Черное-белое

— Правда она прекрасна? Иви заботливо поправила одеяльце, в которое была завернута ее новорожденная дочь, и аккуратно коснулась кончика ее носа. Девочка моментально среагировала, огласив комнату оглушительным криком. На лице Ив отразился неподдельный испуг и она заозиралась по сторонам в поисках Минервы. — Не волнуйся, просто поукачивай ее, — тут же проговорила МакГонагалл, подходя и садясь рядом с ней на край больничной постели. Их с Томом впустили в палату к Эвелин вскоре после того, как ей принесли ребенка. Крошечный сверток при ближайшем рассмотрении оказался новорожденной девочкой со светлыми, как у ее матери волосиками, и красным сморщенным личиком. Минерва никогда не понимала, как можно находить таких крох красивыми, но уже одно то, с какой любовью Эвелин отзывалась о дочери, давало Минерве надежду, что ее возлюбленная смогла избавиться от предрассудков относительно происхождения ее дочери. — Было бы лучше, если бы тебя и ребенка осмотрели в больнице Святого Мунго, — проговорила она, наблюдая, как Иви неумелыми движениями пытается качать кроху. — У ребенка наверняка проявятся магические способности. Не уверена, что магловская медицина сможет в достаточной степени убедиться, что у вас обеих всё хорошо. — У маглов медицина развита куда лучше, — неуверенно подал голос Том. — Наверное, — чуть тише добавил он, наткнувшись на хмурый взгляд МакГонагалл. Минерва всё еще злилась на него за то, что он додумался пригласить к себе в гости одновременно и Иви, и их мать, прекрасно зная сколь натянутые между ними отношения. Естественно миссис Патмор недолго смогла держать себя в рамках нейтральных тем, и между ней и Иви вспыхнул спор, быстро переросший в ссору. Чем он закончился, нетрудно было догадаться — результат Иви сейчас нянчила на руках. Благо малышка родилась не намного раньше срока и ее жизни, по словам местных врачей, ничто не угрожало. — Как ты ее назовешь? — спросил Том, явно стремясь сменить тему. Иви бросила на Минерву вопросительный взгляд, и та едва заметно кивнула, улыбнувшись уголками губ. — Робин, — гордо произнесла Эвелин. Кроха у нее на руках что-то заугукала, из чего все сделали вывод, что имя ей нравится, но в следующее мгновение вновь разразилась оглушительным плачем. — Думаю, ее пора кормить. Минерва поднялась с койки, делая Тому приглашающий жест в сторону двери, намекая тем самым, что процесс кормления вовсе не для мужских глаз. Том понял всё без лишних слов и, сославшись на семейные дела, покинул палату, пообещав заглянуть на следующий день. Минерве же пришлось задержаться, чтобы помочь Ив с кормлением. Хотя за время беременности девушка перечитала целую кучу всевозможной литературы, теория, как оказалось, слишком сильно отличалась от практики, и без помощи МакГонагалл она мало что могла сделать. Когда наконец малышка наелась, Минерва оставила мать и дитя отдыхать. Ей нужно было хотя бы ненадолго вернуться в Хогвартс, чтобы поговорить с Дамблдором. Все ее планы теперь придется кардинально менять, и без директора, она этого сделать не сможет. Погруженная в размышления, волшебница не заметила, как в коридоре на нее едва не налетела какая-то женщина. Но подняв взгляд, Минерва к собственному неудовольствию обнаружила, что это никто иная, как Гарриэт Патмор. Не удосужившись даже извиниться, мать Иви попыталась обойти Минерву, явно намереваясь посетить палату дочери, но МакГонагалл вовремя сориентировалась, преграждая ей дорогу. — У вас еще хватило наглости явиться сюда? Миссис Патмор смерила волшебницу презрительным взглядом. — Я имею полное право увидеть свою внучку, — она вновь попыталась пройти мимо МакГонагалл, но результат оказался тем же, вызвав у нее волну возмущения. — Пропустите меня немедленно. — И не подумаю, — холодно проговорила Минерва, глядя на невысокую Гарриэт сверху вниз. — Вы лишились своего права участвовать в жизни ваших дочери и внучки. Из-за вас Эвелин могла потерять ребенка. Неужели вы думаете, что я позволю вам и дальше отравлять ей жизнь? — Мои отношения с дочерью не ваше дело, — зло бросила миссис Патмор. — Я всего лишь пытаюсь наставить ее на путь истинный… — начала было она, но Минерва не дала ей договорить. — Вы бросили ее при первой же возможности. Вы лишили ее любимого брата. Все эти годы вы даже не пытались восстановить отношения, а теперь вдруг вспомнили, что у вас есть дочь и решили устроить ее жизнь! — Минерву переполнял гнев, но она сдерживала себя, не желая переходить на крик. Впрочем, даже без этого ее голос звучал более чем грозно. — Вы разрушаете всё, к чему прикасаетесь. Не удивлюсь, если отца Иви в могилу свели именно вы, — она ткнула пальцем в грудь пытавшейся возмутиться женщине и та невольно отступила на шаг. — В последний раз говорю, оставить Эвелин в покое. — Иначе что? — гордо вскинулась Гарриэт. — Смеете мне угрожать? Я отлично знаю, что таким как вы запрещено нападать на людей. Вы мне ничего не… Конец фразы так и не слетел с ее губ. Миссис Патмор удивленно захлопала глазами, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, но произнести хоть одно слово она не могла. Удивительным образом голос покинул ее, делая полностью немой. Взглянув в полные решимости глаза МакГонагалл, женщина невольно побледнела. — Моя свобода — небольшая цена за избавление Иви от вас, — проговорила Минерва, не спуская с Гарриэт полного ненависти и презрения взгляда. — Убирайтесь прочь, и никогда более не появляйтесь в ее жизни, — коротким кивком она указала миссис Патмор в сторону лестницы, ведущей с этажа. — С сего дня вы оставите свою дочь в покое, и никоим образом не будете портить ее отношения с братом. А если я узнаю, что вы каким-либо способом пытаетесь навредить ей или ее дочери, я найду вас где бы вы ни были. И тогда одной лишь потерей голоса вы не отделаетесь. Вы меня поняли? Гарриэт Патмор усердно закивала. От ее былой уверенности не осталось и следа. Из самоуверенной и самодовольной женщины она превратилась в испуганное создание, готовое на всё, лишь бы спасти собственную жизнь. — Не слышу, — грозно проговорила Минерва. — Так вы меня поняли? — Да, — едва слышно прошептала миссис Патмор, сама удивляясь, что вновь может говорить. Больше не желая испытывать судьбу и терпение МакГонагалл, женщина поспешила прочь, даже не разу не оглянувшись. Минерва проводила ее презрительным взглядом и довольно улыбнулась сама себе. Теперь можно быть уверенным, что Иви она больше не побеспокоит. Заклинание лишения голоса это конечно перебор, но зато эффект на лицо. Она действительно готова на всё, лишь бы защитить дорогих ей людей.

***

Спустя четыре дня Эвелин и Робин выписали из магловской больницы. По настоянию МакГонагалл их всё же осмотрел лекарь из Св. Мунго, но также не нашел никаких отклонений. Дамблдор разрешил Минерве взять двухнедельный отпуск, так что последующие дни она провела в Кейтнессе, поглощенная заботой об Эвелин и ее дочери. Видя полную беспомощность Иви, все домашние хлопоты Минерва взяла на себя, с удивлением обнаружив, что ей это нравится. Она много времени проводила со своей будущей крестницей, постепенно привязываясь к ней всё больше. И хотя малышка еще плохо понимала окружающий ее мир, Минерва была уверена, что когда девочка слышит ее голос, то реагирует на него своим особым образом. Иви на это лишь забавно фыркала, но спорить не хотела. Две недели пролетели так быстро, что Минерва была изрядно удивлена, когда в один из дней к ней прилетела сова с письмом из Хогвартса. Директор спрашивал, как здоровье матери и ребенка и выражал надежду вскоре увидеть свою заместительницу, т.к. в школе без ее твердой руки ему не обойтись. Услышав это, Иви вновь подняла старую тему, как тяжело ей будет одной с ребенком. Она вновь и вновь отвергала предложение обзавестись домовым эльфом или нанять няню, что весьма удивляло МакГонагалл, но Эвелин оказалась непреклонна. В конце концов, Минерва упросила Альбуса открыть ей каминный портал, чтобы она могла быстро перемещаться между Кейтнессом и Хогвартсом. Это было прямым нарушением правил по безопасности, из-за чего на дом Минервы пришлось наложить целую дюжину дополнительных защитных заклятий. Но зато Иви немного успокоилась. Они договорились, что все выходные Минерва будет проводить с ними, в остальное же время Ив будет учиться справляться сама. Не то, чтобы Эвелин была этому сильно рада, но и давить на Минерву сильнее она не решалась, лишь напомнив однажды об их прежнем разговоре, когда предложила МакГонагалл оставить Хогвартс. Минерва ничего ей на это не ответила, решив проигнорировать эту тему, но к собственному удивлению эта мысль прочно засела у нее в голове. В основном из-за того, что находясь в Хогвартсе, она поняла, что безумно скучает по Робин. И хотя малышка была ей всего лишь крестницей, Минерва любила ее как собственную дочь, которой у нее никогда не было и никогда уже, она была в этом уверена, не будет. Она даже подумывала проводить в Кейтнессе и вечера будних дней, но школьные обязанности не давали ей такой возможности. Зато Иви не давала ей забыть о них с Робин, высылая ей письма едва ли не каждый день. К собственному удивлению, в последнем Минерва обнаружила колдографию Эвелин с Робин на руках. Кто знает, как и когда ей удалось это сделать, но признаться честно, Минерва была рада иметь такой снимок. Она с удовольствием рассматривала свою крестницу на снимке, отмечая, что за прошедшие недели она сильно изменилась, приобретя, по мнению Минервы, наконец, те черты, что так ценятся в маленьких детях. Она так увлеклась разглядыванием снимка, что не заметила, как дверь ее кабинета приоткрылась, впуская неожиданного гостя. Она ощутила сладковатый цветочный аромат, а в следующее мгновение на стол перед ней лег небольшой, но красивый букет хризантем. — Элфинстоун! — удивленно воскликнула МакГонагалл, поднимая взгляд. — Как ты… — она перевела взгляд на приоткрытую дверь. — Я не слышала, как ты вошел. — Я стучал трижды, — усмехнулся Урхарт. — Но очевидно, ты была чем-то увлечена. Вместо ответа Минерва продемонстрировала ему колдографию Иви и Робин. — Красивая девочка, — Элфинстоун несколько секунд разглядывал снимок, после чего вернул его МакГонагалл. — Вижу, у Эвелин всё в порядке? — Насколько это возможно, — вздохнула Минерва. — Заботы материнства ей всегда были чужды, но она старается. — Она всё еще живет с тобой в Кейтнессе? Минерве показалось, что в голосе Урхарта послышались напряженные нотки, но на его лице играла добрая полуулыбка, и она решила, что ей это кажется. — Да, — она поднялась из-за стола, оправляя свою изумрудную мантию. — На ее мать не приходится рассчитывать, а брат только женился, ему сейчас не до того. Так что кроме меня у Иви никого нет. Большую часть года мой дом пустует, а так от него хоть какая-то польза. — А ты? — с явным интересом спросил Элфинстоун, пристально всматриваясь в ее лицо. Минерву его взгляд насторожил. — Я помогаю им по мере сил, — как можно более равнодушно пожала она плечами, оборачиваясь к окну. — Не хочешь прогуляться? Сегодня чудесная погода. Это был довольно грубый способ сменить тему, но то ли Урхарт действительно этого не заметил, то ли понял ее желание и тактично сделал вид. — За этим я и здесь, — улыбнулся он, распахивая перед МакГонагалл дверь. Уроки уже закончились, и коридоры школы оказались переполнены детьми, так что до главных дверей Хогвартса им пришлось в буквальном смысле слова пробиваться. Пару раз Минерве даже пришлось прикрикнуть на развеселившуюся детвору, что лишь вызвало смех ее спутника. — Никогда не понимал, как тебе это удается, — проговорил он, когда они с МакГонагалл, наконец, вышли на улицу по слабые лучи октябрьского солнца. — Что именно? Минерва на мгновение остановилась, оценивая, куда им лучше всего отправиться, чтобы не нарваться на снующих повсюду студентов. После секундных колебаний она повела Урхарта к ее любимому месту на холме. От чего-то там никогда никого не бывает и можно насладиться тишиной и спокойствием. — Быть одновременно строгой и необычайно доброй. От его ласкового взгляда Минерва невольно смутилась. — Не говори глупостей, — торопливо проговорила она, ускоряя шаг. Урхарт весело засмеялся, явно довольный, что ему удалось ее смутить. Через секунду он догнал свою спутницу, предложив ей руку, и остаток пути до вершины холма они проделали рука об руку, беззаботно болтая обо всем на свете. Минерва много рассказывала про Робин и Иви, Элфинстоун же в свою очередь поведал ей последние новости из Министерства магии, и постепенно они перешли на тему магической войны. Погрузившись в заботы о своей новой семье, Минерва совсем перестала об этом думать. И теперь, когда Урхарт рассказывал ей, какие ужасы творятся в Лондоне и по всей стране, она с трудом могла в это поверить — такой спокойной и счастливой казалась ей ее собственная жизнь. — Прости, я расстроил тебя. Заметив, как помрачнело ее лицо, Элфинстоун испытал укол сожаления. Он ведь вовсе не для того сюда прибыл. — Вовсе нет, — Минерва покачала головой, попытавшись улыбнуться. — Просто за всеми этими заботами об Иви и Робин я совсем забыла… о других вещах. — Может, это и к лучшему. Они с МакГонагалл, наконец, добрались до вершины. Ветер, гонимый с озера, стих, накрывая берег приятной тишиной. Минерва опустилась на один из корней могучего дерева, как делала это всегда, и после недолгих колебаний Урхарт присел рядом с ней. — Знаешь, я несколько раз приезжал к тебе в Хогвартс, но никак не мог тебя застать. — Выходные я теперь провожу в Кейтнессе, — виновато проговорила Минерва, украдкой наблюдая за своим спутником. Они знакомы столько лет, что и подумать страшно. И за эти годы она успела хорошо его узнать, и теперь заранее могла предугадать что у него на уме. Вот и сейчас она уже догадывалась о причине его визита, и от этого у нее на сердце становилось еще тяжелее. — Я так и понял, — рассеянно кивнул Элфинстоун. — Поэтому и взял на работе отгул на сегодня, — он чуть повернулся к Минерве, чтобы иметь возможность взглянуть ей в глаза. — Я подумал… все эти ужасы, что творятся сейчас повсюду… случиться может всё что угодно… — его рука опустилась в карман его куртки. — Вот я и подумал, что будет правильно… — Элфинстоун, — пальцы Минервы накрыли его ладонь, сжимающую маленькую бархатную коробочку, — не нужно, пожалуйста. Кажется, он растерялся, не зная, как реагировать. — Ты прекрасный человек, — проговорила МакГонагалл, чувствуя, как ее собственное сердце разрывается на части от осознания, что она вновь причиняет ему боль. — Ты всегда был для меня опорой и поддержкой. И ты очень дорог для меня, но… — Для тебя я лишь друг, — грустно усмехнулся Урхарт, теребя злосчастную коробочку. — Я помню, да. — Прости меня, — по щеке Минервы скатилась одинокая слезинка. — Я не могу. Урхарт молча кивнул, вновь пряча коробочку в карман, и на какое-то время меж ними опустилась тишина. Он делал ей предложение уже не впервые, но никогда еще Минерве не было так стыдно и больно. — Ты ее любишь, ведь так? — Что? Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Минерве сперва подумалось, что она ослышалась. — Эвелин. Она тебе небезразлична? На мгновение Минерву охватила паника, но Урхарт смотрел на нее так спокойно, и во взгляде его светилась доброта, хоть и смешанная с печалью, что она невольно успокоилась. Вот только произнести вслух заветные слова оказалось не так просто, как она думала. И потому Минерва продолжала молчать, разглядывая собственные ладони. Она привыкла к их с Иви отношениям, наконец, приняв это как должное. Но сказать об этом лучшему другу она не могла. — Что ж, — Урхарт поднялся на ноги, плотнее закутываясь в шарф, — боюсь, мне пора возвращаться в Лондон. Скоро начнет темнеть, а у меня еще остались дела в городе. Рад был повидаться, Минерва. Он было двинулся к краю холма, намереваясь вернуться к его подножию тем же путем, что они с МакГонагалл пришли сюда, как вдруг Минерва окликнула его. — Прости меня! Два простых слова, наполненных искренностью и невысказанной печалью. Они мало что могли исправить, но должны были прозвучать, став хотя бы попыткой, слабой, но так ей необходимой. Урхарт обернулся, и Минерва заметила на его лице печальную, едва заметную улыбку. — Если это делает тебя счастливой, — мягко проговорил он, — я готов это принять. Твое счастье для меня важнее всего, даже если его причина не я, — он поднял руку, махнув ей на прощание. — Не забывай про меня, Минерва. Иначе я стану страшно скучать. Она смотрела, как он поспешно спускается с холма, унося с собой частичку ее собственного сердца.