Интермеццо 1
28 сентября 2020 г. в 19:49
Работа, работа и ничего кроме работы. Для Гарруса это было единственной возможностью закрыть ту пустоту в душе, которая появилась после того, как он узнал о гибели коммандера. Он помнил их разговор перед отлётом «Нормандии». «Для СБЦ наступают тяжёлые времена, ваше место в управлении», — сказала она ему, и он согласился с ней. Остался на Цитадели, вернулся в управление. А она улетела выполнять полученное задание Совета. И погибла. И теперь он старался доказать самому себе, что его решение не было ошибкой.
Поначалу это получалось. Десятки дел, бывших у него в производстве, не позволяли отвлекаться на личные размышления и переживания. Сбор информации, аресты, дознания — рутинная, но достаточно объёмная работа, которой он занимался, принесла не только сознание того, что он поступает правильно и неожиданный побочный эффект — повышение по службе.
Однако, покидая кабинет директора в новой для себя должности капитана, Гаррус не испытывал никаких эмоций. Если бы это произошло раньше, то он наверняка был бы польщён, но сейчас собственное звание беспокоило его меньше всего. Он просто вернулся в свой кабинет и продолжил прерванный допрос.
А потом всё вернулось на круги своя. Временное бюрократическое послабление закончилось, как только ряды сотрудников пополнились до привычной численности. И Гаррус почувствовал, что тонет в море бумажной волокиты. И если раньше на бесконечные формуляры уходили часы, то теперь приходилось тратить дни, поскольку помимо собственных документов, необходимо было следить и за тем, чтобы его подчиненные так же не нарушали действующих инструкций.
Это было глупо, это было бесполезно и ненужно и, что самое главное, это приходилось принимать и выполнять. Зачастую преступники успевали исчезнуть со станции до того, как на его руках был необходимый ордер на арест. Он пытался указать на это директору, но Паллин придерживался своей точки зрения — его вполне устраивал факт того, что нарушитель не находится больше на Цитадели. Данные преступника вносились в базу и делали его визит на станцию невозможным.
Но для Гарруса такое решение вопроса было неприемлемым. Совершивший преступление не получал вполне заслуженного наказания, более того, ничто не мешало ему продолжать свою деятельность, обосновавшись в другом месте. Он снова, как и раньше начинал спорить с директором. Но Паллин, как и прежде, оставался непроницаемым.
Тот день не задался с самого начала — получив разрешение на обыск предполагаемого корабля контрабандистов, он и его люди действительно нашли запрещенный для продажи нулевой элемент. Но крупная рыбка ускользнула и им достались только ящики с контрабандой да пара матросов, которые были наняты капитаном на один рейс.
Теоретически дело можно было закрывать — виновные имелись, пусть они были просто расходным материалом опытных контрабандистов. Но Гаррус не поленился подробно расспросить задержанных, и полученная информация привела его в ярость. Судя по рассказам очевидцев, на корабле находился в качестве куратора один из представителей руководящей верхушки банды наёмников «Затмения».
Корабль вызывал подозрения с того момента, как встал в один из доков, но пока шло оформление бумаг, куратор успел перебраться на Цитадель. Чем он занимался, Гаррус мог лишь догадываться, но конфискация судна, на котором он прибыл, явно заставила его поторопиться, и потому не было смысла объявлять розыск — куратор покинул Цитадель.
Закончив отчёт об утреннем задержании, Гаррус направлялся с докладом к директору, когда стал случайным свидетелем разговора между своими подчинёнными. Один из них, не принимавший участия в утренней операции с жадностью расспрашивал своего коллегу о пропущенном событии.
— И что было в контейнерах?
— Очередной груз НЭ, поставка банды «Затмений». Пара ящиков.
— Маловато для крупной поставки…
— Тоже заметил? Думаю, они знали, что их груз накроют…
— «Затмение» вроде как не имеет своей базы в пространстве Цитадели.
— Конечно, нет. Они сидят в системах Терминуса, а их босс держит штаб-квартиру на Омеге.
— Мы это знаем и не предпринимаем никаких действий?!
— А что мы можем? Наше влияние не распространено на системы Терминуса. Преступный синдикат это знает и потому им не стоит переживать о том, что они нарушают законы — никто их не накажет.
Услышанное требовало размышлений. Гаррус и сам понимал, что им сдали корабль, но, тем не менее, не исключал возможности того, что он заблуждается. Теперь его подозрения получили подтверждение. Он поднялся на лифте в Президиум, но, вместо того, чтобы свернуть к офису директора СБЦ, направился в парковую зону.
Несмотря на то, что несколько месяцев назад Президиум был значительно повреждён, о случившемся ничего не напоминало. Совет перевёл восстановление знаменитой части Цитадели в разряд приоритетных, и по отреставрированным аллеям снова неспешно гуляли жители и гости станции.
Гаррус опустился на одну из скамеек, собираясь подумать над сложившейся ситуацией. Всё чаще при задержании грузов контрабандного нулевого элемента или красного песка возникало упоминание об Омеге. Он смог организовать частичный перехват поставок, но прекрасно понимал, что это лишь малая часть общей гигантской сети, которую сплёл босс «Затмения». Всё чаще его мысли обращались к Омеге. Он постоянно просматривал всю доступную информацию, с каждым разом убеждаясь, что этот астероид — центр криминальной преступности. На нём не было никаких законов, никаких сил правопорядка. Власть принадлежала криминальной даме, азари по имени Ария.
Размышления об одной женщине неожиданно напомнили о другой. Джезабелл не была некоронованной королевой преступного мира. Но, как он смог убедится, всегда держала ситуацию под контролем и добивалась поставленной цели. Она была СПЕКТРом, но никогда не использовала всех возможностей, которое давало это почётное звание. Она придерживалась правил достаточно строго, хотя внешне это было не особо заметным. Коммандер просто делала, что должно, не акцентируя причины, которыми руководствовалась.
Но, несмотря на то, что правила всё же играли в её жизни достаточно весомую роль, она легко пошла на их нарушение, когда дело требовало именно этого. После атаки на Цитадель, до того, как он узнал, что она погибла, Гаррус часто задумывался, что было бы, если бы Шепард подчинилась приказу и осталась на станции. По всему выходило, что сейчас они были бы мертвы, а Жнецы бы планомерно и методично уничтожали планету за планетой.
А ведь коммандер рисковала, отчаянно рисковала. Ведь была вероятность того, что они ошиблись, не правильно поняли намерения Сарена. И в таком случае Шепард становилась военной преступницей, её ожидал бы трибунал. Но она пренебрегла правилами и выиграла.
Он тяжело вздохнул, понимая, что для него не всё так просто. Да, раз или два он пойдёт на конфликт, поступит так, как считает нужным, но вряд ли это что-то изменит. Ему вынесут порицание, возможно, отстранят от работы, понизят в звании. На это он бы пошёл, но нарушение процедуры задержания было роскошной лазейкой для хорошего адвоката. Юрист бы добился освобождения своего клиента, а пока бы шло оформление всех предписанными правилами бумаг, преступник бы успел оказаться далеко от Цитадели.
Получался замкнутый круг и Гаррус не видел из него никакого выхода. Находясь на службе закона, он не мог действовать так, как считал нужным. Жёсткие рамки ограничивали его, сдерживали, не давали развернуться. И сегодняшнее задержание было явным примером происходящему. Преступники прекрасно знали, что корабль будет подвергнут досмотру. Они бросили кость СБЦ, жалкие крохи. Они знали, что наказания не последует, привыкли к собственной безнаказанности, потому что их некому остановить.
— Гаррус, рад тебя видеть.
Он вздрогнул, услышав знакомый голос. Кайден был именно тем человеком, с которым турианец меньше всего желал бы встречаться. Но судьба видимо решила иначе. Гаррус максимально напрягся, сдерживая эмоции, и поднял голову. Лейтенант был не один. Рядом с ним, держа его за руку, стояла высокая светловолосая девушка.
— Надеюсь, что ты в порядке, Кайден, — сказал он, поднимаясь. — Извини, что не смог ответить на твои вызовы, — добавив он, приняв решение вести разговор в вежливом тоне. — Но сам понимаешь, работы в СБЦ всегда хватает.
— Особенно последние месяцы, — улыбнулся лейтенант. — Вижу, тебя повысили — прими мои поздравления. Я вот тоже скоро примусь за работу — Андерсон любезно предоставил мне отпуск и даже продлил его, но через пару дней он заканчивается.
— Будешь работать в его офисе? — поинтересовался Гаррус, лихорадочно ища предлог прервать эту некстати подвернувшуюся беседу. Он по-прежнему не изменил своего отношения к Кайдену.
— Да, — кивнул тот. — Кстати, это Мэрилин, — представил лейтенант свою спутницу.
— Я много слышала о вас от Кайдена, Гаррус. Рада нашему знакомству, — прощебетала девушка. Знаете…
Гаррус не слушал, что она говорит. Он внимательно посмотрел на Кайдена и заметил на его лице то самое выражение, которое было у него, когда турианец видел его выходящим из каюты капитана. Неужели эта женщина близка ему? Аленко поймал его взгляд и на мгновение помрачнел, но взял себя в руки и усмехнулся.
— Жизнь продолжается, и я доволен этим, — с усмешкой ответил он на невысказанный вопрос турианца. — Мэрилин спасла меня, не дала полностью опуститься. Последние несколько месяцев были не самыми лучшими в моей жизни. Впрочем, это уже прошлое. Извини, но нам пора.
Гаррус проводил их взглядом, и устало опустился на скамейку. Он не мог понять, что с ним происходит. Почему эта обыденная встреча пробудила в его душе бурю эмоций. Кайден прав — жизнь продолжается, и прошлое осталось прошлым. Но Гаррус не мог понять, как он может находиться рядом с другой, после того, как был с Джезабелл. Ему казалось, что лейтенант любил её, но на деле его чувства оказались пустышкой. Если бы он был на его месте…
Гаррус с силой сжал в руках блок с данными и прибор, обречённо хрустнув, разломался на половинки. Маленькие, ничем не примечательные отдельные фрагменты сложились вместе, открыв ему всю картину. Турианец видел в Джезабелл друга, но подсознательно обманывал себя, не признавая очевидного. Он полюбил её, хотя до сегодняшнего дня не понимал этого.
Жестокая ирония судьбы. Он смог понять это только после её смерти. А она, она никогда не узнает об этом. Да и положа руку на сердце, вряд ли узнала бы. Гаррус просто не представлял, как могло быть какое-либо объяснение между ними. Он турианец, она человек. Разные расы, разный менталитет, разная физиология, в конце концов. Это было невозможным, абсурдным. Но Гаррус понял, что несмотря на собственные чувства, ему достаточно было и того факта, что она находится рядом. Ему хватило бы и этого, и он не стал бы нарушать их дружбу своими признаниями. Хотя теперь это уже было неважно. Джезабелл была мертва.
Теперь, поняв свои истинные чувства, Гаррус всё сильнее корил себя за свою ошибку. Если бы можно было всё вернуть назад, бы ни за что не остался на Цитадели. Но повернуть время вспять неподвластно даже самой продвинутой технологии. Им овладела апатия. Он сидел на скамейке, вертя в руках обломки блока данных. Его решение вернуться в СБЦ стало очередной его жизненной ошибкой. Он прилагает усилия, но этого мало. До тех пор, пока над ним властны правила и законы, он ничего не сможет сделать.
Время шло, коммуникатор периодически оживал, сообщая о том, что его вызывают, но Гаррус не обращал на это внимания. Он размышлял над сложившейся ситуации, тщательно обдумывая и взвешивая свои возможности. Спустя несколько часов он поднялся, и, выбросив остатки многострадального блока в урну, направился к выходу.
Вернувшись в управление, он задержался в своём кабинете ровно на тот срок, который ему понадобился для того, чтобы написать заявление об уходе. После чего отправился в свою квартиру, собрал вещи и направился в космопорт. Он принял решение и теперь оставалось осуществить его.
«Я знаю, что ты бы не одобрила мой поступок, — мысленно обратился он к Джезабелл, когда корабль, покинув Цитадель, направился к ретранслятору. — Но я устал от того, что должен действовать, постоянно помня о правилах. Преступник — это преступник и никакая юридическая казуистика не в силах заставить меня назвать чёрное белым. Теперь я сам буду устанавливать собственные правила. И тем, кому это не понравится, придётся потратить немало усилий, чтобы меня остановить».