Без права на ошибку

Таких резких и необдуманных решений, как повестись на открытую уловку этого идиота Фэн Синя, Му Цин не принимал уже давно, чувствуя себя сейчас пойманным на слабо дурачком. Масла в огонь подливал ещё и сам факт нахождения в чужом доме, в котором он и должен был ждать Се Ляня для серьёзного разговора. Только вот время назло стало тянуться медленнее, настолько, что Му Цин успел рассмотреть обстановку вокруг несколько раз и чем больше он вглядывался в детали, тем больше ловил себя на мысли, что ему здесь не нравится. Всё в доме Фэн Синя было заставлено непонятными нагромождёнными предметами, которые Му Цин именовал кучей безвкусного хлама. К слову сам хозяин жилища, к превеликому для Му Цина счастью, сейчас занимался приготовлением ужина и почти не высовывался из кухни, изредка поглядывая на сидящего в одном из кресел парня. Хотя, такое аккуратное определение как «изредка» не слишком подходило, можно было даже сказать, что Фэн Синь пялился. Умело, не в открытую, но пялился. Само собой разумеется, что сидеть на месте ровно Му Цин подолгу не мог, ожидание было слишком нудным, слишком долгим. Потому, недовольно цыкнув языком, он всё же заглядывает на кухню, опёршись о дверной косяк, привычно скрещивая руки на груди, оценивающе рассматривая неумело скомканные баоцзы, которые тот, судя по всему, пытался приготовить, старательно вылепливая. — Выглядит уродливо, — экспертно подытожил Му Цин. — Не уродливей твоей рожи, — безлостная интонация совершенно не вяжется со сказанным. Фэн Синь звучит спокойно, пожалуй, даже слишком. — Ничего нового придумать не смог? — он даже разочаровывается в таком плоском ответе, ожидая чего-то большего, — я тут, между прочим, по твоей милости. Не хотел бы смотреть на мою «рожу», отдал бы номер Се Ляня и съебался ещё когда мы были в школе. — И пропустить то, как ты будешь оправдываться и унижаться перед ним? В таком удовольствии я бы себе не отказал, — усмехается Фэн Синь, предотвращая удар локтем в бок, вовремя поймав чужую руку и также насмешливо передразнивая: — На драку нарываешься? Ничего нового придумать не смог? Му Цину так и хочется замахнуться второй рукой и ударить ублюдка под дых и он бы сделал это, если бы не внезапный возглас Цоцо из гостиной: — Лянь гэгэ! Услышанное имя заставляет Му Цина резко отдёрнуть руку. Он сюда не драться пришёл, а сломать Фэн Синю нос и продолжить словесную перепалку можно было и потом. Желательно, чтобы этого «потом» и вовсе не было. Судя по голосам в прихожей, Се Лянь на этот раз пришёл без Хуа Чэна и сейчас о чём-то говорил с Цоцо, расспрашивая дома ли его папа, или нет. Услышав этот фрагмент, Фэн Синь отряхивает руки от муки и громко отвечает: — Проходи, мы сейчас подойдём. Так и происходит. Му Цин по пути сюда долго раздумывал как пройдёт этот разговор и первая встреча за столько то лет. Волнение било ключом, но избегать единственного друга снова — старые грабли, на которые он больше не намерен наступать. Се Лянь отличался от прошлого себя почти — ничем. Всё такая же приветливая улыбка, терпимый и добродушный характер. И вопреки ожиданиям всё проходит в разы лучше, чем Му Цин успел себе нафантазировать. С приходом Се Ляня становится легче. Говорить с ним куда проще, чем с кем-либо ещё, потому Му Цин расслабляется. Прежде отвратительное настроение и накалённая обстановка спадает на нет. Парень слушает его внимательно, ни разу не перебивая, после чего задаёт волнующий вопрос: — Хорошо, я понял, что выбора у тебя тогда не было, но почему ты не рассказал нам раньше? Думаешь мы бы отказали тебе в помощи? — Се Лянь, разместившийся рядом, смотрит на того с жалостью и лёгкой обидой в глазах. — Не думал. Я молчал не из-за этого. И сейчас бы поступил точно также, жалею только о том, что не попрощался. Му Цин чувствовал себя провинившимся ребёнком. Подбирать нужные слова и откровенничать он за всю жизнь так и не научился. Даже сейчас произнести некоторые слова для него было непосильным трудом. Сам виноват, только вот ничего уже с собой не сделаешь, какой есть, пусть и звучит это как банальное оправдание. Остаток вечера проходит за спокойной болтовнёй и поеданием кривой-косой, но невероятно вкусной стряпни. Из разговоров Му Цин узнаёт о том, что святой Се Лянь, каким его все видели, не такой уж и святой и встречается с каким-то Сань Ланом уже больше четырёх лет. Забавно, а ведь Му Цин ровнялся на Се Ляня в этом плане, решив для себя, что он слишком крут для любви и отношений и в эту трясину его никогда не затянет, а тут вот оно что получается. Когда Фэн Синь отходит, чтобы закинуть тарелки в посудомойку, Се Лянь аккуратно придвигается к Му Цину, тихо спрашивая: — Он тебе ни о чём не говорил? — Нам с ним не о чём говорить, — махает на это рукой Му Цин, не видя никакого смысла поднимать эту тему, — а как он ко мне относится ты и без меня знаешь. Услышав такой ответ, Се Лянь вздохнул от безысходности, почесав бровь и настойчиво возвращаясь к этой же теме: — Му Цин, пойми, Фэн Синь же не плохой человек и он тебя не ненавидит. Хотя бы попробуйте найти общий язык. Не смейся! Я же серьёзно. — Да? Прости, прости. Просто ты просишь невозможного. — Мне кажется, ты преувеличиваешь. Преувеличивает? Вот уж нет. Сколько лет они знакомы? Не меньше восьми. А сколько раз нормально разговаривали? Ни одного. Му Цин давно, ещё тогда сделал вывод, что ни в одной из вариаций вселенной они бы не нашли общий язык, а Се Лянь слишком любит их двоих, чтобы признать, что всякая попытка примирения закончится неудачей. Не проходит и минуты, как в дверь звонят. Подоспевший Фэн Синь, стоило ему открыть нагрянувшему гостю, тут же сталкивается с холодным взглядом Хуа Чэна. — Я пришёл за гэгэ, он у тебя? — без лишних любезностей, мужчина переходит сразу к делу. Фэн Синь также не любезничает. Широко открывает дверь, позволяя тому пройти внутрь и тут же захлопывает её. — Сань Лань! — энергично подрывается с места Се Лянь, обнимая его, после обращая его внимания на сидящего в кресле, — Это Му Цин, мой хороший друг. Му Цин, это Сань Лань, я тебе о нём рассказывал. Оба посмотрели друг на друга с натянутыми улыбками, создавая видимость поладивших между собой людей. На деле же.. Хуа Чэн недолюбливал Му Цина. Того как он поступил в прошлом, и как своим уходом заставил Се Ляня волноваться хватило. Му Цину Хуа Чэн тоже сразу не понравился, но вступать в контры ещё и с ним он не собирался. В конце концов ничего такого не произойдёт, если они будут ненавидеть друг друга молча, верно? — Гэгэ, уже поздно, нам пора, — Хуа Чэн изначально приехал сюда только для того, чтобы проследить, что Се Лянь доберётся до дома без неприятностей. А задерживаться, пусть даже ради приличия, в его планы не входило. — Мне, в общем—то, тоже пора, — Му Цин поднимается с места, тут же вспоминая, что доехать из этого района до собственного задачка не из лёгких. Просить этого самодовольного дьявола, коим он обозначил Хуа Чэна, не хочется, но ничего другого не остаётся, — Нам, случайно, не по пути? — Ох, не думаю, — тут же обламывает Сань Лань, — К тому же в машине есть только два места и мы очень торопимся. Се Лянь уже хотел возразить, но тут же настойчиво стал подтверждать сказанное: — Да—да, нам очень жаль. И если Хуа Чэн ещё звучал убедительно, то Се Лянь явно врал. Что ж, пусть так, нет, значит — нет. — Ладно, не одолжит кто телефон? Я вызову такси. — Что ты, не стоит, — вмешивается Се Лянь, — Фэн Синь довезёт тебя до дома. — Точно, он же привёз тебя сюда, думаю, это не составит ему труда, да? — усмехается Хуа Чэн, ловя удовольствие с происходящего. Фэн Синь, которого буквально только что поставили перед фактом словил на себе сразу три вопросительных взгляда. Се Ляню же, для полноты картины не хватало только поддерживающего жеста «ОК» и таблички — «Действуй!». — Конечно довезу. Только скажу Цоцо, чтобы он меня не терял. — Чудно, тогда мы пошли, — машет им на прощание Се Лянь, уходя со своим сопровождающим в обнимку. — Чтоб ты знал, я не просил тебя об этом, — Му Цин смотрит на мелькающие огоньки за окном, даже не глядя в его, Фэн Синя сторону, когда оба уже сидят в машине. — Без тебя знаю, но если тебя что-то не устраивает, можешь выйти прямо здесь. Честно говоря не хотелось. За день Му Цин устал, как чёрт, а в машине его, как назло, разморило и покидать зону комфорта он не собирался. Выйти из машины сейчас означало пойти домой на полусогнутых ватных ногах с закрывающимися глазами. — Нет уж, — отнекивается Му Цин, — ты притащил меня к себе и только из-за тебя я всё ещё не дома, так что заткнись и неси ответственность. Последняя фраза заставила Фэн Синя улыбнуться. Такой усталый и не слишком агрессивный Му Цин явно располагал к общению больше, чем прежде. Сидел на соседнем сидении, чуть ли не развалившись и нёс что-то про ответственность, без оскорблений и словесных перепалок. Разве не умилительно? Вытащив телефон из кармана, Фэн Синь протягивает его непонимающему Му Цину. — Зачем ты мне его суёшь? — Вбей свой номер, — бесстрастно отвечает тот, глядя на дорогу. — Нахрен он тебе сдался? — А ты забыл? Ты же теперь следишь за Цоцо, пока он в школе. Это на всякий случай, у меня ведь должен быть номер его учителя. «Вот ведь. Выкрутил всё так, что и не подкопаешься», — думает Му Цин, но номер всё-таки записывает, возвращая телефон владельцу: — Если что-то понадобится я сам сообщу, не смей теперь мне без повода звонить, — он не угрожает, просто предупреждает. — Какого бы большого мнения ты о себе не был, мне ты не сдался. С какого я бы стал тебе названивать? «Ох, верно, я не стал бы. Чтобы преодолеть огромную стену между нами одних только звонков недостаточно», — улыбается своим мыслям Фэн Синь, а в слух говорит совершенно другое: — Можешь выходить, мы приехали.