Жениться не модно (Любовь - это модно 2)

Считая, что она нуждается в его любви, что без него она не выживет, и погружённый в самодовольную уверенность, что спасает её, он и не догадывался, что именно его существование и есть действительная причина её страданий. — Ты никогда открыто, вслух не отвергала меня, но это было всего лишь «не отвергала» и только. Моё место в твоём сердце никогда не менялось… Внезапно он протянул руку к её удивлённому лицу и погладил её по щеке. Её ноздри уловили тонкий запах табака, идущий от кончиков его пальцев. Замерев, Ю Юй широко раскрытыми глазами смотрела, как приближается его лицо, а потом его губы, пахнувшие сигаретами, легко, почти невесомо коснулись её губ. — Я наконец понял, — сказал он, отпустил её и пошёл к рабочим, таскающим вещи. А она осталась растерянно стоять на месте. Невыразимая нежность этого момента пронзила грудь долгой, неутихающей болью. Юкай уехал. К тому времени, как она вернулась с работы, его квартира уже была пуста. Он даже не сказал ей, куда переехал. Он решил порвать с ней полностью, и даже эта мелочь вполне соответствовала её ожиданиям. Она думала, что теперь ей станет легче, потому что больше не придётся впадать в такую борьбу противоречий, когда её тянуло к нему, как магнитом, а она изо всех сил сопротивлялась этой тяге, хотела любить и не позволяла себе любить. Два противоречивых желания больно рвали её напополам, наконец она свободна. Что ж, можно радоваться. Жизнь вошла в привычную колею, днём она была всё той же Ю Юй, весёлой, открытой, которая любит поболтать с друзьями за бокалом вина и лишь ночью, наедине с собой она возвращалась мыслями к его словам, сказанным в тот день, и каждое слово, каждая буква, точно острый нож, ковыряли её сердце, и ей становилось дурно. А потом её и в самом деле стало тошнить. Она всё меньше ела, симптомы бессонницы становились всё серьёзнее, она глотала прорву снотворного, но оно не действовало. Иногда ей с невероятным трудом удавалось заснуть, и тогда её будили ночные кошмары. Так повторялось несколько раз, Ю Юй почти умирала. Никто вокруг не замечал, что с ней происходит что-то странное. На одном из ежемесячных совещаний по выбору темы очередного номера, когда она плавала где-то в своём мире, главный редактор, всегда прикрывавшая её, не выдержала: — Ю Юй! Если ты не хочешь работать, убирайся вон! — У меня просто «гости» пришли, простите ради Бога… — Я прослежу, чтобы твои гости убрались к родственникам! Забери у меня свой школьный альбом с наклейками! (Игра слов: в тексте упоминается 大姨妈, dàyímā — тётка, старшая сестра по матери, на сленге «месячные», редакторша отсылает «тётю» к 三叔公, Sān shūgōng — внучатому дяде; я обыграла этот момент в русском стиле) Редакторша, кипя возмущением, швырнула на стол папку с проектом Ю Юй, но прогонять её больше не стала, потому что выглядела последняя действительно неважно, этого не мог скрыть даже толстый слой тональника и румян. — Хорошо. Ю Юй взяла со стола папку с проектом, которому только что был вынесен смертный приговор, вернулась на своё место и перелистнула несколько страниц. Главный редактор права… Тема невнятная, цвета неровные, изображения перепутаны, даже она сама не могла хоть сколько-нибудь понять, что́ она хотела выразить? Помимо ежемесячного содержания «Flawless», напрямую переведённого с американской версии издания, бо́льшую часть журнала планомерно заполняли в соответствии со спецификой потребностей местных торговых марок. Ю Юй отвечала за одежду и готовила интервью. В этой должности она работала уже три года, и высшее руководство высоко ценило её острый нюх на модные новинки, которые будут обречены на бешеный спрос. Неизвестно, что произошло с ней за последние три месяца, но из неё словно половину души вынули, и главному редактору пришлось снова поставить перед ней жёсткий ультиматум: — Если в ближайшие два дня ты не вытащишь себя на прежний уровень, не удивляйся, если я переведу тебя в канцелярию. Это была угроза перевода с понижением, место делопроизводителя эквивалентно должности ассистента, то есть попросту говоря, она будет у кого-то на побегушках. Серьёзное выражение лица главного редактора означало, что обсуждать свои решения она не будет, и Ю Юй стало не до смеха. После совещания коллега обеспокоенно спросила её: — Юй, что с тобой происходит? — Ничего такого, отчего бы я умерла. — Не обращай внимания на главную, ты же знаешь, она не злая, просто хочет немного встряхнуть тебя. Ты последнее время… и правда какая-то странная, — Жень Ий нахмурилась и оглядела её с ног до головы, — Кажется, ты ещё и похудела? У тебя что-то со здоровьем, ты плохо питаешься? — Я на диете, разве плохой эффект? Ю Юй улыбнулась с напускной бодростью, «подумаешь, какие-то пара-тройка килограммов улетели», стараясь не обращать внимания на свои костлявые, чуть дрожащие руки. У неё есть дела поважнее, некогда заниматься ерундой. Жень Ий посмотрела ей вслед и вздохнула. Ю Юй такая хохотушка, готовая на любые безумства вне работы, но с некоторых пор в ней словно что-то надломилось. Она вроде бы и здесь, и в тоже время витает где-то, за её смехом чувствовалась пустота, а когда она не смеялась, казалось, что её взгляд блуждает так далеко… словно в несуществующем пространстве. Вечером Ю Юй осталась ещё поработать. В пустом офисе было тихо, слышалось лишь тихое урчание работающего компьютера. Она изо всех сил старалась заставить голову работать нормально, но мозг словно затянуло тиной. Она просматривала каталоги производственных марок и открывала архивные файлы. Какой сейчас месяц? Какие грядут мероприятия? Она взглянула на настольный календарь, испещрённый разного рода пометками. Одна дата была обведена розовым маркером. Её глаза расширились: это же… день рождения Юкая. Три месяца она запрещала себе вспоминать это имя. У Ю Юй закружилась голова. — О-ох! Её начало выворачивать, она прикрыла рот ладонью и побежала в туалет. Над унитазом её вырвало. И без того тщедушное тело не выдерживало мучений, она злилась на свою слабость, много дней не получавший нормальной пищи желудок ничего не мог исторгнуть из себя, кроме кислого сока и желчи, так что в стенах женского туалета остались только жалкие звуки рвотных позывов. Недосыпание и потеря аппетита лишили её сил; перед глазами плыли цветные круги, держась за унитаз, она попыталась встать, но не смогла. Как же больно… Неожиданно для себя она расплакалась, звуки рыданий эхом отдавались от стен, она как будто только сейчас поняла, что́ потеряла. Она недооценила его влияние на себя. Никогда бы не подумала, что с его исчезновением у неё не останется причин жить. Сейчас она сочла бы за счастье умереть. Он действительно был занозой, вросшей в её сердце. Она с большим трудом вытащила её, но оставшуюся после этого дыру заполнить было нечем. Через дыру внутрь влился холодный ветер, ей стало холодно, но помимо холода она чувствовала, что по краям этой гноящейся раны начали тихо копошиться черви. Может, так и надо, когда всё наконец отгниёт, прекратится и эта бесконечная боль? «Юкай, ты наверно ненавидишь меня? Ты ушёл, а мне так тяжело, что жизнь стала невыносимой. Ты наверно считаешь, что для тебя так будет лучше? К сожалению, ты не понимаешь. Потому что ты злишься, ты отчаялся, верно?» Ю Юй окончательно поняла, что тот мальчик, который готовил для неё, заботился о её жизни, который как тень, ежеминутно следовал за ней и защищал, который поддерживал и давал ей силы, когда она больше всего в этом нуждалась; тот мальчик, сказавший ей: «ты никому не нужна, но ты нужна мне» — исчез. Итак… Кто ещё? Кто ещё… хочет любить её? Ю Юй потеряла сознание. …… Открыв глаза, она увидела над собой незнакомый потолок, огляделась и поняла, что находится в больнице. Её белые, тонкие руки были опутаны трубками, по ним в её вены вливалась какая-то жидкость, отчётливо проявившиеся под кожей кровеносные сосуды выглядели страшновато. Ю Юй медленно хлопала глазами, последним воспоминанием остался только офисный туалет. Как она попала в больницу? Пока она приводила в порядок сумбурные мысли, дверь в палату внезапно открылась. Она думала, что это врач или медсестра, но тут же широко раскрыла глаза от удивления: — Сяо Ми? — Слава Богу, жива, — проворчала Ю Ми и включила свет, — Верно люди говорят, цветки не тонут. (В тексте сокращённая пословица 祸害遗千年, Huòhài yí qiānnián — «проклятие остаётся на тысячелетия»; в полном виде 好人不长寿，祸害一千年, Hǎorén bù chángshòu, huòhài yīqiān nián — «добрый человек долго не живёт, недобрый процветает»; идентично нашему «говно не тонет»). — Зачем ты так говоришь, я просто упала в обморок! — Ю Юй обиженно надула губы, — Почему ты здесь? — Некая Жень Ий, твоя коллега, беспокоилась о тебе, позвонила вечером, ты не взяла трубку. Ей пришлось вернуться в офис, и она нашла тебя в туалете без сознания. Так что это именно она не дала тебе спокойно умереть. Теперь её номер у меня в экстренных контактах… Странно, с каких это пор я превратилась в твою мамочку? Ю Ми злилась, но Ю Юй знала, что именно так проявляется её крайнее беспокойство. — Ма-амочка… — Ю Юй намеренно придала своему голосу заискивающий тон. — Что-то не припомню, когда я успела родить такую никчёмную дочь. «У-у, как безжалостно». Ю Юй втянула голову в плечи и пока она придумывала, чем бы таким утихомирить гнев подруги, та с холодным лицом бросила ей на кровать какой-то документ: — Неплохо, анорексия? Бессонница? Депрессия? Так-то ты о себе «позаботилась», очень славно. Это была история болезни Ю Юй. Ей совершенно не хотелось, чтобы её содержание стало кому-либо известно. Она побледнела: — Как… Как ты можешь… — Я нашла это в твоей сумочке, когда доставала оттуда твоё удостоверение личности. Ю Ми вздохнула. Она не догадывалась, в чём причина болезни подруги, но думала, что найдёт возможность поговорить с ней откровенно, а вместо этого дала ей такую оплеуху, от которой неожиданно получился совершенно обратный эффект. — Если ты так переживаешь, почему ты не остановила его? — Что… Лицо Ю Юй изменилось, выражая крайнее смущение, судя по всему, слова подруги попали в цель. Ю Ми было известно о переезде Нин Юкая, просто зная легкомыслие этой женщины, она полагала, что это не слишком повлияло на неё. Ю Юй прекрасно притворялась, по ней не было заметно ничего странного, кроме того, что она похудела и стала какой-то слишком бледной, но она объясняла это тем, что у неё много работы. Ей удавалось обманывать всех и даже саму себя, но её тело, похоже, обладало самостоятельным сознанием, оно отвергало её самообман и отказывалось жить в этом мире без него… Она любила его. Сознание противилось, но тело и душа давно покорились глубокой любви Нин Юкая. Непримиримые противоречия между разумом и чувствами, которые она упорно игнорировала, привели к печальному финалу. Ю Юй молча закусила губы, признавая, что действительно выглядит жалко, но Ю Ми и не ждала от неё откровений, она просто сказала: — Отдохни немного, подожди, пока тебе станет получше и поешь чего-нибудь, наконец. — Это бесполезно, — отмахнулась Ю Юй. Теперь, когда скрывать было больше нечего, её грустное личико выражало только полное отчаяние: — Что бы я ни съела, всё равно всё выйдет назад… Пока его нет рядом, ничего не получится. — И всё-таки ты должна как-то питаться. Ю Ми выразительно посмотрела на неё, встала и перед уходом выключила свет: — Я найду способ заставить тебя поесть. После ухода подруги Ю Юй испытала облегчение. Ю Ми слишком много знала, и невозможность лгать в её присутствии угнетала девушку. Она повернула голову и увидела свои вещи, разложенные на чайном столике, среди них её выключенный телефон. Ю Юй вспомнила слова подруги и потянулась за телефоном, чтобы позвонить сослуживице. После первых же сигналов на том конце послышался взволнованный голос Жень Ий: — Юй? С тобой всё хорошо? Она так громко говорила, что Ю Юй пришлось прикрыть уши. Не дожидаясь ответа, Жень Ий продолжала увлечённо трещать: — Ай, тебя всего лишь бросил любовник, но расшатанное здоровье не возместит тебе потерю. Послушай меня, у меня гораздо больше опыта в таких делах, говорят же, что человек — железо, а еда — это сталь, зачем морить себя голодом… (Я решила оставить в чистом виде идиому人是铁饭是钢, rén shì tiě fàn shì gāng, в значении «без еды человек не будет сильным»). — Подожди секунду, — Ю Юй с большим трудом вклинилась в нескончаемый поток высокомудрых рассуждений коллеги, — Бросил любовник? Кого бросил? Жень Ий замолчала и неловко закашлялась: — Э-э, Юй, тебе незачем скрывать от меня, честно, я не нарочно, я не хотела подслушивать, но когда тебя везли в скорой, ты бредила… Ю Юй похолодела: — Что я говорила? — Кхм… — Блядь, ты можешь ответить, что я говорила?! Жэнь Ий невольно вздрогнула от грубого окрика, но ответила: — Ничего особенного, просто… ты всё время повторяла одно имя, ты звала какого-то Юкая… Это же имя мужчины, верно? «О Боже!» Ю Юй непроизвольно нажала отбой, боясь услышать ещё более невыносимые подробности. Поверить невозможно… В беспамятстве она звала его. Жар стыда заставил вспыхнуть всё её тело, с головы до ног. Её предало даже подсознание, осталось только цепляться за здравомыслие. Ю Юй вздохнула, бессильно откинувшись на подушку. Больше не хотелось ни о чём размышлять, только спать, может, сон даст хотя бы временное забвение. Наверное, сказалась многодневная усталость вкупе со вколотыми лекарственными препаратами, на этот раз она в самом деле заснула. Она спала всегда очень чутко, любой свет или звук могли разбудить её, но сейчас было странное чувство, будто она погрузилась на дно озера, тёплая, ласковая вода окружила её со всех сторон и заставила дышать глубоко и спокойно. Росшие на дне озера водоросли нежно касались её лица, и внезапно из её глаз побежали слёзы, она не хотела покидать это тихое место. Она спала и не знала, когда возле её кровати появился мужчина. Затаив дыхание, он вглядывался в её лицо, едва освещённое просачивающимся из коридора светом. Не прошло и нескольких месяцев после его отъезда, а она настолько зачахла, прежде круглые щёки ввалились, кожа потускнела. Он сочувственно коснулся её холодной щеки и неслышно вздохнул.