Демон с лицом ангела

Джон шел по ярко-освещенному холлу в направлении своего кабинета, перекинув пальто через руку. Его костюм глубокого синего цвета, ослепительная белая рубашка и голубой с перламутровым отливом галстук резко контрастировали с серостью утреннего мегаполиса за окном. Он мягко улыбался попадавшим ему навстречу сотрудникам, хоть это и давалось ему с огромным трудом после двухмесячного затворничества, перекидывался парой слов, о чем-то спрашивал, кого-то одобряюще хлопал по плечу. При виде шефа многие сначала терялись, округляли глаза, уж слишком свежи были недавние драматичные события, но увидев ясный открытый взгляд и искорки азарта, что плескались в его глазах, люди начинали в ответ улыбаться, словно их коснулся яркий, теплый солнечный луч. Именно таким жизнерадостным он и возник в собственной приёмной, обескуражив своим внезапным появлением секретаря. - Ммм… мистер Уотсон? - пробормотала Маргарет, вставая из-за стола, но тут же взяла себя в руки и радостно улыбнулась Джону. - Точно, это я, а кого ты ожидала увидеть? - Меня не предупредили… С возвращением! - Спасибо, как у нас идут дела? - Думаю, всё хорошо. Мисс Адлер и мисс Уотсон взяли все на себя. - Хорошо, Маргарет, организуй мне кофе, и, пожалуйста, предупреди миссис Хадсон, мисс Адлер, Гарри и Диммока, что я жду их на совещание к десяти… И еще, с сегодняшнего дня я буду много работать и не хочу видеть у себя в кабинете никого, кроме тех, чьи имена я назвал. - Никого? - Джон увидел в глазах секретаря неподдельное удивление. - Именно, - с этими словами Уотсон прошел в кабинет, а Маргарет так и осталась сидеть на своём месте с прискорбием осознавая, что шеф, в котором она души не чаяла, похудел, осунулся, в уголках глаз появились новые морщинки, а на висках поблескивала незаметная ранее седина. *** Первые несколько минут все собравшиеся бурно приветствовали Джона, поздравляя с возвращением в родную стихию. Ведущий дизайнер Дома Диммок сегодня присоединился к постоянным участникам производственных совещаний. Уотсон и Джейк Диммок уже три года работали вместе, и их совместное творчество являло миру шедевры. Они дополняли друг друга, доверяли и крайне редко конфликтовали, чем очень умиляли Марту, которая гордо говорила о них не иначе как «мой неповторимый тандем». Наконец, обменявшись любезностями, объятиями и поцелуями, все расселись за столом для переговоров. - Наверное, мне стоит начать с самого главного, - проговорил Джон, внимательно переводя взгляд на Гарри, словно ища поддержки. - Итак, у нас есть новая цель, новая концепция и несколько воплощенных в форме и цвете основополагающих идей. Джон легко пробежал пальцами по папке с карандашными набросками и продолжил: - Мы сделаем то, чего от нас не ожидают, и пойдем совершенно иным путем. - Я хотела бы знать, - подала голос Ирэн, - мне заключать контракт с поставщиком тканей, которого мы привлекали для коллекции, что… - тут Адлер замолчала, коря себя за то, что так некстати напомнила Джону о провале. Но Уотсон лишь открыто улыбнулся ей, как человек преодолевший тяжелую болезнь и ободряюще кивнул: - Все в порядке, Ирен. Нет, этот поставщик был нужен для молодежной коллекции, которой мы лишились. Не хочу прослыть суеверным, но мы воспользуемся услугами нашего прежнего поставщика, так как, - Джон выдержал паузу, - новая коллекция будет выполнена в черном цвете. - Что? Как? - посыпались вопросы одновременно со всех сторон. - Тише, - призвал Джон к молчанию, - что вас так удивляет? - Но, Джон, всем известно, что ты не любишь чистый черный. Ты считал его воплощенной депрессией, - Диммок выглядел чрезвычайно удивленным. - Что нас не убивает, то делает сильнее. Так? - проговорил Уотсон. - Этот депрессивный цвет и вытащит нас из той ямы, в которой мы оказались. Миссис Хадсон и Диммок продолжали ошарашенно переглядываться, словно не веря своим ушам. Гарри сидела с непроницаемым лицом, и лишь глаза, в которых мерцали искры веселья, выдавали её истинное состояние. Ирэн казалась абсолютно спокойной, и лишь плотно сжатые губы выдавали её замешательство. Джон почувствовал на себе пронизывающий, словно сканирующий взгляд Адлер, и ему стало не уютно. Ирэн продолжила изучать его лицо, словно желая увидеть нечто большее, чем эмоции вернувшегося к творчеству друга. Чтобы скрыть своё замешательство Джон встал из-за стола и прошел к плазменному телевизору, скрытому в нише: - А теперь я покажу вам то, с чего все началось. Хочу продемонстрировать первый рекламный ролик, с которого для нас начнется Новая эра. Прошу внимания, наш первый парфюм, вдохновивший меня на новую коллекцию. Джон нажал кнопку на пульте, послышалась скрипичная мелодия в какой- то совершенно фантастической современной обработке, и на экране, словно выплывая из небесной лазури, возник восхитительно красивый юноша. Красота его была божественно непорочной, улыбка искренно-открытой, а голубые глаза чисты, как горные озера. Он что-то шептал, звал за собой, протягивая изящные руки, словно вовлекая в магический танец. Вспышка света, и всё изменилось. Глаза потемнели, в них зажегся пугающе-порочный огонек, полупрозрачная белая рубашка сменилась обволакивающим фигуру темным шелком, светлые кудри, ниспадающие на плечи, словно подернулись пеплом, за спиной юноши взметнулись вверх черные крылья, словно вовлекая в омут, взгляд исподлобья пронзил как дамасский клинок, а бархатный голос за кадром произнес: «Демон» - тебе не скрыться». После того как экран погас, в кабинете на мгновение воцарилась такая тишина, что казалось - её можно резать ножом. Первым пришел в себя Диммок, кашлянув в кулак: - Кхм… Джон, я немедленно хочу сделать две вещи. Первое - вдохнуть аромат этого «Демона»… я сейчас о парфюме, - почувствовав на себе насмешливый взгляд Гарри, пояснил мужчина. - Второе - узнать, во сколько тебе обошлись съемки ролика? И кто этот юноша, согласившийся на роль «Демона». Я видел сотни смазливых актеров, но этот парень по перевоплощению переплюнет многих голливудских звезд. - Джейк, боюсь тебя разочаровать, но ролик снят по моему собственному сценарию, суперзвезда - наша новая модель, это его дебют, если хочешь, я вас позже познакомлю, а режиссером выступил давний знакомый Гарри. Немного компьютерной обработки, и этот «шедевр» обошелся нам практически даром. Что касается твоего желания почувствовать аромат, ты можешь осуществить его прямо сейчас. Джон вынул из ящика стола простую темную коробку и, обойдя всех участников совещания, вручил каждому маленький флакон из черного хрусталя с серебристо-перламутровой крышечкой - мини-версию парфюмерной воды «Демон». Миссис Хадсон от восторга окончательно потеряла дар речи и обрела его лишь полчаса спустя, когда остальные участники совещания, взбудораженные, счастливые и с блеском нетерпения в глазах, покидали кабинет Джона. Ирэн, прикрывая за собой дверь, мягко улыбалась и благодарила Гарри за возвращение Джона. - Джон, мой дорогой, ты не представляешь, как мы все переживали за тебя, - Марта усадила Уотсона рядом с собою и взяла его руки в свои. - Ты же знаешь, что ты для меня словно сын, и я так рада, что мы выкарабкались и ты снова с нами. Джон опустил глаза. - Марта, я должен поблагодарить и вас, и всех сотрудников Дома за поддержку, за то, что поддержали меня и Гарри, и не опустили руки, не сдались. - Я знаю, это было нелегко, но ты у меня боец, Джон, и я думаю, что тебе во многом помог тот несносный мальчишка, с которым вы стали неразлучны. Джон до крови прикусил губу и пожалел, что не умеет отключать слух силой мысли. Марта не заметила его состояния и продолжила: - Так где же Шерлок? - Мы… - немного замялся Джон, с трудом подбирая слова, - решили какое-то время побыть врозь из-за того, что со мной случилось, а потом… моя депрессия… его напряженный график. - О, прости мой дорогой, что лезу не в своё дело, но вы действительно… Это уже было выше его сил. - Марта, я очень вам благодарен, но мне нужно сделать один очень важный звонок. - Конечно, конечно. Если что-то понадобится, ты знаешь, я всегда готова тебя выслушать и помочь, чем только смогу. Марта обняла Джона за плечи, еще раз поздравила с возвращением, похвалила парфюм, новые идеи Джона и как всегда величественно покинула кабинет. Уотсон тяжело вздохнул и вернулся к работе. Лишь она приносила ему облегчение, погружая в параллельную реальность. *** Джон вышел из офиса на крыльцо, не без удовольствия замечая, что силы небесные сжалились над британской столицей. Солнце выглянуло из-за туч и приветливо освещало улицы, дома, заиндевевшие деревья, чуть касаясь перламутровых боков припаркованных у входа в здание машин. И тут Джон почувствовал, скорее даже ощутил, что кто-то на него смотрит, как будто прикасается к коже обжигающим лучом, и сразу понял, кто бы это мог быть, даже не поворачивая головы. Ноги сами понесли в противоположном направлении,туда где стоял его автомобиль, но в это мгновение за спиной раздался звонкий голос: - Мистер Уотсон! Джон обернулся. Следом за ним вышел высокий блондин с безупречным профилем и мягкими чертами юношеского лица. Ему едва исполнилось двадцать, а он уже с успехом штурмовал европейские подиумы. Звали молодого человека ангельской наружности Ральфом Эмбером, и именно он снялся в рекламном ролике парфюма «Демон». Молодой человек на ходу застегивал щегольское пальто, широко улыбаясь Джону. Джон замешкался только на мгновение, затем его глаза сверкнули, он сделал шаг навстречу юноше и заговорил чуть громче обычного: - Ральф, как я рад тебя видеть, рабочий день закончен? - Да, моя первая фотосессия в вашем офисе, мистер Уотсон. - Можно просто Джон, я думаю работа над роликом достаточно нас для этого сблизила. Завтра, когда реклама пойдет в эфир, ты проснешься знаменитым. - Спасибо, мис… Джон, вы мне льстите, - Ральф улыбнулся, и Джон подумал, что этот мальчик еще не осознаёт, насколько он обворожителен. Краем глаза Джон видел тёмный силуэт, замерший у припаркованного черного «Ягуара», и чувствовал взгляд, прожигающий насквозь. - Нисколько, в тебе есть потенциал, ты молод и талантлив, у тебя всё впереди. Непредсказуемая лондонская погода снова сменила милость на гнев, и посыпал мелкий, противный то ли снег, то ли дождь. Ральф поморщился, плотнее закутываясь в пальто. - Черт, ну и погодка. Пойдем, я тебя подвезу, а то еще простынешь, - не слушая возражений, Джон, подхватив молодого человека под руку, увлекая к своей машине, усадил его на переднее сиденье, а сам занял водительское место. Только оказавшись в уютном тепле кожаного салона Джон позволил себе поднять глаза и рассмотреть в зеркале заднего вида, как знакомый мужчина в коротком темно-синем пальто, идеально сидевшем на точеной фигуре, поднялся на крыльцо, не отводя взгляда от автомобиля Джона. На лице Шерлока застыло нечитаемое выражение. Словно не осознавая, что делает, он раз за разом снимал и надевал тонкие перчатки, словно вторая кожа обволакивающие изящные тонкие пальцы. *** Гарри никогда не считала себя образцовой сестрой, а уж хорошим человеком её можно было назвать с большой натяжкой, и сейчас, поднимаясь по витой лестнице респектабельного дома в квартале Мэрилебон, она не была уверена, что поступает правильно, но она должна была это сделать, должна выговориться и сказать этому прожженному снобу и манипулятору, как она его презирает. Недрогнувшей рукой она нажала на кнопку звонка и замерла в ожидании. Хозяин не спешил открывать дверь, Гарри знала, что он дома, это подтвердил не в меру разговорчивый консьерж. Когда от нетерпения она уже была готова развернутся и уйти, дверь открылась, и на пороге появился хозяин квартиры. Шерлок был одет в черный шелковый халат, а влажные кудри красноречиво свидетельствовали о том, что их хозяин только что из душа. В руках он держал полотенце в тон халату. - Ты? - Холмс казался ошеломленным. - Можно войти? Шерлок посторонился, пропуская Гарри, и, закрыв дверь, последовал за ней. Гарри, не раздеваясь, моментально сориентировалась и прошла в гостиную. Раньше она никогда не была в апартаментах Холмса и сегодня впервые увидела стильный и дорогой интерьер квартиры, которая казалась холодной, неуютной, словно нежилой. В гостиной витал запах дорогого табака, и еще обостренное обоняние Гарри уловило еле различимый запах дубовой коры, присущий дорогому коньяку. Гарри, не дождавшись приглашения, уселась в кресло, Шерлок с присущим ему изяществом разместился на диване напротив. - Я слушаю, - сухо произнес он. Гарри заметила, что взгляд, устремленный на неё был пустой, безразличный, отчужденный. И тут её снова накрыла волна обжигающей ненависти. Она вспомнила лицо брата в те, теперь уже кажущиеся такими далекими дни, когда они были вместе, когда он говорил о Холмсе, а в его глазах плескалась нежность и теплота, и в глазах Шерлока, вот идиотка, она видела то же самое. Они оба лучились от счастья. А теперь на неё смотрит совершенно другой человек, точнее, вообще не человек, а машина, бездушный кусок человеческой плоти. Красивый, как ангел и порочный, как демон. - Да, тебе придется меня выслушать. Когда ты только появился в жизни Джона, я откровенно презирала тебя. Красивый мальчик из богатой семьи с заоблачными амбициями и жутким характером. Я пыталась, как могла, оградить от тебя брата, моего единственного любимого брата, - в голосе Гарри звенела сталь. Она вскочила и нависла над Шерлоком, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Она поняла, что говорит вовсе не то, что хотела, но этот бурный поток долго сдерживаемых эмоций уже не возможно было остановить. - Но когда вы вернулись с Корфу, когда я увидела, как любовь… - на этих слова у нее в легких закончился кислород, и она взяла паузу, чтобы пополнить его запасы, - … да, Шерлок, любовь к тебе изменила моего брата, он был счастлив, а я готова была поверить в твои искренние чувства. И потом, позже, когда ты помог ему пережить смерть Алекса, я готова была прийти к тебе и, наплевав на собственную гордость, протянуть тебе руку и поблагодарить за чуткость и сострадание, но ты совершил предательство, подлость, которую не оправдать ничем. Теперь я тебя ненавижу, слышишь, и буду ненавидеть всю жизнь. Не смей приближаться к моему брату, ты и так практически убил его. При этих словах Шерлок дернулся, как от удара, и Гарри усмехнулась. - Никак не выйдешь из роли? Теперь я знаю, что ты – великолепный актер, один из лучших, что встречались мне в жизни, но теперь тебе меня не обмануть. Я вижу насквозь твою гнилую душонку. Твою и твоего мерзавца-брата. Холмс смотрел поверх плеча, стоящей посреди гостиной Гарри, его руки до боли впивались в подушки дивана, но в глазах была абсолютная непроницаемая пустота. - Молчишь? Я сделаю всё, чтобы Джон забыл тебя, стер тебя из памяти. Осталось четыре месяца до окончания твоего контракта, и я распишу твой график так, что у тебя не будет ни одной свободной минуты, чтобы ты даже не смотрел в сторону Джона. Выплюнув последние слова, Гарри направилась к выходу, на ходу перебрасывая сумочку с одного плеча на другое. Хлопнув по ней ладонью, она остановилась, запустила руку в открытую сумочку и достала флакон из черного хрусталя: - А вот это - мой тебе подарок, на прощание, - она швырнула флакон на диван, рядом с Холмсом. - В этом сосуде вся его боль, вся его растерзанная любовь и все представление о тебе, как о лживом и двуличном… Гарри почувствовала, как в горле образовывается ком, глаза застилают слезы и, не оборачиваясь, почти побежала к двери. Пришла в себя она только на улице, чувствуя, как по её щекам бегут слезы, а на душе так черно, как не было уже давно, хотелось напиться до полного отупения и стереть этот разговор из памяти. *** Когда дверь за Гарри Уотсон с глухим стуком закрылась, Шерлок поднялся с дивана, бережно поставил изящный флакон, оставленный Гарри, на низкий столик, достал из бара первую попавшуюся бутылку и бокал толстого стекла, который и наполнил почти до краёв. Совершив эти нехитрые манипуляции, он почувствовал, что по его телу прошла нервная дрожь. Холмс снова улегся на диван, натянув на себя пушистый плед, поджав босые ноги. Он включил телевизор. Залпом осушив пол бокала, Шерлок стал бездумно переключать каналы и вдруг резко сел, увидев на экране безупречно красивое в своей правильности лицо, напоминавшее своей невинной прелестью ангелов с полотен Рафаэля. И вдруг видение растаяло, явив нечто темное, порочное, но невыносимо притягательное и прекрасное, с крыльями падшего ангела за спиной. Музыка, «Демон», флакон, лицо. Мозаика сложилась. Этот мальчишка и Джон. Изящная рука, что сжимала побелевшими пальцами бокал, взметнулась вверх. От волнения он промазал, и обои с цветочным рисунком над ни в чем не повинным телевизором были украшены неприглядным пятном, стеклянная крошка покрыла тонким слоем индийский ковер, а человек на диване, глухо застонав, свернулся клубочком и затих.