Судьба

Нил проводит час за подготовкой к своему первому за шесть месяцев клиенту. Он принимает душ, бреется и растягивает себя пальцами с большим количеством смазки. Он одевается с иголочки, поскольку клиент не уточнил, какую одежду хотел бы видеть на нем. И в костюме-тройке он хотя бы сможет занять время раздеванием. Некоторым парням нравится на такое смотреть. Он оставляет волосы влажными и распущенными, поскольку не знает, захочет ли клиент намотать их на руку, пока Нил будет отсасывать ему. Честно говоря, клиент предоставил почти ноль информации о своих желаниях на ночь, поэтому Нил придерживался основ. Он вызывает лифт на пятнадцатый этаж и сжимает поручни, когда кабина вздрагивает и начинает движение наверх. (Есть что-то такое в лифтах, что всегда заставляло его чувствовать себя некомфортно, пробуждало в нем желание выбираться из этих клеток как можно скорее. Его не укачивает, нет, просто… этот короткий миг невесомости, когда лифт начинает свое движение. Спускаться проще и лучше, но, когда надо подниматься вверх, у Нила возникает ощущение, что кабина никогда, блять, не остановится, и он вмажется в потолок в потоке искр и огня. Хуже того, как бы ни был переполнен лифт, он всегда ощущает себя неимоверно одиноко.) Он выходит из лифта с чувством облегчения и неторопливо идет по холлу, его руки слегка раскачиваются в такт шагам. Дверь в нужный номер не заперта, и Нил заходит внутрь. Он ожидает увидеть темноволосого шотландца, однако на краю кровати сидит молодой, но менее крупный мужчина, с пухлыми губами и светлыми глазами. Нил замирает в дверях и поднимает брови. — Привет, — он говорит легко, но держится на расстоянии. Мужчина в простой рубашке и синих джинсах встает, потирая руки. — Привет, эм, у моего друга неимоверно ужасное чувство юмора, и мне очень жаль за это недоразумение, но он оплатил ночь для… для меня, а не для себя. Закрывая за собой дверь, Нил проходит в глубь комнаты, натягивая легкую, сдержанную улыбку. — Не нужно нервничать, ты намного симпатичнее него, — эта ложь дается ему легко. Другой мужчина, шотландец, в разы ближе к тому типажу, который нравится Нилу. Больше, крупнее, «мужественнее». Но, к черту всё это, ему платят; стоит тогда просто получать удовольствие от того, что есть. Мужчина хмурится и мягко спрашивает: — Как тебя зовут? — его глаза пробегают вверх и вниз по телу парня. Нил улыбается и ослабляет свой галстук, медленно, но привычно. — Как ты пожелаешь, — он отвечает мягко. Закрыв лицо руками, мужчина хрипло произносит: — Давай вот без этой херни, просто скажи мне свое имя, — он опускает руки и сужает глаза. — И не говори, что Соблазнитель или… или Конфетка. Я хочу услышать твое настоящее имя. Поднимая брови, Нил ухмыляется. — Нил, — в его голосе звучат нотки удивления. — А как тебя зовут, красавчик? Мужчина смеется и качает головой. — Боб, — он отвечает с робостью. Нил стягивает с себя галстук и позволяет тому упасть на пол. Некоторые мужчины жадно наблюдают за его движениями, облизывая губы, или требуют оставить галстук вместо того, чтоб забыть об этой детали гардероба. Некоторые мужчины используют его, чтоб привязать Нила к изголовью кровати, другие просят, чтобы Нил привязал их. Боб же беззвучно позволяет ему избавиться от галстука и садится на кровать, вместо того, чтобы приблизиться к Нилу, пока тот снимает пиджак и перекидывает его через спинку кресла. Парень забирается к Бобу на колени. — Приятно познакомиться, Боб, — Нил шепчет ему на ухо и ухмыляется, когда мужчина вздрагивает. — Приятно познакомиться, — Боб вторит ему с широко распахнутыми глазами и чуть откидывается назад, облизывая губы. Нил тянется вперед и берет запястья Боба, направляя его большие руки на свою талию. — Нет ничего запретного, — он легко произносит, — можешь делать всё, что захочется… или я могу делать всё, что ты захочешь. Отпуская его, Нил проводит ладонями по подтянутым рукам и плечам Боба, сжимая их с восхищением. Вообще-то он не тощий, просто… меньше, чем тот, другой мужчина. И чем дольше Нил остается на его коленях, наблюдая как серые глаза темнеют от желания, тем больше он не возражает против ночи с Бобом. Нил тянется к пуговицам своего жилета, чтоб расстегнуть их, но Боб быстро перехватывает его руки, заставляя остановиться. — Позволь мне, — Боб говорит мягко, чуть нахмурившись, и Нил улыбается в ответ, опуская руки на его плечи. — Давай, большой мальчик, — Нил дразнит, и мужчина слегка морщится. Нил ожидает, что Боб рывком сорвет с него жилетку, думая, что он из тех, кто начинает тихо и скромно, но к концу разгорячается и ведет себя грубо и по-собственнически в постели. Он ошибается. Боб расстегивает пуговицы с медленным благоговением, а его взгляд мечется между собственными руками и лицом Нила в поисках… чего? Неодобрения? — Не нужно нервничать, — Нил повторяется и мягко сжимает руки Боба, и внезапно это прикосновение ощущается как разряд тока. Нила редко когда можно застать врасплох, но на долю секунды его маска падает. Он одергивает руки, прижимая их груди, и широко распахнутыми глазами смотрит на Боба. Боб определенно не во вкусе Нила. Он недостаточно большой, недостаточно взрослый, или недостаточно волосатый. Но… но… Есть что-то в этих серых глазах и в этих пухлых губах, что-то, что Нил не в силах, блять, понять. Всё в его груди трепещет, отчего хочется заползти в объятия Боба и никогда не покидать их. Нил не целует клиентов, но ему хочется поцеловать Боба. Всё в нем буквально кричит о теплоте и заботе и да. Это самая ужасающая, блять, вещь, которую Нил когда-либо испытывал, поэтому он подавляет все эти ощущения и легко выскальзывает из жилета, находя свою самую непринужденную улыбку. — Я знаю, — Боб наконец-то отвечает, — но мне это всё кажется неправильным. Нил тоже это ощущает. Единственное, что правильно — это он на коленях у Боба. Остальное же… давит на него своей неправильностью. Как будто он не должен продавать себя Бобу. Как будто ему не нужно это делать. Но вместе с тем Нил резко понимает, что ночь уже оплачена, и ему просто непозволительно останавливаться. — Не говори так, красавчик, — Нил воркует, легко устраивая руки на плечах мужчины и вырисовывая большими пальцами круги на теплой коже. Боб проводит руками по плечам и бокам парня, его пухлый рот приоткрыт, а взгляд прикован к лицу Нила, как будто он смотрит сквозь парня. — Я просто… — Боб обрывает себя на полуслове и очень осторожно снимает Нила с колен и устраивает его на краю кровати, вставая. — Я не могу, Нил, прости. Я не могу сделать это с тобой. Нил хмурится, когда Боб на два шага отступает от кровати, сжимает кулаки и отказывается смотреть в сторону парня. — Ты не делаешь чего-либо плохого, — Нил мягко произносит. Некоторым мужчинам неприятно участвовать в проституции; их нужно успокаивать и поощрять. Другим же нужно, чтоб Нил их упрашивал. — Вернись в кровать, Боб, пожалуйста? Боб вздыхает и поворачивается к нему лицом, нервно потирая руки. — Смотри, Нил, ты очень милый и всё такое, но я честно… — он резко выдыхает, как будто не может подобрать правильные слова. — Для меня секс — очень интимная штука, и я не уверен, что смогу с незнакомцем… Терпение Нила начинает подходить к концу, и он чувствует, как с его лица медленно сползает маска любезности. Он откидывается на руках назад и поджимает губы. — То есть… иными словами, ты хочешь сказать, что есть кто-то еще. Боб смотрит куда-то в сторону и встает в пол-оборота к двери. — Да. — Это твой друг? Ну, тот, который заплатил? Боб кивает в ответ. — Он не отвечает тебе взаимностью? — Совершенно. Нилу не нравится видеть Боба в таком состоянии. Ему хочется, чтобы эти надутые губы улыбались, смеялись и трепетали от желания, а не от грусти. Нил усмехается и встает, чтобы подкрасться к Бобу. — Ну и хрен с ним, он болван, — Нил деловито отвечает, вновь проводя руками по плечам мужчины (он почему-то уверен, что это поможет). Боб заметно расслабляется и позволяет увлечь себя в сторону кровати. — И кто сказал, что мы — незнакомцы? — парень продолжает со смешком, ложась и притягивая к себе Боба. — Мы только на первой стадии знакомства, и всё еще впереди. Это всего лишь шутка, которая ничего не значит… (Но она значит, значит буквально всё… Боб не незнакомец, Нил теперь это знает, даже если и притворяется. Им суждено было оказаться здесь этим вечером. Это должно было случиться.) Нил ухмыляется и приподнимается, опираясь на локти, чтобы поцеловать Боба за ухом, потому что (и он не будет особо вдумываться, он просто проигнорирует это странное ощущение, что он хорошо знает Боба и его тело) знает, что это вызовет дрожь по всему телу мужчины. Боб вздрагивает под его прикосновениями и поворачивает голову, чтобы внезапно поймать губы Нила и увлечь его в обжигающий поцелуй. Нил чувствует, как его лица нежно касаются чужие пальцы, и он не хочет признаваться себе в этом, но он тает. Второй рукой Боб обхватывает парня за поясницу, приподнимая и подтягивая выше к изголовью кровати. Нил начинает впадать в знакомый ему ритм секса, но Боб постоянно выдергивает его из этого транса. Теплым поцелуем или легкой улыбкой мужчина снова и снова выбивает Нила из привычной рабочей колеи. Они медленно избавляются от одежды, и Нил совершенно забывает о том, чтобы дразнить Боба, чтобы устраивать для него шоу. (Нилу и не нужно, какая-то часть его твердит снова и снова — это Боб. Бобу не нужно шоу. Бобу нужен ты.) Он трогает Боба везде, следуя за черными следами чернил на бледной коже мужчины. (Ему не нужно трогать так много, но он хочет этого.) Их поцелуи тянутся и тянутся, такие томные, теплые и приятные. Движения Боба всё еще осторожные и почти любящие, даже когда поцелуи сменяются на покачивания бёдрами, а позже — на мокрые пальцы внутри него. Пока Боб аккуратно растягивает его, Нилу кажется, что он понимает: у него уже был секс с Бобом раньше. Возможно Нил не занимался сексом с Бобом, но у них прежде уже был секс. Яростно и приглушенно на складе в Париже. Сильнее, черт возьми… Блять, да, так! Медленно и благоговейно на простой койке в темноте. О Боже, не останавливайся. Всё нормально, не останавливайся. Тихо и осторожно на небольшой кровати. Черт, да ты большой. Нет-нет… Всё хорошо. Продолжай. Восторженно и запыхавшись на заднем сидении машины. Воу, сделай еще раз так! Блять, да! И вот теперь, робко и нежно в Нью-Йорке, как будто Нилу не платят за это. Как будто они и правда любовники. Боб прижимается к нему, и, хотя он не такой большой (как бэйн или томми), Нил всё равно вздрагивает от выражения лица мужчины. Его брови сведены в одну точку, рот приоткрыт, пока он тяжело дышит. Капли пота скатываются по лицу, волосы торчат в разные стороны. И это самое красивое, что Нил когда-либо видел. — Ты в порядке? — Боб мягко спрашивает, и парень чувствует себя максимально обнаженным; он сглатывает комок, застрявший в горле, и в груди всё сжимается от тепла в лице Боба и в его голосе. — Да, — Нил отвечает ломающимся голосом и обвивает руками шею мужчины, отчаянно целуя его, когда Боб начинает двигаться внутри. Нила всегда трахали, он уже привык к этому. Грубость, насилие и крайность — вот что заставляло его в итоге чувствовать себя использованным и вышвырнутым на улицу, когда всё заканчивалось. Но Боб не трахает его. Боб аккуратно входит в него, внимательно следя за юношей, спрашивает: «Вот так?» или «Хорошо?» и целует его при каждом толчке. Он просовывает руку между их телами и обхватывает член Нила, находя нужный ритм, от которого парня буквально ломает. Боб полностью сфокусирован на нем, на его чувствах. Он улыбается, когда ему удается заставить Нила стонать или подмахивать бедрами, и никогда не отводит взгляд с лица парня, только если для поцелуя. Это потрясающе. — Боб, — Нил скулит и чувствует, как по его щекам катятся горячие слезы, — пожалуйста. Боб проводит большим пальцем по его лицу, вытирая слезы, ошеломленно смотря на парня. — Прости, милый, что такое? Что не так? Нил ощущает, как всё внутри него рушится, кусочек за кусочком. В его груди как будто открылась чёрная дыра — и его всего засасывает туда. — Не уходи, — всё, что ему удается хрипло выговорить. — Останься. Боб гладит его по волосам и целует мокрое лицо, качая головой. — Я… я не уверен, что могу, — его глаза скользят по лицу Нила. — Но я… не могу остаться. Может я… о, заберу тебя с собой? Просто подхвачу тебя и увезу от всего этого? Нила вдруг отпускает; он чувствует, как по лицу расползается улыбка, и из горла рвется смех. — Я тебе не девица в беде, — он вытирает щеки о подушку. Улыбаясь в ответ, Боб целует его в лоб и в нос. — Нет, но я могу… если ты правда этого хочешь, — он звучит неуверенно. — Я хочу видеть тебя счастливым. Нил подается вперед и крепко целует его; Боб начинает снова двигать бедрами. Теперь уже быстрее и не так осторожно, но он всё еще не трахает Нила. Когда парень уже на грани, лихорадочно сжимает простыни и протяжно стонет, Боб шепчет ему «кончи для меня, Нил». Оргазм не разрывает Нила на атомы, не кажется ему вымученным, и это не самый умопомрачительный финал, который у него когда-либо был. Он даже не кричит. Он кончает тихо, его тело сотрясает судорога, и он вцепляется в мужчину. Боб замирает и ловит воздух открытым ртом, неглубоко толкаясь и изливаясь внутрь. Они вместе без сил падают на кровать, и Нил мягко смеется, сворачиваясь калачиком под боком мужчины. У него были более яркие оргазмы, которые длились дольше и накрывали сильнее, но Боб заставил его чувствовать себя… любимым. Боб не трахал его, он занимался с ним любовью, и Нилу хочется всегда чувствовать себя так. Парень забирается на Боба и сладко улыбается. — Так, касательно того парня… Боб ухмыляется и обвивает его руками, кусая Нила за нос. — Ай, забудь о нем. Кажется, я нашел кого-то получше. Устроив поудобнее голову на плече Боба и закрыв глаза, Нил ощущает тепло и удовлетворенность. — И это хорошо. Он вырисовывает узоры на коже мужчины, и Боб тянется, чтобы поцеловать его в макушку.