Bloody Memory

Предательство не знает языков, Ему не свойственны надежды и понятья… Оно живет уж тысячи веков Неся в себе безбожные заклятья. Предательство имеет сотни лиц, Узнать его в толпе нельзя, поверьте, Нет для него пределов и границ, И не подвластное оно законам смерти. Там возникает, где его совсем не ждут, Круша собой любовь, надежду, веру… Скрывается оно всегда вокруг, Как в джунглях тень безжалостной пантеры. Предательство не видит ничего, Глаза его всегда закрыты мертво.. И нет ни сердца, ни души нет у него… Оно всегда безнравственно и твердо. Предательству не свойственны мечты, Напротив, рушит оно их насильно… Оно протягивает нежно Вам цветы, Чтоб положить на камень Ваш могильный. Оно вселяется в сердца родные тех, Кому мы верим, и кого мы нежно любим. Оно несет в себе порок и грех. И души чистые собой навеки губит. За разом раз, за годом год мы тонем в нем, Разочаровываясь вновь и погибая. Горит предательство негаснущим огнем, Любовь и искренность навек в сердцах сжигая. (с) Неизвестный автор

На следующий день советники Короля срочно вызвали генерала Кросса в парламент, дав Аллену срок на обдумывание своего решения в месяц. Нельзя сказать, что Аллен вздохнул с облегчением – чем дальше отодвигался допрос, тем сильнее нарастала необъяснимая тревога. – Я думаю, это всё-таки хорошо, – сказал ему позже Лави, когда они сидели на пронизывающем холодном ветру на берегу океана. – Я был в парламенте и встречался с советниками Короля. Пренеприятнейшее воспоминание, надо сказать, – Лави передёрнулся. – Меня отпустили позже… честно говоря, я был сильно удивлён. – Удивлён? – изумился Аллен. – Почему же? – Я слышал, – понизил голос до шёпота Лави, – что всех провинившихся, кто проходит через руки парламента, отправляют на смертную казнь. – Разве ты в чём-то провинился? – Дурак, причём здесь я? Я присутствовал там с Книжником, моим наставником. Думай лучше о себе, Аллен. Сейчас ты важнейшая для Чёрного Ордена персона, окрест которой постоянно собираются различные слухи. Один, по мнению советников, опасный или лишний – и тебе отрубят голову безо всякого сожаления. – Как отрубят? – опешил юноша. – Топором. – Лави ребром ладони красноречиво ударил себя по кисти. Аллен помрачнел и ничего не сказал, опёршись подбородком о согнутое колено и обхватывая себя руками. *** Дни шли своим чередом и сменялись так быстро, что Аллен едва успевал вести им счёт. Теперь он практически постоянно проводил своё свободное время с Линали и Лави, беседовал с Мари, спускался на нижние этажи к искателям, приветственно кивал Комуи. С Кандой они разговаривали мало и кратко, встречаясь лишь по вечерам. Юноша не пытался переступить черту, которая их разделяла, давая Канде время привыкнуть к его, Аллена, присутствию. Первый поцелуй по инициативе Уолкера случился после той памятной ночи на двадцать первый день, когда оба были в гостиной комнате. И когда Канда не отстранился, юноша прижался к нему крепче, приподымаясь на цыпочки и обвивая за шею руками. Иногда Канда оставался с ним дольше положенного, как, например, сегодня, в последний день их пребывания здесь, и Аллен чувствовал из-за этого необъяснимую радость. – О чём бы тебя спросить?.. Ну, какой твой любимый цвет? Они уже около получаса играли в "Вопрос-ответ", перебрасывая друг другу апельсин. Аллен с улыбкой припоминал, каких трудов ему стоило убедить отнекивающегося Канду сыграть. – Чёрный. Твой любимый композитор? Аллен был шокирован. – О, не ожидал от тебя такого интеллектуального и культурного вопроса… – он потёр затылок и неожиданно, заметив широкую ухмылку Канды, понял, что только что глупо проштрафился. – Посторонний ответ. – Канда откинулся на спинку кровати. – Снимай, Шпендель. Юноша с досадой поморщился, стаскивая рубашку и отбрасывая её в кресло. – Аллен я, ДураКанда. Твоя самая сокровенная мечта. Канда передёрнулся. – Я пропускаю. – Отлично, я задаю два вопроса. Тогда… – губы Аллена сложились в кривую полуулыбку. – Кто тебе нравится? Или… в кого ты влюблён? – Никого я не люблю! – слишком поспешно и резко отзывается Канда, мгновенно багровея. Руку Аллена словно жаром окатило. Мягким, тёплым, как горячий воздух от камина. – Оно и заметно… – пробурчал он. – Ладно, давай собираться ко сну. Завтра рано вставать. Из головы юноши всё не выходил разговор с Лави на берегу. Аллен вонзает ногти в мягкую шкурку апельсина и чистит его. Разламывает на четверти, закидывает дольку в рот и довольно жмурится. – Будешь? – две части он честно протягивает Канде. Тот равнодушно пожимает плечами, но апельсин всё-таки берёт. Потом фрукт заканчивается, и его терпкий елей сменяется сладкими липкими губами и ладонями. Но горечь и грусть всё равно присутствуют, отражаясь в светлых глазах. *** Они взошли на борт корабля, едва розовая полоса зари тронула небо. Аллен отказался с кем-либо прощаться – он знал, что Линали будет безостановочно плакать, а Лави станет долго мяться, выдавливая из себя слова напутствия и удачи и избегая смотреть Аллену в глаза. Он передал Канде конверт, запечатанный сургучом, и велел вскрыть его только после прибытия в Ройал-порт. Тот было ухватил Аллена за рукав, намереваясь тащить его вниз, однако более тактичный Мари положил руки Канде на плечи и увёл его к штурману, оставив Уолкера одного. Юноша долго стоял, оперевшись о перила и вглядываясь в тёмную воду океана, прежде чем смог покинуть палубу и спуститься к себе в каюту. Его глаза покраснели и припухли. От солёного морского ветра, конечно же. *** Спустя пять дней после отплыва Ривер начал скрупулёзно подсчитывать запасы еды и воды на крайний случай – надвигалась буря, и они собирались остановить корабль в бухте у скалистого острова в паре миль от них. Аллен, дальновидно не вспоминавший о своей участи, играл с Джонни в шахматы, а Канда расположился неподалёку, листая потрёпанные карты. – Юный герцог, – неожиданно послышался встревоженный голос Ривера, – п-пожалуйста, подойдите сюда. Срочно, если Вас не затруднит… Кажется, он был сильно взволнован. – В чём дело? – хмуро спросил Канда, поднялся, подошёл к бурно обсуждающим что-то искателям, и неожиданно словно окаменел. – Какого чёрта?!! – медленно, почти по слогам на выдохе выговорил он. Любопытство сжигало Аллена, но из-за спин столпившихся искателей он не мог чего-либо видеть. Приподнявшись на цыпочки, он опёрся на плечо Мари, подтянулся и громко, не веря своим глазам, ахнул. За бочками с пресной водой скорчился раб-бродяга, ладонью зажимая клеймо. Его измождённое лицо выражало немой ужас и обречённость. Он был худ до невозможности, одет в лохмотья и изранен – шрамы сеткой покрывали его тело. – Юн…Юный господин, – прошептал он, падая на колени и в немой мольбе протягивая к Канде дрожащие руки. – Пощадите… Я не знал, что это экзорцистский корабль… Молю, смилуйтесь… – Не знал? – тихо повторил Канда. – Не знал, что под таким приметным флагом плавают люди Чёрного Ордена? – Я не заметил, – чуть не зарыдал тот. – Я был так истощён долгой дорогой, что не обратил внимания на флаг – думал, будто это одно из торговых суден… Канда молча протянул руку. Ему в ладонь учтиво вложили меч. Поняв, что сейчас произойдёт, Аллен рванулся вперёд, успев перехватить ножны и рукоять. – Стой! Ты же не собираешься… – Разве? – процедил он. – Именно собираюсь… Хотя нет, – Канда отталкивает Аллена и вкладывает ножны в его ладонь. – Это сделаешь ты. Так будет лучше. Он отходит назад, и толпа расступается, образуя полукруг. – Убей его, – приказывает Канда и скрещивает на груди руки. – Нет, – рука Аллена под тяжестью меча опускается. – Нет. Я не трону его и тебе не позволю. – Не позволишь? – Канда щурит глаза. – ТЫ не позволишь МНЕ? – Канда… Я… просто… – Аллен шагает вперёд, но тот отшатывается. В его тёмных глазах мелькает разочарование. – Скиньте бродягу с корабля, – коротко приказывает Канда. – Так будет с каждым рабом, кто посмеет быть на борту. А ты, – он оборачивается к Аллену, – идёшь со мной. Живо! *** Аллен понял сразу – они направляются в каюту Канды. – Слушай, мне действительно очень жаль, если ты считаешь меня предателем. Но я не мог его убить! – Он просто раб! – взрывается Канда. – Таких сотни тысяч, если не миллионы!! Пешки в шахматах – убери одну, разменяй на начальный ход и забудь, сотри из памяти навсегда! Лицо Аллена выражает отчаяние и боль. – Канда, – тихо шепчет юноша, опустив голову, – он же человек… Такой же человек, как ты или я, понимаешь!! – Жалеешь изгнанников-отбросов общества?! Ты что это себе позволяешь, шпендель?! Ты обязан выполнять ВСЕ мои распоряжения!! Канда, непослушными руками заперев дверь каюты, крепко притиснул Аллена к стене, нависая над ним и жёстко смотря в глаза. – Наверное, меня ждет суровое наказание, – прошептал Аллен, закрывая глаза и ослабевая. – Да, я заслужил его сполна… Но и ты должен меня понять. – О, просто закрой рот. Поцелуй вслепую – Аллен неверяще распахивает глаза. Канда подкладывает ладони под лопатки Аллена, с размаху опуская его на кровать, скользит по его плечам, на ощупь стягивая рубашку, расстёгивает на манжетах пуговицы. Свет от единственной свечи выхватывает из сумрака полуобнажённые тела, искрой путается в волосах, рисует тени, полумраком скрадывая будничную щербатость и убогую оскомину привычности. Пальцы цепляют шершавый, ослабленный слой бинта, и Канда неосознанно срывает его, проводя ладонью по… шрамованному предплечью, медленно обводя очертания глубоко выжженного мальтийского креста. – Ты же… Нет… Аллен резко вырывается из ослабевшей хватки и тяжело, шумно дышит, пряча слезящиеся глаза и заалевшие скулы под ладонями. – Убирайся отсюда. Немедленно. – Канда презрительно и холодно чеканит каждое слово. …И мир всё-таки разлетается звонкими монохромными осколками. *** Аллен торопливо выбрался на палубу, на ходу поправляя одежду. Воздух потрескивал, искрился надвигающейся грозой и отчётливо пах озоном и солью. Палуба была абсолютно пустынна. Юноша облокотился о мачту плечом, вглядываясь в пурпурно-розовую полосу рассвета на востоке, подёрнутую сизой дымкой таявших облаков. – Уолкер!! Ривер торопливо выбирается из каюты, за ним следует Канда с непроницаемым лицом. – Ривер, – хрипло выдыхает он, – сделай то, что мы обговаривали в поместье Ли. И то, о чём я поклялся при бродяге. – Но юный господин Кросс, – в блёкло-голубых глазах бывалого моряка застыл ужас, – надвигается буря! – Мне всё равно. Исполни приказ. Потемневшее небо раскалывают яркие вспышки молнии, от свиста нарастающего ветра закладывает уши, волны, пенясь, беснуются и разбиваются в мелкие брызги и борт корабля. Шрапнелью отзываются дальние раскаты грома. Ривер тяжело вздохнул. – Пошли, парень. Они взяли одну из лодок с судна. Ривер притащил с собой мешок и извлек из него пару широких кожаных браслетов. Он завязал их вокруг запястий Аллена, а тот был слишком угнетен, чтобы протестовать. – Откуда это? – только и спросил он. – Юный господин позаботился об этом заранее. "Догадывался или знал наверняка?.." Аллен лишь кивнул. Теперь ему было уже всё равно. – Прости, парень, но это слишком опасно – привязать к себе юного герцога. – Ривер бросает к его ногам незавязанный мешочек; золотые монеты звонко рассыпаются по лодке. – Тебе пора. Лодка опустилась на воду со скрипами, напоминавшими тяжелые вздохи. Аллен, словно олицетворяющий апатию, смотрит пронзительно и обречённо. Канда коротким движением кинжала перерубает верёвку, удерживающую раскачивающуюся шлюпку, и спешно покидает палубу, спускаясь к себе в каюту. *** Пинком открыв дверь, Канда устало опустился на стул. На глаза ему попался конверт, оставленный ему Алленом накануне. Решение пришло мгновенно. Торопливо надломав сургуч, Канда вытащил скреплённые между собой листы пергамента. "Это то, что не давало тебе покоя. Смотри и запоминай. Значение карт Таро. Отшельник (Мана Уолкер) – расчётливость, предательство, притворство Шут (Аллен Уолкер) – глупость, мания, сумасбродство, безумие Король посохов (Канда) – невежество, гибкость, горячность, страстность, великодушие Перевёрнутый Всадник Кубков (Лави) – хитрость, острота ума, двуличие, подделка Перевёрнутая Сила (Марианн Кросс) – злоупотребление властью, деспотизм, проявление слабости Башня (Тысячелетний Граф) – страдание, горе, обман, гибель Перевёрнутая Луна (Линали Ли) – молчание, обман, ошибка, боль, тревога Колдун (Комуи Ли) – мастерство, дипломатия, душевная болезнь, позор Перевёрнутая Умеренность (Малькольм Лувилье) – всё, связанное с церковью ("Тёмный Орден"), неудачные комбинации, конкурирующие интересы Звезда (Роад Камелот) – лишение, надежда, важность чего-либо Перевёрнутая Двойка Кубков (Тики Микк) – ненастоящая любовь, страсть, заблуждение, глупость, мания Твоя сестра живёт под именем Роад Камелот, приёмной дочери министра Шерила и Трисии Камелот и невесты лорда Тики Микка. Оставь немедленные мысли об её поиске, это будет грозить минимум политическим скандалом. Граф ревностно оберегает Роад от дурных новостей, а потому она не знает, что ты дал Клятву верности Чёрному Ордену. До скорой встречи. А.У.". Канда болезненно сжимает побелевшие от напряжения пальцы на левом предплечье. Чёртово рабское клеймо снова начало пульсировать, обжигая правую ладонь сквозь белоснежный рукав рубашки. "Я хочу, чтобы тебя не существовало. Только тогда я обрету полную свободу. Только тогда я не буду зависеть от тебя. Потому что ты привязал меня к себе". Канда горестно усмехнулся, зная, что Аллен безмолвно, только бескровными искусанными губами, повторяет те же самые слова. "До встречи", значит? Канда с силой сжал стакан, с садистским удовольствием наблюдая, как он даёт трещину. Багровый ручеёк крови обогнул ладонь и капнул на пергамент. "Мы ещё встретимся. Только не считай, что победа будет на твоей стороне… чёртов Уолкер". *** – Вы точно уверены? – спросил взволнованно Комуи, накручивая на палец телефонный провод. – Абсолютно, сенешаль, – генерал закурил, выпустил изо рта клубы едкого дыма. – Помните, я когда-то рассказывал о краже фамильного медальона семьи Кросс? Украшение с секретом… задняя крышка при тройном нажатии на вензель и рубины поочерёдно в строгом порядке открывается. Представьте, что туда вполне можно уместить завёрнутый в записку с шифром ключик от какого-нибудь хитроумного тайника. Того самого, в котором хранится-пылится в течение долгих десяти лет чёртов проект! – Кросс сорвался на крик. – Кто мог предположить, что барон Уолкер предложит нам бомбу замедленного действия? Хитрый лис… обвёл и Чёрный Орден, и меня, и мальчишку вокруг пальца… – Неужели Вы поняли, что находятся разработки?! Нашли этот тайник?!! – Вы как всегда мыслите узко, сенешаль. Раздвиньте границы мировоззрения. – Марианн издал короткий смешок. – Достижение учёных не спрятано и не уничтожено – напротив, оно доработано и активировано. Украденный проект – это сам Аллен Уолкер, перерождение чернил на бумаге в человека. "Bloody Memory" с лихвой оправдывает своё название. Помните, как мы были вынуждены поставить ему клеймо из-за матери-рабыни, когда обнаружили в её руке Чистую Силу? О, именно по этой причине он так ненавидит своих "собратьев". Действие взаимосвязи экзорцистов через общую метку на коже, возможно, примитивная телепатия… и совместные раны, – Кросс хрипло расхохотался. – Сын рыболова Алма Карма не смог подойти в качестве напарника. Чтобы не тратить лишние годы впустую, Мана Уолкер активировал связь между нищим побродяжкой, забравшимся в его поместье с целью наживы, и моим сыном. Чистая Сила, контролирующая и усиляющая восприятие эмоций и ощущений, содержится в медальоне, по крайней мере, я думаю так. – Это чрезвычайно серьёзно, – задумчиво отозвался Комуи. – А что же Неа? Тот, кто последним видел Вашу дочь? – Не нашли. – Марианн глухо кашлянул. – Думаю, ещё не всё потеряно. Я полагаю, что тело… можно будет отыскать. Срочно предупреди Канду, чтобы смотрел за пацанёнком в оба. Сын является замечательным воином, которого порочат пара крупных недостатков – несдержанность, импульсивность и абсолютное недоверие... Хотя последнее уже не столь сильно. – Я это сам знаю, – Комуи тяжело вздохнул. – Хорошо. Сейчас активирую голема. Надеюсь, Канда за это короткое время не успеет натворить глупостей. – Возможно, сын обо всё уже догадывается, но… Думаю, позже ему следует обо всём рассказать. Иначе он окончательно озвереет и убьёт Уолкера. *** Струйка крови, прорезавшаяся на ладони, окропила белоснежный пол Ковчега. – Эй, ты поранился? – его обеспокоенно окликнули. Роад Камелот осторожно притянула юношу за плечо и аккуратно обернула руку Аллена белоснежным кружевным платком. – Так лучше, не находишь? Аллен улыбнулся. – Не стоило беспокоиться, милая. Порезался не я. Она равнодушно пожала точёными плечиками. – Необыкновенная вещь этот Ковчег, – Аллен с интересом рассматривал белоснежные постройки. – А я считаю, что необыкновенен ты, – послышался знакомый хрипловатый баритон; на голову, закрывая обзор, опустилось пушистое банное полотенце. – И как ты умудрился так сильно вымокнуть? – Под волну попал, еле выплыл. – Аллен указал на свои запястья, которые окольцовывали красные полосы. – Перерезал верёвку в последний момент, когда меня тащило под камень. Даже успел попрощаться с жизнью. Иначе бы… – Везучий ты, – вздохнул Тики. Роад тем временем открывала проход. – Дай предугадаю следующие события: сейчас ты мне мирно заявишь об уплате старого долга, потребуешь услуги и потом свалишь в какое-нибудь тайное укрытие? – Верно. – Мирно отозвался Аллен. – Мне нужно обогреться и обсушить одежду. – Под его ногами уже расползалась лужица мутноватой воды. – Однако об этом не беспокойся – о себе я позабочусь самостоятельно. – Но, – Роад обернулась, протянула руку, коснулась волос Аллена. Отвела светлую прядь, заправила за ухо, – ты вернулся к нам. Вернулся же? – Нет, Роад. – Аллен перехватил её за запястье, поцеловал. – Я не Неа. Ты знаешь это сама. Я просто сторонний наблюдатель. Я против Ордена. Но против тебя, или Тики, или доброго дядюшки Графа я не имею ничего. На мгновение Роад погрустнела. – Быть может, это последний раз, когда мы видимся как приятели? – Кто знает? – Аллен оглядел обмотанную платком ладонь и перевёл взгляд на открывшийся проём. – Вполне вероятно, что и так, – горько улыбнулся он, набрасывая полотенце себе на плечи. – Тебя выкинули в открытый океан, как старого шелудивого пса, – не выдержал Тики. – Почему ты должен скрываться от нас? Всё закончилось, юноша. Орден его руками открыто выступил против тебя. – Я вскрыл ему карты. Ты не прав, Тики, игра только начинается. – Аллен усмехнулся, на прощание подал ему руку и шагнул в темнеющий проём. – Игра только начинается… – эхом отлетело от стен, и проход, сверкнув серебристой искрой, перенёс Аллена в неизвестность.