Интермеццо 8
11 октября 2020 г. в 03:17
— Ты меня совсем не слушаешь, Белл…
В голосе отца слышалась укоризна, и Джезабелл опустила голову, понимая справедливость упрёка. Но как могла она объяснить папе, что сейчас мыслями она далеко от тщательного анализа очередной политической ситуации. Слова, услышанные в случайном разговоре, жгли душу похлеще калёного железа. Сейчас девушка была уверена, что все сотрудники посольства считают её назначение протекцией и если не говорят в лицо, то тут уж заслуга личного влияния отца.
— Извини, — пробормотала она, — я устала…
— Тогда хватит обсуждений, — решительно заявил Карел. — Иди отдыхать, малышка. Завтра прибудет новый советник посольства элкоров и я прошу тебя заняться всей официальной частью представления.
Джезабелл с нескрываем удивлением посмотрела на него — проведение подобного никак не входила в компетенцию стажёра. Для этого нужно было иметь дипломатический ранг. Неужели отец решил форсировать события? Девушка вздрогнула, мысленно застонав.
— Думаю, нет нужды скрывать тот факт, что твоё назначение на пост атташе было одобрено на Земле. — На губах отца играла довольная улыбка.
— Только не это, — тихонько прошептала Джезабелл, но, как оказалось, всё же недостаточно тихо.
— Ты не довольна? — изумлённо спросил Карел. — Белл, девочка, что случилось?
— Я не уверена, что справлюсь, папа, — с отчаянием в голосе проговорила она, мысленно представляя какие слухи и сплетни станут курсировать в узком кругу дипломатов.
— Глупости, ты прекрасно разбираешься во многих тонкостях и нюансах, не хочу тебе льстить, но ты прирождённый аналитик. Конечно, у тебя мало опыта, но проблем не будет — опыт, как ты знаешь — дело наживное.
Разумом она понимала отца, но вот эмоции совершенно отказывались внять логике. Джезабелл с ужасом представила, что завтра она появится в посольстве, будет вынуждена общаться с людьми, которые будут уверены, что она непрофессиональная и некомпетентная. Снова воображение нарисовало перед глазами довольно неприятные картины.
— Может, стоило спросить меня, хочу ли я этого? — с горечью спросила девушка.
— Белл, мы это обсуждали, и ты была согласна.
— Мы говорили о том, что я попробую! А теперь, ты, не спросив моего мнения, принял решение за меня! — воскликнула она, рывком поднимаясь с кресла.
— То есть ты хочешь сказать, что не рада полученной должности? — ледяным тоном спросил Карел.
— Именно! Вся эта политико-дипломатическая кухня не по мне. Пойми, я не хочу этим заниматься.
— И что же вам по душе, юная леди? — насмешливо поинтересовался отец. — Снова будешь говорить о том, что карьера военного тебя привлекает больше?
— А почему бы и нет?
— Ты хоть понимаешь, что такое армия? Или ты считаешь, что то, что показывают в пропагандистских роликах — правда? Весёлые и довольные мужчины и женщины в униформе принимают цветы от благодарного населения и стройными колонами, распевая патриотические песни, садятся в космический корабль, чтобы отправиться на очередную миссию. Сказка для глупцов. Белл, ты хоть понимаешь, что тебе придётся полностью изменить свой образ жизни, что за красивым фасадом лежит тяжкий и довольно неприятный труд? — он поднялся со своего места и принялся расхаживать по комнате. — Тебе, в конце концов, придётся убивать! Ты уверена, что сможешь выстрелить в живое существо?
Разум настойчиво советовал прислушаться к сказанному. Джезабелл прекрасно понимала, что отец прав, но тем не менее, ситуация складывалась не в её пользу. Оставаться на Цитадели, и день за днём чувствовать за спиной недомолвки и перешёптывания было выше её сил. Гордость и упрямство, объединившись, стали страшной силой.
— Не нужно меня запугивать, — довольно дерзко ответила она. — Если другие могут, то и я смогу.
— Я категорически против.
— Я совершеннолетняя и мне не нужно твоё разрешение. И, вообще, я не понимаю, почему ты так настойчиво пытаешься меня отговорить. Это из-за мамы?
Слова вырвались помимо воли и уже спустя мгновение, глядя на поникшую фигуру отца, Джезабелл кляла себя последними словами, за то, что нарушила негласное табу — никаких разговоров о матери, по-прежнему активно занимающейся собственной карьерой.
— Прости, — искренне прошептала девушка.
— Давай окончим разговор на сегодня, — печально произнёс Карел, — утро вечера мудренее, как говорили наши далёкие предки. Завтра мы продолжим наш разговор.
Девушка направилась к дверям, но остановилась на пороге.
— Но ведь ты всё равно не изменишь своего решения, — с горечью сказала она.
— Не изменю, — не стал отрицать отец, — не потому что хочу проявить тиранию в отношении тебя, а только потому, что не хочу, чтобы ты испортила себе жизнь.
Джезабелл покачала головой, понимая, что все доводы с её стороны будут разбиты в пух и прах. Конечно, стоило бы поговорить с отцом откровенно, но в том то и проблема, что он слишком сильно упёрся в тот факт, что ей не место в армии. И то, что сейчас мучит её больше всего, для него не станет решающим аргументом. Испокон веков существуют завистники и никуда от них не деется. Нужно просто не обращать внимания на сплетни, но, чёрт возьми, как же трудно претворить эту здравую мысль в реальной жизни, когда ущемлённые гордость и достоинство отчаянно взывают к сатисфакции. Тяжело вздохнув, девушка вышла из комнаты и, пройдя по коридору, подошла к входной двери, решив, что необходимо пройтись и развеяться.
***
Она бесцельно гуляла по идеально ровным дорожкам парка, анализируя произошедший разговор с отцом. Впервые тот проявил такую категоричность в отношении неё и в то же время, Джезабелл понимала, что не может уступить. Да, атташе в посольстве на Цитадели в восемнадцать лет — это очень престижно, но только если не учитывать тот факт, что посол носит ту же фамилию. Тут уж для злословия открывается довольно обширное поле деятельности. И все её дипломы, и учёные степени не сыграют никакой значительной роли.
Обида душила, тугой комок стягивал горло, но, тем не менее, слёз не было. Зато в душе появилось совершенно новое чувство — злость. С детства она пахала, как проклятая, впитывая всевозможные знания, не хуже губки. И как оказалось — совершенно зря.
Девушка свернула с дорожки на неприметную тропку, ведущую к берегу. Лёгкий плеск волн звучал умиротворяющее. Джезабелл опустилась на траву, задумчиво вглядываясь в водную гладь. Ночные размышления снова нахлынули с прежней силой. Нужно начать с нуля и только тогда она с уверенностью сможет парировать все язвительные намёки «доброжелателей».
Решение пришло в один момент и увлекло её. Пусть отец и желает ей добра, но, он не оставил ей выбора. Конечно же, он желает ей добра, но, в конце концов, она не маленькая. И не собирается послушно следовать его указаниям. Конечно, на Цитадели бессмысленно что-либо затевать, но она может отправится на Землю и пойти там на призывной пункт. И уж в этом случае отец ничего не сможет сделать.
Легко поднявшись, она отряхнула приставшие травинки и направилась к ближайшей стоянке такси. Возвращаться домой не имело смысла. Во-первых, в глубине души таилась неуверенность в том, что она поступает правильно, а во-вторых, Джезабелл боялась, что, увидев отца, вся её смелость улетучится как дым. Такие мелочи, как личные вещи её не беспокоили — тащить с собой что-то действительно ценное не хотелось, а необходимое можно купить в магазинах, благо на Цитадели они работали круглосуточно.
Совершив все покупки, девушка направилась в космопрот, надеясь на то, что ей повезёт и ближайшего рейса до Земли не придётся ждать долго. Улыбчивая регистраторша, став ещё приветливее, увидев в руках клиентки платиновую карточку «Банк оф Ситадель», манипулируя с консолью, обрадовано заявила, что может оформить каюту первого класса на лайнер, стартующий через час.
Джезабелл заверила, что её всё устраивает, и, получив необходимые документы, торопливо направилась к доковой зоне, чувствуя, что с каждым шагом её уверенность улетучивается, как камфара. Разум с упорством пытался воззвать к логике. Сбегать из дома — неразумно. Так поступают в дешёвых мыльных операх, но в реальной жизни это глупо. Она остановилась, не дойдя десятка шагов до зоны стыковки лайнера с терминалом.
Ещё не поздно одуматься и вернуться домой. В конце концов, не обязательно равняться на чужое мнение. «Молодая особа пользуется протекцией собственного отца» … Джезабелл вздрогнула, растерянно оглянулась, ожидая увидеть за спиной фигуру атташе Удины. И только не обнаружив его, поняла, что слова прозвучали в её памяти. Уязвлённая гордость с удвоенной силой напомнила о себе, ехидно заявив, что дёргаться подобным образом ей придётся постоянно, если она, трусливо поджав хвост, вернётся назад.
В ожидании взлёта, Джезабелл написала покаянное письмо отцу, тем не менее, в категоричной форме поставив его в известность, что решение принято и обжалованию, а уж тем более отмене, не подлежит. «Рубикон перейден» — прошептала девушка, когда в обзорном иллюминаторе её каюты появилась стремительно удалявшаяся громада Цитадели. Раскаяние, смятение овладели ею. Как воспримет случившееся отец? Как она могла так поступить? Но теперь это уже не играло никакой роли. Она сама выбрала свой путь и теперь остаётся пройти его до конца. Она докажет всем, в том числе и папе, что они ошибались.
— Я смогу, я справлюсь, я сильная… — безостановочно шептала Джезабелл, с внезапно нахлынувшей грустью наблюдая, как развернувшийся корабль приближается к громаде ретранслятора. — Я докажу, чего я стою на самом деле….