***
Полный зал народу. Юнги окинул взглядом всех присутствующих, задерживая глаза на обвиняемом, что стоял в тюремной робе среди других таких же виновников «торжества», и держался двумя руками за железные прутья решётки. Голова его была опущена, из-за чего большая часть лица оказалась скрыта под медовыми прядями. Но Юнги всё равно узнал его сразу, практически мгновенно. Пак переминался, пошатываясь, с ноги на ногу, словно у него что-то болело, и смотрел куда-то в пол, держась отстранённо от всех остальных. Он так и не взглянул ни на кого из присутствующих, даже когда судья, переходя к следующему делу, наконец, произнесла его имя. Она посмотрела на него долгим взглядом и перевела глаза на Юнги, чуть приподнимая бровь в неком недоумении. Мин слабо улыбнулся женщине одним уголком губ, и та едва заметно улыбнулась ему в ответ. Судья Ким Сону. В последнее время он видит её чаще, чем собственную мать. Она озвучила предъявляемое обвинение и, прочистив горло, посмотрела на подсудимого. — Пак Чимин, у вас всё ещё нет адвоката, государство может предоставить вам защитника, если вы в нём нуждаетесь, — выдержав длинную паузу, проговорила она. Чимин впервые за всё это время поднял голову, посмотрев на неё. — Нет, ваша честь, я хотел бы представлять свои интересы сам, — произнёс он так уверенно, что у Сону брови взметнулись вверх. Юнги, не удержавшись, усмехнулся. Чимин тут же повернулся в его сторону. Он взглянул на прокурора устало и равнодушно, словно происходящее в этих стенах не интересовало его от слова совсем. — Вы уверены? — спросил Юнги, продолжая вглядываться в его невозмутимое лицо. Тот Пак Чимин, что стоял сейчас перед ним, отличался от того, что он видел на фото. Вживую он казался моложе и ещё… красивее. Да, Юнги с уверенностью мог бы назвать его красивым, но было в нём что-то отталкивающее, что-то неприятное, что-то такое, что вызывало острое чувство неприятия. Может быть, тот факт, что Чимин зарабатывал своим телом и этой самой красотой деньги, упорно мешал Мину воспринимать его в качестве предмета для любования, а, может быть, виной тому было совершённое им хладнокровное убийство, но так или иначе при взгляде на Пака он чувствовал некое отвращение. Каждый раз, сталкиваясь с таким персонажем, как Пак Чимин, Юнги невольно задавался вопросом: в какой момент этот человек решил стать тем, кем стал… когда в его жизни что-то пошло не так? Вот и сейчас он смотрел на него, такого молодого и красивого, и в голове его вертелись те же вопросы. Когда? Почему? Чимин обычный парень, обычный донельзя. Он деревенский мальчишка, воспитанный бабушкой. Так откуда в нём взялась эта развязность, эта разнузданность и беспринципность? Или блядство передаётся каким-то образом по наследству? Чимин ещё слишком юн, чтобы в полной мере отдавать себе отчёт в своих действиях. Но Юнги был уверен, осознание однажды придёт к нему. Медленно оно выжжет его изнутри, вывернет душу наизнанку и заставит сожалеть. Тогда он поймёт, что летит в чёрную пропасть, поймёт, что упав на самое дно, свернёт там шею в одиночестве… никому ненужный, забытый и нелюбимый. Жалкий и грязный… — Вы находились с убитым наедине, у вас в руках было оружие, кроме того, вы признались в убийстве сержанту полиции во время задержания и позже на допросе. По-вашему, являясь двадцатитрёхлетним студентом академии искусств, вы имеете достаточно познаний в юриспруденции, чтобы помочь себе хоть чем-то в сложившейся ситуации? — Мин бросил на него снисходительный взгляд, подобная самоуверенность его раздражала и смешила одновременно. — Мне не нужен адвокат, — спокойно повторил Чимин. — И моё признание ложь, — заявил он и чуть поднял подбородок, посмотрев на прокурора сверху вниз, очевидно чувствуя его неприязнь и оттого ощетиниваясь. — То есть вы отказываетесь от ранее данных вами показаний? — спросил Юнги. — Точно, — кивнул парень. — Отказываюсь. — Почему? — Дом окружил целый отряд полицейских. Я был так напуган, что когда один из них вошёл и начал спрашивать о том, что случилось, в какой-то момент на меня словно нашло помутнение… В моей руке был пистолет, и мне вдруг показалось, что это действительно сделал я. Но это был не я. На допросе сотрудник полиции ударил меня по лицу, я был вынужден снова признать свою вину уже под протокол. — Он ударил вас при свидетелях? — задала вопрос судья Ким, чуть нахмурившись. — Да, он сделал это на глазах у детектива Ким Сокджина и того самого сержанта, что привёз меня в участок. Ким Сону сделала какую-то пометку в своих документах. — Ну, началось… — прошептал Юнги, уже принимаясь проклинать Намджуна. — Я хотел бы отказаться от предварительного слушания, я ведь могу это сделать? — спросил Чимин. — Вы не хотите узнать о предъявленном вам иске и о своих правах? — уточнила судья Ким, видимо решив, что Пак не совсем правильно понимает суть данного процесса. — Нет. — Я бы не советовала вам быть столь беспечным. Отсутствие осведомлённости в некоторых юридических аспектах не сможет в будущем служить вам поводом для апелляции. — Я понимаю… — тихо ответил ей Чимин. До Юнги долетел тяжёлый женский вздох. Судья Ким смотрела на Пака, как смотрят на ребёнка, продающего рождественское печенье. Наконец, она произнесла: — Хорошо, это ваше право. Если только прокурор Мин не возражает. — Не возражаю, ваша честь, — согласился Юнги, желая не меньше Чимина закончить это всё как можно скорее. В зал суда вошла секретарша и подбежала к Ким Сону, держа в руках какую-то бумагу. «Плохой знак», — подумал Мин. Судья долго и внимательно вчитывалась в напечатанный текст, потом отложила листок в сторону и посмотрела на Юнги. — Изъятый пистолет не является орудием убийства, — во всеуслышание объявила она. Юнги успел ещё раз проклясть Ким Намджуна, прежде чем судья продолжила: — Оружие принадлежит убитому Чон Джэёну, — она покачала головой и добавила, — и согласно результатам баллистической экспертизы из него вообще никогда не стреляли. Юнги бросил взгляд на Чимина, тот повёл бровью и чуть склонил голову набок, улыбнувшись одним уголком губ, очевидно насмехаясь над ним. «Наглая самоуверенная сволочь!» — выругался мысленно Юнги. Должно быть, лицо его в этот момент заметно зарделось, потому что губ Чимина вновь коснулась улыбка. Точно такой же намёк на насмешливость будет на его лице, когда судья назначит отсрочку судебного слушания, после чего взгляды их напоследок вновь встретятся, но, когда это произойдёт, Мин презрительно отведёт глаза. Нарочно, конечно.***
Увидев Юнги, Сокджин вмиг стушевался. Тот вошёл в следственный отдел, громко хлопнув дверью, и надвигался, хмурясь, прямо на него. С лязгом отодвинув стул, Мин сел напротив и принялся стучать по столешнице пальцами, прожигая детектива взглядом. — Знаю, знаю, знаю… Извини, — поджал губы Джин, признавая, что оплошал. — Лучше скажи мне, как могло такое произойти? — не скрывая негодования, спросил Мин. — Это единственное оружие, что было в доме, калибр тот же, он держал его в своей руке и признался в убийстве. Я думал, что заключение баллистической экспертизы в этом деле сущая формальность, — принялся оправдываться Ким. — Кто ударил его? — Дежурный опер. — Какого черта? Он не хотел говорить, или что? Что он сделал? — Он сам спровоцировал его. Мы только начали, Чонсу попросил его представиться, тот сказал: «Пак Чимин, если вы забыли, но можете называть меня малыш, лейтенант», и парень не сдержался, дал ему по губам, — Сокджин явно оправдывал полицейского, но Юнги совсем не волновала правомерность его действий, его огорчал лишь конечный результат, те последствия с которыми теперь он столкнулся. — Не сдержался? Чёрт! Была применена физическая сила, теперь показания Пак Чимина не примут в суде. Он обвинил вас в оказанном на него давлении! — повысил тон Мин. Джин впитал в себя его злость и ответил смиренным молчанием. Юнги резко поднялся, метнулся к окну, прижав к губам кулак, но через секунду вернулся обратно к столу детектива. — Мне нужен второй пистолет, тот, из которого стрелял этот маленький поганец. Я не смогу обвинить его в убийстве, основываясь только лишь на том факте, что он был с убитым в одном доме, — проговорил он взволнованно. — Нет второго пистолета. — Конечно же есть! — Нет, мы осмотрели весь дом, — покачал головой Сокджин. — Я помню, читал твой отчёт, но это значит лишь то, что вы плохо искали! — Мин хлопнул по столу ладонью. — Вы. Плохо. Искали. Детектив закатил глаза, недовольно вздыхая. — Ну что ты хочешь от меня? — Ордер на повторный обыск. Завтра же. Сокджин несогласно покачал головой и поджал недовольно губы. — Мы ничего не найдём, Юнги. Это напрасная трата времени и сил. — Я посмотрел видео с камер во дворе, а они там повсюду. Просматривается каждый угол с любого ракурса, ты ведь сам видел. Так вот, с момента возвращения Чон Джэёна до приезда полиции никто не входил в этот дом и никто из него не выходил, даже кошка по двору не пробегала. Засветился только старик, что постучал в дверь и тут же убежал вызывать полицию. Пак Чимин мог успеть за это время избавиться от одежды и стереть свои следы, мог успеть помыться и переодеться, но он никак не смог бы вынести оружие. Никаким образом. Ну только, конечно, если он не обладает телекинезом и не способен перемещать вещи в пространстве силой мысли, — Юнги чуть склонился, приближаясь к детективу. — Пистолет в этом чёртовом доме, и мы его найдём. Джин не торопился отвечать. Он сомневался, Мин видел это по его лицу. — Посмотри, как он ведёт себя, Джин, — прервал напряжённое молчание прокурор. — Подобное кого угодно выбьет из колеи, но только не его. Он усмехается мне в лицо, кажется, его это всё забавляет. Пак Чимин умён и расчётлив, парень прекрасно понимает, что ни черта у нас на него нет. Я ещё с ним не разговаривал, но буду крайне удивлён, если он вдруг покажет мне своё истинное лицо. Он оставит всех нас в дураках, Джин! Чертова потаскуха окажется умнее нас! — Он же притворяется, разве вы не видите? Это всё показное, не настоящее, он так скрывает свою слабость, вот и всё… — прозвучал со стороны двери голос Хосока, появление которого никто не заметил. — Он испуган, он как мышонок, загнанный в угол, а вы кошки, которые его поджидают. Ему только и остаётся, что сидеть и помалкивать. «Ты, мать его, вечная Тереза, лучше молчи сейчас», — подумал Мин, уже не первый год считая, что мягкосердечному Хосоку не место в полиции, но сдержанно проговорил: — Я вижу, что он нагло лжёт, а ещё я вижу, что он виновен. И моя задача эту его вину доказать. Он перевёл взгляд на Сокджина, ожидая от него ответа. Детектив тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, уставился куда-то в потолок. — Ладно, я выбью этот ордер, — согласился он после долгой паузы. — Завтра. Юнги резко поднялся, кивая в знак благодарности. — Я поеду с вами, — сообщил он уже в дверях.