Яблоневый сад

В Долину пришла зима. Не суровая вьюжная и морозная зима Севера – уютная, с неспешным кружением снежных хлопьев, с солнечными днями, когда чистый снег искрится, а рябины и кусты боярышника проглядывают яркими ягодами через иней. Мне разрешили гулять возле дома, чем я и занималась, когда были силы. Ходить становилось все труднее, Бьянка вместе с Киараном даже обустроили мне комнату на первом этаже, чтобы я не утруждала себя лестницами, и я была благодарна за это. До нас добралось еще одно письмо – Роше писал, что Йорвет быстро оправился от раны, быстрее, чем можно было ожидать. Еще – что они спасли от рук орденцев деревенскую травницу - и по совместительству повитуху. Это обнадеживало. Хотя я была уверена, что справлюсь в целом сама, все же помощь и поддержка не будет лишней. А то мало ли что… Йорре же писал, что безумно скучает без меня, и что сделает все возможное, чтобы к Йолю быть в Долине. Хотя во многом это зависело не от него. Я подставила руку под падающие с неба крупные снежинки – здесь они были какими-то совершенно нереальными. Одна опустилась прямо мне на руку, совершенная в своей красоте — и невероятно хрупкая. Залюбовавшись на нее, я непроизвольно погрузилась в воспоминания… … Снег… снег укрывает изящные деревья, статуи, арки, дворцы… Снег на дорожках парка, по которым я гуляю. Изо рта вырывается пар от дыхания, но мне не холодно — теплые сапожки, а еще пушистая шубка, шапка и рукавички не дают мне замерзнуть. Хотя тут очень мягкие зимы… С неба, кружась в завораживающем танце, падают крупные снежинки. Они ложатся на меня и все вокруг. Я стаскиваю рукавичку и ловлю одну — она тает. Это обидно — снежинки такие красивые, мне хочется рассмотреть их, потрогать тоненькие лучики. Но она расстаяла… — Qye astean, illie? — ласковый, глубокий голос звучит рядом, и меня словно окутывает теплом. — Atta… yeu vyerle… — я показываю ладошку, в которой крошечная лужица. Отец… он высится надо мной, светлые, медового тона волосы спускаются до пят, зимняя теплая мантия припорошена снегом. Он опускается рядом со мной, не боясь намочить дорогую ткань снегом, и берет мою руку в свои, гладит, утешая. Мне уже не грустно, ведь рядом отец, он знает как все исправить, он самый лучший… И правда – на мою ладошку надевается рукавичка, а потом сильные руки подхватывают меня с земли и возносят вверх. Какой он высокий! И сильный! Отец протягивает руку — и на его ладонь опускается снежинка, ее окутывает мягкое свечение. И затем зачарованная снежинка ложится на мою ладонь. — Eale, illie… yeu ny’vyerle… — Ny’vyerle… — я любуюсь этим чудом – нетающей снежинкой. Отец шепчет мне на ухо – чтоб загадать желание… И я решаюсь. И желаю, чтобы этот счастливый день не кончался – а потом отпускаю чудесную снежинку лететь по ветру. Отчасти мое желание сбылось: в моей памяти этот счастливый день длится вечно. Он был последним счастливым днем, когда я была с семьей… Мне не было и трех… Вынырнув из воспоминаний, я улыбнулась и бережно накрыв снежнику пальцами, пожелала, чтоб любимый вернулся живым – как раз на Йоль. И раскрыв ладонь, с изумлением увидела, что она не растаяла – а легкий ветерок понес ее дальше… —Yeu ny’vyerle… “Она не тает, отец… она не тает… А значит, то, о чем я загадала — сбудется…” …Малышка толкалась все активнее, а я себе напоминала какое-то странное существо — раздутое до неимоверности, больше похожее на кита. Моя сила стала совсем малой, словно все ресурсы уходили как раз будущей крохе, хотя по факту оно так и было. Стало плавать настроение – то я могла расплакаться от сущей мелочи, а то какая-то ерунда заставляла меня хохотать до слез. Бьянка понимающе улыбалась, но заваривала мне успокаивающие травки. Это помогало – я стала более уравновешенной, хотя приступы плаксивости или веселья остались. Время понемногу близилось к Йолю, меня навестила местная повитуха, не вызвавшая у меня доверия – особенно после рассказов Бьянки, что сия благообразная дама едва не уморила ее, пытаясь снять боль при схватках. У эльфок вообще с этим моментом было сложно: те, что рискнули понести в отрядах, при моей помощи рожали вполне нормально. Ну что поделать, мы платим болью при деторождении за свой разум. Опять же есть способы уменьшить боль, не ослабляя схваток, они больше ментальные, чем физические. А вот те, что, скажем так, более рафинированные, из вот таких поселений… И большая часть вины там была как раз на повитухах, не понимавших суть протекающих процессов. Ну как же, кричит. плачет. ей больно, уберем боль! А то, что при этом ребенок выйти на свет не может… “На все воля Богини”. И не скажешь, что специально, просто по незнанию и непониманию, стараясь сделать лучше, делают только хуже. Так что у меня были серьезные сомнения в ее полезности. Зато сама я при помощи Киарана и Бьянки подготовилась к рождению малышки — вот было у меня убеждение, что девочка. Небольшую комнатку рядом с моей подготовили как следует – тщательно все вымыли, поставили там кровать, Киаран лично проверил крепость потолочных балок, и сам же выбрал крепкую надежную веревку. Еще сюда принесли парочку тюфяков со свежим сеном, кровать заправили чистым и свежим бельем, подготовили простыни и полотенца, проверили, будет ли удобно носить сюда воду. И все устроив, стали ждать. Я считала дни до Йоля – и примерной даты родов, подготавливая вещички для малышки. Вышивала, вязала, в перерывах – гуляла, напевая песенки, поглаживая живот. … В тот день я как уже сложилось по обыкновению, вышла в сад, замотанная словно кукла, став уж совсем неповоротливой, и медленно бродила между деревьев, любуясь деревьями в зимнем уборе, который искрился в лучах солнца. Малышка неожиданно забеспокоилась, повернувшись, а потом еще и брыкнувшись. Я положила руку в рукавице на живот – оставалось совсем недолго, как раз к Йолю, или вскоре после него… — Тише, моя хорошая… все хорошо… Что ты… папа скоро вернется… Поглаживая живот, я брела по тропинкам, но дитя все никак не успокаивалось, так, что я в какой-то момент прислонилась к дереву, обнимая припорошенный снегом ствол. — Милая… потерпи… Вдруг… поверх моей руки легка еще одна – мужская. в кожаной потертой перчатке, а родной голос мягко произнес на ухо: — Просто она тоже соскучилась… Меня затопила волна счастья и обернувшись. я замерла, всматриваясь в любимые черты. —Йорвет… Но как… — Завтра Мидинваэрнэ… в этот день надо быть с семьей… Я прижалась к нему, чувствуя бережные объятья. — Я так соскучилась… — Я тоже, minne mo… я тоже… — эльф бережно поглаживал меня по животу, не отпуская от себя. — Вы… вы надолго?.. — Пока не родится дитя… и еще несколько дней после. Я ткнулась лбом ему в плечо, чувствуя как в глазах собираются слезы. — Я… я поеду с тобой как смогу… — О таком не может быть и речи. Дана, ты и наше дитя — самое дорогое для меня. Нет. Вы останетесь в Долине. Стиснув зубы, я промолчала, но мы оба знали, что переубедить меня вряд ли получится… Разве что придем к разумному компромиссу. Но не сейчас. Тихо вздохнув, я прижалась теснее, насколько это было возможно.