Яблоневый сад

      Я с хрустом впилась в яблоко, сочное, кисло-сладкое - а до кучи еще и посоленное и посыпанное пряностями. Терпкий, пряный сок приятно освежил и унял тошноту.       Приставленная ко мне под видом адъютанта эльфийка недоуменно покосилась, но промолчала.       Симптомы повторялись - тошнота, горячая любовь к яблокам… Что ж, значит пора признаваться.       Тем более яблоки помогали частично - от некоторых запахов хотелось блевать и умирать. С недавних пор за моей лошадью ухаживала как раз приставленная ко мне девушка. При том что обычно я сама вычесывала и вычищала лошадушку от носа до хвоста - сейчас запах лошадиного пота действовал так: чуть почую и несусь блевать.       Не тошнило меня только от запаха моего эльфа…       Грело летнее солнышко, я хрустела яблоком.       …После того как я вернулась, одолев Вильгефорца, то проспала полдня, и отряд специально задержался на этом месте, чтоб дать мне восстановиться.       Ну и отпраздновали заодно победу.       А теперь я вот кушаю яблочко. Чтоб не блевать под каждым кустом.       Когда не спасало и яблочко, какая-нибудь добрая женщина эльфийской наружности подсовывали мне с хитрой улыбкой кружку с травяным отваром. Отвар помогал не так мрачно смотреть на жизнь - и вполне нормально завтракать и даже передвигаться в пространстве.       И если днем я отвлекалась на текущий момент, то ночью…       …Общение с Вильгефорцем, лицезрение его лаборатории и разглагольствование о том, что он собирался сделать со мной (и с Цири) - разбередила самые темные глубины моей памяти, заставляя цепенеть от ужаса во сне.       До кучи наложился тот факт, что подсознательно я уже знала о беременности, и подсознание тоже бередило тревогами. Сначала просто тревожные сны, расходившиеся без следа за день, а потом пошли кошмары.       Я старалась выматывать себя днём, все же помня о том, что во мне зарождается новая жизнь, но…       Это не помогло.       Первый кошмар случился спустя неделю, как у меня начался токсикоз. До этого были просто тяжёлые сны, но не в этот раз.       …Первый четкий кошмар меня накрыл после того, как я поучаствовала в рейде на отряд охотников за головами. Днем я еще держалась - а вот ночью…       …Длинные, мрачные переходы, и что-то или кто-то догоняющее меня… Липкий, давящий ужас, лишающий малейшего соображения. оставляющий единственное желание - бежать… Ужас нарастал, грозя накрыть меня девятым валом… А потом все прекратилось… переходы и прочая жуть просто ушли, растаяли…       До моего разума наконец достучался хриплый ото сна голос: - Caelm, caelm... est bare mardwimme…Essea as n'essfrecne, alle elaine... Me hei'yneiroi te a n'evell… Aessea le anseo, aessea le te… N'evell hatten niwed a te...       И поглаживания по плечу и спине. Я заснула крепким спокойным сном. И проснулась в надежных объятьях Йорвета.       Сонно поморгав, я уткнулась носом ему в плечо и снова уснула.       Несколько дней ничего не предвещало - я спокойно высыпалась, а потом кошмар повторился, дополнившись рядом деталей…       Самостоятельно смешав себе качественное снотворное, я не стала беспокоить эльфа - тем более, что нам сопутствовал успех.       Несколько удачных рейдов, обеспечившие не только наш отряд - но и другие, припасами и амуницией.       Поэтому добавлять еще и своих проблем я не стала.       Яблоки (которые грызла не только я), отвары, притуплявшие токсикоз, и дающие спокойный сон - все это позволяло мне успешно выполнять свои обязанности лекаря отряда.       А работы хватало - раны, травмы (иногда отравления - хотя казалось бы, взрослые лю… эльфы), так что я не скучала.       Кошмары меня то отпускали меня, то возвращались с новой силой. Я опять бежала по переходам, но к ужасу и присутствию за спиной прибавился надрывный и жалобный детский плач.       В качестве разнообразия плач мог смениться стонами и криками боли… Мечась на походной койке, я цеплялась за единственное, что не давало мне сойти с ума - за эльфа, обнимавшего меня в ответ.       Мидаете мы отпраздновали, устроив налет на лагерь, где содержали девушек и девочек эльфийской и смешанной крови, и красочно развесив на деревьях двуногую мразь. Среди “украшений” было несколько полукровок и квартеронов - но тут я проявила твердость, наглядно показав, что законы будущего государства именно таковы: поблажек нет никому.       Мразь не имеет расы - это всегда мразь.       Возможно, не всем понравилось мое решение - но вот мне не забыть затравленных и потухших, а потом горящих ненавистью и мщением глаз юных девушек, направленных на кучку тех, кто почему-то посчитал, что продать своих же сородичей лучше, чем защищать их.       Девушек частично укрыли в селениях, частично кто-то остался в отряде - этих я учила лекарскому делу.       Моя привычная одежда претерпела изменения - уж не знаю кто придумал, но в середине феаина спасенные девушки - мои ученицы по большей части, вручили мне при скоплении отряда куртку.       Зеленую, крепкую. Мне по размеру. С кучей карманов, - и нашивкой на груди и на рукаве.       Я смотрела на куртку, на нашивку и не знала - ругаться или благодарить - щит, а на нем лист, свернутый чашей и алая капля крови. Кто подал идею - так и не добилась. Зато вот куртку носила долго…       Остальные одежки тоже пришлось слегка расставить - фигура начала понемногу поправляться.       Но пока что не сильно заметно под одеждой.       Я уже ощущала биение жизни внутри, и на Ламмас планировала порадовать Йорвета фактом беременности.       Тем более, что отряд двигался к безопасной точке, где и планировалось отпраздновать.

***

      После событий на Беллетэйн он заметил как изменилась Дана.       Ее словно что-то угнетало - хоть она и не показывала этого. Что-то она увидела, или услышала у этого bloede mannas…       Удачные рейды возвращали улыбку на лицо его любимой, хоть и добавляли ей забот.       А потом был рейд на лагерь, где словно скот содержали эльфок из оседлых и полукровок. Застывшее маской гнева белое лицо Даны, когда она увидела творившееся в бараках, резкие команды, и…       Он полагал, что развесив dh’oine - они заберут пленников, и сожгут тут все. Оказалось - что нет.       Не все в отряде приняли решение Даны казнить прихвостней дхойне. Не все. Но он запомнил слова Даны, сказанные после.       “Мразь - это всегда мразь, не важно какой она крови и расы”.       А еще были кошмары…       Приходившие ночью, когда его воинственной деве требовался отдых. Мечущаяся со стонами - и вовсе не удовольствия, по подушке голова, испарина, беззвучно шевелящиеся губы… И судорожно цепляющиеся за него руки…       Порой кошмары отступали - хотя Дана спала, буквально вжавшись в него, но возвращались снова.       Он замечал, что женщина смешивает травы, и это немного помогало, спала она после этого спокойнее.       Но помимо кошмаров было и кое-что еще…       Поверить в это он пока не смел - но страстно желал.       А между тем близился Ламмас…