Letum non omnia finit (Не всё кончается со смертью)

— Добро пожаловать на борт новой «Нормандии», Тали‘Зора. Мы видели съемку ваших работ — впечатляет. Думаю, что вы станете полезным членом команды. — Несмотря на ослепительную улыбку, в голосе Джейкоба чувствовалась доля пренебрежения. — Тали нет нужды что-либо доказывать — наша прошлая совместная работа говорит сама за себя. — Резко осадила его Шепард. — Подготовь доступ для неё доступ ко всем корабельным системам. — Как скажете, коммандер, — ответил Тейлор. — Осваивайся, Тали, — коммандер с улыбкой повернулась к кварианке, — если возникнут вопросы — обращайся. — Мне нужно будет осмотреть двигатели «Нормандии», думаю, что можно их усовершенствовать. — Делай, что сочтёшь нужным. — Не забудь представиться СУЗИ, — сказал Тейлор. — Нашему ИИ. Тали пошла к выходу, но остановилась, услышав слова Джейкоба. Шепард не видела лица кварианки, скрытое маской защитного костюма, но готова была поклясться, что она посмотрела на оперативника с презрением. Затем повернулась и вышла. — Ты не смеешь так обращаться с Тали, — накинулась на Тейлора Джезабелл. — Или ты что-то имеешь против неё? — Она кварианка, — пожал плечами оперативник, — всегда с подозрением относился к этим бродягам. Триста лет болтаются в космосе на своих посудинах и оплакивают утраченную родину. Давно могли освоить новый мир, если бы не ленились. — Ещё одно слово в таком тоне по отношению к любому члену команды, и мы распрощаемся. Своё мнение держи при себе и не высказывай публично. Иначе Призраку придётся выбирать между нами — работать с тобой я не буду. Свободен. — Но, коммандер… — растерянно проговорил Джейкоб, — я… — Я сказала, что вы свободны, оперативник Тейлор. Потрудитесь вернуться на своё рабочее место. Гаррус насмешливо улыбаясь, проводил взглядом смущенного Джейкоба. — Что это на него нашло? — задумчиво спросила Шепард. — Не думала, что он настолько неприязненно отнесётся к Тали. — Он работает на «Цербер», а ты знаешь их политику — никаких рас, кроме, человеческой, — пожал плечами турианец. — Как по мне — случившееся, в порядке вещей. Просто удивительно, что он так долго держался. Я думал, мы гораздо раньше столкнёмся с чем-то подобным. — Не на моём корабле, — сердито отчеканила коммандер. — Если от Миранды мне не избавиться, то уж Джейкоб либо станет работать со всеми без исключения, либо покинет «Нормандию». — Лоусон, в отличие от Тейлора, всегда знает, когда остановиться и не доводить дело до конфликта. Но ты сама говорила, что Джейкоб солдат, — заметил Гаррус, поднимаясь. — Бог с ним, — махнула рукой коммандер, — у нас был трудный день. — А у тебя особенно, Джезабелл. Думаю, тебе стоит наведаться в медотсек. — Мне просто нужно отдохнуть и всё будет в порядке, «Цербер» не поскупился на имплантаты, я регенерирую, как кроган, — с усмешкой заявила Шепард. — Давай не буем спорить, — голос турианца звучал спокойно, но непреклонно, — пусть доктор Чаквас осмотрит тебя. — Доктор практически не имеет сейчас работы, за исключением редких плановых осмотров: она будет рада устроить мне пару дней карантина, радуясь возможности заполучить пациентку. Неужели ты хочешь отдать ей меня на растерзание? Коммандер пыталась свести разговор к шутке, но Гаррус был настроен серьёзно. — Не думаю, что сейчас ты поступаешь разумно. Тебе нужно показаться врачу. Не хочешь в медотсек — лаборатория Мордина рядом. Памятуя о его работе на Омеге, я думаю, тебя устроит такой вариант. — Гаррус, к чему это? Я же сказала, что я в порядке, — сказала Джезабелл, чувствуя нарастающее раздражение. — Прекрати носиться со мной, как с хрустальной вазой, — добавила она, пресекая его очередную реплику. — Мне не нужен Архангел-хранитель! Турианец резко отвернулся. Глядя на его поникшую фигуру, Шепард осознала, что её слова нанесли ему ощутимый удар. Глупо вышло. Она не хотела обидеть Гарруса, но обидела, дав волю эмоциям и злому языку. Если её нелюбовь к докторам становилась для неё своего рода фобией, то не стоило срываться. К тому же он хотел только добра. Как раньше, так и сейчас. А она причинила ему боль. — Гаррус, пожалуйста, прости, — она подошла к нему. — Ты действительно прав — мне нужен показаться к доктору. — Джезабелл, я. — он повернулся к ней. Голос его звучал глухо. Она с грустью и стыдом посмотрела в его потемневшие глаза. — Я не собираюсь навязываться. Если ты считаешь, что я… — Не повторяй сказанной мною глупости, — с грустью сказала Джезабелл, мысленно ругая себя последними словами. — Гаррус, я действительно не знаю, что на меня нашло. Прости. Пожалуйста. — Она опустила голову, понимая насколько виновата перед ним. — Хорошо. — Его голос потеплел. — Но сейчас мы идём к Мордину и никаких возражений. — Договорились, — она согласно кивнула. В конце концов — он был прав, а она нет. Да и Мордин не настолько плохой вариант. Он болтлив, но дело своё знает и понимает, что ей необходимо быть на ногах, а не отлёживаться в стерильном медотсеке. Гаррус молча пропустил её вперёд. Но в лабораторию профессора они вошли вместе. Она замешкалась на пороге, снова ощущая то неприятное ощущение беспомощности, когда предстоял визит к врачу. — Чем могу быть полезен? — саларианец оторвался от своих пробирок, с некоторой раздражённостью поглядывая на визитёров. — Если вы заняты, Мордин, то… — Шепард попыталась найти лазейку, но турианец не дал ей такой возможности. — Коммандер была ранена при высадке. — Минуту. Неприязнь, вызванная их приходом, нарушавшим течение эксперимента, исчезла, уступая место профессионализму. Мордин деловито отставил штативы, и, усадив Шепард, занялся обследованием. Гаррус наблюдал, прислонившись к стене. Мордин что-то комментировал, но смысл медицинских терминов не давал понять, о чём идёт речь. Его радовало, что Джезабелл, смирившись с неизбежным, покорно выполняя требования профессора. Он задумался о столь несвойственном поведении коммандера. Это было настолько на неё не похоже, что к чувству обиды и боли примешивалась тревога. — Имплантаты сделали свое дело. Интересная технология. Передовая. Неожиданно для людей. Достаточно качественно. Последствия будут минимальными. Но у вас сотрясение. Я сделаю укол. Вам будет нужен постельный режим. Рекомендую наведаться в медотсек. Лучше быть под присмотром. — Сделайте укол, Мордин. Я поднимусь к себе и обещаю не вставать до утра. — Не согласен. Есть вероятность того, что вам понадобится ещё один укол. — Попрошу СУЗИ проследить за моим состоянием. — Рискованно. Увеличение мозговой активности требует немедленного ввода седативного препарата. Гаррус с удивлением слушал их разговор. То, что Шепард не хотела идти в медотсек, он уже понял. Но сейчас это было необходимостью и, тем не менее, коммандер оставалась при своём мнении. Она что, поругалась с доктором? Это казалось не только невероятным, но и невозможным. Пару дней назад она разговаривала с Чаквас в кают-компании, и не было даже намёка на их разлад. Тут была какая-то другая причина. Он вспомнил, как в прошлом, ещё на старой «Нормандии» Шепард старалась сбежать из лазарета при первой же возможности и так же не стремилась туда попасть. Догадка была невероятной, но имела логическое основание. Несгибаемая коммандер, не боявшаяся выступить против Жнецов, Коллекционеров и прочих достаточно сильных врагов, имела фобию, заставлявшую её становиться беспомощной в больничной обстановке. Гаррус улыбнулся, чувствуя, что остатки обиды уходят. Он понимал, что столкнулся с бессознательной защитной реакцией Джезабелл. Жаль, что она не доверилась ему, но он понимал, что это было бы достаточно трудным признанием. Турианец сам не мог с уверенностью сказать, смог бы он, если бы был на месте Шепард, признаться в существовании, постыдной для гордости, проблемы. — Я буду вынужден сообщить о случившемся Миранде, — категорично заявил Мордин. Отвлёкшись на размышления, Гаррус упустил тот, момент, когда саларианец перешёл в конфронтацию с коммандером. Если профессор готов идти к Миранде, то дело было совсем плохим, подумал он. С другой стороны, если бы всё было совсем плохо, то вряд ли Мордин бы стал тратить время на уговоры. — Это шантаж?! — возмутилась Джезабелл. — Я врач. А вы не ребёнок! Коммандер, ваша реакция удивляет. И я пойду на любые меры, но своего добьюсь. — Вы член моей команды. — Может, мы можем найти выход в сложившейся ситуации? — спросил Гаррус, вмешиваясь в разгорающийся конфликт. — Если вам удастся переубедить Шепард… — Не удастся, — мрачно сказала коммандер. — Мордин перестраховывается. — Я говорил о шансе риска. — Насколько я понимаю, — вмешался турианец, — всё, что будет нужно сделать, если ваши предположения оправдаются, это укол седативного препарата? — Именно так. — Но для этого нужно, чтобы коммандер находилась в медотсеке? — Теоретически да, практически — достаточно просто визуального наблюдения. — То есть если кто-то возьмёт на себя роль сиделки, то Шепард может находиться в своей каюте? — Да, но СУЗИ не подходит. Возможности ИИ ограничены. Физически. — Я присмотрю за состоянием коммандера, если она не против. Шепард посмотрела на Гарруса. Его предложение удивило её, но потом она увидела его взгляд и поняла, что он переживает за неё. Она вдруг почувствовала, как глупо прозвучало её заявление. «Я не нуждаюсь в Архангеле-хранителе!» Джезабелл улыбнулась. Нуждается, ещё и как. — Мордин, такой вариант подходит? — спросила она саларианца. — Думаю, что да. — Кивнул он. — Протяните руку. Вот и всё. Теперь возвращайтесь в свою каюту. Не нарушайте обещание. Немедленно в постель. Гаррус, задержитесь. Дам вам несколько инструкций. Она поднялась и вышла, не став испытывать терпение профессора. Возле лифта она встретила Келли. Секретарь торопилась с горой документов, и они обменялись лишь кратким приветствием. Чамберс пошла дальше, но обернулась, словно вспомнила что-то важное. — Коммандер, я не могла найти Гарруса. Если увидите его, передайте, что ему пришло срочное сообщение. Шепард кивнула и вошла в лифт, отмечая в памяти, что нужно не забыть сказать об этом Гаррусу до того, как лекарство Мордина подействует и она отключится. Джезабелл успела принять душ и лечь в постель, когда звук открывающейся двери сообщил о приходе турианца. — Я честно выполняю обещание, — улыбнулась она, приподнимаясь. — Кому-то Мордин запретил вставать, — рассмеялся Гаррус. — так что ложись и постарайся уснуть. — Келли просила передать, что у тебя какая-то важная почта, — сказала Шепард, снова забираясь под одеяло. Лекарство начало оказывать своё действие. Она чувствовала, как мысли путаются. — Если хочешь — можешь воспользоваться моим терминалом. — Хорошо. Но не думаю, что это окажется важным для меня, несмотря на уверенность мисс Чамберс. — И спасибо тебе, — тихо сказала Джезабелл, борясь с внезапно навалившейся сонливостью. — За всё… И прости меня за мои слова… там… В зале совещаний. Это была неправда… Ты нужен мне… «Ты нужен мне». Эти слова заставили сильнее забиться его сердца. Он почувствовал искренность её слов. Гаррус обернулся к ней, но лекарство уже принялось за работу — женщина уснула. Он усмехнулся и направился к терминалу. Времени было много и можно было разобраться с поступившей почтой. *** После возвращения с «Горизонта», Кайден с головой погрузился в столь любимую им аналитическую работу. Конечно, теоретически, боевому офицеру не стоит работать секретарём, но капитан Аленко не был согласен с таким мнением — большинство дел вершилось именно на уровне интриг, переговоров и соглашений. Это была очередная ступенька к повышению. Майор куда более весомая должность, нежели капитан. А в прибавлении очередной звёздочке на погонах можно было не сомневаться — он доказал, что способен быть преданным Альянсу. О Шепард он старался не думать. Она разочаровала его своим отношением, предала их любовь. Раньше ему казалось, что он был недостоин её. Сейчас его мнение кардинально изменилось — это она не заслуживала его внимания. Разум победил чувства — они были надёжно похоронены под грудой фактом, говорящих о лицемерии, подлости коммандера и полном отсутствии каких-либо чувств к нему. Но, тем не менее, он часто думал об их встрече на «Горизонте». Вот и сейчас, получив сообщения от Андерсона, что на сегодня он может быть свободен, капитан не отправился домой, а решил задержаться, и, перебравшись на балкон в конференц-зале, решил разложить по полочкам имеющеюся у него информацию. Она ведь была не одна там. Неизвестный, но жутко недоброжелательный кроган. Гаррус. При мысли о турианце рука Кайдена невольно тянулась к горлу, вспоминая о его железной хватке. Капитана удивляла такая реакция бывшего союзника. Хотя он был согласен с тем, что не стоило настолько накалять ситуацию. Он немного увлёкся, совершенно забыв о том, что для своих спутников коммандер по-прежнему была непререкаемым авторитетом. Кайден усмехнулся, понимая, что обаяние Шепард перестало на него действовать. Но тут же перед глазами встало её изуродованное шрамами лицо. Тогда, в пылу спора он не особо обратил на это внимание, но потом часто задавал себе вопрос — что же с ней произошло? Скорее всего, крушение на «Нормандии» прошло не так гладко, как хотелось бы коммандеру и её союзнику. В ложь о том, что Джезабелл была мертва, он не поверил ни на мгновение. Вполне возможно, что были какие-то травмы, но не более того. Капитан с пренебрежением хмыкнул, вспоминая её слова о том, что она умерла. Верила ли она в это или же «Цербер», как он предполагал, обработал её, но это было самым слабой частью придуманной легенды. Несмотря на все достижения цивилизации воскресить умершего нет никакой возможности. Кайден задумчиво посмотрел на открывающуюся перед ним панораму Президиума. Сейчас он был восстановлен полностью, хотя два года назад большая часть района была изуродована и уничтожена «Властелином», Сареном и гетами. Неожиданно в памяти всплыл образ Мэрилин. Теперь, когда образ Шепард полностью стал для него эталоном лжи и предательства, девушка показалась ему намного привлекательнее. Она была искренней, добродушной. Не скрывая ничего, Мэрилин могла часами рассказывать о своём детстве, работе и о многих других вещах. Он увлёкся этими бесхитростными беседами, на которых у Джезабелл никогда не было времени. Кайден улыбнулся воспоминаниям, но раздавшиеся на соседнем балконе голоса инстинктивно заставили его отпрянуть от перил и отойти вглубь зала. Он с удивлением прислушался, узнавая голос Советника Андерсона. Но ещё больший интерес вызвал голос второго собеседника. Им оказался посол Удина. А услышав холодный спокойный тон адмирала Хэккета, Кайден перестал колебаться, принимая решение. Капитан сделал пару шагов в сторону, останавливаясь так, чтобы его не было видно, и в то же время сам он мог слышать разговор. На мгновение промелькнула мысль о том, что он поступает неправильно, но Кайден быстро успокоил себя, напомнив о том, что он уже давно тут. И если судьба даёт ему проникнуть в тайны вышестоящего руководства, то просто грех не воспользоваться такой возможностью. *** Джезабелл открыла глаза и с удивлением обнаружила себя стоящей в халате посреди небольшой комнаты с зеркальными стенами. — Всё страньше и страньше, — проворчала коммандер, изучив помещение и отметив, что двери не предвидится. — Хотя бы какой стул поставили. Тут же угол на мгновенье превратился в смазанное пятно, а затем в нём появилось широкое кресло, оббитое серебристой парчой. Джезабелл вздрогнула, но тем не мене направилась к нему и с опаской присела. Кресло неожиданно оказалось мягким и удобным и явно не собиралось исчезать. — И что дальше? — проворчала она, устраиваясь удобнее. — Появляться таинственные жители и пригласят меня на бал? Внезапно зеркальные стены рассыпались мелкой сверкающей пылью. Вцепившись в подлокотники, Джезабелл заворожено наблюдала, как меняется окружающее её пространство. Вначале появились каменные стены. Пол под ногами покрылся паркетом с замысловатым узором. Каменная кладка оказалась закрыта красиво выделанными гобеленами. Один из проёмов стал массивной деревянной дверью. Джезабелл закрыла глаза, а когда пару мгновений спустя открыла их, трансформация комнаты завершилась. Теперь она напоминала один из покоев старинного замка. Но самым удивительным было то, что перед ней стояло несколько странных существ, внешне похожих на людей. Взглянув на лица, она поняла, что первое впечатление было обманчивым — большие круглые глаза, лишённые век, завораживали глубокой чернотой. Нос отсутствовал, равно как и уши. Их черепа были слегка вытянуты и абсолютно лишены какой-либо растительности. Завершали картину необычайно полные губы, изогнутые в улыбке. Одетые в бесформенные накидки из странной блестящей материи, неизвестные создания стояли неподвижно, внимательно изучая сидевшую в кресле женщину. Джезабелл, в свою очередь, внимательно смотрела на них, ожидая дальнейшего развития событий и понимая, что если она попробует мыслить логически, то здравость её рассудка может оказаться под угрозой. Повинуясь внезапному импульсу, она встала и, сделав пару шагов оказалась перед незнакомцами. Они оказались намного выше её. Джезабелл с усмешкой поняла, что едва достигает груди самого низкорослого из троицы. Хозяева, как мысленно назвала их коммандер, повернулись друг к другу и завели разговор на незнакомом певучем языке. Потом один из них подошёл к ней и мягко коснулся рукой плеча. Она успела отметить, что пальцев на его руке куда больше пяти, а потом ощутила, что её одежда пропадает, растворяясь. Ошеломлённая она отступила назад, но незнакомцев явно не смущала и тем более не интересовала её нагота. Они развели бурную деятельность. Из ниоткуда появились ворохи блестящих тканей, какие-то странные приспособления. А спустя ещё несколько минут Джезабелл оказалась облачена в платье странного покроя. Она с удивлением рассматривала себя в большом зеркале, отмечая, что несмотря на экстравагантность, фасон ей идёт. Переливающаяся ткань меняла цвет при малейшем движении, отливая всеми цветами спектра. И, что удивительно, не было ни малейших намёков на швы или застёжки. Джезабелл повернулась и обнаружила, что находится в комнате совершенно одна. Дверь была приоткрыта, но у неё не было желания выходить в неизвестность. Она со стоном опустилась в кресло, закрывая глаза и призывая на помощь всё самообладание. Сомнений не было — она просто сошла с ума. Организм не выдержал нагрузок и её психическое состояние далеко от идеального. А всё происходящее — не более чем бред больного воображения. — Ты вроде сама злилась на то, что тобой управляют девочка, а теперь ты злишься из-за того, что можешь сама по собственному желанию изменять происходящее, — спокойный, слегка насмешливый голос заставил её вздрогнуть. — Может, ты объяснишь мне, что всё это значит? — сказала она, открывая глаза и поворачиваясь к сидевшему в, похожем на её, кресле, отцу. — Извини, малышка, — он развёл руками, — но тебе самой стоит понять это. А, кроме того, разве это важно? — Для меня да, — твёрдо сказала она. — Хотя я и так понимаю, что сошла с ума. — Попала пальцем в небо, — рассмеялся Карел. — Успокойся, это тебе не грозит. — Тогда, что происходит? — А почему бы тебе не посчитать, что всё это — сон? Или ты, как и прежде, не ищешь лёгких решений, предпочитая нагромождать и преодолевать ненужные трудности? — Это не похоже на сон, — проворчала Джезабелл. — Белл, с каких пор ты стала специалистом в столь тонкой и практически неизученной области? — Я так чувствую, — упрямо сказала она. — И с каких это пор ты стала верить собственным чувствам, малышка? — искренне рассмеялся отец. — Насколько я помню, ты исключила эту область, как ненужную и непрактичную. — Это скорее интуиция, — подумав, отозвалась Джезабелл. — Жаль, жаль, — покачал головой Карел. — А я надеялся, что ты образумилась. Печально, что ты до сих пор так и не поняла истины. — Я помню твою теорию о том, что не стоит во всём руководствоваться разумом, но она не для меня. — Неужели? — он усмехнулся и внимательно посмотрел на неё. — Я бы поверил, но слишком хорошо знаю тебя. Ты ведь так и не смогла заставить себя действовать по-настоящему жестоко. Хотя попыталась. Напомнить, чем это закончилось? — Не нужно, — попросила она, — я совершила ошибку, которую больше не повторю. — Не сомневаюсь, — он поднялся. — Но всё же подумай над моими словами, Белл. Ты ведь жалеешь о своём поступке на Зоре. Не допусти, чтобы тебе пришлось снова испытать подобное чувство. — Этого больше не случится. — Дело не в этом, малышка. Ты слишком увлечена собственными проблемами и не замечаешь тех, кто рядом с тобой. Не забудься и не соверши такого, что может оттолкнуть тех, кто предан тебе. Ты и только ты можешь влиять на собственные поступки и мысли, и от твоих действий и решений зависит многое, как большое, так и малое. Подумай об этом, Белл. Он повернулся и вышел из комнаты. Джезабелл поднялась, собираясь догнать его, но передумала и опустилась на место. Она чувствовала непривычные для себя растерянность и смятение. Его слова затронули её душу, но она не могла уловить сути. — Да гори оно всё синим пламенем! — в сердцах воскликнула она. «Идиотка, — с горечью констатировала внутренний голос, — тебе же сказали, что ты управляешь своими видениями». И, в то же мгновение, окружающие пространство полыхнуло синевой, обжигая нестерпимыми жаром и болью. *** Громкий крик, разорвавший спокойную тишину, заставил Гарруса вздрогнуть. «Всё же профессор был прав», — подумал он, бросаясь к бившейся в истерике женщине. — Что тебе такое увиделось, Белл? — прошептал он, с тревогой посмотрев на неё. Он сделал укол и теперь пытался успокоить её, привести в сознание. Гаррус помнил их разговор с саларианцем. — Обязательно проследите, чтобы она пришла в себя, — голос Мордина звучал серьёзно. — Если не выйдет — немедленно сообщите мне. — Чего вы опасаетесь? — Я могу только предполагать. Физически она особо не пострадала. Но удар. Вызвал сотрясение. Я не специалист в области человеческой психологии. В плане практики. Но я изучал теорию. Возможно сумеречное состояние. Возможна усиленная активность мозга. Лекарство, которое я ввёл сейчас, может сыграть роль катализатора. А может, и нет. В любом случае — седативный препарат должен будет помочь. Но возможно всё. — Тогда Джезабелл следует быть в медотсеке. — А я думал, что вы поняли небольшую проблему капитана. — Отчасти, — смутился он. — Я тоже до конца не уверен. Есть гипотезы. Сделал некоторые выводы. Но скажу точно — сейчас медотсек не лучшее место для коммандера. Джезабелл с трудом приходила себя, избавляясь от жуткого ощущения, что она сгорает заживо. Перед глазами мелькали цветные пятна, а тело отказывалось повиноваться. В голове крутились какие-то образы, но она не могла понять их. Мучительно болела голова и бешенным зайцем стучало сердце. — Всё в порядке, — услышала она мягкий голос с характерным тембром. — Это был просто плохой сон. Сейчас ты в безопасности. Ничего не случится — я рядом с тобой. Она открыла глаза, но свет, даже приглушённый до полумрака, всё равно показался чересчур ярким. Тем не менее она смогла увидеть окружающую её обстановку и понять, что она находится в своей каюте на «Нормандии». Гаррус, увидев, что она пришла в себя, склонился над ней. — Как ты себя чувствуешь? Может позвать Мордина? — Не надо, — с усилием сказала она. — Я просто увидела кошмар. — Лекарство скоро подействует — постарайся просто уснуть. Ты устала, Белл — тебе обязательно нужно отдохнуть. Джезабелл не стала спорить, предпочитая последовать его совету. В голове крутились обрывки увиденного кошмара. Это всего лишь сон. Реалистичный и правдивый, но, по крайней мере, она то уж точно не сошла с ума. Хотя в глубине души появилось неприятное ощущение, что она что-то упускает. Что-то очень важное, промелькнувшее в тот момент, когда она только начала приходить в себя. «Мне обязательно нужно это вспомнить», — подумала она, а потом лекарство оказало действие, и она погрузилась в объятия Морфея. Гаррус с тревогой прислушивался к её дыханию. Лишь убедившись, что она действительно уснула, он смог вздохнуть с облегчением. Несколько минут назад, пытаясь привести её в чувство, турианец едва не отчаялся, увидев, что ему это не удаётся. И промелькнувшая тогда мысль, что он может потерять её, была подобна точному удару кинжала в сердце. Он поднялся и пересел на кресло, с нежностью наблюдая за ней. Если Мордин не ошибся, а у него не было повода не доверять мастерству саларианца, то всё худшее уже позади. Гаррус проклинал проклятое стечение обстоятельств, которое едва не стоило жизни Джезабелл. Он ведь был рядом, но всё произошло слишком быстро, и он ничего не успел сделать. А ведь в следующий раз всё может окончиться не так благополучно. От этой мысли турианец почувствовал, как сердце сжимают ледяные тиски. «Ты нужен мне». Гаррус тяжело вздохнул, понимая, что подсознательно хотел бы, чтобы это значило несколько больше, нежели простое дружеское признание. Но и лгать себе он не мог — даже если учесть тот факт, что отношения Джезабелл и Кайдена явно закончены, то у него всё равно нет ни малейшего шанса. Он поднялся и направился к терминалу, собираясь ещё раз перечитать полученное сообщение. Старый друг был лаконичен, но скупые строчки оказались весьма информативны. Загляни в мой новый офис на Цитадели. Твой подопечный появился на станции, но похоже решил не афишировать себя. Детали расскажу при личной встрече. Гаррус откинулся в кресло, раздумывая. Значит, Сидонис решил перебраться на Цитадель. Символично. Вся история с Омегой началась именно там. И там же она закончится. Турианец понимал, что на это не было времени — поставленная перед ними задача была важнее личной мести. Но Гаррус никогда не забывал о девяти телах в общей могиле. Он помнил о погибших товарищах. Он отключил терминал, встал с кресла, и, бросив взгляд, на спящую Джезабелл, опустился на диван. «Возможно, мне понадобится твоя помощь, — мысленно обратился он к ней. — Я допустил ошибку, поверив Сидонису, но исправлю её. Я убью его и буду спокойно жить дальше, отдав долг тем, кто это заслужил. И прежде всего самому себе». *** Кайден с трудом добрался до собственной квартиры. Он отключил терминал, и, направившись к бару, на пару секунд замер. Но бушевавшие в груди эмоции требовали радикальных мер, и капитан достал из бара бутылку, открыл её, щедро плеснул в стакан виски и залпом выпил. Стало немного легче. Сейчас Кайден думал о том, что желание оказаться причастным к секретам, оказалось не таким уж и разумным. Он забрал стакан и бутылку и перебрался за стол. Капитан налил себе ещё одну порцию и задумался над услышанным разговором. — Хватит во всём обвинять Шепард! — Мне не понятна та горячность, с которой вы защищаете военную преступницу, — голос Удины звучал мягко и вкрадчиво. — Не говорите ерунды — коммандеру не было предъявлены обвинения, — возмутился Андерсон. — Вы прекрасно знаете, что это всего лишь вопрос времени. — Я бы хотел напомнить, что презумпцию невиновности ещё никто не отменял, — Хэккет говорил сердито, — я не согласен с тем, чтобы вы обвиняли Шепард, особенно когда вы делаете это без доказательств. — Вы считаете, что её работа с террористами не считается серьёзным обвинением? — вкрадчиво спросил Удина. — Вы считаете, что исчезновение колонистов, похищенных Коллекционерами, не является серьёзным поводом, чтобы приступить к действиям? — парировал адмирал. — Мнение Альянса по этому поводу… — начал было посол, но Хэккет прервал его. — Перестаньте говорить шаблонами, Удина, здесь все свои и я прекрасно знаю, что ваше негативное отношение к Шепард имеет корни двухлетней давности, когда по её рекомендации место Советника получил Дэвид. В вас говорит жажда мести, не более того. — Думаю, что в таком тоне наша беседа не будет продуктивной, — примирительно сказал Андерсон. — Предлагаю вам, посол, немного успокоиться, а после мы вернёмся к обсуждению. Кайден задумчиво смотрел на стакан в руке. Выходило, что Андерсон тоже не верит в то, что коммандер преступница. Это выглядело странным, если учесть, что ещё совсем недавно, когда Советник давал инструкции перед отлётом на «Горизонт», он совершенно недвусмысленно дал понять, что Шепард предательница. Он сделал глоток. Похоже, что всё дело было в адмирале Хэккете. Он ясно дал понять, что уверен в коммандере и Андерсон ему поверил. А Удина — что ж, посол действительно, мягко говоря, недолюбливал Шепард. Тяжело вздохнув, Кайден подумал о том, что вполне вероятно, и он сам совершил большую ошибку, когда повёл себя так на «Горизонте». Второй раз за столь короткий срок его убеждения были поколеблены. Капитан как никогда чувствовал смятение и растерянность. Наверное, стоило бы воспользоваться возможностью и послушать приватный разговор адмирала с Советником, но Кайден не мог себя заставить остаться. Отступив к двери, он выждал время и тихо выскользнул сначала в приёмную, а потом в коридор. Взяв такси, он немедленно отправился домой, размышляя об произошедшем. И вот всё снова вернулось на круги своя. Он сидит в компании с бутылкой. Кайден с горечью усмехнулся. Притаившиеся, подавленные чувства, почувствовав его слабость, снова ожили в его душе. Их встреча на «Горизонте» представала в новом свете. Он повёл себя как последний дурак, не вняв собственному сердцу. И прав, тысячу раз прав был Гаррус, когда ударил его за все те глупости, которые он наговорил. Он позволил Шепард уйти, обидев её, нанеся душевную рану. Это он, а не она, оказался предателем и подлецом. Правила слишком крепко вошли в его жизнь. Даже сейчас для него была кощунственна мысль о том, что его форма будет иной, чем форма Альянса. Но он просто обязан извиниться перед Джезабелл. Она должна знать, что сейчас он понимает её. Не может принять, но готов поддержать. Он напишет ей, попробует объяснить причины, заставившие его так отнестись к ней. Он сделает это, а что будет дальше, покажет время.