Яблоневый сад

      После впечатляющей прогулки волевым решением Йорвета я перебралась в выделенную теперь уже на нас двоих комнату.       Правда кровать была одна. Хоть и с двумя подушками и одеялами. Но спать рядом с эльфом я стала гораздо лучше.       …После нескольких дней снегопадов, таких, что выйти было нельзя – снег валил стеной, наконец установилась ясная и морозная погода, и на этот раз прогулку – а ско-рее поездку предложил эльф.       Целью нашей были те развалины, мимо которых мы ехали по пути сюда. Узнав об этом, поехать пожелал и Авалак'х с ученичком, попутно позвавший и Цири, а Йорвет брал с собой брата, который, в свою очередь, тянул Бьянку.       По поводу последней Роше встал в позу, и мы стали свиделями небольшого скандала, даже скорей разговора на повышенных тонах.       Командира спецотряда не устраивало, что девушка едет в компании подозрительных ему эльфов в какие-то эльфийские же развалины.       Я, подтягивая ремни на седле лошади, прекрасно слышала все. А слышно было превосходно.. - Ты не поедешь! - Ты не можешь мне запретить! И я поеду! - Нет, не поедешь – невесть куда с этими "белками"! - Роше, тебя задевает, что я сама решила ехать – или то, что с "белками"? - Меня ничего не задевает, но ты – не едешь с ними! - Нет я еду! И ты мне не отец, Вернон Роше!       Наступила тишина. - Отлично. Езжай. Езжай, Вэс.       "Эх, Роше, Роше.. девочка выросла и похоже научилась кусаться…" Закончив с вредной животиной, я вышла на свет. - Роше, да езжай ты с нами!       Тишина стала задумчиво-заинтересованной. Бьянка просветлела лицом. - Правильно! Если ты сомневаешься, что мне будет безопасно – езжай с нами! - И поеду. И прослежу, чтобы этот "белка" и близко… - А это уже мое дело – с кем и что!       Скандал пошел на новый виток.       В конечном итоге в разговор включилась уже я и вдвоем мы уговорили недоверчивого вояку, что Бьянка большая девочка, но если ему будет спокойнее – он может поехать с нами.       Он был готов ехать.       Так что пришлось решать вопрос с конем, вещами, припасами и палатками.       По общим расчетам путь туда и обратно с тем, чтобы побыть там пару дней, должен был занять не более семи дней.       Роше, узнав об этом, попытался изобразить грозовую тучку – безуспешно.       Так что в итоге наш небольшой отряд тронулся в путь.       Следующие два дня прошли под перманентное переругивание всех со всеми: Роше с Бьянкой, Роше с Йорветом, Роше с Киараном. Суть переругиваний сводилась к одному: Вэс не может тесно общаться с одним конкретным эльфом и эльфами вообще.       Потому что не может.       Отругивание в ответ (разной степени темпераментности) носило аргументационный характер: может, будет и хочет.       Я в споры не лезла, просто наслаждаясь поездкой.       Попытки Вернона загнать своенравную подчиненную в свою палатку успехом не увенчались – поскольку братья Эасниллены на привалах ставили палатку на четверых, где наши парочки благополучно и отогревались.       Роше гордо мерз в своей.       Я только пожимала плечами на этот вопиющий пример дурости.       Любуясь помятой от недосыпа (а попробуй поспи в холоде) и синеватой личностью упертого капитана, я мысленно прикидывала – как скоро мужчина сообразит что так недолго и до простуды.       До простуды не дошло – мужика пожалела Цири, пригласив его в четырехместную палатку, которую занимала вместе с Авалакхом и его ученичком.       Роше, отогревшись, тут же нажаловался на непослушную "полоску" лицемерно сочувствующему "ольхе", был напоен в целях укрепления здоровья какими-то травками и простуды не случилось.       А к середине третьего дня наш отряд остановился на краю того, что когда-то было прямым и красивым мостом…       Было – потому что мост был разрушен, но по его остову можно было судить, как он был прекрасен.       Я могла представить, как величественно и прекрасно он выглядел когда-то: прямой как стрела, украшенный статуями и колоннами, выстроенный из белого камня, крепкий, не смотря на кажущуюся хрупкость, и как по нему приезжали в Гвиндейт послы из других городов и человеческих государств, как мчались гонцы по прямому как стрела мосту – а перед ними вырастал прекрасный и величественный город.       Сморгнув влагу с ресниц, я вздохнула. - Он все еще прекрасен… - Мостом пожертвовали, чтобы дать время уйти женщинам и детям и немногим воинам, кто прикрывал их. – рядом со мной остановил коня Йорвет. - А время довершило разрушение… Едем дальше, есть другой путь, по которому мы сможем попасть в город.       Я кинула еще один взгляд на мост, словно на яву видя, как рушатся прекрасные, словно кружевные пролеты, отрезая путь к городу обезумевшей и жаждущей крови толпе… Путь в город пролегал по крутой почти козьей тропке, где местами пришлось вести коней в поводу.       Но любой путь заканчивается, и копыта коней застучали по беломраморным плитам площадей. Время и здесь беспощадной рукой оставило свои отметины.. И не только время.       Увитые какими-то ползучими растениями колонны, деревья, взломавшие мрамор плит… А еще следы явного вандализма то тут, то там.       Разбитые статуи, сколотые барельефы – все это больно отзывалось во мне, ведь я могла представить, как прекрасен был город. "Сюда проникали грабители и просто фанатики, и гадили, не в силах смириться со своей духовной нищетой…"       Путь закончился в центре города – здесь сохранились дворцы, и здесь можно было остановиться, хотя и тут кое-где встречались следы бессмысленного варварства и раз-рушения.       Сдернув перчатку с руки, я осторожно, боясь повредить коснулась мозаики на стене – цветущие ирисы, острые листья, мелкими кусочками выложены стрекозы, блестят крылышки, и лиловые, белые, золотистые цветки… - Так красиво… - Мне тоже нравилось рассматривать эти мозаики, будучи ребенком…       Я кивнула словам эльфа.       Конечно, представить, что по этим залам когда-то бегал милый черноволосый мальчик и замирал, восхищенный красотой мозаик и статуй, витражей и картин, было сложно. Но вполне возможно. - О чем думаешь? - О том, что наверное ты был очаровательным ребенком…       Эльф оторопел, распахнув глаз, а потом рассмеялся, искренне и легко. Я присоединилась к нему, чувствуя легкость и счастье.       На шум оглянулись остальные наши спутники, осматривающие зал. Но увидев, что мы просто смеемся, заулыбались тоже.       … Место под жилье нашлось в наименее разрушенном крыле дворца. В окнах были целые витражи, и здесь была возможность развести огонь, чтобы прогреть помещения.       Нашлось и где помыться и где иные нужды справить – все же живые существа.       За витражными окнами угасал день, а мы сидели в самом сердце некогда величественного Гвиндейта и неспешно ужинали прихваченным.       После ужина были раскатаны походные спальники, и стали устраиваться на сон.       Сильно раздеваться никто не стал, но не прямо вот в доспехах. А под меховым одеялом, особенно когда обнимает родной и близкий, очень даже тепло.       Шепот куда-то в макушку, надежные объятья и я проваливаюсь в спокойный сон.