***
Ей никогда еще не доводилось продумывать убийство. Если замысел вскроется, ее ждет Азкабан. Стоит ли оно того? Такого риска. Несколько дней Минерва пребывала в раздумьях, взвешивая все «за» и «против», прислушиваясь к собственным чувствам, размышляя. И чем дольше она думала, тем сильнее росла ее уверенность в собственной правоте. С Фрайнцом нужно покончить, закрыв эту главу раз и навсегда. От одного лишь только воспоминания, как этот монстр вел себя с Эвелин, ее охватывала ярость. Что бы он ни знал, как бы не нужен был министру, Фрайнц не заслуживал жизни. Но оставался главный вопрос: как ей осуществить задуманное? Лондон далеко. Да и применение непростительного заклятья не скроешь. Можно попытаться подстроить всё так, чтобы мракоборцы подумали, будто Фрайнца убрал кто-то из своих. Но как это сделать? Просто заявиться в Министерство будет слишком рискованно. Минерва коротко вздохнула, наблюдая, как класс трансфигурации стремительно пустеет. Несколько минут назад прозвонил колокол, возвещая об окончании урока, и студенты спешили покинуть классную комнату, торопясь на следующее занятие. Ей бы тоже не мешало подготовить класс к новому уроку. Нехотя поднявшись из-за стола, Минерва принялась приводить доску в порядок, но случайно задела край коробки с учебным реквизитом, опрокидывая ее на пол. Реквизит громко запищал, радуясь свободе, и в мгновение ока разбежался по всему классу. Минерва мысленно выругалась и потянулась за волшебной палочкой, оставленной на столе рядом с классным журналом. Но в этот момент по комнате разлилась будто волна тепла, и все мыши, снующие по классу, разом взмыли в воздух, беспомощно болтая лапками и громко недоумевая. — Полагаю, миссис Норрис это не оценит, — улыбнулся Дамблдор и мановением палочки отправил всех мышей назад в коробку. — Спасибо, Альбус, — искренне поблагодарила МакГонагалл, явно радуясь, что директор избавил ее от необходимости самой заниматься их ловлей. — Впрочем, ниразу не видела, чтобы миссис Норрис утруждала себя ловлей мышей. — Полагаю, Аргус избавил свою любимицу от столь обременительной обязанности, — усмехнулся Дамблдор. Пройдя между рядами парт, он примостился на край одной из них, сложив руки на коленях и выжидательно взглянув на свою заместительницу. — Мне казалось, это ты зачем-то пришел ко мне, — тактично откашлялась МакГонагалл, одарив своего начальника не менее выжидательным взглядом. — Ах да, точно, — спохватился директор. — И то правда. Я хотел попросить тебя об одолжении, Минерва, — его голубые глаза за стеклами очков лукаво блеснули. — Ты не могла бы подменить меня на заседании Попечительского совета на следующей неделе? Если бы МакГонагалл сейчас была в своей анимагической форме, то непременно бы навострила уши и махнула хвостом. Никто из них не любил заседания Попечительского совета. Глупые вопросы, необоснованные придирки и абсолютно бессмысленная потеря времени. Порой они с Альбусом даже устраивали игру в шахматы: кто проиграет, тому и ехать в Лондон. Но в этот раз для Минервы всё складывалось необычайно удачно. — И какая отговорка у тебя на сей раз? — повела она бровью, решив поломаться для виду, чтобы ее согласие не выглядело подозрительным. — Я директор, — весело пожал плечами Дамблдор. МакГонагалл демонстративно фыркнула, тем самым показав, что причина по ее мнению так себе, но спорить не стала, лишь страдальчески вздохнув. — А я подменю тебя на занятиях, — тут же предложил директор. — Неравноценный обмен, — снова фыркнула его заместитель, изо всех сил стараясь скрыть собственное волнение. Когда директор покинул класс трансфигурации, Минерва медленно опустилась за стол. Мысли неслись у нее в голове со скоростью ветра. Итак, причина отправиться в Лондон у нее теперь есть. Остается придумать, как избавиться от Фрайнца так, чтобы ее не заподозрили. И в этом ей снова помог случай. Пару дней спустя, когда в школу доставили заказанный преподавателями для занятий новый инвентарь, Минерве пришлось проводить инвентаризацию, сверяя поставленные товары с заявками ее коллег. Как показала практика, когда она занималась этим сама, разночтений оказывалось значительно меньше. Когда же очередь дошла до заявки профессора Снейпа и Минерва принялась изучать список ингредиентов для зелий, заказанных деканом Слизерина, ей в голову пришла идея. Если она применит к Фрайнцу заклинание, с большой долей вероятности мракоборцы позже смогут это установить, и тогда точно будет ясно, что пожирателя смерти убили. Но если использовать яд, особенно такой, чтобы следы в организме невозможно было найти, это может с большой долей вероятности пустить следователей по ложному следу. И хотя в списке интересующих ее ингредиентов не было, Минерва отлично знала, где их можно раздобыть. На следующий же день во время обеда она отправила Элфинстоуну записку, что задержится в школе, а сама покинув Хогвартс как обычно, вскоре вернулась в школу под покровом сумерек в своей анимагической форме. Благо говорящие портреты были развешаны не по всей школе, а Минерва прекрасно знала окольные пути, и вскоре уже стояла возле коморки, где Снейп хранил свои ингредиенты для зелий. Чтобы снять все защитные заклинания, пришлось изрядно попотеть, так что под конец Минерва невольно зауважала своего молодого коллегу. Внутри царил идеальный порядок, все баночки, мешочки и коробочки были подписаны и расставлены в алфавитном порядке. Накануне Минерве пришлось потратить кучу времени в школьной библиотеке в стремлении освежить свои знания в зельеварении, но необходимого результата она всё же достигла, выбрав несколько рецептов, наиболее подходящие под ее случай. Одно из зелий было довольно простым, для него требовалось немного ингредиентов, большинство из которых у нее и так имелись. Но один был необычайно редким. Минерва рассчитывала найти его у Снейпа. И не прогадала. Корень оганавы лежал в небольшой металлической коробочке, на которую были наложены дополнительные защитные заклинания, из-за чего Минерве пришлось потратить больше времени, чем она рассчитывала. Пару раз в коридоре раздавались чьи-то шаги. И всякий раз сердце у нее в груди замирало от страха. Вряд ли она сможет внятно объяснить, зачем тайно вломилась в хранилище Снейпа. Но удача ей улыбалась, и ее визит так и остался незамеченным. Весь корень оганавы ей не требовался, достаточно было небольшого кусочка, что еще больше упрощало дело. Вряд ли Снейп досконально помнит чего и сколько у него хранится. Пропажу столь крошечного кусочка он наверняка не заметит. Когда Минерва покидала Хогвартс, направляясь домой к мужу, сердце ее колотилось как сумасшедшее. Теперь у нее есть всё необходимое для ее плана. Остальное — дело техники. Как отравить Фрайнца она уже придумала. Теперь оставалось самое трудное — решиться сделать это.***
В назначенный день после заседания Попечительского совета Минерва, как и полагалось, вошла в кабину лифта, но вместо того, чтобы отправиться в главный холл, спустилась гораздо ниже. Путь ей был хорошо известен, а чтобы не привлекать внимания и передвигаться бесшумно, она обратилась в кошку. Возле входа в тюремный отсек за столом как всегда сидел мракоборец и со скучающим видом читал какую-то потрепанную книжечку, не слишком утруждая себя должностными обязанностями. Проскользнуть ему за спину не составило никакого труда, что вызвало у Минервы волну негодования. И это называется мракоборец! Волшебник даже не успел среагировать, когда позади него послышался легкий хлопок и в затылок ему уперлась волшебная палочка. Короткое заклинание, и взгляд его остекленел. Через пару минут он очнется, как ни в чем не бывало, и даже не вспомнит, что что-то заметил. Пожиратель смерти медленно поднялся с койки, когда дверь тюремного коридора с тихим скрипом затворилась у МакГонагалл за спиной. Мгновение он всматривался в ее лицо, а затем криво усмехнулся. — Я помню тебя, — хрипло проговорил он, приближаясь к решетке, отделявшей его от Минервы. — Ты приходила с той крошкой, что так развлекла меня рождественской ночью. Губы МакГонагалл непроизвольно сжались, превращаясь в тонкую линию, но более она ничем себя не выдала. Впрочем, для томящегося в камере преступника этого оказалось достаточно, чтобы понять — он задел ее за живое. — Тоже захотела получить порцию развлечений? — продолжал глумиться Фрайнц, окидывая Минерву оценивающим взглядом. — Хотя ты то наверное любишь пожестче, а? Я прав? Впрочем, я и с твоей подружкой не особо церемонился. Может хочешь послушать подробности? Я прекрасно всё помню. Словно то было вчера. Минерва смотрела на этого человека за решеткой, но видела лишь животное. Впрочем, даже животные так не поступают. Фрайнц монстр. Безумный и безжалостный. В нем уже не осталось ничего светлого. Темный лорд убил в нем всё человеческое и вскормил самое темное, что таилось в самых потаенных уголках его души. Даже по пути сюда ее продолжали мучить сомнения. Ей было страшно. Но сейчас, глядя в глаза этого зверя, страх и сомнения отступили. Она всё делает правильно. — После той ночи у этой девушки родился ребенок, — проговорила Минерва, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и без единой эмоции. Казалось, эта новость удивила Фрайнца. — Значит, я отец, — медленно протянул он, словно пробуя слова на вкус. — Как любопытно. — Это ничего не меняет. Она ничего не знает о своем отце, — с нажимом проговорила МакГонагалл. — И никогда не узнает. Но ее слова похоже не убедили Фрайнца. — Поживем — увидим, — хмыкнул он. — Как бы вы себя не успокаивали, однажды Темный лорд вернется. Он освободит тех, кто остался предан ему даже в пору гонений и судов. И тогда я выйду из Азкабана, — от смерил женщину насмешливым взглядом, и в глубине его глаз вспыхнул недобрый огонь. — Ты ошибаешься, — холодно возразила Минерва, чувствуя, как внутри нее просыпается гнев. — Темный лорд пал раз и навсегда. Фрайнц хрипло рассмеялся, налегая на прутья решетки. — О нет, он вернется. И все вы получите по заслугам. Он освободит меня. И тогда я найду свою дочь. Кто знает, быть может, она пойдет по стопам своего отца и тоже станет верной последовательницей моего Господина. — Этому не бывать, — выпалила Минерва, сжимая руку в кулак. — Робин никогда не примкнет к пожирателям смерти. Эта мысль не раз приходила Минерва на ум, когда она наблюдала за Робин, заставляя волшебницу искать в поведении девочки изъяны, способные указать на возможные изменения в ее поведении. Но Робин росла чудесным ребенком, добрым и заботливым, ни разу не дав повода засомневаться. Но сейчас, глядя на ее отца, Минерва с содроганием почувствовала, как былые страхи возвращаются. — В ее венах течет и моя кровь тоже, — продолжал Фрайнц еще больше распаляя гнев МакГонагалл, чувствуя, как она постепенно лишается самоконтроля, — а значит, ей понравится чувство превосходства, когда отнимаешь чью-то жизнь. Оно как наркотик: ей будет хотеться всё больше и больше, пока все эти мелкие людишки не сольются в одну неясную череду лиц, потерявших свою индивидуальность. А она будет смотреть как они корчатся в агонии и… — Замолчи, — Минерва сама не успела осознать, как стремительно шагнула к решетке. Ее всю трясло от ярости. И именно этого Фрайнц и добивался. Всё произошло настолько быстро, что она не успела среагировать. Его пальцы сомкнулись на женской шее, и Минерва поняла, что воздух больше не поступает в легкие. Она ухватилась за металлические прутья, хватая ртом воздух, но пожиратель смерти держал ее крепко. — Как же вы все предсказуемы, — хрипло прошипел он, приблизив свое лицо сквозь решетку к лицу задыхающейся МакГонагалл. — Думали, сможете вот так просто запереть меня в Азкабане? Черта с два я сдамся без боя. Эти олухи думают, я сдам им своих единомышленников. Что им просто нужно больше времени, чтобы сломать меня. Бездарности. Всё что мне нужно, это время, подходящий момент и волшебная палочка какой-нибудь дуры, которая решит, что может достучаться до моей совести. Его пальцы сильнее сжали горло МакГонагалл. — Я… — слова едва срывались с ее губ, то и дело переходя в хрип, — я… не пытаюсь… достучаться… до твоей… совести… — Минерва схватила его за руку, которой он держал ее за горло, и сжала из последних сил. — Мне просто… нужно было… коснуться… тебя… В тот же миг Фрайнц отшатнулся от нее и принялся разглядывать свою руку. Среди заживающих порезов виднелись две свежих точки от укола. Его взгляд метнулся к МакГонагалл, которая как раз снимала с пальца кольцо. Маленькая серебристая змейка скользнула ей на ладонь, беззвучно зашипев, так что стали видны два ядовитых клыка, окрашенных красным, и тут же застыла, вновь превращаясь в украшение. — Ты не попадешь в Азкабан, — спокойно проговорила Минерва, коснувшись змеи кончиком своей волшебной палочки и превращая ее в тонкое обручальное кольцо. Ее голос всё еще звучал хрипло, но металлические интонации были слышны отчетливо. — И никогда больше не увидишь своего Повелителя, — она подняла взгляд на темного волшебника, стремительно бледнеющего прямо у нее на глазах. — Разве что на том свете. — Ах ты, мразь! Я убью тебя! Фрайнц бросился к решетке, но как он ни старался дотянуться до спокойно наблюдавшей за его агонией МакГонагалл, ему не удавалось. Использовать классические яды она не стала. Это было бы слишком просто. Да и след в крови могли бы найти в случае вскрытия. Идею ей подкинул Снейп. Сам того не осознавая, он как-то раз обмолвился в кабинете Дамблдора, сколь разнообразны бывают зелья. Рецепт нужного она нашла в одной из библиотекарских книг. Корень оганавы — редкий ингредиент, запрещенный к использованию в большинстве магических стран. Достаточно смешать его сок с еще парой ингредиентов, и получится яд, который невозможно отследить. Будет выглядеть так, будто жертва умерла от кровоизлияния в мозг. Но на самом деле смерть будет куда более мучительной. Судороги, адская боль и полная неспособность позвать на помощь. Вот что ждало Фрайнца. И Минерве не было его жаль. Следующие пятнадцать минут она наблюдала его агонию. Как он извивается на каменном полу, подобно жертвам заклятья Круциатус. Ведь он так его любил. Но вот его судорожные потуги ухватиться за жизнь стали угасать. Он затих. Лишь широко распахнутые, полные боли и ненависти, глаза еще смотрели на нее. Но вскоре взгляд его сделался стеклянным, грудь перестала вздыматься, и Фрайнц окончательно затих, испустив дух. А Минерва так и стояла у стены, наблюдая за ним. Не шевелясь. Странно. Она не испытывала ни страха, ни чувства вины. Казалось, она совсем ничего не чувствует. А ведь ей должно было бы быть плохо, страшно. Ведь она убила человека. Лишила кого-то жизни. Впрочем, лежащее перед ней создание не было человеком. Это был зверь. Бешеный и кровожадный. Слетевший с катушек. А таких принято умерщвлять. Она принесла пользу всему магическому миру. Министерство все равно ничего бы от него не добилось. Он играл с ними, оттягивая день возвращения в Азкабан. Грюм и остальные думали, что смерть для Фрайнца слишком легкое наказание. Но на самом деле это не так. Он боялся смерти. Ведь так его демоны, наконец, настигнут его. Все его жертвы. Его грехи. И так он не увидит своего господина. Он не выполнил обещание быть всегда рядом. Он не сумел найти его. Он умер без чести, всеми забытый, пойманный в клетку. Когда в коридоре послышались шаги, и дверь камеры распахнулась, началась настоящая суматоха, и никто не заметил, как полосатая кошка, скользнув вдоль стены, бесшумно выбежала за дверь, растворившись в полумраке освещенного масляными лампами коридора.***
Элфинстоун читал книгу перед сном, то и дело щурясь из-за тусклого света свечи. Пора бы уже подумать об очках, но всё руки никак не доходили. Он уже собирался ложиться спать, когда в дверь его спальни тихонько постучали. Они с МакГонагалл занимали разные спальни, и Минерва редко заходила к нему перед сном. А сегодня его жена и без того была необычайно тиха и задумчива весь вечер. На вопрос Урхарта что ее тревожит, она лишь коротко сослалась на дела Хогвартса. Но отчего-то Элфинстоуну думалось, что дело тут вовсе не в этом. Пока они ужинали, прилетела сова от его бывшего коллеги из Министерства с сообщением, что днем Фрайнц был найден в своей камере мертвым. Его охранник никого к нему не пускал, из-за чего был сделан единственный логичный вывод — смерть наступила от естественных причин. Когда Элфин зачитывал письмо вслух, Минерва страшно побледнела и за весь ужин не проронила ни слова, а после сразу ушла к себе. Трудно было понять, что она чувствует. Но Элфинстоун решил не трогать ее до утра. Очевидно, ей требовалось время, чтобы переварить эту неожиданную новость. Единственное, что действительно волновало Урхарта, это как смерть Фрайнца повлияет на отношения Минервы и Эвелин Патмор. Но и это он вряд ли узнает в ближайшее время. Поэтому, когда на пороге его комнаты появилась МакГонагалл, Элфин был до крайности удивлен. Ее волосы, обычно собранные в пучок, сейчас были заплетены в косу, перекинутую через плечо поверх халата, что говорило о том, что и она уже собиралась ложиться спать. Несколько секунд она мялась на пороге, но затем, очевидно, приняв решение, вошла в комнату и села на край постели Урхарта, заставив того привстать от неожиданности. — Что-то случилось? Элфин всматривался в решительное лицо жены, стараясь угадать, о чем сейчас пойдет речь. В голове как назло билась одна единственная мысль — Минерва пришла сообщить, что уходит от него. — Я… я больше не хочу так жить, — проговорила МакГонагалл, и сердце у Элфинстоуна рухнуло куда-то в район желудка. Он оказался прав. Всё кончено. — Мы супруги, — между тем продолжала Минерва, теребя кончик косы, — и наша жизнь должна быть соответствующей. Элфин удивленно моргнул, явно сбитый с толку. — Боюсь, я не совсем понимаю, о чем ты, — честно признался он. Вместо ответа Минерва придвинулась к нему ближе и поцеловала. На ее лице отразилось смущение, когда она отстранилась и взглянула на вконец обалдевшего Урхарта. — Прости, — поспешно проговорила она, намереваясь подняться с постели. — Наверное я зря затеяла этот разговор. Какая же она дура. Что если Элфина всё устраивает? Может ему вообще неприятно прикасаться к ней после ее отношений с Иви. И весь их брак — это всего лишь следствие его жалости к ней. Но в этот самый момент рука Урхарта накрыла ее ладонь, удерживая Минерву на месте. Она подняла взгляд и увидела мягкую улыбку на лице ее мужа. — Ты просто застала меня врасплох, — признался Элфинстоун. — Я уже и надеяться то перестал. Он тихо рассмеялся, но почти сразу же посерьезнел. — Я ведь уже говорил, что приму любое твое решение и не стану на тебя давить. Ты уверена, что действительно хочешь этого? МакГонагалл решительно кивнула. Пора порвать с прошлым. Отныне она будет смотреть только в будущее. — Больше всего на свете.