***
Несмотря на претенциозность, французский двор не отличался богатством: почти вся казна уходила на военные действия. Джастин двор разочаровал. С тех пор, как она бывала здесь прежде, произошло не так много перемен, но одна половина лиц все равно была ей незнакома, а другая — удивительно изменилась за прошедшую пару лет. В первый раз она даже едва не ляпнула вслух при виде вытянувшегося юнца: «Это что, король?». Впрочем, любую ее ошибку сглаживал Рауль, почти неотлучно торчавший возле жены. — Зачем ты вывез меня ко двору, если ревниво не даешь ступить и шагу? — спрашивала она. — Уж поверь, глухомань берегла бы мою честь куда надежнее твоих преследований. Вторым человеком, кого раздражала назойливость Рауля, оказался, как ни странно, постаревший кардинал Мазарини, который явно жаждал использовать таланты Джастин к своей выгоде, тем более, что сейчас она оказалась вхожа почти в любые политические круги и компании: сказывалась и короткая память придворных, и смена многих союзов и партий. — Тебе бы хотелось, чтобы я внесла свою лепту в какой-нибудь заговор или интригу? — прямо спросила она Рауля. — Может, у тебя уже есть что-то на примете? — Нет. Я был бы рад, оставайся ты в стороне от этих дел. «А тогда у меня и вовсе дел нет, все мои дела остались в Бражелоне...» И Джастин очень удивилась, когда поняла, что третий человек, которого раздражало присутствие Рауля возле нее, — это король. Луи вырос удивительно быстро. Когда Джастин видела его в прошлый раз, он был еще подростком,а теперь перед ней стоял взрослый юноша, который с неудовольствием терпел указания своего министра. «Это он выглядит так взросло или и правда прошло столько времени?» — думала она. И ей стало все равно, время или природа вырастили Луи, когда он в один из вечеров бесцеремонно увел ее от мужа в парк. — У меня хорошая память, мадемуазель де Винтер, — не мешкая, сказал король. — Я ведь еще когда обещал сделать вас своей фавориткой. — Разумеется, сир, вы намеревались это сделать с мадемуазель де Винтер, но мадам де Бражелон вряд ли слышала эти слова, — она склонилась перед мальчишкой. — Ваш муж — единственная причина отказа? Джастин подняла на него взгляд: такого высокомерного, оскорбленного тона она не ожидала. Мальчик вырос, слишком вырос, но все еще был капризным ребенком. И в сочетании с неограниченной властью эта капризность могла дорогого ей стоить. — Я буду вынуждена согласиться, если ваше величество считает эту причину недостаточной. — Вынуждены, — как выплюнул это слово Людовик. — С королем нынче вынуждены соглашаться. Не пройдет и дня, как вы вынудите и короля согласиться с вами. Иначе ведь и на монаршью шею найдется топор, разве нет? Джастин глубоко втянула воздух: неужели мальчишка знал про казнь? Да нет, не может быть! Разве что Рошфор оказался болтуном, но это невозможно. — Сир, французскую монаршью шею есть, кому поддержать — всерьез, а не… — начала было она. — В таком случае вашего мужа к этой поддержке нельзя отнести. Но вы сами... У вас еще есть шанс изменить свои взгляды, — и, словно смягчившись, он предложил ей руку ровно в первые такты музыки. Джастин танцевала плохо. «Вот и славно, может, разочаруется во мне, — размышляла она, неловко путая руки и кланяясь слишком глубоко. — Но у Рошфора надо спросить, кому и что он болтал...» После танца она заметила, как нехорошо посмотрел на нее Мазарини и тут же отвел взгляд. Рауль хотел было подойти, но Джастин едва заметно отрицательно качнула головой: не сейчас. Она поджидала кардинала на выходе, ведущем в затемненную галерею. — Что вам нужно? Я расплатился с вами сполна, — сухо спросил министр. — Лишь одно: я не хочу разочаровать Его Величество. Он молод, у него впереди блестящее царствование, а моя репутация, мои прошлые заслуги не слишком подходят этим перспективам. — Вы просите оградить вас от домогательств короля? — удивился кардинал. — Вы же понимаете, сколь много у вас менее успешных соперниц, жаждущих оказаться на вашем месте? — Я с удовольствием уступлю свое место кому угодно. — Кстати, я слыхал, вы достигли своей прежней цели. Не хотите поставить еще пару подобных? — Не до конца, — возразила Джастин. — И подобных иметь не желаю. — Но вы сумели развернуть это дело еще и лучше. — Ваше преосвященство, сейчас не жажду ничего, кроме спокойной жизни в своем замке, с мужем и ребенком. — Ваш муж прекрасно чувствует себя и при дворе, и на поле брани. Я бы на вашем месте не портил ему карьеру. Впрочем, может, именно этого вы и добиваетесь? Тогда я тем более не буду в это встревать, вы и сами прекрасно справитесь. А что касается Его Величества, то ваше присутствие в числе его желаний слишком мелко, чтобы повлиять на что-то всерьез. Если, конечно, вы сами не захотите этого. Вот тогда я и подумаю, куда вас деть. И Мазарини двинулся прочь.***
Джастин сидела в прежней оружейной, в компании Рошфора. — Удивительно, как твой муж терпит мое присутствие, — в который раз заметил граф. — Он считает тебя слишком старым, чтобы быть моим любовником, — равнодушно ответила Джастин. — К тому же, мы видимся в его отсутствие. — Думаешь, ему не доносят, что к тебе ходит старый кардиналист и фрондер? — Даже если и так, претензий он не высказывает. Ты вот подскажи, как мне отказать королю, но так, чтобы он сам был от этого счастлив? — Найди ему другую пассию. — Ха! — Тогда откажи прямо, уезжай в свою дыру, сиди там до скончания века, рожая отпрысков своему виконту и пытаясь избавиться от старика-графа. — Это уничтожит карьеру Рауля. — Как будто для тебя это важно. Джастин задумалась. — Значит, важно? — не отставал Рошфор. — Я бы не хотела причинять ему вред. — Ты что, влюбилась в него? — Он пару раз выручал меня всерьез, платить ему предательством я не хочу. — О господи, лучше бы ты в него влюбилась. — Лучше скажи мне: кому ты рассказывал про палача Карла Первого? — Никому, — посерьезнел Рошфор. — Даже по пьяни. Я забыл, кто был королевским палачом, — и он проникновенно посмотрел в глаза дочери. — Тогда почему король заговорил со мной о топорах и королевских шеях? — Может быть, просто оттого, что ты англичанка. Успокойся. Он, скорее, знает о неудаче д’Артаньяна и его друзей, чем о палаче Карла. Джастин рассеянно кивнула: эта мысль приходила ей в голову, только сейчас ее заботили иные вопросы.***
Проблема, казалось бы, разрешилась сама собой: Джастин сообщила мужу о беременности и ждала немедленной отправки в замок. Однако Рауль обеспокоенно взглянул на нее и сначала уточнил: — Ты уверена? — Какие у меня есть причины не быть уверенной? — Ну... бывает, что... — он смутился и как-то нелепо развел руками. — У меня не бывает, — отрезала Джастин. — Возможно, ты захочешь провести это время здесь? Без выездов, балов, но все же в Париже. Джастин изумленно посмотрела на него. — Я не хочу оставаться в Париже. Я хочу домой, к сыну и... И вообще! — она разволновалась и потеряла мысль, позволяющую довести свои доводы. — Ты могла бы уехать попозже, — озабоченно проговорил Рауль. — Нет! Я хочу сейчас же! — Джастин разрыдалась, и у Рауля пропало желание спорить. — Хорошо, — примирительно проговорил он, — давай мы еще до завтра подумаем об этом. Возможно, я тоже поеду с тобой. Но на другой день Рауля отправили с письмом на передовую, а король решил, что отсутствие супруга в обозримом пространстве смягчит сердце его пассии. Джастин же с милой улыбкой сообщила ему, что ее тошнит, и немедленно бросилась прочь из города, оставив Раулю короткую записку.