Bloody Memory

Искатели они или не искатели, бушующим океанским волнам и солёному, пронизывающему до костей холодному ветру было всё равно. От постоянной работы на судне кожа Аллена заметно потемнела, волосы выцвели ещё сильнее, приобретая светлый пепельный оттенок, ладони огрубели и покрылись жёсткими мозолями. Однако, тем не менее, изнурительная физическая работа отвлекала от горестных мыслей о Мане, и за это Аллен был по-своему благодарен. Финн зверствовал, нещадно наказывая подчинённых за малейшие промахи. Он не принимал никакой работы, кроме идеально выполненной, а ослушаться его команда не смела, до блеска надраивая палубу. Каждый вечер, едва темнело, Аллен поднимался в каюту Финна, и чаще всего они ужинали в полнейшем молчании. В своих скупых, отрывистых фразах капитан никогда не упоминал Ману, а у Аллена не было ни сил, ни желания начинать разговор первому. Он не чувствовал ненависти или гнева к этому человеку, ровно как и приязни. …Он не чувствовал совершенно ничего. Странная пустота взяла его под контроль, окутала приятным безразличием ко всему происходящему. Его не пробовали допросить и не пытали. Аллену порой казалось, что его явно списали со счетов из-за явного недоверия Маны (впрочем, отголоски разума имели место быть), пусть и зачастую юноша напоминал себе, что это неправда. Да, Мана не упоминал о предательстве по отношению к Ордену, но достаточно много говорил о Ноях и их многолетней вражде с орденцами. И юноша не пытался разведать больше, чем ему позволялось узнать, – однажды подобным образом он уже разрушил себе устоявшуюся жизнь. Повторять эксперимент он не решался. Они плыли уже дольше недели. По правде говоря, юноша был рад любому поручению – чистого кислорода в трюме катастрофически не хватало, и часто на Аллена накатывали волны тошноты и мигрени. Он подолгу прижимался к влажным брусьям-стенам корабля ртом, осторожно смачивал губы и виски водой. Чёртова метка, рабское клеймо, обжигала даже через засаленный бинт. Кожа левого предплечья, на которую попадала влага, мгновенно засыхала и покрывалась жёсткими шероховатыми струпьями, поэтому всё чаще и чаще Аллен, усиленно стягивающий тряпьём предплечье, старался не снимать рубашку во время работы под палящим солнцем. Впервые по собственному желанию он заговорил с одним из команды на исход пятого дня. Этот человек, старый, измождённый, но крепкий, внушал… не доверие, нет, но хотя бы дуновение надёжности и симпатии подобно суровому, но любимому дедушке. – Прошу прощения, – Аллен сосредоточенно наматывал верёвку на катушку. Старик с едва видимым удивлением обернулся. – Почему вы плывёте под пиратским флагом, если на самом деле вы состоите в Ордене? Старик коротко, пронзительно глянул на Аллена, повёл шрамованными смуглыми плечами, освобождаясь от рубашки, и продолжил работу. – Информация об Ордене строжайше запретна; её знают лишь избранные. Нелегальные торговые корабли не посмеют напасть на тех, кто использует Джека. Аллен вскинул голову; в блёклых сизых небесах полоскался чёрный флаг. – Ну, а экзорцисты? Здесь я не видел ни одного. – У экзорцистов свой корабль, тоже замаскированный под пиратский. Естественно, всё это – с разрешения Короля. Экзорцистами в Тёмный Орден вступают юные господа и леди, и лишь тогда, когда получают именованный титул. Это военная служба, престижная, почётная, но военная. Мальцам вроде тебя ступать на этот корабль опасно. А искателями – добытчиками информации – становится простой люд вроде меня или того же самого капитана. – Я унаследовал титул в возрасте пятнадцати лет, – покачал головой Аллен, невольно бросая взгляд на левую руку. – Мана… отец говорил мне, что я обязан служить на благо Короля; на благо страны; на благо Ордена. Мана часто показывал мне метку, рассказывал о служении- и присяге с таким обожанием… – юноша стиснул зубы, чувствуя, как в глазах вскипают жгучие слёзы. – Я верил ему до последнего слова. До последней эмоции. – Ты знаешь, в чём он был виновен? – старик притянул Аллена за плечо, на мгновение сжал пальцы. – Не совсем; слышал, он украл какой-то проект, крайне важный Ордену. – Не так, не так. Пусть это тайна, однако мне удалось подслушать крайне занимательный отрывок, – старик прикусил мундштук рассохшейся исцарапанной трубки, запалил огонёк, поджигая ароматный табак. – Я полагаю, ты знать обязан, поскольку ни Финн, ни остальные не посмеют обелить столь долго искажаемую правду. Этот проект он разрабатывал вместе с герцогом, не обращая внимания на приказ католической церкви прекратить. И, когда было поздно что-либо менять, он одумался и исчез из Ордена, прихватив свои незаконченные записи. Кто говорит, что барон сжёг их, кто, будто поместил в надёжное место. – А Вы… как считаете? – лёд равнодушия, сковывающий душу, треснул. – Кто моим мнением интересуется? – отмахнулся искатель. – Мне это нужно знать, просто необходимо. Для себя. – Я думаю, едва ли он сбежал бы, если б не подстраховал себя, не имея в рукаве крупного козыря. Охоту объявили не сразу, а значит, он продолжал контактировать с Орденом на расстоянии через посредников. *** Катастрофа явилась к ним на исходе второй недели, обернувшись в виде сломанной мачты. Губы главаря предательски дрожали, когда он с нарастающим отчаянием взирал на поломку. Прежде быстроходное, теперь судно еле-еле передвигалось по волнам, и как никогда ясно возникла новая проблема: успеть ко встрече в трактире у Майлех-порта, где Аллена должны были передать в другие руки – на корабль к орденцам. Плыть на лодках слишком долго, починить мачту идеально невозможно, рано или поздно она, повредившись окончательно, рухнет вновь, придавленная весом парусов, и, чего доброго, пробьёт палубу, однако особого выбора у них не было. И поносившая судно последними словами команда рьяно взялась за починку не без тайно лелеемой надежды на скорый шторм, помогший бы быстрее добраться до порта. *** Последние пару дней они были вынуждены добираться шлюпкой – больше разваливающийся корабль плыть был не в состоянии. Команду оставили на борту с приказом дожидаться их возвращения с посильной помощью. Сгрузив на дно, под скамейки, провизию, Финн столкнул связанного жгутами Аллена между лавками и жестом приказал одному из особо рьяных и сильных подчинённых спуститься. Тот налёг на вёсла, а капитан стал сверяться с курсом по карте при помощи компаса, отмеряя непройденное расстояние ладонью. – Плыть достаточно далеко. Успеем ли мы к сроку? – озабоченно спросил он, определяя азимут по восходящему солнцу. – Да, капитан. Если верно держать курс, то успеется. – Дай Бог, дай Бог… – Он перекрестился. На закате они чуть замедлились. В силу экономии времени было принято решение грести по очереди, а потому Аллена освободили от верёвок и усадили за вёсла. – Твоя доля, – Финн протянул Аллену завёрнутую в рваную белую тряпицу лепёшку с сыром и флягу ледяной воды. – Тут немного… – капитан замялся, старательно отводя взгляд. – Да и чёрт с ним. Мы плыли целую ночь без отдыха – скоро доберёмся. Он устало повёл рукой вдоль горизонта, что означало "светает". Действительно светало – розовое марево скрыло небо, укрывая золотом облака. Плыть стало значительно легче – коптящееся дешёвое масло в фонаре на носу лодки практически кончилось, подсвечивая тёмный океан едва ли не на пару дюймов. – Ка-капитай, – неожиданно встрепенулся помощник, до этого рассеянно оглядывающий окоем. – Вон там, глядите!.. Майлех-порт, вон же он, родимый!! – Греби быстрее, – обратился Финн к Аллену. – Мы почти у цели… *** Едва они причалили, как Финн соскочил с лодки и крепко ухватил Аллена за ворот рубашки. – За мной, – скомандовал он и обратился к подчинённому: – А ты жди здесь. Он притащил Аллена в одну из низкопробных таверн, где по обычаю совершались самые, самые низкие грязные сделки и вскоре оставил его одного, взяв с хозяина пивной слово, что юноша никуда не двинется. Аллен видел, как один из богачей приценивается к рабыне едва ли старше него самого, видел, как замотанный в тряпье мужчина заказывает разбойникам убийство, видел, как учтиво протягивает хозяин таверны запрещённый табак в резной табакерке. Спустя полчаса Финн протянул юноше краюху хлеба и устало опустился на соседний табурет. – Они скоро будут. Я позвонил им с почты. Долгие секунды складывались в минуты, минуты складывались в часы, и на исходе восьмого дверь в таверну, звякнувшую пыльным колокольчиком, отворилась. От закопчённой, едва освещаемой стены отделилось несколько фигур, замотанных в дорожные плащи. За мгновение Финн изменился до неузнаваемости. Он обернулся, подскочил, опрокидывая на себя кружку с элем. – Юный герцог, сэр, – почтительно пролепетал он и глупо, омерзительно льстиво заулыбался, отвешивая глубокий – насколько это было возможно в столь тесном пространстве – поклон. – Ты опоздал, – холодно произнёс один из них. – Ох, нижайше прошу прощения, однако у нас был сильно повреждён корабль. Какое-то расстояние пару суток пришлось плыть на лодках, – Финн склонился ещё ниже. – Довольно. Зачем ты позвал нас сюда? – Смотрите, юный герцог, это сын самого Проныры Уолкера. Не хило, а? Эй, Уолкер, повернись-ка, – зашептал он. До этого Аллен сидел совершенно индифферентно, пустым, невидящим взглядом уставившись в отблески золотистого света от свечи. Юноша медленно повернулся. Тот, кого Финн называл "юным герцогом", неспешно распутывал тесёмки плаща, высвобождая из-под капюшона иссиня-тёмные, стянутые в хвост длинные волосы, поймавшие отблеск лунного света из пыльного оконца. Немного удивительно, однако он казался всего немногим старше самого Аллена – это лицо, породистое, бледное, с высокими скулами, пронзительными синими глазами, обрамлёнными длинными чёрными ресницами, и резко очерчёнными тонкими губами было достаточно юношеским, – а значит, двадцать лет – граница его максимального возраста. – Сын Уолкера? – он обменялся со своим молчаливым спутником тяжёлым, не предвещающим ничего хорошего взглядом. – У Уолкера не было детей. – Но он появился в поместье около пяти лет назад! Быть может, он содержался в военном пансионате!! – обвиняюще взвизгнул Финн. – Откуда Вашему сиятельству знать, если Вас не было в стране?!! – И при этом внешнее сходство очевидно. Присмотрись сам, Канда, – миролюбиво заметил другой мужчина, снимая капюшон и проводя ладонью с короткими обрубками-пальцами по лысине. Вышеупомянутый Канда презрительно фыркнул, в пару шагов преодолевая расстояние до Аллена и грубо хватая его за ворот рубашки. – Прекрасно… Мы допросим его. Это отребье, – холодно бросил Канда напоследок, – спасло тебе шкуру. Можешь поблагодарить его, если желаешь. Нервничающий, желающий убраться отсюда поскорее Финн глянул растерянно, виновато и покачал головой, пряча взгляд. – Нет? – уточнил герцог. – Мы уходим, Мари. – Канда локтем отпихнул Аллена в сторону своего помощника и первым вышел из трактира.