Миссия: спасти короля

Высокий шатер был разбит на открытой местности ровно между королевским замком Франции и палаточным лагерем многочисленной армии на равном отдалении. У входа в шатер были вбиты два флагштока. На одном из них был изображен герб рода Валуа, на другом – рода Бурбон. Поблизости не было ни одного человека, чтобы ни с одной, ни с другой стороны не оказывалось влияние на исход переговоров между лидерами противников. Подъезжая на своем коне к месту встречи, Франциск глянул на противоположную сторону. Хоть лагерь и располагался достаточно далеко, но по огням, что были прекрасно видны из-за опускающихся сумерек, король смог примерно просчитать силы противника. И увиденное ему не понравилось. Силы вдвое превосходили его собственные. Сжав сильнее поводья своего коня, он преодолел расстояние до шатра. Неподалеку стоял на привези конь коричневой окраски, а это значило, что оппонент уже прибыл на место. Франциск спешился и, привязав рядом своего черного коня, зашел внутрь шатра. Людовик Конде, действительно, был здесь и, услышав шорох полога, повернулся лицом к королю. Посреди шатра стоял стол, накрытый угощениями с кувшином вина, и два стула с высокими спинками по обе стороны. - Добрый вечер, – приветливо поздоровался Франциск и, сняв перчатки, бросил их на стол, а потом, развязав шнурок на своем плаще, небрежно бросил его на спинку ближайшего стула. Конде поздоровался в ответ, с трудом сдерживая злость по отношению к более успешному сопернику за руку возлюбленной. Его походный плащ уже лежал на спинке стула, стоящего напротив входа в шатер. Отодвинув спинку своего стула, король удобно устроился в нем, откинувшись на спинку и поставив локоть на подлокотник. – Итак, я готов выслушать вас, принц, – благосклонно разрешил он, спокойно смотря в глаза оппонента. - Я думал, мои намерения более чем очевидны, – не удержался от сарказма Людовик, садясь напротив и, положив руки на поверхность стола, сцепил пальцы в замок. - И все же я хотел бы услышать ваши требования, – повторил король. - Сдайте Лувр и добровольно откажитесь от короны. Иначе я приду и заберу ее сам. Думаю, Его Величество смогло издалека оценить мои возможности, чтобы все сомнения в том, что я смогу взять Лувр, развеялись. - Вы самоуверенны, Людовик, – позволил себе ироничную насмешку Франциск. - Я реалист, – парировал Конде. – У Его Величества нет достаточных военных сил, чтобы оказать сопротивление. У меня больше людей. И даже стены не помогут. Я сломаю их и убью всех, кто выйдет защищать вас с оружием. И заберу корону из ваших мертвых рук. У вас нет войска, Валуа, – с явным превосходством проговорил он, довольно улыбаясь. – Сдавайтесь. Король прищурился, внимательно смотря на противника. Потом наклонился к столу и тоже улыбнулся. - А с чего ты решил, что у меня нет войска, чтобы дать тебе хорошего пинка? – проговорил он, и улыбка вмиг сошла с лица Конде. – Это я тебя предупреждаю, Людовик. Разворачивайся и уходи, иначе я расправлюсь с твоим войском, а потом и тебя повешу, как изменника короны. - Ничего у тебя нет, – вскочил со своего места оппонент, со злости переходя на «ты». – Ты отправил со своим сводным братом всю армию. Если у тебя и есть десятка три-четыре стражников и, возможно, столько же запасников в казармах, то они все равно не окажут реального сопротивления моему войску, где почти пять сотен первоклассных воинов. Франциск довольно усмехнулся. Он добился желаемого: вывел противника из себя, и тот в запале раскрыл одну из главных информаций, что нужна была королю. Решив, что этим заявлением он напугал блондина, Конде вскинул подбородок, триумфально смотря в его глаза. - И откуда же у тебя столько людей? – снова откинулся на спинку стула Франциск. - Я имею такие же права на трон Франции, как и ты, Валуа. И я заручился поддержкой людей, что считают так же. И моим друзьям гораздо выгоднее видеть на троне меня. Даже если военная компания твоего брата и добьется успеха, все равно ты проиграешь, Валуа. Я успею взять власть во Франции до его возвращения. - Ты что же, сговорился с протестантами Шотландии? – догадался король, и его глаза в шоке распахнулись, когда он увидел усмешку в глазах оппонента, что его догадка оказалась верной. – Ты ведешь себя не как правитель, а как обиженный мужчина, ведомый лишь ревностью. Что, отказала девушка, так ты решил забрать у нее корону? - Мне не нужна корона Шотландии, – выпалил Конде, теряя над собой контроль. – Мне нужна корона Франции. - Ну, так ты ее не получишь, – с вызовом ответил Франциск. - Получу. Ты можешь сопротивляться, но исход один. А после твоей смерти и Мария будет посговорчивее. Она поймет, что надо уступить силе. Протестанты так же имеют право на свое место в мире. И вольны решать свою судьбу самостоятельно. - Ты рассуждаешь, как еретик, Людовик, – скривил губы в презрении король. – Пожалуй, я тебя не повешу, а сожгу на костре, как неверного. - Ты все еще надеешься, что я поверю, будто у тебя есть войско? – усмехнулся Конде. – Зря стараешься, Валуа. И я истинно верующий католик, вот только я понимаю, что с протестантами нужно дружить, иначе они ополчаться на тебя, устав мириться с гонениями и ущемлениями их прав. - Ты сдружился с людьми, которые хотят голову Марии, – сжав от злости кулаки, Франциск сцепил зубы, а его глаза потемнели от злости. – Неужели ты не понимаешь, что они не будут мириться с королевой-католичкой? На нее не так давно уже покушались твои «друзья». - Я гарантирую ее безопасность. - А безопасность нашего будущего ребенка ты тоже гарантируешь? Для тебя недостаточно просто убить меня, потому что после моей смерти мой ребенок унаследует трон и его право будет вернее, чем твое узурпированное. Тебе придется убить и его. - Это необязательно, – уже менее уверенно ответил Конде. – Думаю, что для Марии так же важна безопасность ее ребенка. Я могу дать слово, что ни она, ни он не пострадает, если ты добровольно отдашь власть. - Я услышал все, что хотел, – сказал Франциск и, поднявшись на ноги, накинул на себя плащ, а потом натянул на руки перчатки. Конде удивленно смотрел за его движениями, не понимая, почему тот резко засобирался обратно. Даже не глянув напоследок на оппонента, король повернулся к выходу. - Стой, – выкрикнул Конде, кидаясь к нему. Блондин повернулся лицом к нему ровно в тот момент, как над ним занес руку противник, в кулаке которого была зажата рукоятка кинжала, и его кончик упирался прямо в грудь короля. В одно мгновение Людовик выхватил оружие из ножен, закрепленных за его спиной. Ярость выплеснулась из него. Негодование, что этот человек не только отнял его возлюбленную, но и открыто насмехался над ним, разбив в пыль его превосходство, возобладало над и без того охваченным ненавистью Конде. Франциск же спокойно смотрел в темные глаза противника, будто не находится сейчас на волосок от верной смерти. Впрочем, Людовик, будто одумавшись, не спешил доводить свое намерение до конца. Он сжимал в другом кулаке плащ блондина, что схватил, когда тот повернулся к нему лицом. – Почему? – выкрикнул он, и Франциск увидел в глубине его глаз боль. Ему было больно, что его бросила любимая женщина. – Почему она выбрала тебя? Я был с ней. Я помог ей в трудное время. Все было хорошо, мы собирались бежать. Но она вдруг передумала. Сказала, что все было ошибкой, и она возвращается к тебе. Без объяснения причины, просто уехала. Почему? - Женская душа - потемки, – только одному Богу известно, как трудно было сохранять невозмутимость королю перед лицом смерти. – Нам, мужчинам, ее не понять. Выпустив лацкан плаща, Конде отступил на шаг и отбросил кинжал в сторону. Франциск прищурил глаза, ожидая его дальнейших действий. - Я выиграю у тебя в честном поединке, – сказал принц. – Встретимся на поле брани, Ваше Величество. - Где ты и останешься, – пообещал ему король и, развернувшись, откинул полог шатра. Но, словно что-то вспомнив, он не спешил выйти наружу. – Мария никогда не была твоей, – добавил он, с усмешкой смотря в темные глаза противника. – И никогда не будет, – безжалостно закончил Франциск и быстро вышел из шатра. Вскоре Конде услышал удаляющийся топот копыт. Сжав кулаки, он рухнул на колени, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу стоны отчаяния. Слова правды больно кольнули его сердце. Несмотря на свои превосходящие силы, сейчас он почувствовал себя проигравшим. Даже не вступив в бой, он оказался побежденным.