За стенами замка

      25 Ноября, 1994. Библиотека Хогвартса       По мере того, как шли недели, и дата первого испытания становилась ближе, все больше и больше девочек появлялось в библиотеке. Она пыталась поговорить с Крамом, сказав, что ей нужно заниматься, но болгарин сказал лишь: «Мне нравится составить тебе компанию», — своим грубым акцентом. И, несмотря на то, что это выглядело немного странно, он казался безобидным, что заставляло ее чувствовать себя виноватой за свою враждебность.       Прошло три недели с тех пор, как она попросила Малфоя помочь ей; она определенно была под чем-то раз решила, что он согласится ей помочь, хоть и проводил столько же времени в библиотеке, что и сама Гермиона. Было очевидно, что эти девочки раздражают и его, потому что он продолжал испепелять их взглядом и уже дважды заставил взорваться чернильницу одной из них.       Первое испытание должно было состояться завтра, и Гермиона все еще пыталась найти хоть что-нибудь, что помогло бы Гарри с его призывающими чарами. В библиотеке никого не бывало кроме нее и Малфоя, и поэтому, каждый раз, слыша хихиканье и вскрики, она понимала, что пришел Крам.       И его безумные фанатки вместе с ним.       Задумавшись над их глупостью, она и не заметила, как блондин встал в конце коридора.       — Сядь за мой стол, когда закончишь, — сказал Малфой, когда она все-таки заметила его.       — Что?       — Ты просила о моей помощи, разве нет?       — Ну, это было до того, как ты грубо послал меня, — ответила она раздраженно, и он самодовольно ухмыльнулся перед тем, как уйти.       Прихватив пару книг, она направилась в сторону его стола и села прямо напротив него.       Малфой полностью ее игнорировал.       Прошло пять минут, и он все еще не обращал на нее внимания. Гермиона растерялась, ведь блондин сказал, что поможет ей, но он упорно продолжал читать что-то по Гербологии. Она сама и не заметила, как начала пялиться на него, пока Малфой не вздохнул и покачал головой.       — Грейнджер, я прямо-таки слышу, как работает твой мозг в этой большой голове. Попробуй приручить того монстра, что живет у тебя на голове, и возможно, до тебя все-таки дойдёт.       После пяти лет таких подколок было легко игнорировать все его обидные комментарии.       — Ты сказал, что поможешь. Я жду.       — Кретин-Виктор сейчас раздает автографы, и потом начнет искать тебя. Когда он увидит, что ты сидишь рядом со мной, он не подойдет к тебе и просто уйдет.       — Почему ты решил, что он не подойдет?       — Этот парень меня ненавидит.       — Интересно, есть ли люди, которые тебя не ненавидят? — съязвила она, и Малфой презрительно усмехнулся.       — Вот, он идет, — она хотела посмотреть в ту же сторону, но Малфой схватил ее за край мантии. — Нет, не смотри, — она взглянула на то место, где он коснулся ее руки, и Драко быстро убрал свою руку, вытирая ее о свою одежду, — Мерлин, не будь такой тугой. Начни разговаривать.       — Зачем? О чем?       Малфой снова раздраженно вздохнул, схватив одну из ее книг и раскрыв ее на случайной странице, начал что-то читать.       — О, это просто… Этот символ очень похож на другой, поэтому тебе нужно читать его очень внимательно: разница лишь в небольшой точке над этой черточкой. Ты вообще слушаешь меня, Грейнджер? Ты перевела это как «трус», но это определенно значит «выбор», что не имеет никакого отношения к другому…       — Чт… — начала она, растерявшись, но затем поняла, что он делал, и присоединилась к нему, задавая вопрос, ответ на который и так знала.       — Продолжай говорить, он идет в нашем направлении, и, ради всего святого, Грейнджер, перестань пялиться!       — Герм-иво-на, — позвал ее неуверенно Крам, и Гермиона подняла голову, взглянув на него. Он стоял, словно обороняясь, лицо его было серьезным, а взгляд хмурым.       — У тебя что-то важное или ты просто планировал стоять столбом? У нас важные дела, не такие, как у тебя, конечно, ты же так занят быть идиотом, — грубо вставил Малфой.       — Я… Нет, я хотеть сказать только привет, я оставлю вас оба работать, ‒ виновато ответил Крам и, кивнув Гермионе, ушел.       Они услышали еще несколько посторонних звуков в стороне и увидели, как девочки собрали свои вещи и покинули библиотеку сразу после Крама.       — Обязательно было так грубить?       — Пожалуйста. Если бы я ничего не сказал, он бы продолжал ошиваться здесь и, что хуже всех этих безмозглых идиоток вокруг него, тоскливо и надоедливо вздыхать по тебе, — сказал Малфой.       В попытке проигнорировать его слова, она сменила тему:       — Откуда ты знаешь руны? Ты не посещаешь этот предмет, — спросила она с любопытством в голосе, хоть и пыталась сделать так, чтобы он прозвучал беззаботно.       — Мне было интересно, и возможно я прочёл пару-тройку книг, — пожал плечами Малфой и продолжил свое чтение.       26 Ноября, 1994. Библиотека Хогвартса       На следующий день у Гермионы выдалась свободная пара, и у Малфоя, как она знала, тоже, поэтому она направилась в библиотеку; за пять минут, проведенных в общей гостиной Гриффиндора, она так и не смогла сосредоточиться и побыть в тишине, потому что ребята всё ещё праздновали победу Гарри на первом испытании.       Она заметила Малфоя за тем же столом, что и обычно. Не раздумывая ни секунды, она рухнула на стул прямо напротив него, полностью игнорируя его озадаченный взгляд и открывая один из своих учебников.       — Какого хрена ты тут делаешь?       — Сижу.       — Это я понял, Грейнджер. Почему ты сидишь здесь?       — Я видела, как Крам шел сюда, — не думая, соврала она; Малфой лишь фыркнул и сердито посмотрел на нее.       10 Декабря, 1994. Библиотека Хогвартса       — Твоя одержимость мной начинает пугать, Грейнджер, — сказал Малфой, поднимая взгляд от своего задания, когда она села напротив него уже в шестой раз за прошедшие две недели.       — Ты сделал задание от профессора Макгонагалл?       — Конечно, — фыркнул Малфой. — И я не собираюсь тебе показывать его, так что отвали.       — Мне не нужна твоя работа, потому что она, скорее всего, выполнена совершенно неправильно.       — Пф, Грейнджер, мы оба знаем, что моя работа идеальна. Единственная причина, по которой ты лучшая в классе, это только потому, что ты ее любимица.       — Это не так!       — Да, и все это знают.       — А ты лучший по Зельеварению только потому, что ты в любимчиках у Снейпа! Так что мы квиты!       — Любимчик? Ты умом тронулась? Я лучший, потому что я действительно хорош. Мои зелья приготовлены без единой ошибки, к тому же, мои волосы всегда идеально уложены и не мешают мне во время занятий, вечно попадая в котёл.       — Конечно же! Твои волосы такие жирные, что я даже сомневаюсь, что ты когда-либо мыл их хотя бы с водой. Ах, так вот в чём причина, по которой Снейп тебя так любит! Вы сально-братья!       — Закрой рот! Твои волосы выглядят так, словно слепая птица свила в них гнездо и затем устроила в них мордобой!       — По крайней мере, мои волосы не так плохи, как моя личность.       — А это ты про что?       — У тебя нет друзей! Потому что ты раздражающий идиот, который считает себя выше всех остальных!       — О! Так у тебя есть друзья? Пф, быть подручным Поттера вместе с Уизли еще не значит быть друзьями.       — Откуда ты вообще знаешь о дружбе, Малфой!       — Мерлин, как же ты раздражаешь! — ухмыльнулся Малфой и собрал все свои вещи перед тем, как уйти и оставить ее одну.       12 Декабря, 1994. Библиотека Хогвартса       Не прошло и двух дней, как они снова сидели вместе прямо перед Крамом, который занял место позади и недалеко от них.       — Твой парень планирует убить меня за твоей спиной, — сказал Малфой спустя двадцать минут тишины. Их новый рекорд. Теперь их грядущая ссора - вопрос всего нескольких минут.       — Отлично! Возможно, я пойду и помогу ему, — пробормотала она, не отрывая взгляда от своего эссе.       — Грейнджер, — хмыкнул Малфой, — мы оба знаем, что мои шансы быть убитым от рук доблестных гриффиндорцев или большого тупого медведя практически равны нулю.       — О, какой же ты самонадеянный, Малфой, но позволь-ка мне напомнить, как я ударила тебя прямо в лицо в прошлом году, и ты плакал, убегая прочь к своему папочке.       — Заткнись! — зло прошипел Малфой, — Мне пришлось дезинфицировать свое лицо на протяжении нескольких часов, чтобы смыть все твои грязнокровные микробы.       — Не сомневаюсь в этом. — Малфой ничего не ответил, и они снова вернулись к своим учебникам и пергаментам.       И хоть они презирали друг друга и каждый раз желали оказаться в другом месте, они оба остановились на том, что их совместное времяпровождение в библиотеке было лучшим решением проблемы. Здесь Малфоя не искали его тупицы-друзья, что могло смутить его; то же работало и в отношении Гермионы, так как Гарри и Рон поклялись быть от библиотеки настолько далеко, насколько это было возможным. По сути, у Гермионы был небольшой выбор: либо пытаться сосредоточиться в шумной гостиной Гриффиндора, в которой словно прорвало сотни корней мандрагоры, или в библиотеке, в которой Крам стал появляться намного реже, заставляя орду своих фанатов дожидаться его в других местах.       13 Декабря, 1994. Библиотека Хогвартса       — Как тебе значки, которые я сделал? Не было возможности спросить тебя раньше, — спросил Драко на следующий день и показал значок «ПОТТЕР – ВОНЮЧКА».       — Жалкое зрелище.       — А, точно, я и забыл, что вы теперь типа вместе, и кстати, зубы, которые я тебе подарил, очень тебе идут…       — Заткнись, Малфой.       — Ох, или это всё еще Крам? Я его сегодня еще не видел. Это новость разбила его сердце?       — Впечатляет. Я думала, ты лучше тех людей, что читают статейки Скитер, но, опять же, чего еще можно было ожидать от тебя?       — Я не читаю ее статьи! — воскликнул Малфой, выглядя крайне обиженным, словно она и в самом деле своими словами оскорбила его, — Я говорю только о том, что слышал по школе.       — Ах, так ты, оказывается, большой сплетник. Великий Малфой не может пройти мимо свежего слуха! И как же семейство Малфоев отреагирует на такое тривиальное поведение?       — Ха-ха, даже не пытайся быть смешной, Грейнджер, тебя это не красит, — прорычал Малфой, но она также заметила признаки улыбки на его губах, и ухмыльнулась.       Она почти заставила его улыбнуться. Это что-то новенькое.       — О, ты находишь меня уморительной.       — Твои волосы выедают твой мозг? Потому что выглядит всё так, словно ты уже потеряла несколько извилин.       — Снова шутки по поводу моих волос? Разве мы уже не проходили через это? Давай же, Малфой, удиви меня.       — Как я могу не комментировать то, что ты называешь волосами, если они оскорбляют меня одним своим видом? И к твоему сведению, у меня куча оскорблений для тебя, просто берегу лучшие из них для удобного случая. Видишь ли, это так легко – тебя оскорблять.       — Возвращаясь к значкам: близнецы Уизли уже придумали вариант и для тебя. И будь уверен, их значки будут работать намного лучше твоих.       — Ах, так? Я послужил музой для близнецов Твинзли? Я так польщен! — сказал Малфой с сарказмом, и она закатила глаза. Ей все еще предстояло узнать, как стереть эту вредную ухмылку с его лица. ‒ Как же жаль, что Тупица-Крам такое бревно, мне не остается ничего, кроме как болеть за Диггори… кто бы мог подумать? Пуффендуй напоминает людям о своем существовании.       — Ты все еще можешь болеть за Флёр, ты же знаешь, что она тоже участвует в Турнире, верно?       — Я тебя умоляю, эта девчонка убьется в мгновение ока.       — Мало того, что ты расист, так ты еще и сексист?       — Я не сексист, Грейнджер. Я способен распознать возможности и силу обоих полов. Проблема не в том, что она девчонка, а в том, кем она является на самом деле. Делакур не хватает мозгов. Ходят слухи, что она до сих пор не разгадала сообщение из яйца, как и Поттер, в чём я полностью уверен, если судить по твоим книжкам, — он указал на ее каракули, и она быстро убрала их прочь от его взгляда. — На первом испытании ее дракон был самым слабым, но даже при этом ей потребовалось больше всех времени, чтобы раздобыть яйцо, и это притом, что ее дважды почти поджарили. Я видел, как она блуждала тут на днях вокруг замка с потерянным взглядом, складывается ощущение, что она потихоньку сходит с ума. Этот Турнир выжмет из нее все соки.       Она смотрела на него потрясенная; его речь была самой продолжительной за все те недели, что они провели вместе. Казалось, он тоже подумал об этом, потому что тут же фыркнул и закатил глаза.       — Значит, ты согласен с тем, что ты расист?       — Из всего того, что я сказал, ты сделала только этот вывод? — она пожала плечами, но ничего не ответила. Он не называл ее Грязнокровкой уже несколько дней, даже когда они проходили мимо друг друга в коридорах, когда до этого мог сказать «грязнокровка» просто в качестве приветствия.        Если подумать, он не оскорблял ее на этой неделе и в библиотеке. Но она прекрасно помнит, как на днях он обзывал Гарри и Рона по пути к Чарам и полностью проигнорировал её.       22 Декабря, 1994. Библиотека Хогвартса       Шли дни, и Крам все-таки решился поговорить с ней, сказав больше двух предложений, и пригласил на Святочный бал, на что она польщенная согласилась. Они говорили не в библиотеке, и она поняла, что он ей даже нравится. Крам был милым и достаточно далек от приписываемого ему образа. У них почти не было ничего общего, но ей казалось забавным, как он произносит ее имя или интересовался ее жизнью среди магглов. Так как его фанаты мешали ей заниматься в библиотеке, она также обсудила с ним и эту проблему и решила встречаться недалеко от их корабля, на что Крам согласился, и ей давно уже не приходилось иметь дело с докучающими фанатами.       Малфою Гермиона об этом ничего не сказала; она точно была мазохисткой, раз ей нравилась его компания. Нет, не нравилась. Скорее, она ее не ненавидела. Малфой был умен, он внимательно следил за её объяснениями, и удивительно, как ход его мыслей был точно такой же, что и у нее, в отличие от Гарри и Рона. После многочисленных споров и оскорблений они вывели свою тактику по подготовке, обмениваясь своими работами, корректируя их и давая свое мнение – критику в основном, ведь они оба были очень упрямыми. Он помогал ей по Зельеварению, потому что на самом деле был хорош в этом предмете, она – объясняла Маггловедение, так как ему сложно было понять некоторые вещи из мира магглов. Но в основном они проводили время в молчании, сопровождающееся фырканьем и хмурыми взглядами, стоило одному вспомнить, с кем он сидит.       Наступила неделя перед Святочным балом, после которой должны были начаться рождественские каникулы. За три дня до бала, Гермиона сразу после завтрака отправилась в почти пустую библиотеку: было еще достаточно рано и у студентов не было особых причин там находиться. Занимая место рядом со столом Малфоя, она достала свои вещи и начала заниматься исследованием драконьего яйца, в чём Гарри был просто ужасен. Гермиона подпрыгнула на месте, когда Малфой приземлился напротив нее и, словно не замечая ее, раскрыл книгу, которую принес с собой.        Маггловскую книгу.        Ее глаза расширились, когда она увидела, что он читал «Бурю» Шекспира. И как будто этого было мало, он решил сесть рядом с ней, вместо того, чтобы сесть за своё привычное место.        Это просто безумие.       — Это маггловская книга.       — Мне об этом известно, Грейнджер.       — И ты читаешь её.       — Сама наблюдательность.       — Зачем?       Малфой вздохнул перед тем, как ответить:       — Я хотел узнать, из-за чего весь этот шум вокруг этого Шекспира. Я бегло прошёлся по его произведениям, и эта пьеса показалась мне наименее скучной, так как в ней не описывается самоубийство двенадцатилетних подростков, которые влюбились друг друга спустя лишь два дня после знакомства.       Она засмеялась и после того, как он скривился от ее смеха, закатила глаза:       — Это хорошая книга.       — Если ты позволишь мне дочитать, быть может, я тоже узнаю это.       После этих слов она замолчала, но не могла не смотреть в его сторону, чтобы следить за тем, как меняется выражение его лица во время чтения. Это было интересно.       Брови Малфоя были нахмурены, возможно, из-за некоторых маггловских понятий, с которыми он не был знаком и упрямо не хотел спрашивать их значение у нее. Но все же время от времени она могла уловить проскальзывающее на его лице любопытство и даже восхищение в его глазах, сопровождая это мычанием в знак одобрения.       Во время чтения лицо Малфоя было расслабленным, на нем не было даже его привычной ухмылки или признаков отвращения по отношению ко всему вокруг; в его позе не было привычной жестокой напыщенности. Малфой выглядел расслабленным и спокойным. Его ноги покоились на подоконнике, спиной же он опирался о спинку мягкого кресла; его одежда была немного мятой, что было достаточно необычно, так как она, казалось, всегда выглядела безупречно.       Гермиона впервые увидела в нём человека.       Вид расслабленного Драко Малфоя ‒ самое прекрасное, что видела Гермиона в своей жизни.       25 Декабря, 1994. Большой зал       — Я думал, ты сказала, что вы не встречаетесь, — сказал Малфой позади нее, заставляя ее подпрыгнуть на месте.       — Мы не встречаемся. Мы просто друзья, — сказала она аккуратно, стараясь скрыть свою растерянность: с тех пор, как они начали заниматься, Малфой впервые подошел к ней вне библиотеки.       — Ты уверена в этом? Потому что все выглядит иначе… — спросил Малфой. Он скрестил руки на груди, прислоняясь к столу с напитками; у него был нахмуренный взгляд, и выглядел он чем-то раздраженным.       — Уверена… Он мне нравится, но не в том смысле и…       — Тогда зачем ты пошла с ним? Он же бревно.       — Он единственный, кто спросил меня, — пожала она плечами и покраснела, поняв, что только что сказала. Боже, он же теперь измучает ее за эти слова.       — Что? — спросил Малфой, и она могла услышать, как он усмехнулся. Идиот. — Донельзя раздражающая гриффиндорская всезнайка не утонула в приглашениях? Я поражен! И как это могло произойти? — Малфой приложил руку к своей груди, разыгрывая спектакль; она закатила глаза от этого представления.       — Ха-ха. Очень смешно, — ответила она, сузив глаза. — Уж лучше пойти на бал с Крамом, чем с этой самовлюбленной раздражающей всех Паркинсон. Что, неужели она оторвала свой взгляд от собственного отражения, чтобы хоть немного обратить внимание на окружающих? Или хотя бы заметить, что она сюда пришла не одна, а с тобой?       — Пф, — усмехнулся Малфой, — я думал, ты сказала, что это я нарцисс? Куда делись мой титул и «неспособность увидеть и двух пальцев перед собой, потому что мои глаза слишком заняты созерцанием себя»?       Она не смогла ничего поделать с подступившим смехом. Она действительно произнесла именно эти слова всего несколько дней назад, отчего Малфой сделал обиженное лицо и яро возмущался ее наглости. Сейчас же Малфой тихо посмеивался вместе с ней, но затем они оба не удержались и начали громко смеяться.       Фред и Джордж точно подлили в пунш алкоголя, потому что то, что только что произошло, не могло быть на самом деле.       Спустя пару минут неконтролируемого смеха она покачала головой и сделала несколько глубоких вздохов, чтобы прийти в себя. Он поступил так же.       — Что ж, я этого не ожидала, — сказала она.       — Да, я тоже — согласился Малфой и, взяв себя в руки, быстро стёр улыбку со своего лица. — Мне уже пора идти, Пэнси ждет своего напитка, ‒ и он указал на бокалы в своих руках.       — Да, мне тоже, — пробормотала она и тут же покраснела от смущения.       — Еще увидимся, Грейнджер, — сказал Малфой, кивнув ей головой. Проходя мимо нее, он пробормотал на выдохе: «Ты хорошо сегодня выглядишь», – но, возможно, она просто не так расслышала. В Большом зале было шумно, и в пунше определенно был алкоголь, потому что не было ни единой возможности, что он на самом деле сделал ей комплимент.       Но даже думая, что она могла не так его понять, она почувствовала, как покраснели ее шея и щеки.       Вместо того, чтобы продолжать думать об этом, она решила поискать Гарри и Рона. Этим вечером она еще не говорила с ними.       — Привет, — окликнула она ребят, увидев их сидящими за столом недалеко от выхода, и села рядом с Гарри, — Где Парвати?       — Ушла танцевать с кем-то, — ответил Гарри, не отрывая своих глаз от Чжо. Гермиона закатила глаза. На это было жалко смотреть, и она толкнула его плечом; Гарри наконец-то взглянул на нее, понимающе улыбаясь. ‒ А где пропадает твоя пара?       — Виктор вышел поговорить со своими друзьями из Дурмстранга, я пошла за напитками и увидела вас.       — Виктор? — спросил Рон, бросив в нее испепеляющий взгляд. — Так вы теперь называете друг друга по именам? Скоро начнешь называть его Викки? Он уже научился произносить твое имя правильно? Или он тоже называет тебя Герми?       Гермиона удивленно на него посмотрела:       — Что? — от ее слов Рон зло усмехнулся, и в голове Гермионы наконец начал складываться пазл.       — Я не стану тебе объяснять, если сама не понимаешь.       — О чем ты говор…       — Он из Дурмстранга! — выплюнул Рон. — Он выступает против Гарри, а ты… ты братаешься с врагом! С врагом, Гермиона! — сказал Рон со злостью, широко махая руками в ее направлении, словно проблема была, очевидно, в ней.       — С врагом? Ты сошел с ума! С врагом! Не ты ли вчера так сильно хотел взять у него автограф? Не ты ли пел дифирамбы о его игре в квиддич и «Ох, как он хорош!»? Честное слово, Рональд, в чём твоя проблема? — прорычала она, ее лицо покраснело. Она прекрасно понимала, в чем была проблема, но хотела, чтобы он ее озвучил.       Как же она была на него зла, что даже не заметила, как их ссора начала притягивать внимание окружающих.       — Небось, он пригласил тебя, когда вы были в библиотеке? Слышал, он проводил там много времени.       — Да, так и есть, — сказала Гермиона, и Рон тут же встал со своего места, бросившись прочь из Большого зала; она пошла за ним. — Куда ты идешь? Мы не закончили!       — Готов поспорить, он подошел к тебе и спросил об этом твоём Г.А.В.Н.Э: в последнее время ты только о нём и говоришь.       — Что? Нет! Я никогда… Никогда даже… Ты хочешь знать, что он сказал? — кричала она, когда он встал на первой ступени лестницы. ‒ Он сказал, что ходил в библиотеку каждый день, чтобы поговорить со мной, но никак не мог застать меня одну… — она замолчала, быстро краснея. Это была лишняя информация: ни Гарри, ни Рону не нужно было знать об этом. Гарри тоже пошел за ними и поднял брови в удивлении.       — Ну, конечно! — завопил Рон, он был таким же красным, как и его волосы. — Он, вероятно, просто использует тебя, чтобы разнюхать что-нибудь, — сказал он мерзко, и она сузила глаза.       — Я надеюсь, что ты не имеешь в виду то, что я думаю.       — Это очевидно, разве нет? Он просто хочет подобраться поближе к Гарри и получить информацию о нем и чтобы ты разгадала для него шифр, потому что самому ему не хватает на это мозгов! — сказал он с ядом в голосе. — Не похоже, что он просто хочет проводить с тобой время.       Ее словно ударили по лицу, глаза увлажнились, а ее голос дрожал, и она ответила:       — Мы ни разу не говорили о Гарри или о яйце! Мы даже не обсуждали Турнир.       — Прошу, Гермиона! Ты считаешь меня идиотом? О чем вы еще можете говорить, если не о твоей Г.А.В.Н.Э., яйце или Турнире? Книги? Не могу себе представить никого, кому бы были интересны Нумерология, Древние Руны или любой другой предмет, который ты берешь!       — Чтоб ты знал, я обсуждаю это… — начала она в запале, но сразу же остановилась, вспомнив, что не могла просто так рассказать про совместное времяпровождение с Малфоем и про их "беседы".       — Ты не должна проводить время с Крамом, пока вы с Гарри общаетесь…       — Мне как-то все равно на Крама, Рон… — пытался вставить Гарри, но оба друга проигнорировали его.       — Я хочу, чтобы Гарри победил!       — Ты как-то странно это показываешь! Ты все понял не так! Я не болею за Крама, и все это знают! Я просто хотела завести новых друзей! — горячо выпалила она.       — Этот Турнир не для того, чтобы заводить друзей! Он для того, чтобы побеждать! – вопил он, и все больше и больше людей кружились вокруг них.       — Дамблдор сказал…       — Чушь! Как будто кто-то и правда заботится обо всей этой ерунде со сближением с другими школами! Тем не менее, — вызывающе скрестил он руки на груди, – почему бы тебе не поискать Викки, уверен, он тебя обыскался.       — Не называй его Викки! — крикнула она, закипая от злости, но потом все же сделала глубокий вдох и взглянула ему в глаза. — Я так понимаю, ты знаешь, что делать, да? — давила она. Ее лицо все еще было строгим от злости, волосы, которые она с трудом уложила, теперь смотрели в разные стороны, выбиваясь из прически.       — Что?       — В следующий раз наберись смелости и пригласи меня раньше всех остальных, а не в самый последний момент! — кричала она, не заботясь о том, что ее могут услышать.       Рон открывал и закрывал рот в попытке найти нужные слова.       — Это не имеет никакого значения…       — Уйди! — взорвалась она, — Исчезни! Сейчас же! — и взглянув на Гарри, добавила. — И ты тоже!       Оба парня стали быстро подниматься по лестнице. Она услышала, как Рон тихо бросил Гарри «Она сумасшедшая!»       — Замолчи! — закричала она на него и затем присела на лестнице, часто задышав в попытке успокоиться. — На что вы все смотрите? — кипела она от злости, – Вам нечем заняться?       Кучка любопытных подростков быстро рассеялась, и вскоре она осталась на ступеньках одна, теребя подол своего платья, запутавшегося в ее каблуках.       — Знаешь, он и мизинца твоего не стоит, — прозвучал мужской голос, и она увидела перед собой блондина с серыми глазами.       Малфой стоял прямо перед ней, держа руки в карманах и рассеянно пиная ногой пол. В его глазах не было ни злости, ни любой другой эмоции, которую она с ним обычно связывала. Это напомнило ей тот момент, когда он читал «Бурю».       Она могла сказать ему «оставь меня в покое» или «я сейчас не в настроении», потому что это было правдой: ей действительно хотелось побыть одной и слушать в тот момент его грубые комментарии, которые он мог сказать, совершенно не было желания, но вместо этого она просто сказала:       — Хуже всего, что я это знаю.       Видимо эти слова удивили его, потому что он ничего не ответил, а ведь Малфою всегда есть что сказать. Драко лишь кивнул и стал подниматься по лестнице; она не смотрела на него, слишком расстроенная и вымотанная после ссоры.       Маленький голубой цветок под цвет ее платья появился сбоку от нее и быстро превратился в стакан воды. Она повернула голову, чтобы посмотреть, был ли он тем, кто наколдовал его, но все, что она увидела, это лишь исчезающий подол черной мантии, сворачивающий по коридору налево.