениями. Адмирал, тяжело вздохнув, опустил голову и просто дожидался окончания церемонии. — Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной… Гаррус не знал, почему всё же решил прийти на церемонию. Он прислушался, пытаясь понять, что именно говорит священник, но витиеватые фразы звучали запутанно. Насколько он мог судить по их разговорам с Шепард, она не придерживалась каких-либо верований, присущим людям. Вот Эшли б наверно происходящее понравилось — она была религиозной. Но зная коммандера, он точно мог сказать, что для неё всё происходящее было бы ничем иным, как пустым и ненужным действом. И отчасти он сам так считал. Но всё-таки пришёл. Он не присоединился к остальной команде, выбрав место подальше. Ему совсем не хотелось быть на виду. Конечно, он мог быть с командой Шепард, но они находились слишком близко от членов Совета, которых турианец считал косвенно виновными в случившемся. Вряд ли для них смерть коммандера оказалась трагедией. Нет, Андерсон, конечно же, переживал, и переживал искренне, но остальные. Именно они отдали приказ, выполняя который погибла Джезабелл. Гаррус вернулся в СБЦ, последовав совету Шепард. Работы было много, настолько много, что директор особым приказом ослабил бюрократическую часть, освобождая время сотрудникам. Мародёры, грабители, просто отморозки — в иной день приходилось производить десятки арестов. Было тяжело, но он был на своём месте, приносил пользу обществу, очищая его от всякого сброда. Всё вроде бы вернулось на круги своя, но Гаррус чувствовал, что ему не хватает того образа жизни, который был на «Нормандии». Рискованные операции, экстремальные поездки на «Мако» — он скучал по ним. Но больше всего ему не хватало Джезабелл. За это время она стала для него другом, надёжным и понимающим. С ней не нужно было играть роли — коммандер принимала его таким, каким он был. Шепард помогла ему понять и переосмыслить многое. Но никогда не настаивала на том, что её мнение правильное и должно быть принято безоговорочно. Она лишь давала ему повод задуматься, оставляя за ним право принимать решения. Гаррус понимал, что сейчас он действительно должен остаться в СБЦ, но для себя твёрдо решил, что, когда директор решит кадровые вопросы, он подаст рапорт об отставке и вернётся на «Нормандию». Турианец прекрасно помнил, что угроза вторжения Жнецов никуда не делась, и был уверен, что коммандер займётся этим при первой же возможности. Из-за постоянной занятости он не особо мог следить за новостями. Дела отнимали много времени, он возвращался в свою квартиру лишь для того, чтобы отдохнуть. Последние пару дней он безвылазно сидел в управлении, разбирая скопившиеся дела. Потому он был удивлён, увидев Лиару и Тали на пороге своего кабинета. — Вы уже вернулись, — радостно воскликнул он, — поднимаясь из-за стола и идя к ним навстречу. — Хорошо, что Совет всё же решил начать думать. Всё же тот факт, что они могли остаться на «Пути предназначения» на веки вечные, заставил их шевелиться. И… — Гаррус, — странно звенящим голосом перебила его Лиара, — ты что, ничего не знаешь? — Не знаю, чего? — турианец остановился, и растерянно посмотрел на них. — Я не особо мог следить за новостями, — он показал на заваленный бумагами стол, — слишком много работы. Что случилось? Что я пропустил? -Многое, — сдавленно прошептала Тали. — Очень многое… — она всхлипнула и расплакалась. — «Нормандия» была атакована неизвестным кораблём, — сказала Лиара, подойдя к нему. — И уничтожена. Он опустил голову, с трудом осознавая, что передового корабля, гордости Альянса больше не существовало. «Нормандия» — представляет собой символ того, чего могут добиться Альянс и Иерархия, сотрудничая», — сказал он когда-то Джезабелл. «Наша команда также может стать неплохим примером», — рассмеялась она в ответ. Для коммандера потеря корабля стала, наверное, тяжёлым ударом, промелькнула у него мысль, и внезапно страшное подозрение закралось в его душу. Плачущая Тали, взволнованная Лиара. Сердце сжалось от тревоги. Ему пришлось собраться с силами, прежде, чем он задал вопрос. — Лиара, где Джезабелл? — хрипло спросил он. — Мне жаль, Гаррус, — азари также не смогла сдержать слёз, — но она погибла. — Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня… Он не мог поверить в то, что она умерла. Не хотел признать этого, хотя и понимал, что обманывает себя. Гаррус не мог простить себе того, что не остался на «Нормандии», что его не было там тогда, в те страшные минуты, которые оставались у агонизирующего корабля. Если бы он был рядом с ней, возможно, всё было бы по-другому. Возможно, Джезабелл была бы жива. Но сделанного не воротишь. Он был здесь, а она была там. У обоих была своя работа, и они её выполняли. Вот только вполне вероятно, что он зачитывал права очередному жалкому мародёру, а она умирала в холодной пустоте. Гаррус понимал, что Джокер оказался жертвой стечения обстоятельств. Он внимательно просмотрел все доступные ему отчёты по расследованию гибели «Нормандии». Вердикт был один — именно действия пилота, оставшегося на своём посту почти до самого конца, дали шанс выжить всем, кто был в спасательных капсулах. — Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена… Но он не мог простить Кайдена. Вроде как тот любил Шепард, они были близки. Но именно поэтому у лейтенанта не было права оставлять Джезабелл. Да, он выполнял приказ своего командира, но неужели не мог найти в себе силы забыть об уставе, когда речь шла о любимой женщине? Этого Гаррус не мог понять. Турианец воспринимал Джезабелл как друга, но ни за что бы не оставил её и не покинул бы корабль, не убедившись, что с ней всё в порядке. Пусть бы он нарушил приказы, правила и что угодно. Пусть рисковал бы тем, что коммандер никогда бы не простила его самовольности, но по-иному он не смог бы поступить. Он знал, что Кайден хотел встретиться с ним, но уклонялся от этих встреч. Его не интересовала причина, по которой хотел видеть его лейтенант. Он вообще предпочитал забыть о его существовании, потому что не был уверен в том, что сможет общаться с тем, кого винил в гибели Джезабелл. Гаррус в последний раз взглянул на портрет коммандера, стоящий перед закрытым гробом, прощаясь с ней, мысленно прося прощения за то, что его не было рядом. Потом поднялся и пошёл к лифтам. Судя по всему, церемония подходила к концу, и он не хотел оставаться на её завершающей фазе. Его отец говорил, что «каждый жив в нашей душе до тех пор, пока мы не видим, как его тело опущено в могилу». Уже входя в кабину, он услышал последнюю фразу, произнесённую священником. — Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни…