Кап. Кап. Кап.
Звук, как капает где-то вода.
Шум в ушах. Дурнота. Боль в руках.
А потом мне в лицо полетела ледяная вода.
И хлесткая пощечина - пока я ловила ртом воздух.
- Очнулась, шлюха эльфья?!! Вижу что очнулась…
Меня рванули за волосы, поворачивая лицом к говорящему. Проморгавшись, я рассмотрела рожи тех, кто меня захватил.
Не то наемники, не то просто дезертиры… В основе - люди, хотя есть полукровки - вон даже квартерон крови эльфов, смазливый ублюдок.
Меня подвесили на стене, руки неприятно покалывало, а еще откровенно воняло той травяной гадостью.
Мой взгляд на кандалы был перехвачен, и двуногие твари радостно загоготали:
- Что, ведьма ушастая, попалась? Ща подпалим тебе сиськи!
- Гы-гы-гы! А манда у тебя какая, шлюха?
- Ща и узнаем!
Я напряглась - и затем начался мой персональный кошмар: с меня сдирали мою одежду, попутно награждая меня тумаками за сопротивление, потому что билась я как безумная. По итогу этот шабаш был остановлен окриком вернувшегося командира, пополнившего мой лексикон новыми фразами, наградившего команду затрещинами, и меня зашвырнули в каменный мешок - вроде как камеру.
Двимерит с рук не сняли, вонючку не убрали, зато дораздели и обрядили в какое-то рубище из дерюги.
Еще мне оставили кувшин с водой.
Я прислонилась к холодной и относительно сухой стене, подобрав под себя ноги, и глотнув воды, попыталась успокоиться.
Зачем-то меня похитили - и то, что атаман запретил что-то со мной делать, говорит о многом.
Вопрос в том - кому и зачем я была нужна (и я ли...они вон и Анаис хотели схватить), и как быстро меня найдут.
Как-то незаметно я погрузилась в полудрему - так было проще перенести заключение.
...Я видела пронизанный солнцем лес… летнее солнце теплыми зайчиками касалось кожи через листву…
Под ногами была мягкая и густая трава, густо затканная повиликой в цвету…
А еще звучала флейта и слышался детский смех…
Счастливый, светлый, радостный…
Так смеются дети, которых любят, которые живут в любящей и счастливой семье…
Почему-то я знала, как выглядит этот ребенок…
Черноволосый, вихрастый, с яркими зелёными глазами, с ямочками на щеках, с немного щербатой улыбкой…
И я шла на этот смех, как на звук колокольчика…
Шла и не могла дойти…
Крепкая затрещина выдернула меня из сна, меня за волосы потащили куда-то, я падала, сбивая колени и ладони, но меня тащили дальше.
Сильный толчок в спину, и я влетела в коморку, где был стол, два табурета, жаровня и несколько двуногих скотов.
А потом начался мой персональный ад.
Я так и не поняла, чего ж они хотели - наверное, просто поиздеваться.
Итог - треснувшие несколько ребер, и куча весьма болезненных синяков.
Везде.
Меня снова зашвырнул в камеру.
Хорошо хоть вода осталась.
Я свернулась клубком на соломе, накрыв рукой живот. Теплая искорка билась внутри меня.
"Держись, малыш… Мама надеется, что нас быстро спасут"
Подсунув руки под щеку, я задремала…
Чтобы очнуться от сильного пинка в бок.
Меня швыряли и били как тряпичную куклу, защититься я не могла - не против полудюжины явно нетрезвых мужиков, почти высушенная и блокированная магия не давала мне вылечиться.
Весь имеющийся ресурс был направлен на сохранение будущей жизни.
А пока я могла лишь закрываться, как могла, да летать от стены к стене. В голову, в бок, в живот, по ногам, по рукам, по спине, снова в голову…
На губах появился вкус крови, сознание гасло.
Наконец меня пнули напоследок, облили водой, и оставили на полу.
Я лежала без движения, осторожно дыша, болели ребра, каждый вдох был пыткой.
Затем очень медленно, стискивал зубы, переползла на кучу соломы, служившую мне ложем и скорчилась на нем, накрывая живот рукой.
Живой.
И я пока живая…
Тихо, чуть шевеля разбитыми губами, я запела колыбельную.
спи, моя птаха, спи,
солнце ушло за скалы.
в мире моей любви,
пахнут так пряно травы.
спи, не видать огня,
боли, печалей, страха,
там, где люблю тебя,
спи, засыпай же, птаха.
Под свое пение я и сама отключилась.
***
С момента похищения Даны прошло два дня.
Они нашли место, но видимо, у выродков было что-то, что раскрыло им портал, и след обрывался.
Роше снова пробовал ощутить, допробовался до головной боли.
Посланные разведчики пока ничего не нашли, и собирались искать дальше.
Вещи Даны - походный мешок, лютня, Меч - сиротливо лежали в палатке на ее походной койке.
Вечером первого дня был собран совет, где решалось, что делать дальше.
Некоторые горячие головы высказывались, чтоб вручить Меч Исенгриму, и пусть он "спихнет людей в море!". Им быстро заткнули рты, и первым был сам Фаоильтиарна.
Он не забыл то видение, и понимал, что не справится с Мечом.
Сам Железный Волк стоял за то, чтоб отдать Меч Грозе Севера, и его поставить во главе. Хотя б временно…
Эта идея не нашла понимания уже у него самого.
Так ничего и не решив, разошлись.
К вечеру второго дня его отловил Седрик и почти силком напоил до отключки.
И вроде даже уложил…
И кто-то сидел рядом.
Утром он обнаружил, что уложили его на койку Даны, а под боком у него словно котенок, пригрелась юная принцесса.
Анаис, ради которой Дана опять пожертвовала собой - как в прошлый раз, ради него самого.
"Ребенок. Отличающийся от наших лишь формой ушей. Как из светлых детей вырастают подчас поразительно мерзкие взрослые, вроде того же Воорхиса или Раупеннека? Как?
Или зародыш тьмы есть в них всех? Просто не все дают себе труд не стать мразью…
Dana увидела в тебе что-то особенное, luned, чтобы защитить…
Значит, мой долг беречь тебя, пока она не вернётся.
А она вернётся. Я уверен.
Потому что я верну ее домой".
Спящая девочка держала в руке подвеску явно эльфийской работы, на тонкой цепочке, и в глубине зелёного кристалла пульсировал огонек.
