Яблоневый сад

      Утро началось с прикосновений к спине, неспешных поглаживаний, под которыми хотелось прогнуться как кошка, прижаться к тому, кто гладит.       Что я и делаю. Мне уютно и тепло. И безопасно.       Хотя с моим мнением кое-кто не согласился бы – как может быть безопасно с тем, кто без колебаний отдаст приказ вырезать поселение людей, причем с особой жестокостью? Но я доверяла своему чутью и инстинктам: рядом с Йорветом – безопасно.       Рука неторопливо перебралась мне на бедро, кружа, оглаживая, обводя косточку. И снова поглаживания по спине, мерные, успокаивающие.       Однако вставать все равно надо.       В покоях, которые мы заняли, чтобы спать и проводить здесь время, прохладно – они хотя и были погреты с вечера, но успели остыть. Я непроизвольно ежилась, подтягивая поближе одежду, и натягивая ее, хотя тепло стремительно улетучивалось. Холодная одежда заставляет недовольно поморщиться, шрам внезапно дернуло, я скривилась больше.       И замерла, когда моей щеки осторожно коснулась теплая ладонь. - Болит? – во взгляде единственного глаза беспокойство и забота. - Заболело. Наверное, этот лысый бугай что-то повредил. - Раньше болело? - Нет. Возможно, случайность. - Хорошо. – но в темной, переменчивой зелени глаза - тепло и забота.       Когда постели убраны, все сели есть.       После трапезы Йорвет призвал всех к вниманию и объявил, что все у него по сути в гостях, могут ходить где угодно, но желательно не наносить вред тому что уцелело.       После этого эльф увел меня, предоставляя остальным определенную свободу действий. Я шла за ним по переходам и анфиладам комнат – уже тронутых разрушительной печатью времени, но хранящих было величие и красоту.       "Это… больно? Да. Как если бы я вернулась домой и нашла лишь руины.. или развалины дворца, где я была в далеком детстве…       Интересно, а что он чувствует, идя здесь, где прошло его детство, где он был не лишенным дома, гонимым всеми изгоем – а любимым ребенком, наследником могучего княжества…       И самое главное – что он хочет показать мне?.."       Ответ на свой вопрос я получила уже через мгновение. Тяжелые, покрытые резьбой двери распахнулись и из зала за ними хлынул поток света.       Каким неведомым чудом это место осталось нетронутым?       Как?       И почему?       Переливающиеся тысячами радуг в солнечных лучах граненые панели возносятся на невероятную высоту, создавая купол, и акустика в этом зале такова, что малейших шорох будет слышен в любой точке без потерь. Я словно завороженная вошла внутрь, любуясь совершенными в завершенности линиями гигантского узора-мандалы на полу, переливами и игрой радуг, замирая от красоты вокруг.       "Интересно, а если здесь спеть – ответом на возможность увидеть такую красоту… Как это будет звучать?"       Ведь не проверишь не узнаешь… Но эта красота – совершенная и живая, была драгоценным даром. - Что это за место? - Тронный зал Гвиндейта.       Йорвет уже стоял возле небольшого возвышения, где стоял резной трон. - Однажды и я бы сидел здесь, верша закон и суд, окруженный советниками и придворными, прекрасная дева нашего народа стала бы мне супругой, и в должный срок появились на свет наши дети.       Он замолкает, пока я подхожу ближе. Эльф странно смотрится в своем походном наряде – стеганке, кирасе, кольчуге, с обернутым вокруг пояса кушаком, поверх которого стянуты ремни с мечами, в скрывающей пол-лица бандане.       Не менее странно смотрюсь и я – в походном, не слишком отличающаяся от рядовых "белок". - Я был тогда совсем еще юным, а Киаран и вовсе ребенком, поэтому он не запомнил, как пришлось бежать среди ночи, как доносился грохот разрушаемого Pont Ginvael… Вернуться уже не пришлось. В безопасном месте, где нас не стали бы искать, все выжившие основали новое поселение, тоже названное Гвиндейт… - Как я понимаю, это было ошибкой? - Да.       В этом коротком ответе было столько горечи и боли, что я едва не задохнулась. - Я хочу сделать тебе подарок, в благодарность, что мне довелось видеть все это. – я обвела рукой зал. – Я не видела ничего столь же прекрасного… - И что же ты хочешь подарить? - Я спою. Раз ты читал легенды, то знаешь, что еще одним прозвищем, которым меня наградили было…       Я остановила его жестом, отходя на центр зала – отсюда звук должен был разойтись волной, глубоко вздохнула и сначала негромко, а потом выпуская голос на полную силу, запела.       Не сорванный рявкающими командами на палубе корабля, перекрывающими грохот боя, криками боли и ярости, голос лился легко и чисто… - "Ullime te Paladaino, wei o… lokweine ne te alla le… dragone a loim ne viol…"       "Молитва о благословении Палладайна", памятная мне по прежней жизни, звучала в другом мире, и это почему-то было правильно. Бог, которому поклонялись эльфы в ином мире, там, где ночью сияли две луны – а третью могли видеть очень немногие – и молитва ему здесь, молитва о том, чтобы даровал стойкость духа и удачу в бою. - "Kwellima ei na esseat, veanne te Paladaino…."       Я умолкла, очнувшись от завораживающего эффекта, как звук голоса расплывался по залу, и обнаружила себя стоящей на одном колене. Поднявшись и выпрямившись, я встретилась с потрясенным взглядом эльфа. - Что … это было сейчас? – он непроизвольно моргает. - Так звучит… звучал мой голос. Меня не просто так назвали "Серебрянный Соловей". Эльф медленно сглотнул и затем спросил: - А ты можешь еще спеть?       Я лишь кивнула. - Выбор за мной? - Да. Но сначала я хочу спросить. О чем ты пела – или это было что-то еще? - Это молитва о даровании удачи и стойкости духа. - Можешь перевести?       Я снова кивнула: - О Палладайн, светлое крыло, истинный рыцарь, чей меч указует путь нам, и чей щит хранит нас, даруй нам силу духа, в самый темный час освети путь наш, дабы следовали мы верным путем под светом звезд. Примерно. - Я понял. Спой еще…       Упрашивать меня не надо было. Моя эльфийская половина страстно желала снова окунуться в эту красоту, когда звук окутывает тебя ощутимо и мощно…       Мой выбор песни был весьма очевиден.       Я опять растворилась в том, как голос отражался, как он звучал в этом изумительном пространстве. И очнулась от звенящей тишины вокруг.       У дверей в зал стоят все, кто пришел с нами сюда. У обоих "ольх" как-то слишком подозрительно блестят глаза, Роше пытается вернуть на место челюсть, а Киаран с просветленным лицом прижимает к себе совсем не возражающую Бьянку. Цири тоже потрясена.       Меня же куда больше поразило лицо моего эльфа.       Так смотрят не просто на женщину. Так смотрят на воплощенное божество.       "Не, я второй Саскией не хочу быть… спасибо!" - Йорре… kor'em…       И к моей радости он приходит в себя.       Чтобы стиснуть меня в надежных объятьях, отрывая от пола, а потом поставить обратно и утопить в теплом сиянии единственного глаза… ***       Из мемуаров Вернона Роше, Лорда-Протектора Темерского анклава.       "Когда-то я мечтал убить этого ненормального эльфа – и уверяю вас, эти чувства были более чем взаимны.       Потом нам пришлось заключить сперва перемирие, а после и вовсе стать союзниками.       Мне прекрасно известно, что большинство сородичей считали Йорвета Грозу Севера калекой и шрам на его лице – признаком позора.       Я – простой солдат, и шрамов и ран на своем веку навидался предостаточно, и могу сказать, что ранение не портило его, напротив – шрам словно сделал его лицо завершенным. Представить Йорвета без его шрама теперь уже просто немыслимо.       Мне довелось видеть его всяким – обозленным, в ярости, опечаленным, равнодушным, но ни до, ни после того дня я не помню, чтобы видел его таким: словно разом сбросившим все прожитые годы, юным и словно наполненным каким-то необыкновенным светом.       И такой же свет наполнял женщину рядом с ним.       Острая на язык, вечно делающая все наперекор, упрямая и непокорная – она каким-то чудом сумела отогреть разуверившегося во всем эльфа.       Многие привыкли пугать его обликом детей – да и те, кто был постарше, сделали лицо эльфа символом ужаса…       Но тогда никто из присутствующих, да и я сам не назвал бы его некрасивым – и более прекрасной пары я не видел.       Говорят, любовь преображает.       Я полностью согласен с этим утверждением."