***
Остаток дня Эвелин провела окрыленная и неимоверно счастливая. Ни третий курс Пуффендуйцев, ни очередная потасовка второго курса Слизерина и Гриффиндора, закончившаяся несколькими руками-кактусами и одним подбитым глазом, не смогли испортить ей настроение. Да к черту этих детишек, пусть хоть поубивают друг друга. Важно совсем другое. Минерва испытывает к ней чувства! Теперь Иви абсолютно уверена. Всё становится на свои места. Она не безразлична МакГонагалл. Просто Минерва себя сдерживает. Но из-за чего? Разница в возрасте? Тринадцать лет не так уж и много. Служебное положение? Но в школьных правилах нет запрета на отношения между преподавателями. То, что они обе женщины? Иви невольно задумалась. Для нее это никогда не было проблемой. Пусть она и не говорила об этом открыто, принимая главенствующие в их обществе правила. Но и никогда не стыдилась своей сущности. Но Минерва может. В конце концов, такое случается нередко. А значит, ей нужно помочь. Подтолкнуть. До самого вечера Эвелин не находила себе места, считая минуты, когда же наступит долгожданный отбой, и она прояснит всё раз и навсегда. Весь ужин в Большом зале она просидела как на иголках. Ей безумно хотелось увидеть МакГонагалл, но та так и не появилась. Иви слышала, как шептались Флитвик и Стебль, но об истинных причинах отсутствия за ужином декана Гриффиндора никто не знал. Дождавшись, когда студенты разойдутся по своим гостиным, и на замок опустятся ночные сумерки, полная решимости, Эвелин отправилась к заветной двери. Сколько раз она ходила мимо нее взад-вперед, мечтая еще хоть разок переступить порог личных покоев декана Гриффиндора. И вот, этот день настал. На стук долго не открывали, так что Иви уже начала было думать, что Минервы там нет. Но после нескольких минут настойчивых попыток (отступать уже было нельзя) дверь внезапно распахнулась. Вновь Эвелин оказалась в просторной гостиной. Минерва сидела на широком подоконнике. В изящных пальцах зажата сигарета. Пучок, всегда тугой, как она сама, сейчас, казалось, едва держится, грозя излиться черным водопадом на плечи владелицы. Иви невольно представила Минерву с распущенными волосами. Дивный вид. Она ожидала, что МакГонагалл первой начнет разговор, ведь должна же она осведомиться о причинах столь позднего визита. Но вместо этого она лишь молча смотрела на гостью, чуть склонив голову набок, изредка делая длинные глубокие затяжки. Сильная, властная, сексуальная. И безгранично уставшая. — Вы ведь знаете, зачем я пришла. Разговор надо было с чего-то начать. Но ничего умнее в голову не пришло. — Я люблю вас. Вот и всё. Пути назад больше нет. Только что она сожгла последний мост. Теперь либо Минерва выставит ее вон, либо Иви станет самым счастливым человеком на свете. — Впрочем, вы и так это знаете. Всегда знали. — Конечно, я знала, — на тонких губах на короткий миг промелькнула то ли улыбка, то ли усмешка. — Такое трудно не заметить. Особенно после вашей выходки на выпускном. Но, признаться честно, я думала, с возрастом это пройдет. Всегда проходит. — По-вашему, возраст должен был меня переделать? Ей даже стало немного обидно. Минерва… ее Минерва не могла быть настолько ограниченной. — Не переделать, — покачала головой МакГонагалл, делая еще одну затяжку. Отчего-то она избегала смотреть Эвелин в лицо. — Не думайте, что вы первая влюбляетесь в своего учителя. До вас таких были сотни. И еще больше будет после. Но обычно, — она сделала ударение на последнем слове, — когда ученик покидает стены школы, вступая в новую для него жизнь, старые влюбленности быстро забываются, уступая место новым. — Вы считаете, что в шестнадцать нельзя влюбиться по-настоящему? Ее буквально тянуло начать спор, но Эвелин сдержалась. Ей было обидно и досадно. Она тут душу наизнанку выворачивает, а ей говорят, что ее чувства — всего лишь детская влюбленность. — Что такое любовь? Вопрос застал Эвелин врасплох. Она открыла было рот, но с ее губ не сорвалось ни звука. Минерва коротко усмехнулась, наконец, подняв глаза. Теперь ее взгляд был устремлен точно на Эвелин, и та невольно поежилась. — Так что это? Привязанность? Страсть? Желание обладать кем-то? Или просто стремление заполнить пустоту внутри себя? Боязнь одиночества. — А что любовь для вас? Минерва неопределенно пожала плечами, вновь раскрывая портсигар. Эвелин нравилось смотреть, как она изящным щелчком пальцев выбивает искру и закуривает. Было в этом жесте нечто магически притягательное. — Я не верю в любовь. Во всяком случае, в том ее варианте, какой обычно описывают те, кто, как им кажется, влюблен. Двум людям просто может быть комфортно вместе, они могут даже вообразить, что влюблены. Но на самом деле это всего лишь попытка удовлетворить собственные потребности. И я сейчас говорю не только о физической составляющей. Мало кто может жить один и наслаждаться своим одиночеством на протяжении долгого времени. В конце концов, все мы начинаем искать того, кто смог бы скрасить наше пребывание в этом мире, — Минерва чуть склонила голову на бок, наблюдая за своей гостьей. Она явилась сюда напористая, уверенная в себе, но сейчас больше походила на растерянную школьницу. — Вы никогда не любили? Ответь Минерва утвердительно, Эвелин бы, пожалуй, не удивилась. Теперь не удивилась бы. Но ответ оказался совершенно другим. — Любила, как мне тогда казалось. Любила до беспамятства. И это чувство едва не испортило мне жизнь. Я так сильно хотела провести с тем человеком остаток своей жизни, что едва не пожертвовала ею ради него. К счастью, я вовремя одумалась. И знаете что? — она коротко усмехнулась. — Не прошло и пары лет, как он женился на другой. Хотя клялся мне в вечной любви и верности. Они до сих пор вместе и живут вполне счастливо. Не думаю, что он еще помнит обо мне. Вот она, хваленая любовь. Просто слово, на поверку ничего не значащее. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь шумом ветра за окном. Начиналась гроза, в отдалении уже слышались раскаты грома. Где-то над лесом вспыхнула и тут же погасла молния. Эвелин смотрела на женщину перед ней и совершенно не знала, что сказать. Всё оказалось до смешного просто. Ее отец любил повторять: если человек не верит в любовь, значит, в прошлом ему разбили сердце. И Минерва МакГонагалл была ярким тому доказательством. Она просто запретила себе даже намек на влюбленность. Убедила, что любовь — ничего не значащее слово, и что ко всему нужно подходить прагматично. Но был в ее идеальной системе один изъян — Эвелин. Как бы Минерва не пыталась это отрицать, между ними, как говорится, пробежала искра. И Эвелин это чувствовала. Ее влекло к МакГонагалл, также как и саму Минерву — к ней. Возможно, она еще не до конца это осознала. Но это уже не важно. Больше не важно. Эвелин не отступит. Сегодня днем Минерва велела ей быть уверенней, напористей. И она будет. — Что вы чувствуете ко мне? Минерва сделала очередную затяжку, наблюдая, как Эвелин приближается к ней. Но в этот раз затяжка получилась поспешная. — Разве я должна что-то чувствовать? Ее голос все еще звучал невозмутимо, но Иви чувствовала, что встала на верный путь. Она медленно приблизилась к МакГонагалл, не спуская взгляда с ее лица. Даже сейчас Минерва каким-то невообразимым образом умудрялась сохранять спокойствие. Но ее выдавал взгляд. — Не врите. Хотя бы себе самой, — остановившись в тесной близости от нее, Иви коснулась ее щеки, убирая выбившуюся из пучка прядь с ее точеного лица. — Вам приятны мои прикосновения. Когда я рядом и смотрю на вас. Вам нравится ощущать мое дыхание на своей коже… Если бы она замерла хоть на секунду и взглянула бы на себя со стороны, то никогда бы не поверила, что решилась на такое. Но самое восхитительное во всей этой ситуации было то, что Иви не собиралась останавливаться. — И вы желаете почувствовать мой вкус… Она неторопливо потянулась губами к ее губам, но в последний момент рука МакГонагалл остановила ее. — Подобные отношения неприемлемы, — прошептала она, и голос ее предательски дрогнул. — Кто сказал? Эвелин почувствовала, как хватка МакГонагалл ослабла, и она медленно опустила руку — верный знак поражения. То был самый восхитительный поцелуй в ее жизни. Жаркий, чувственный. И, главное, многообещающий. Не разрывая их близости, Иви соскользнула губами на щеку Минервы, заставляя ее запрокинуть голову, тем самым освобождая ей доступ к шее. Ее пальцы нащупали сигарету в руке МакГонагалл, и та быстро оказалась в пепельнице, еще курясь едва заметным дымком с ощутимым привкусом ментола. Серебряный портсигар тоже куда-то исчез, и руки Минервы мягко легли на талию Эвелин, согревая ее своим теплом, медленно поднимаясь все выше и выше. Она едва сдерживала переполнявшее ее желание. Но, боясь своими действиями разрушить хрупкую связь, возникшую между ними, Эвелин не торопилась, давая Минерве время прочувствовать каждый миг их близости. Именно ей выпала роль вести в этом танце ночи, и Иви с трепетной заботой выполняла ее. Она бережно потянула Минерву в соседнюю комнату, где, она не сомневалась, располагалась спальня. Справиться с застежкой ее платья не составило большого труда, хотя с парой крючков всё же пришлось повозиться. Иви боялась торопиться, но и чрезмерное промедление ее страшило. Она боялась, если промедлит, Минерва, с ее более чем пуританскими взглядами, пойдет на попятную, и Эвелин вновь останется одна. Заветная мечта была так близка, она не упустит свой, возможно, единственный шанс. Мягко она заставила Минерву откинуться на подушки, покрывая ее лицо и шею горячими поцелуями. Ее руки гладили нежную, словно шелк, кожу, чувствуя, как медленно тело лежащей под ней женщины просыпается, начинает реагировать на ее ласки. Это придало Иви уверенности, и она осторожно опустила руку меж бедер МакГонагалл, проведя кончиками пальцев по нежной коже. Минерва едва заметно вздрогнула, открывая глаза, и Эвелин увидела в ее взгляде смущение, смешанное с растерянностью. — Тшшш, — она ласково поцеловала любимую в губы. — Доверься мне. Если сейчас Минерва сумеет себя перебороть, Иви победит. Вот он, момент истины. И словно в подтверждение ее мыслей, МакГонагалл вновь прикрыла глаза. Это была победа. Полная и безоговорочная. Никогда еще Иви не действовала столь мягко и нежно. Она ласкала Минерву сперва пальцами, затем языком. Темп ее движений то убыстрялся, и тогда она ощущала, как под ее руками женское тело начинает дрожать, подвластное охватившему его наслаждению, то вновь замедлялся, заставляя балансировать на грани. Сердце в груди стучало с удвоенной силой. Минерва МакГонагалл, всегда строгая, неприступная, казавшаяся порой такой недостижимой, сейчас здесь, в ее руках, такая открытая и откровенная. Разве смела она мечтать о таком. Эмоции переполняли, но Иви усилием воли сдерживала порыв. Этой ночью она ничего не испортит. Она больше никогда ничего не испортит. Тихий стон, сорвавшийся с раскрасневшихся губ любимой, стал для нее едва ли не лучшей наградой. Вехой, доказывающей, что она всё делает правильно. Возможно, впервые в жизни она была уверена в себе, как никогда. И в этот момент Минерва тихонько заерзала, бедрами подаваясь навстречу умелым движениям Эвелин. Ее пальцы с силой сжали белоснежные простыни. Иви среагировала мгновенно, усиливая напор, помогая любимой достичь финального аккорда. Эвелин невольно улыбнулась, прижимаясь к Минерве всем телом, чувствуя жар ее кожи. Она всё еще лежала с закрытыми глазами, ее грудь соблазнительно вздымалась в такт ровному дыханию, глубокому, какое бывает только после пережитой кульминации. Но не успела Иви вдоволь насладиться моментом, как Минерва распахнула глаза и потянула ее к себе словно в попытке слиться в единое целое. Их тела, сплетенные воедино, словно сделались продолжением друг друга, и Иви почувствовала, как ее саму охватывает дрожь предвкушения. И вот уже Эвелин извивается в ее руках, подаваясь навстречу проникающим в ее нутро пальцам. Никогда прежде ей не было так хорошо. На какое-то время она совершенно перестала понимать, что происходит, полностью отдавшись во власть Минервы. Ощущать ее внутри себя было ни с чем не сравнимым удовольствием. Движения Минервы, сильные и глубокие, казалось, проникали в самое ее естество. Она так долго ждала этого момента, столько раз мечтала о нем. Балансировать на этой тонкой грани наслаждения было нестерпимо, и в тот момент, когда тело ее сотряс накативший оргазм, Иви сорвало на крик. Раз за разом тело ее содрогалось от волн сводящего с ума удовольствия, она заметалась, комкая влажные простыни, и вдруг почувствовала, как руки Минервы обнимают ее, прижимая к себе. Она уткнулась в ее грудь, обхватив за плечи, на несколько мгновений совершенно теряя связь с реальностью. Переполнявшие ее чувства вырвались на свободу неудержимым потоком. Потоком, который она не желала больше сдерживать. Она готова была раствориться в нем полностью, без остатка. Когда Иви, наконец, пришла в себя, то обнаружила, что Минерва уже успела укрыть ее тонким одеялом, а сама лежит рядом, опираясь на одну руку, а второй ласково гладит ее волосы. В полумраке комнаты, где единственным источником света была луна за окном, Иви явственно различила добрую полуулыбку на тонких губах. — Я и не знала, что способна вызвать у кого-то столь бурную реакцию. Эвелин почувствовала, что краснеет. — Годы ожидания, — пробормотала она. — Я столько лет мечтала об этом. Минерва коротко усмехнулась, откидываясь на подушку. Ее взгляд вдруг сделался задумчивым. — Ты раньше уже была с женщиной? Вопрос сорвался с губ сам собой, но Иви поняла, что ей любопытно. Она ведь ничего по сути не знает о жизни МакГонагалл, в особенности о ее прошлом. — Нет. Никогда. Я не… — она запнулась. — Не позволяла себе даже мысли о таком? — теперь пришла очередь Иви усмехнуться. — Добро пожаловать в мой мир. — Я выросла в семье священника. Отец весьма строго следил за нашим воспитанием. Она словно пыталась оправдаться, но Иви это было вовсе не важно. Минерве не за что извиняться. — Я так счастлива, — она крепче прижалась к любимой, опуская голову ей на плечо. — Расскажешь о своей жизни? Хочу знать о тебе всё. — Прямо всё? — МакГонагалл приподняла брови в деланном удивлении. — Всё-всё, — тут же подтвердила Иви и невольно зевнула. — Я же видела тебя только в Хогвартсе. Минерва тихонько поцеловала ее во всё еще разгоряченный лоб. И этот простой жест сказал Иви больше, чем можно было бы выразить словами. — Рассказ будет долгим. Оставим-ка его до другого раза. Иви хотела возразить, но лишь снова зевнула. В безуспешной попытке побороть накатившую волну сонливости, она успела лишь подумать, что теперь стала самым счастливым человеком на свете. Проснуться на следующее утро она рассчитывала в объятиях любимой, но, к ее собственному разочарованию, этого не произошло. Минервы в спальне не оказалось. Подобрав с пола сброшенное накануне платье, Эвелин вышла в гостиную, и ее тут же обдало порывом холодного ноябрьского воздуха. МакГонагалл сидела на подоконнике у открытого настежь окна и курила. Облачко ароматного дыма сорвалось с ее губ, и Эвелин невольно поморщилась — ей никогда особо не нравилось это пристрастие Минервы. В школьные годы она, возможно, единственная из всех студентов знала об этой маленькой тайне преподавательницы трансфигурации, когда впервые увидела с высоты Астрономической башни, как МакГонагалл курит у этого самого окна. — Я думала, мы проснемся вместе, — она подошла, приобнимая любимую за плечи. — Тебе не холодно? Минерва едва ощутимо вздрогнула, несколько раз моргнув. Погруженная в свои мысли, она не заметила появления Эвелин. — Прости, — она развеяла остатки табачного дыма и захлопнула окно. — Всё в порядке? Задумчивое выражение ее лица не на шутку взволновало Эвелин. Она была уверена в собственной победе прошлой ночью, но сейчас эта самая уверенность таяла по мере того, как молчание МакГонагалл затягивалось. — Да, — наконец, ответила Минерва и потрепала девушку по плечу. Жест явно не подходящий для тех, кто провел ночь вместе. МакГонагалл поднялась с подоконника, намереваясь пройти мимо Эвелин, но девушка удержала ее, перехватив тонкое запястье. — Мы можем поговорить о том, что было ночью. Если хочешь. Ей вновь приходится действовать деликатно. Слишком рано она решила, что всё закончилось и впереди их ждет лишь радужное будущее. — На что ты рассчитывала, когда пришла ко мне прошлым вечером? Вопрос застал Иви врасплох. — Разве это не очевидно? Минерва поджала губы. — Очевидно, ты хотела переспать со мной. И ты получила желаемое. Но что дальше? Эвелин едва не лишилась дара речи. — По-твоему, мною двигала лишь похоть? — никогда еще ей не было так обидно. — Я ведь говорила, как давно люблю тебя. Мне казалось, я ясно дала понять, что намерена продолжать наши отношения, — она на мгновение замолчала. — И мне казалось, ты с этим согласилась. МакГонагалл неопределенно пожала плечами, вновь потянувшись за сигаретами, но в последний момент передумала и теперь просто крутила в руках серебряный портсигар с эмблемой чертополоха на крышке. Порой ее любовь ко всему шотландскому поражала. — Ты ведь понимаешь, что связь двух женщин в нашем мире никогда не приветствовалась? Я преподаю в школе почти двадцать лет. И ты теперь тоже, не говоря уже о твоей карьере в Министерстве магии. Ты действительно готова рискнуть всем ради нашей связи? — Это называется отношения, — Эвелин выхватила злосчастный портсигар из рук Минервы, вернув его назад на подоконник, и сжала ладони любимой. — И да, я готова рискнуть всем ради того, чтобы быть с тобой. Ей понятны опасения МакГонагалл. В чем-то Минерва была даже права. Но отказаться от этой женщины Иви была не в состоянии. Не теперь. — Давай хотя бы попытаемся. Не обязательно рассказывать всем сразу, — она приблизилась к Минерве вплотную, вглядываясь в ее глаза. — Пусть это будет нашей тайной. На лице МакГонагалл всё еще читались сомнения, и Иви уже было приготовилась к долгим уговорам и спорам. Но внезапно Минерва сама потянулась к ней, и их губы соприкоснулись в мягком поцелуе. Эвелин расценила это, как согласие. Ее руки с готовностью легли на талию Минервы, и она уже была готова продолжить наступление, но МакГонагалл тут же отстранилась, глядя на девушку сверху вниз. На тонких губах заиграла лукавая усмешка. — Занятия по трансфигурации сегодня начинаются со второго урока, — проговорила она, наблюдая, как Иви, встав на цыпочки, тянется к ее губам, — чего нельзя сказать о защите от темных искусств. — О чем ты? — промурлыкала Эвелин, не особенно вдумываясь в суть слов. — О том, что ты уже опоздала на завтрак и скоро опоздаешь на урок. Расслабленная, чувственная атмосфера утра вдребезги разбилась в мгновение ока. Иви сдавленно ойкнула, опрометью бросаясь к двери. Хорошо, что она уже успела одеться. Первое правило хорошего преподавателя — не опаздывать на уроки. Конечно, единственный человек, который может указать ей на ее промах, это заместитель директора. Но учитывая, что именно она и стала причиной опоздания, Эвелин надеялась, что это утро сойдет ей с рук. И хотя она чуть ли не вприпрыжку неслась по коридорам Хогвартса, думая о предстоящих занятиях, которые вряд ли станут для нее чем-то приятным, она не могла перестать улыбаться.Глава 4
17 октября 2020 г. в 11:29
— Снова нападение в восточном Лондоне, — профессор Стебль удрученно покачала головой, сворачивая свежий номер «Ежедневного пророка» и откладывая его в сторону. — Семья министерского сотрудника убита. Даже дети.
Сидящий рядом Флитвик потянулся было к газете, но, очевидно, передумав, взял из стоящей рядом корзиночки еще одну булочку с маком. В последнее время подобные новости печатали всё чаще. Последователи темного волшебника, называющего себя лордом Волдемортом, творили ужасные вещи, но сотрудники Министерства магии и мракоборцы едва ли могли достойно ему противостоять. Основная проблема заключалась в том, что никто не знал их лиц. Время от времени кого-нибудь удавалось арестовать, но выявить всех последователей этого темного волшебника по-прежнему не удавалось. Медленно, но верно, магическим сообществом овладевал страх.
— Я слышала, Он вербует себе сторонников, — отчего-то Эвелин не хотелось произносить имя темного мага вслух. Не то чтобы она верила во всякие суеверия, из разряда «произнеси его имя и навлечешь на себя его гнев», но всё же чувствовала себя неуютно. — Многие сотрудники из высших чинов Министерства в смятении. Они опасаются, что могут стать его целью.
— Хорошо, что вы с нами, милая, — Помона погладила девушку по плечу. — Всё же здесь безопаснее.
— Думаете, Пожиратели смерти не попытаются подчинить себе Хогвартс? — видимо, прежде Флитвику эта мысль в голову не приходила.
— Школа под защитой Дамблдора, — уверенно проговорила профессор Стебль. — Он самый могущественный волшебник в мире. Никто не посмеет посягнуть на школу, пока он здесь. Чего нельзя сказать об остальной Англии, — она коснулась волшебной палочкой своей чашки с чаем, и над ней снова взвился легкий пар. — И когда уже это закончится? — со вздохом спросила она, ни к кому толком не обращаясь.
— Всё только начинается.
Помона невольно вздрогнула, и Эвелин украдкой взглянула на сидящую по другую сторону пустующего директорского кресла МакГонагалл. На этот раз Минерва ограничилась лишь чашкой чая, так и не притронувшись к неизменному утреннему бутерброду. Вместо этого она сосредоточенно изучала передовицу газеты, ее глаза за стеклами очков не переставая двигались то влево, то вправо.
— Это тебе Дамблдор сказал? — тут же напряглась профессор Стебль, полностью забывая про собственную овсянку, которая, впрочем, давно остыла. — Минерва?
Профессор трансфигурации перевернула страницу и подняла, наконец, глаза на подругу, но натолкнулась на не спускающую с нее взгляда Эвелин.
— Мне это здравый смысл подсказывает, — без тени улыбки проговорила Минерва, вновь возвращаясь к прерванному занятию. — Факты говорят сами за себя.
Эвелин незаметно вздохнула. Факты действительно говорят сами за себя.
«Доброй ночи, мисс Патмор».
Вот собственно и всё. Коротенькое предложение отлично характеризует ее жизнь.
Коротко и ёмко Минерва отправила ее на скамейку запасных. Глупо было на что-то надеяться. МакГонагалл она не интересна. Она просто пыталась вести себя дружелюбно, ввести Эвелин в преподавательский коллектив, а Иви сразу навоображала себе бог знает чего и, как всегда, всё испортила. Теперь МакГонагалл едва ли вообще обращает на нее внимание.
Она вернулась к исходной точке.
— Министерство Его обязательно поймает, — Эвелин упрямо качнула головой, от чего ее пшеничные кудри едва не влипли в малиновый джем на тосте.
МакГонагалл даже бровью не повела, полностью сконцентрировавшись на газете. Вот только глаза ее почему-то больше не двигались от строчки к строчке.
Градус хорошего настроения за столом как-то постепенно снизился. Все старались побыстрее покончить с завтраком и приступить к повседневным делам, в заботах ища успокоения. У Иви утро было свободным, но зато перед обедом ее ждал сдвоенный урок Гриффиндора и Слизерина. Адская смесь. Она никогда не понимала, зачем эти два, вечно враждующих факультета постоянно ставят вместе. Как будто Хогвартсу и без того хлопот мало.
Правда, в последнее время студенты на ее уроках стали вести себя поспокойнее. То ли привыкли, то ли угроза обрушить на свои головы гнев МакГонагалл держала их в относительной узде. Иви не знала, и ее это не сильно волновало. Главное, что работает, и ладно.
— Итак, класс, сегодня на уроке мы будем отрабатывать заклинание «Фламеро» или, как его еще называют, огненное заклятье. В прошлом году, на четвертом курсе, вы выучили защитные заклинания, некоторые из которых помогут вам защититься от огня, — Иви взмахнула палочкой, и парты в классе раздвинулись, освобождая место для тренировки.
Студенты обоих факультетов смотрели на нее с явным подозрением.
— А если защита не сработает? — один из гриффиндорцев, успевший усесться на парту сверху, весело подмигнул трем своим товарищам. — Что-то мне не хочется превратиться в плохо прожаренный бифштекс.
— Не волнуйтесь, мистер Блэк, — поспешила успокоить студента Эвелин. — Я буду рядом. Опасность вам не грозит.
Парень состроил гримасу, ясно говорящую, что ее слова не сильно его убедили.
— Так, давайте-ка начинать, — скомандовала Эвелин.
Ученики разбились на две группы, и в центр класса выходили по одному представителю от каждой. Сперва, один применял заклятье огня, а второй защищался. Затем они менялись ролями. Иви внимательно следила, чтобы никто из учеников не пострадал. Ничего сложного. Преподавание вообще не так трудно, если студенты тебя слушаются. Вот бы добиться таких же результатов, как Минерва.
Эвелин невольно задумалась. Интересно, сделалась бы МакГонагалл хоть чуточку к ней добрее, если бы Иви доказала, что хороший учитель?
— Эй, ты чего, совсем псих? Я же еще даже палочку не поднял!
Юноша-гриффиндорец с растрепанными черными волосами стоял перед своим оппонентом, готовый броситься на того с кулаками. На губах слизеринца играла надменная ухмылка.
— Что, витаешь в облаках, Поттер? Или думаешь, что в обычной жизни противник подождет, когда ты перестанешь мечтать и лишь потом постарается убить тебя?
— Мистер Снейп! Никто здесь не пытается никого убить!
Вот черт! Ведь отвлеклась всего на минуточку, а эти двое опять сцепились.
— Я говорил о реальной жизни, — тут же парировал слизеринец. — Вы не внимательно меня слушали, профессор.
Его однокурсники в голос заржали у него за спиной.
— Заткнись, Нюниус, — рядом с другом встал Блэк, и теперь они оба направили свои палочки на обидчика.
— Немедленно прекратите! Все! Сейчас же!
Эвелин попыталась встать между учениками, но ее оттеснили остальные студенты, полностью поглощенные разгорающимся спором.
— Как ты меня назвал? — прошипел Снейп, и его глаза наполнились опасным ледяным блеском.
— Нюниус, — кривляясь, повторил Блэк. — Разве тебя не так зовут?
— Мистер Блэк, замолчите немедленно! Я снимаю десять баллов с Гриффиндора!
Но никакие увещевания и угрозы уже не могли остановить конфликт. Снейп ударил первым. Поттера подбросило в воздух, и он рухнул на одну из парт, стоящих вдоль стен. Блэк среагировал практически мгновенно, выпустив в напавшего на его друга ответное заклятье, но Иви оказалась быстрей. Снейпа окутали щитовые чары, и он остался невредим.
— А ну, прекратите немедленно!
Ее крик заставил студентов утихнуть. Она решительным шагом вышла на середину комнаты.
— Он напал на Джеймса, — тут же взвился Блэк, поворачивая к ней раскрасневшееся от гнева лицо.
— Потому что вы его спровоцировали, Сириус, — строго проговорила Эвелин, стараясь держаться как можно уверенней. — Вы сами во всем виноваты.
— Вообще-то виноваты вы, — ядовито проговорил Блэк. Даже на пятом курсе он уже был выше нее, — профессор.
Последнее слово он проговорил с явной издевкой.
— Потрудитесь объяснить свою мысль, мистер Блэк.
Иви почувствовала, что начинает по-настоящему злиться. Как же она ненавидит этих детей.
— Вы отвечаете за нашу безопасность, однако позволили Снейпу применить огненное заклятье к Джеймсу, видя, что он еще не готов. Где были ваши щитовые чары? Или вы тоже витали в облаках? О ком-то мечтаете, профессор? Думаете, мы не видим, как вы пытаетесь копировать стиль профессора МакГонагалл? Думаете, что сможете стать на нее похожей? Спешу вас расстроить — вы никогда не будете на нее похожи. Вы ужасный учитель. Ваши уроки — сущая пытка для любого студента. Более скучных, неинтересных, а в большинстве случаев и неинформативных уроков я в жизни не посещал. Все мы ждем того дня, когда вы, наконец, покинете стены Хогвартса, а у нас появится нормальный учитель, — он криво ухмыльнулся. — Хорошо, что ваша должность проклята. Значит, у нас есть надежда.
В классе повисла гробовая тишина. Казалось, даже ветер за окном стих, не желая показывать своего присутствия. Иви молчала, пораженная словно громом, а стоящий перед ней юноша всё также смотрел на нее с вызовом и уже не скрываемым отвращением.
— Профессор…
Робкий голос кого-то из учеников достиг сознания Эвелин, вырывая ее из оцепенения. Не говоря ни слова, она медленно обогнула стоящего перед ней Блэка и вышла из класса. Как только дверь за ней закрылась, в классной комнате послышался шум детских голосов, но в этой какофонии трудно было разобрать поздравляли они своего сокурсника или наоборот, упрекали. А может снова пытались перегрызть друг другу глотки.
На нее вдруг навалилось странное оцепенение. Она так и шла по коридорам, не особенно понимая, куда вообще движется. В голове не осталось ни одной мысли, и лишь перед глазами не исчезало лицо Блэка. Он прав. Во всем. Она никудышный учитель. Зря она вообще согласилась на эту должность. Не нужно было возвращаться в Хогвартс. Здесь она потеряла всё. Замок лишил ее надежды. И самоуважения.
Она споткнулась, задев мыском выступающий из пола камень, и едва не рухнула на четвереньки. Ноги подгибались, не желая более нести такое посмешище, и Иви сползла по стене на пол. Шероховатая поверхность неприятно впилась в спину, но Эвелин едва ли это чувствовала. Поток слез хлынул из глаз и не желал останавливаться. И вместе со слезами изливались ее обиды, страхи, мечты. В конце концов, в ней ничего не останется. Она превратится в тень, молчаливую и невидимую. Так, пятно на стене, на которое никто не обратит внимания.
— Мисс Патмор, что случилось? Что с вами?
Сквозь пелену слез Иви различила встревоженное лицо МакГонагалл. Блики солнечного света отражались в квадратных стеклышках ее очков, из-за чего глаза профессора трансфигурации удалось рассмотреть не сразу. На мгновение Иви даже подумалось, что перед ней видение. Должно быть у МакГонагалл свободный урок, и она просто натолкнулась на сидящую в коридоре и рыдающую коллегу.
Иви сейчас должно было бы стать неимоверно стыдно — она вновь показала себя не с самой лучшей стороны в глазах предмета своего обожания. Минерва должно быть думает, что она слабачка, не способная справиться с горсткой подростков.
— Н…ничего. Всё нормально, — она поспешно вытерла слезы, шмыгнув носом.
— Что-то не похоже, — скептически скривила губы МакГонагалл и неожиданно протянула Эвелин руку. Иви удивленно подняла на нее заплаканные глаза. — Ну же, — скомандовала Минерва, — нечего тут рассиживаться. Вы же не домовой эльф, чтобы протирать полы своей мантией.
Она никогда не подавала ей руки, и в какой-то момент Иви даже стало страшно прикоснуться к ней. Как будто это было нечто запретное. То, что она никогда не могла себе позволить, а сейчас, когда у нее появилась возможность, решиться оказалось до невозможности трудно.
— Я не стану предлагать дважды, — строго проговорила МакГонагалл.
Ее слова прозвучали словно пощечина, приведшая Эвелин в чувство. Она поспешно схватила Минерву за руку, и та помогла ей встать с холодного пола. Когда их пальцы соприкоснулись, Иви ощутила, как по телу пробегает странная, пьянящая дрожь. Словно, электрический разряд. Она бросила быстрый взгляд на МакГонагалл, но лицо коллеги оставалось невозмутимо спокойным и каким-то сосредоточенным. Интересно, почувствовала ли она?
У нее не было абсолютно никаких идей, что будет дальше, поэтому Эвелин не сопротивлялась, когда Минерва повела ее дальше по коридору. Одной рукой она обнимала Иви за плечи, словно опасалась, что если отпустит, та вновь упадет на каменные плиты пола. От близости ее тела Иви бросила в жар, кажется, даже щеки запылали.
МакГонагалл толкнула деревянную дверь, и Эвелин узнала учительскую. Во время уроков здесь никого не было, и Минерва усадила молодую коллегу на диван, вручив ей клетчатый носовой платок, отутюженный и идеально сложенный вчетверо.
Пока Иви утирала слезы, тихонько всхлипывая, МакГонагалл пересекла комнату и распахнула дверцу небольшого серванта, установленного в углу. Там хранили чайный сервиз и печенье. Но к удивлению Эвелин вместо сладостей и заварки Минерва достала какую-то бутылку.
— Вот, — она протянула Иви граненый стакан, на дне которого плескалась янтарная жидкость. — Выпейте. Вам это сейчас не повредит.
Эвелин послушно проглотила всё без остатка. Горло обожгло огнем, и она невольно закашлялась, судорожно пытаясь вдохнуть.
— Мерлин, что это? — сипло спросила она, пытаясь восстановить дыхание.
— Шотландский скотч двадцатилетней выдержки, — безапелляционно сообщила МакГонагалл. — Только не говорите Филиусу. Он мне не простит.
Было непонятно, шутит Минерва или говорит всерьез. Иви коротко кивнула, чувствуя, как по организму разливается приятное тепло. Как ни странно, но от этого ей действительно стало лучше.
— Расскажите, что случилось? — спросила МакГонагалл, плеснув ей в стакан еще немного адской жидкости и спрятав бутылку назад в буфет. При этом она не бросила на Иви ни единого взгляда.
Эвелин молчала, не зная, с чего начать. Что она могла сказать? Что студенты ее довели? Что из нее никудышный преподаватель? Что женщина, в которую она влюблена со своих шестнадцати лет ее не замечает?
С чего ей вообще слушать излияния Иви? Разве ей есть до нее дело? Порой она совершенно не понимала Минерву. То холодная и отстраненная, то вдруг помогает ей, проявляя явно нетипичную для себя заботу. Но так не может продолжаться вечно, иначе Иви просто с ума сойдет.
Может это и есть то самое проклятье должности ЗОТИ? Его вариант для Эвелин, и в конце года она покинет Хогвартс тихим шизофреником. Потому что она совсем перестала понимать, что происходит.
И еще эти дети чертовы. Ну почему они не могут просто учиться и постигать магические науки? Почему им нужно обязательно проказничать, издеваться над учителями, совершенно не задумываясь, какой это адский труд приходить к ним каждый божий день и пытаться донести до них хоть крупицу знаний? Разве это так сложно, уважать своего учителя?
— Вам нужно стать уверенней.
Минерва села рядом, почти касаясь Иви бедром. Ее голос лишился строгих интонаций и звучал на удивление мягко. Как-то совсем уж по-человечески. Эвелин невольно опустила взгляд, отвести глаза от их почти касающихся бедер оказалось выше ее сил. По телу медленно разливалось ощущение чего-то приятного и тянущего. Тонкий зеленый бархат мантии вдруг стал казаться слишком тонким. Где-то там, под ним, фарфорового цвета кожа, теплая и гладкая, словно шёлк. Так хочется протянуть руку и коснуться ее. Чтобы просто проверить.
— Будьте настойчивей.
Эвелин с трудом подняла на сидящую рядом женщину взгляд. Она что, издевается? Или мысли умеет читать? Воображение уже разыгралось не на шутку, сердце в груди забилось чаще, и Иви почувствовала, что краснеет. Краснеет от собственных мыслей и ощущений. Ее собственное тело оказалось ей неподвластно, и больше всего на свете сейчас она боялась, что Минерва это поймет, почувствует и вновь оттолкнет.
Доброй ночи, мисс Патмор.
Самая страшная фраза в ее жизни.
— Я попробую, — неуверенно пробормотала Эвелин, вновь опуская взгляд. Черт, и зачем она села так близко! Рука, сжимающая бокал с виски, дрогнула от инстинктивного желания положить ладонь на колено Минервы, и Иви мысленно отругала себя, изо всех сил пытаясь себя контролировать.
Что же с ней такое? Может виновато виски? Она никогда не умела пить. Ей частенько хватало одного-двух бокалов, чтобы потом вспоминать вечер по кускам, словно мозаику.
— Нет, — Минерва вдруг протянула руку и, взяв Иви за подбородок, заставила поднять взгляд. — Вы это сделаете. Вы их учитель, и они должны вас слушаться. Вы никогда не были трусихой, Эвелин. Я помню.
Кого их? Иви не сразу сообразила, что речь об учениках. Ах да, ее студенты. Минерва говорит об этих непослушных бестиях.
Тон ее голоса, глубокий и повелительный — такому невозможно сопротивляться, и Эвелин едва заметно кивнула, уже не в силах отвести взгляд от глаз МакГонагалл. Минерва смотрит на нее, не раздраженно или отстраненно, как это обычно бывает. Сейчас всё иначе. Что-то мелькнуло в глубине изумрудных глаз. Заинтересованность? Ласка? Страх? Иви всматривается, уже не в силах противиться охватившим ее чувствам, и непроизвольно тянется к этому слабому огоньку губами, словно мотылек, летящий к спасительному свету, который должен, в конце концов, погубить его. И, кажется, надежда снова рождается в ее сердце, но тут же разбивается о стену отчуждения, выросшую между ними в мгновение ока.
— Ладно. Хватит задушевных разговор, — Минерва резко встала, забрав из рук Иви недопитый бокал с виски. — Возвращайтесь-ка на урок и покажите студентам, кто правит бал в вашем классе.
Атмосфера волшебства и тайны рассеялась, и непонятно, было ли всё на самом деле или это воображение сыграло с ней, Эвелин, злую шутку. Неужели она действительно только что пыталась поцеловать МакГонагалл? Снова.
Но что-то в этот раз было иначе. По-другому.
Эвелин медленно поднялась с дивана, разглаживая складки на собственной мантии. Надо бы воспользоваться магией, но ей нужно чем-то занять руки. Минерва тем временем спрятала бокал назад в буфет и торопливо направилась к двери. Бросив на нее внимательный взгляд, Эвелин вдруг всё поняла. Вот что было не так! Она действительно почти поцеловала МакГонагалл.
И Минерва едва не позволила ей это! Она этого хотела.