Letum non omnia finit (Не всё кончается со смертью)

— Полный покой. Никакого перенапряжения. Иначе буду вынужден прибегнуть к серьёзным мерам. Лично буду контролировать. Вам понятно, Шепард? — в голосе саларианца зазвучал металл. — Да, Мордин, — отозвалась Джезабелл, удобно устраиваясь в кресле. — Не беспокойтесь, я в точности выполню ваши предписания. — Надеюсь на это, — профессор отключил инструментрон и направился к выходу. — Зайду проверить ваше состояние позже. Отдыхайте. Коммандер проводила его взглядом и задумалась о произошедшим. Своё собственное состояние она оценивала, как отвратительное, хотя и не могла в очередной раз не поблагодарить судьбу за наличие имплантатов. В любом другом случае — капитан трезво оценивала ситуацию — она была бы мертва. Джезабелл прекрасно понимала обоих врачей «Нормандии», которые хотя и были рады тому, что их пациентка идёт на поправку, но совершенно не могли понять причины столь быстрого восстановления. Конечно, и Чаквас, и Мордин заслуживали доверия, но коммандер привычно предпочла промолчать о некоторых особенностях своего организма. Более того, сейчас она понимала, что убившая Уилсона Миранда оказала ей неоценимую услугу — все записи главного медика проекта были уничтожены и никто не узнает каким образом её удалось вернуть к жизни. Пока ей просто чертовски везло, но подобное имеет обыкновение заканчиваться в самый неподходящий момент и капитан никогда не забывала об этом. То, что Шепард удалось уцелеть в этот раз, было ничем иным как счастливым стечением обстоятельств — по словам Мордина, будь батарианец чуть точнее и выстрел пришёлся бы прямо в сердце. Она вздрогнула, вспоминая о собственном пленении. Со времени её захвата на Омеге Кайланом и компанией прошла неделя, большую часть которой она провела в лазарете, накачанная лекарствами, пребывая в бессознательном состоянии, и потому память о случившемся была ещё сильна, равно как и собственные, весьма неприятные ощущения. По-хорошему, ей не стоило настаивать на том, чтобы отправляться в свою каюту — постоянное присутствие кого-то из врачей не давали ей углубляться в дебри самоанализа и, следовательно, снова переживать произошедшее, но она понимала, что ей необходимо разобраться в собственных чувствах как можно скорее. Джезабелл с трудом поднялась с кресла и, добравшись до стола, взяла сигареты. Бросив взгляд на кофейный автомат, и, прикинув расстояние, которое пришлось бы пройти до получения вожделенной чашки кофе, она со вздохом выругалась и вернулась в кресло, отложив подобное путешествие на потом. Раскурив сигарету, капитан сделала затяжку и задумалась над двумя беспокоившими её вопросами — кто «заказал» её похищение и какие же на самом деле чувства она испытывает к Гаррусу. Джезабелл усмехнулась, поймав себя на мысли, что второй вопрос её сейчас беспокоит куда больше первого. То, что турианец был для неё другом, было давно понятно, но то, что её чувства к нему перешли в совсем иную плоскость, стало полной неожиданностью. Конечно, можно было бы предположить, что подобная интерпретация, возникшая в её ослабленном сознании, была ничем иным, как плодом затуманенного рассудка, но чем больше Шепард об этом думала, тем сильнее понимала, что она действительно любит Гарруса. Память старательно вытаскивала из дальних уголков воспоминания, с убийственной точностью напоминая отдельные моменты, на которые она раньше совершенно не обращала внимания. Картинки прошлого мелькали перед глазами, предоставляя новые и новые доказательства того, что ледяная броня, накрепко охватившая её сердце, дала трещину и начала таять. Она аккуратно затушила догоревшую до фильтра сигарету и достала следующую. Собственные чувства заставили её растеряться. Не то, что бы она была против них, но в тоже время прекрасно понимала, что ни о каком развитии отношений и речи быть не может. Разные расы, разные культуры, да и, в конце концов — абсолютна чуждая друг другу физиология. Рассудок был неумолим — их отношения не просто не имели будущего — им даже не было суждено начаться. Но, не смотря на всё это, Джезабелл не могла избавиться от ощущения горечи и обиды. — Дожилась, — мрачно сообщила она самой себе, собрав силы и направившись за кофе. — Ну почему бы не искать простых решений, нет, нужно было испытать чувства к тому, кто их никогда не примет. Негромкий стук в дверь заставил её вздрогнуть. Мордин не говорил о том, что ей противопоказаны посещения и вполне было понятно, что остальные члены команды поинтересуются состоянием здоровья своего командира непосредственно у неё. Сразу же пришла мысль о том, что турианец уж точно не упустит такой возможности — их злосчастная ссора была последним разговором и, хорошо зная Гарруса, Джезабелл прекрасно понимала, что он мог чувствовать после того, чем она окончилась. — Войдите, — сказала коммандер, возвращаясь в кресло. Увидев появившегося на пороге Тейна, она почувствовала себя обманутой и разочарованной. Но, тем не менее, скрыв так некстати нахлынувшие эмоции, смогла взять себя в руки. — Рад, что ты выздоравливаешь, сиха, — мягко сказал дрелл, опускаясь на соседнее кресло. — Как ты меня назвал? — удивлённо спросила коммандер. — Это обращение, принятое у моего народа, — слегка помедлив, ответил он, преувеличенно внимательно разглядывая аквариум за её спиной. — Потом я объясню тебе его значение. — А почему не сейчас? — поинтересовалась Шепард. — Потому что сейчас это ненужно. Капитан пожала плечами. За время их разговоров она уже привыкла к тому, что часто дрелл уходил от ответов именно таким образом. Как бы то ни было, к этому она привыкла, а кроме того, не испытывала никакого желания выяснять подробности. И если Тейн решил использовать в обращении к ней свои идиомы, то это её ничуть не беспокоило. — Ты заставила нас поволноваться, — печально заявил он. — Обещай, что больше не будешь выходить на станцию одна, без сопровождения. — Вряд ли подобное повториться, — рассмеялась коммандер, но, встретившись с ним взглядом, осеклась, с изумлением почувствовав, что за его словами стоит нечто большее, чем простая забота. — Пообещай, — с напором повторил Тейн. — Пожалуйста, я не хочу, чтобы снова повторился тот кошмар. — А уж я тем более, — резко ответила Джезабелл, — так что давай не будем об этом. — Как скажешь, — тяжело вздохнув, ответил Криос, поднимаясь и направляясь к дверям. — Сейчас тебе необходим отдых, — строго сказал он, повернувшись к ней, — но потом… Потом нам обязательно нужно будет поговорить. — О чём? — удивлённо спросила коммандер. — О многом, — ответил Тейн и вышел из каюты, оставив Шепард в замешательстве. *** Известие о том, что Шепард, едва придя в себя, немедленно потребовала от Мордина разрешения вернуться в свою каюту, Гаррус воспринял как главное доказательство того, что угроза её жизни окончательно и бесповоротно осталась в прошлом. Все дни, пока она находилась в медотсеке, турианец не мог избавиться от тревожного ощущения, что в любой момент снова может измениться. Взявший в свои руки лечение капитана саларианец утверждал, что угроза для жизни Шепард миновала, но его всё же не оставляло щемящее сердце чувство, что в этот раз судьба предъявит ему страшный счёт. Кроме того, постоянно сталкиваясь с Тейном, Гаррус не мог не почувствовать исходящей от того волны обжигающей ненависти. Дрелл прямо обвинил турианца в том, что он и сам прекрасно понимал — произошедшее с Джезабелл целиком и полностью на его совести. Гаррус с горечью наблюдал за тем, как Криос, узнав от профессора, что Шепард уже у себя, стремительно направился к лифту, ощутив лёгкий укол зависти, догадываясь, к кому тот направился. Для него самого подобная возможность осталась в прошлом. Вряд ли Джезабелл захочет его видеть, не говоря уж о том, чтобы вести какие-либо разговоры. То, что ей пришлось пережить по его вине раз и навсегда развело их в разные стороны. Турианец не тешил себя иллюзиями, что она сможет простить его предательство. Тяжело вздохнув, Гаррус направился к себе. У него было время, чтобы обдумать произошедшее и принять, пусть не простое для самого себя, но единственно верное решение — на «Нормандии» ему больше не было места. Возможно, что коммандер не станет прогонять его, но и оставаться, зная, что то, что было прежде теперь безвозвратно потеряно, что в глазах остальных он причина, по которой капитан была на грани смерти, было невозможным. Сборы были недолгими — турианец никогда не утруждал себя наличием большого количества вещей. Оставалось сделать только последнее — поставить Шепард в известность о своём уходе. О разговоре, естественно, не могло быть и речи, но можно было бы написать ей письмо. Гаррус занялся этим, но спустя час экран терминала по-прежнему был чист — он никак не мог найти нужных слов. Сдавшись, он вышел из каюты и направился в инженерный отсек, надеясь на то, что Тали, как обычно будет возиться с двигателем, и это даст ему возможность поговорить с ней, не привлекая излишнего внимания. В этом ему повезло — кварианка была на месте. Гаррус остановился, наблюдая за тем, как ловкие пальцы девушки перебирают механизм и подумал о том, что разговор будет трудным. Но, с другой стороны, только ей он мог доверять полностью и быть уверенным в том, что она передаст его слова Джезабелл без искажения. — Тали, — окликнул он её, — нам нужно поговорить…. *** — Прямо Вини-Пух и день забот, — сварливо проворчала Шепард, когда в двери её каюты постучали в очередной раз. После Тейна появилась Миранда, потом заглянула Касуми, сразу же за ней ввалился Заид и, в довершении всего, даже Джек выбралась из своего логова, чтобы нанести ей визит. Джезабелл чувствовала, как усталость начинает брать своё и мечтала о том, чтобы забраться под одеяло, но, тем не менее, не смогла проигнорировать очередного визитёра, по-прежнему надеясь на то, что им всё же окажется Гаррус. То, что турианец не появлялся, заставляло насторожиться. Она осторожно выяснила у всезнающей Касуми, что с ним всё в порядке, и теперь терялась в догадках насчёт того, почему Гаррус упорно избегает её. Конечно, их последний разговор окончился ссорой, но, в конце концов, он мог бы и подняться к ней, особенно после всего того, что ей пришлось пережить. Увидев Тали, Шепард с трудом смогла скрыть собственное разочарование. Теи не менее она набросила на лицо маску вежливости и предложила кварианке устраиваться удобнее, радушным жестом указывая на диван. — Не нужно, — отказалась та. — Я должна буду вернуться к работе — у меня там двигатель наполовину разобран. — Девушка вздохнула, — просто я хотела тебе сказать, что Гаррус покинул «Нормандию». — Что?! — известие подействовало сродни удару хлыста, заставив её вскочить со своего места. — Тали, что произошло? Почему он так поступил? Что я пропустила? — Он просил передать тебе, что сожалеет о том, что предал твоё доверие и не считает себя в праве оставаться в команде после произошедшего. — Голос кварианки предательски дрогнул. — Вообще-то он хотел, чтобы я сказала тебе об этом завтра… — Да что он вообще себе придумал? — возмутилась коммандер, нервно меряя шагами пространство каюты. — Я должна с ним поговорить! СУЗИ, где сейчас Гаррус? — Мистер Вакариан покинул корабль…. Бесстрастно произнесенные слова показались капитану приговором. Эмоциональный всплеск, вызванный нежданной новостью, придал ей кратковременно сил, но сейчас она в изнеможении опустилась на край кровати, чувствуя охватывавшую тело предательскую слабость. — Почему он так поступил? — глухо спросила она. — Я, я точно не уверена, — в голосе Тали слышались слёзы. — То, что случилось с тобой. Гаррус винил себя в этом. — Абсурд… — прошептала Джезабелл. — Это не его вина… — Она собралась с силами и, поднявшись, подошла к стоявшей девушка. — Спасибо, что рассказала мне об этом, Тали. Я подумаю, что можно будет сделать… Кварианка ушла, а коммандер, с трудом добравшись до дивана, почти упала на него, кляня собственную беспомощность. Она понимала, что излишняя щепетильность в вопросах чести стала для турианца решающей, но, в то же время чувствовала злость оттого, что он даже не поговорил с ней о своём решении. Джезабелл была уверена в том, что у неё нашлись бы необходимые для него слова. Но Гаррус не на борту корабля, а на станции, а она сейчас и двух лишних шагов сделать не может, что уж говорить о том, чтобы попытаться разыскать его в многочисленных закоулках Омеги. И, тем не менее, она понимала, что времени у неё не так много — приняв решение, турианец вполне мог не задерживаться на астероиде, стремясь покинуть его. Волевым усилием она заставила себя подняться и, добравшись до рабочего стола, рухнула в кресло. Открыв верхний ящик, Джезабелл задумчиво посмотрела на лежавшие там ампулы со стимуляторами — инъекция могла дать ей силы, но вот последствия… С другой стороны иного выбора не было — она не могла потерять его, позволить уйти. Пусть её чувства останутся безответными, но и без них турианец был дорог ей как друг. — Мордин будет в ярости, — с усмешкой произнесла Джезабелл, сделав укол и откинувшись на спинку кресла в ожидании пока он подействует. — Впрочем, сейчас это не важно. СУЗИ, — обратилась она к ИИ, — я хочу, чтобы ты проверила для меня кое-что… *** Покинув «Нормандию», Гаррус бросил прощальный взгляд на корабль и торопливо направился к выходу из дока. Оставаться на месте не было смысла, а кроме того, его совершенно не радовала перспектива долго задерживаться на Омеге. Казалось, станция стала для него проклятием. Сначала на ней он потерял свою команду, а теперь — Джезабелл. Поселившаяся в душе пустота ледяными щупальцами сжимала сердце, и Гаррус понимал, что это чувство останется с ним на долгий срок. «За всё нужно платить», — с горечью напомнил он себе, направляясь в космопорт. Но Омега не стремилась отпустить его — ближайший рейс на Палавен был только через семь часов, и это время нужно было как-то скоротать. Турианец бесцельно бродил по улицам верхней части станции. Он смотрел на обывателей, и с грустью понимал, что вся работа, проделанная им и его командой, была напрасной. Даже уничтожение трёх крупных группировок наёмников ничего не дало — освободившуюся нишу постепенно занимали новые бандиты, подминая под себя оставшиеся без присмотра территории. Он допустил грубейшую ошибку, решив, что сможет навести порядок там, где этого никому не хотелось. Осознание этого оказалось неприятным. Гаррус задавал себе сейчас один единственный вопрос — неужели вся его жизнь будет чередой роковых ошибок — и не мог дать на него ответа. Улицы, прохожие, многочисленные наёмники вызывали у него приступы раздражения. Гаррус направился в «Загробную жизнь», и, зайдя в шумный зал и устроившись за свободным столиком, заказал у немедленно нарисовавшейся официантки довольно крепкий коктейль. Турианец никогда не был любителем подобных напитков, но сейчас понимал, что подобная анестезия для него необходима — привычная, упорядоченная жизнь в очередной раз была разрушена, и он совершенно не имел представления, как поступить дальше. Он залпом выпил принесенный коктейль и сразу же заказал второй, ощущая, как алкоголь жаркой волной разливается по его телу, притупляя почти все чувства, кроме одного — боль от того, что Джезабелл для него потеряна, никак не желала отступать. Мысль о том, что больше он её не увидит, была невыносимой. И в то же время, Гаррус знал, что в этом только его вина. Если бы он не поддался эмоциям, не ушёл бы — всё было бы, как и прежде, ему не пришлось бы сидеть в баре, накачиваясь дешёвым пойлом, и пытаться собрать воедино осколки разбитой жизни. Гаррус так и не решил, чем же теперь ему заниматься. Возвращение на Палавен — всего лишь банальное бегство, возможность собраться с силами — не более того. Задерживаться там не имело смысла — до сих пор все его поступки не делали ему особой чести — в глазах отца он не оправдал возложенных на него надежд. Бросил службу в армии, так же поступил с работой в СБЦ — ни одно из начатых им дел так и не было завершено за исключением охоты на Сарена. Но тогда он был не один, рядом была Джезабелл. Гаррус с силой ударил кулаком по столу, заставив стоявший на нём стакан подпрыгнуть — как он не старался, мысли помимо его воли возвращались к женщине, которую он безумно любил, и которая теперь была потеряна безвозвратно. Тяжело вздохнув, турианец протянул руку и взял коктейль, задумчиво глядя на его содержимое. — Гаррус! Раздавшийся за его спиной до боли родной, знакомый голос заставил его вздрогнуть. Стакан выскользнул из его пальцев и с глухим стуком упал на стол, расплёскивая содержимое. Но он этого даже не заметил, резко обернувшись и с удивлением смотря на стоявшую перед ним женщину. — Белл… — растерянно прошептал он. — Но что ты здесь делаешь? *** Шепард чувствовала, как действие стимулятора постепенно слабеет. С помощью СУЗИ ей удалось выяснить, что турианец не покидал Омегу, но, тем не менее, найти его было весьма затруднительно. Она совершенно не представляла себе, куда тот мог податься и её поиски имели в основе интуицию, а не логику. Подобный подход не дал результатов. Коммандер уже потеряла надежду, когда, проходя, в очередной раз, по залу «Загробной жизни» увидела за одним из столиком понуро сидевшего Гарруса. Глубоко вздохнув, она досчитала до двадцати пяти, старательно убирая все лишние эмоции и чувства. Ей был нужен результативный разговор, а не очередная ссора. А, кроме того, Джезабелл прекрасно понимала, что второй попытки для разговора в случае неудачи у неё уже не будет. Откат от задействованных стимуляторов уложит её в постель на несколько дней как минимум, а с учётом того, что она только начала поправляться от ранения, этот срок мог растянуться куда дольше. Она окликнула его, отметив, что, судя по его реакции, он никак не рассчитывал на её появление. Растерянность в его голосе была тому самым красноречивым свидетельством. «Что ты здесь делаешь?» … Услышав его вопрос, она внутренне усмехнулась — как будто не ясно, что она может тут делать. — Гуляю, — ехидно проворчала коммандер. — Прогулки довольно полезная вещь… Да и доктора всегда советуют подобное. Мы можем поговорить? — Я не знал, что ты настолько себя хорошо чувствуешь… — изумлённо заметил турианец. — Я в порядке, — она пренебрежительно пожала плечами. — Или ты рассчитывал на иное? — Белл!!! — Прости, — Джезабелл покаянно опустила голову, понимая, что поддалась эмоциям. — Всё же, ты не ответил на мой вопрос… — Если ты считаешь, что это необходимо… — Да, считаю, — зло бросила она, прерывая его. — Или по-твоему твоё решение покинуть «Нормандию» меня не касается? Неужели ты не мог сообщить мне о своём решении лично, а не через Тали? Что случилось? Турианец молчал, ошеломлённый её напором, но Джезабелл не торопила его. Более того, она чувствовала, как атмосфера клуба начинает действовать ей на нервы. Громкая музыка не давала сосредоточиться, заставляя напрягать и слух, и голосовые связки, что тоже не слишком способствовало серьёзному разговору. — Если ты не против, я бы предпочла выйти на улицу, — сказала она, чувствуя, как в виски сдавливает тупая боль. — Тут слишком шумно. Гаррус не стал спорить с ней, молча последовав к выходу из клуба. Одна из кажущихся ему непреложных предпосылок оказалась неверной. Он был уверен в том, что она не захочет с ним разговаривать и сейчас полностью убедился в том, что заблуждался. В душе появилось сомнение — кажущееся абсолютно верным и логичным принятое решение, теперь не было таким уж правильным. Но, с другой стороны, сам факт разговора ничего не означал — просто Шепард захотелось самой выяснить причину его ухода. Они остановились возле балюстрады, окружавшей небольшую смотровую площадку. У турианца подобные сооружения, в изобилии расположенные в верхней части станции, вызывали искреннюю улыбку — как будто кому-то хотелось смотреть на ту клоаку, которую представляла собой Омега. Но сегодня он даже не обратил на это внимания. Шепард, опершись о высокий бортик, терпеливо ждала от него ответов на свои вопросы. — То, что я ушёл после нашего разговора, оставив тебя одну… — он тяжело вздохнул. — И то, что случилось потом…. Я предал тебя… — Сам решил или тебе кто-то подсказал, — раздражённо фыркнула коммандер. — Гаррус, пойми, — добавила она уже более спокойным тоном, — в том, что произошло, твоей вины нет. Батарианцев кто-то нанял. Пока я не знаю, кто именно, но очень хочу это выяснить. — Всё равно, это не меняет сути дела, — с горечью произнёс турианец. — Мне не следовало уходить. — Они всё равно бы достали меня. — Может быть, но я был бы рядом. К тому же, ты настолько уверена, что они стали бы нападать на тебя, если бы ты была не одна? — Эти ребята были настроены достаточно серьёзно, — усмехнулась коммандер. — Но ты не знаешь этого наверняка! — А ты так упорно пытаешься обвинить себя! — Но так и есть… — Да с чего ты взял?! — Остальные такого же мнения, что и я… — А моё мнение не считается?! Мог бы и поинтересоваться, для разнообразия, что я думаю по поводу всего случившегося. Но нет. Ты принял решение сам. Убедил себя чёрт знает в чём! Зачем? — гневно выкрикнула она и, отвернувшись, принялась с преувеличенной внимательностью рассматривать местный пейзаж. — Белл… — смущённо начал он, беря её за руку, и осёкся, ощутив обжигающий жар её кожи. «Идиот», — вынес себе приговор турианец, проклиная собственную невнимательность. Она сказала, что в порядке, и он не стал углубляться в подробности, хотя следовало бы сделать это в первую очередь. Коммандер повернулась к нему и он, взглянув на неё, сразу же отметил лихорадочный блеск глаз и мертвенную бледность её лица. — Ты сошла с ума, — воскликнул Гаррус, — тебе нужно немедленно вернуться на «Нормандию». Зачем ты вообще поднялась с постели?! — Ты ушёл, так что тебя теперь это не должно беспокоить, — ледяным тоном произнесла Джезабелл. — И ты так и не захотел ответить на мои вопросы… Ладно, воля твоя, — тяжело вздохнув, добавила она, — поступай, как знаешь… Их взгляды встретились на мгновение, но этого хватило турианцу, для того чтобы понять, что её отношение к нему ничуть не изменилось. Он мысленно выругался, понимая всю глубину своего заблуждения. Не нужно было уходить без разговора с коммандером. Тогда всё было бы намного проще. В сущности, ему было всё равно, что думают остальные члены экипажа, главное было то, как отнесётся ко всему Джезабелл. И тот факт, что она, ещё не оправившись от болезни, бросилась его разыскивать, был красноречивее всяких слов. Он легко подхватил на руки стоявшую перед ним женщину. — Гаррус! Что ты делаешь?! — протестующее заявила Шепард. — Ты сама сказала, что я могу поступать, как захочу, — иронично заметил он, направляясь к докам. — Тебе нужен отдых, Белл — и не спорь — ничего не выйдет — я собираюсь вернуть тебя под надзор Мордина. — А потом уйти… — прошептала она. — Ну, уж нет, — рассмеялся турианец. — Тебя на минуту оставить одну нельзя — нужно же, чтобы кто-то за тобой присмотрел. — Кто бы говорил, — саркастически хмыкнула Джезабелл. — И, вообще, отпусти меня! Если Мордин что-то заподозрит, он меня ещё месяц из лазарета не выпустит! — Если в этом будет необходимость… — Да я со скуки там с ума сойду! Гаррус! Хватит уже, я и сама могу идти! — Уверена? — спросил он, опуская её. Только оказавшись на земле, Джезабелл поняла, что переоценила собственные силы. Стимулятор перестал действовать. По лицу струился пот. Ноги предательски подкашивались, но она старалась взять себя в руки, не показывая предательской слабости, охватившей её. Сама виновата — незачем было настаивать. К тому же до стыковочного шлюза «Нормандии» оставалось пройти пару метров. Но первый же шаг заставил её пошатнуться, и она бы упала, не будь Гаррус настороже — его рука легла на её талию, поддерживая. Шепард повернулась к нему, собираясь сказать, что он был прав, но их взгляды встретились, и слова так и остались невысказанными. Голубые глаза турианца лучившиеся теплотой и нежностью, заставили её сердце забиться. Он мягко привлёк её к себе, заключая в объятья, и она прильнула щекой к его груди, чувствуя себя совершенно счастливой. — Шепард! Вопиющее нарушение предписанного вам постельного режима! Буду вынужден принять меры. Гневная тирада появившегося Мордина заставила их отпрянуть друг от друга. — Но, профессор, — начала было коммандер, но тот бесцеремонно прервал её. — Никаких, но! Думаю, что я слишком рано разрешил вам покинуть медотсек! — Мордин, обещаю, больше никаких нарушений… — улыбнулась Джезабелл. — Я присмотрю за этим, — вмешался турианец. Саларианец внимательно посмотрел на них, и на мгновение коммандеру показалась, что в его глазах промелькнула озорная искорка, но тут же пропала, а сам профессор принял свой привычный совершенно невозмутимый вид. — Под вашу ответственность, Гаррус, — строго заявил он. — А сейчас не стоит задерживаться — капитан, вам действительно необходим отдых.