Муза вредного характера

На следующий день, неожиданно для всех, в комнату к Джозефу зашел теперь Цезарь. Писатель поднял взгляд с компьютера и удивленно распахнул глаза, сглотнув вдруг появившуюся слюну. На итальянце была белая майка, что плотно обтягивала его грудь, поверх была голубая куртка, на плечи накинут розовый шарф, ноги были одеты в белоснежные джинсы, а на руках красовались перчатки. Тот постоял, покрасовался, прежде чем не выдал: — Я иду в кино. Ты со мной? — спросил так, будто звал убирать чье-то тело, Цезарь. «Приехали» -подумал Джозеф, скрывая восхищенно-пораженный вздох. Странный прикид соседу шел. — О, — писатель сглотнул. В кино? Джозеф никак не ожидал хоть какой-то инициативы со стороны этого Казановы. Да и вообще, о какой инициативе тут может идти речь? — Ну? — с нажимом сказал Цеппели, постепенно теряя терпение. — Да.да! Конечно! Что за кино? Где? -встрепенулся Джостар. — «Любовь и молнии»*, тут недалеко есть кинотеатр. — итальянец поправил куртку. — Я подожду тебя внизу. Так он и сделал, оставляя шокированного писателя с открытым ртом, глотать воздух. Джозефа модником сложно было назвать, что первое выпадало из шкафа – то и носил. Хорошо, что в шкафу были только хорошие вещи, иначе он бы совсем стал походить на мусорный мешок. Надевая пальто, он задумался, как Цезарь — коренной житель солнечной Италии, так легко одевается в такую погоду. Эта осень у них странная: вчера, например, мороз, сегодня солнечно, завтра вообще утренний туман нагрянет. Ходи по улице и крестись, как бы в ту же секунду ливень не пошел, а на тебе кроме черного топа ничего и нет. Быстро и неряшливо одевшись, ДжоДжо спустился вниз. Даже не просто спустился, а – на крыльях любви – пролетел , можно сказать. Постукиваемая нога Цеппели остановилась и её обладатель облегченно выдохнул. – Пошли, – кивнул сосед, на немой вопрос писателя. Погода была прохладной. Да, солнце было и особо не грело, но и совсем замерзнуть не давало. Шли они в молчании, ДжоДжо краем глаза иногда поглядывал на напряженного парня. — Слушай, что-то случилось? Все круто, в кино же идем! — воскликнул Джозеф, намереваясь поддержать. После этих слов он почувствовал, что плечи Цезаря начинают действительно расслабляться. Чтож, неплохо. — Все в порядке, — фыркнул Цезарь. — Ага. Кстати, а почему я? У тебя обычно на каждый день по девушке, – хихикнул Джостар, но все же стал прислушиваться. — Лучше скажи спасибо, просто хотел вытащить тебя из комнаты. Делить квартиру с хиккой не в моих приоритетах, — ответил Цеппели, и поежился от внезапного дуновения ветра. Писатель растянул губы в широкой счастливой лыбе. Кино вроде было хорошим. Почему вроде? Потому что половину Джозеф пропустил, смотря только на Цезаря, который иногда отпускал что-то наподобие смешков. Джостар уже не мог сказать точно, когда заглядывание на соседа стало для него нормой. Просто в один миг — бац, и он ему приглянулся. А сейчас его и на фильм потащили! Он в кинотеатрах сто лет не был, действительно всё торчал в квартире, да писал, писал, писал… — ДжоДжо, конец. Эй! — перед его лицом махали ладонью. — А? Закончилось? Отлично! То есть...– Джозеф растерялся и неловко почесал макушку. Цеппели фыркнул, встал с места и взял свою куртку. Джозеф скопировал его действия, оказываясь совершенно близко к парню. — Хе-хе… — промямлил писатель, смотря прямо в глаза итальянцу, что в темноте, освещаемые только одним большим экраном, выглядели по-особенному завораживающе. Уже приходя обратно в квартиру, они поднялись на второй этаж и застыли посередине, не решаясь пошевелиться. Они стояли в направлении своих комнат, и вроде, каждый может спокойно зайти, но сказать же что-то надо? — Спасибо? За кино. Может, я и в правду резвеялся, — пробормотал Джозеф, улыбаясь. Внезапно, Цезарь тоже улыбнулся, подходя ближе к соседу. Его рука поднялась и потянулась к щеке парня, от чего последний вздрогнув, застыл. Еще пару сантиметров — и ладонь итальянца дотронется до его лица. Вдруг, рука резко поднялась выше и приземлилась на волосы Джостара, начиная их активно трепать. Джозеф пораженно уставился на соседа, не смея даже вздохнуть, чтобы не спугнуть момент. — И тебе спасибо, ДжоДжо, — ответил Цезарь, уходя в свою комнату. После очередного ступора, Джозеф сильно покраснел и стал мотать головой. Все еще смущенно бурча что-то, он зашел в свою комнату и раскинулся на кровати, пряча лицо в подушку. «Приплыли, — пронеслось в голове писателя, — влюбился, дурак», — и из-под подушки раздался обреченный стон.