За стенами замка

      9 Сентября, 2003. Больница Святого Мунго       — Ты провела в таком виде больше двенадцати часов, — вернул ее в реальность голос Гарри.       — Что? Который сейчас час? — спросила Гермиона растерянно, осматриваясь вокруг и замечая в окне солнечный свет.       — Начало седьмого утра.       — Ого.       — Я хотел заскочить до работы и нашел сидящего здесь Забини. Он выглядел удивленным, сказал, что ты уже давно не проводила столько времени в сознании.       — Я не спала сегодня, — сказала Гермиона радостно. — Заходил Рон перед тем, как поехать к тебе… потом я ждала, когда вернется Блейз и… Я не спала!       — Да, — ответил Гарри с улыбкой, — Полагаю, ты очень не хотела спать.       — Так и есть.       — Забини рассказал мне, кому принадлежит этот Омут и что почти рассказал им правду.       — Часть меня даже хотела, чтобы он рассказал, — прошептала Гермиона. — Я вспоминала четвертый курс, когда мы только начали общаться… мы были такими наивными…       — Да, были… Несмотря на то, чем кончился тот год, мне кажется, он был неплохим.       — Конечно, чуть не умереть четыре раза за год вместо привычных двух – совсем неплохо, даже удачно, — пошутила Гермиона и обрадовалась, когда заметила улыбку Гарри. Хоть и ненадолго, но она всегда помогала ей забыть обо всех проблемах и думать, что всё хорошо.       — Знаешь, я ведь никогда не спрашивал, как это произошло. Ты и Малфой. Но теперь, когда я вспоминаю и думаю о тех временах, то удивляюсь, почему не заметил раньше.       — Что, например? — с любопытством спросила Гермиона.       — Ну, например, как на протяжении почти всего пятого курса он не оскорбил тебя ни разу или когда нас поймали в кабинете Амбридж, я заметил, что Малфой не забрал твою палочку, и тогда я еще не понял почему. А на шестом курсе ты все время его защищала, когда я решил, что он стал Пожирателем Смерти, и Рон еще сказал мне, что ты предупредила всех, чтобы они оставались в своих комнатах. Ты знала, что Пожиратели смерти придут… — Гермиона улыбнулась и кивнула. — Это были мелкие детали, но они были. Когда ты мне рассказала, я был так зол из-за Рона, я почти поверил в то, что Малфой просто использовал тебя, но потом мы попали в Малфой Мэнор. Помню, как он испугался, увидев нас, и то, как он смотрел на тебя и Беллатрису, отказался опознать меня, а когда Люциус узнал тебя, он подошел к нему и сказал, что не был уверен, что это ты, потому что ты выглядела по-другому. Когда мы с Роном ждали момента для атаки, я видел его лицо, он выглядел ужасно. Его родители держали его, а он все пытался оттолкнуть их. Когда мы сражались с ним и Нарциссой, он ни разу не бросил в меня ни одного заклятия и был первым, кто бросил палочку, когда Беллатриса снова схватила тебя. Я тогда подумал, что за идиот... В тот момент, когда упала люстра, он так закричал, намного отчаянней Рона, и кинулся к тебе. Но Рон тогда оттолкнул его и сам поймал тебя. До этого я еще не подозревал, но после того как увидел, в каком он был состоянии… как он был напуган, так же, как и Рон… Хотя нет, хуже. Потому что на его глазах пытали не просто тебя, ты тогда была беременна от него. И слушать все те вещи, что говорила о тебе и твоих детях его родная тетка…       — Гарри… — плакала она.       — Мне жаль, я…       — Все в порядке. Просто иногда мне хотелось бы, чтобы того дня не было.       — Как и всем нам.       Они провели за разговорами больше часа, вспоминая их школьные времена и войну.       После войны все, кто знал о ее беременности, держали это в секрете. Никто не спрашивал о детях, и на первое сентября она поехала в Хогвартс, чтобы окончить свое обучение. На протяжении всего того года она ничего не знала о местонахождении Каэля, но раз в месяц она получала письмо, в котором описывалось все, что ей нужно было знать.       Следующие три года на свободе еще оставалось несколько Пожирателей смерти, и она не решилась тогда возвращать память своим родителям, чтобы не рисковать их жизнями, пока они были без защиты. Когда же опасность миновала, стало уже слишком поздно: заклинание забвения проникло уже слишком глубоко, у них было много новых воспоминаний, и риск повредить их разум был слишком велик.       Она продолжила следить за судебными процессами, но казалось, что они не закончатся никогда. Однажды она подслушала разговор профессора Слизнорта и директора Макгонагалл, из которого узнала, что это было сделано специально, чтобы получить доступ к банковским хранилищам подсудимых. Очевидно это и было главной целью Министерства - завладеть богатствами древнейших семейств, которые оказывали поддержку Волан-де-Морту. Гермиона также узнала, что больше всего Министерство хотело запустить свои лапы в счета Малфоев: единственные хранилища, доступа к которым у них не было.       После окончания обучения она получила работу в Департаменте Магического Правопорядка, работая вместе с Гарри и Роном, где занималась поиском оставшихся Пожирателей Смерти. У нее заняло не слишком много времени, чтобы быстро подняться по карьерной лестнице и стать главой департамента и единственным ответственным лицом, занимающимся поиском пропавших Малфоев.       Каждый раз когда Министерство было близко к их поимке, она вмешивалась в следствие с фальшивыми данными и тайком отправляла письма с совами, чтобы предупредить их. В то же время Тео Нотт, который так же работал в отделе, но больше сотрудничал с Визенгамотом, неоднократно пытался подавать прошения о помиловании, чтобы семья Малфоев могла вернуться обратно в Англию.       Министерство, недолго думая, отклоняло каждое прошение от Тео, и во время Рождества 2000-го года Малфоям пришлось вернуться: аврор, отдыхавший тогда в Будапеште, заметил их семью и сразу же предупредил Бруствера.       Гермиона успела только попросить у Пэнси портключ и отправить туда Дафну, чтобы привести Каэля обратно, пока команда авроров не прибыла на место.       2 Июля, 2001. Визенгамот       — Гарри, они могут проиграть! — почти плакала Гермиона, шипя от негодования, пока они втроем следили за слушанием.       Предвзятость и коррупция были огромной проблемой. Люциус Малфой был осужден за преступления, совершенные во время Первой Магической войны, за хранение Темных артефактов в его доме, принуждение к вступлению в ряды Пожирателей Смерти его сына и жены, давление и угрозы в адрес одиннадцати попечителей Хогвартса для увольнения Дамблдора в 1993 и прочие преступления. Нарцисса Малфой, которая так и не приняла Темную Метку, обвинялась в финансовой поддержке кампании Темного Лорда, представляя род Блэков, так как Беллатриса, в девичестве Блэк, была мертва и не могла уже предстать перед судом. И, наконец, Драко, обвиняемый в организации покушения на Дамблдора и оказании помощи в проникновении в Хогвартс Пожирателям Смерти.       На этих слушаниях Гермиона впервые увидела его с той ночи в Большом зале три года назад. Драко выглядел ужасно: его грязные волосы достигали плеч, он был хмур, и лицо его было всё в синяках. Драко сильно похудел, смотря вокруг широко раскрытыми безжизненными глазами.       После финальной битвы Драко забрал их сына, и затем вся его семья просто исчезла. Он периодически отправлял ей письма и фотографии, чтобы держать ее в курсе, но она все равно пропустила почти все важные события из его жизни.       Гермиона только получила своего сына обратно, и она не собиралась терять Драко снова.       — Именно этого и хочет Кингсли, — ответил Рон, явно не беспокоясь и не понимая сути проблемы.       — Мы не можем позволить упрятать их в Азкабан! Она спасла твою жизнь, Гарри! И Драко тоже! Пожалуйста, — взмолилась она снова, крепко вцепившись в рукав Гарри.       — Ты же не всерьез это, Гермиона! — прошипел Рон. — Они Пожиратели Смерти! Они злые и должны получить по заслугам! Малфой вместе со своей семьей провели последние три года в бегах! И разве ты забыла, что именно Люциус подкинул Джинни тот дневник? Она почти умерла!       — Готова поспорить, ты ждешь не дождешься, когда его обвинят и по этому пункту, — вставила Гермиона и снова повернулась к Гарри. — Каждый Пожиратель Смерти был судим за преступления, совершенные во время войны, в этом суть этих слушаний. Их же судят за всё! Они перешли на нашу сторону! Во время того часового перерыва они перешли на нашу сторону, ‒ умоляла Гермиона, её глаза были полны слез.       — Гермиона, что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Гарри раздраженно, — Я и так знаю, что это слушание ‒ чистейший фарс, никто и не планировал давать им шанс на оправдание или вступиться за них.       — Мы можем вступиться за них, — две пары глаз расширились, уставившись на нее, очевидно не ожидая этих слов от Гермионы, — мы можем дать показания. Гарри, пожалуйста, — умоляла Гермиона. Она не могла жить в мире, в котором Драко мог быть приговорен к пожизненному заключению в Азкабане. И после того, что случилось с Сириусом, она знала, что лучше не надеяться на справедливость.       — Ты сошла с ума! — сказал Рон. — Совершенно.       — Гарри, — сказала Гермиона, смотря прямо ему в глаза и игнорируя Рона.       — Не заставляй меня жалеть об этом, — вздохнул Гарри и встал со своего места. Гермиона быстро последовала за ним.       Присутствовавшие тут же перестали переговариваться, когда увидели их. Она могла увидеть, как серые глаза Драко расширились, и он слегка покачал своей головой. Драко выглядел уязвленным и сломленным, и она подавила в себе желание расплакаться.       — Да, мистер Поттер, мисс Грейнджер?       — Мы с Гермионой дадим показания в их защиту.       В комнате тут же появился беспорядочный гул голосов: Уизли были не довольны их намерением, Макгонагалл выглядела так, словно они сделали что-то совершенно неправильное, Бруствер ‒ преданным.       — Эти люди не заслужили того, чтобы за них заступались, — сказал Кингсли с плотно сжатыми губами.       — У обоих братьев Лестрейндж и Нотта-старшего были свидетели, выступавшие в их защиту, — начала Гермиона, ее голос дрогнул, — мы сражались за справедливый мир, значит и судить нужно по справедливости.       — Вы на что-то намекаете, мисс Грейнджер?       — Ни в коем случае. Могу я начать?       Бруствер неохотно кивнул головой в сторону пустой скамьи рядом с заключенными. Гарри сел первым, Гермиона стояла рядом с ним недалеко от небольшой клетки Драко.       — Прежде всего, я бы хотела сказать, что Малфои перешли на нашу сторону во время войны в тот час… Перерыв, когда мы явно проигрывали и уже многих потеряли. К тому же они помогали нам еще несколько раз до того, как переметнуться…       — Многие свидетели все еще спорят о том, что они на самом деле переметнулись, так как они исчезли сразу же после того, как Волан-де-Морт был уничтожен, скрываясь на протяжении следующих трех лет, — возразил Кингсли. Гермиона открыла было рот, чтобы выразить протест и обсудить замечание, но умоляющий взгляд Драко призывал ее не делать этого.       — Во-вторых, — продолжил Гарри, не обращая внимание на то, как его прервали, — во время стычки в Малфой Мэноре, когда егеря схватили нас с Роном и Гермионой и доставили в поместье, Беллатриса Лестрейндж хотела, чтобы Драко Малфой подтвердил, действительно ли егерям удалось схватить нас. Он отказался, сказав, что был не уверен и не знал точно, хотя было очевидно, что он узнал…       — Но Мисс Грейнджер использовала Жалящее Заклятие на вашем лице. Он мог быть растерян, это не значит, что он сделал это, пытаясь помочь…       — Он знал, что это был я. Он посмотрел мне в глаза и шепотом спросил, что случилось с моим лицом, а потом его мать подошла и положила руку ему на плечо, прервав его, и он ей кивнул. Малфой соврал и о Гермионе. Беллатриса хотела знать, действительно ли это была она, «грязнокровка Поттера», как она сказала. Гермиона выглядела так же, как и сейчас, и он все равно отказался признать ее, соврав, что это была не она. Это спасло ей жизнь, так как Беллатриса хотела убить ее только потому, что Гермиона была магглорожденной. Он знал, чем ему грозит эта ложь, но все равно не сказал правды. Когда Беллатриса увидела у нас меч, который должен был храниться в ее хранилище, она словно сошла с ума и начала пытать Гермиону. Я слышал прямо из подземелий, как Нарцисса умоляла свою сестру остановиться. Во время битвы за Хогвартс, когда Волан-де-Морт пытался меня убить с помощью убивающего заклятия, он приказал Нарциссе проверить, был ли я все еще жив, и она тоже соврала. Она соврала прямо ему в лицо. Именно благодаря ей я все еще жив. Если бы она не обманула Волан-де-Морта, он бы снова попытался меня убить, и я бы не смог сбежать. В Большом зале, когда они уже переметнулись на нашу сторону, Люциус Малфой отразил проклятие, направленное в мою сторону, и сражался бок о бок с Луной Лавгуд, которая находится прямо сейчас в зале и может подтвердить, что он помог убить Долохова.       — То, что они спасли вас, еще не значит, что они невиновны. Они были одними из самых ярых сторонников Волан-де-Морта и оказали колоссальную поддержку его власти и всем его злодеяниям. Драко Малфой все еще пустил Пожирателей Смерти в замок, что привело к убийству Дамблдора, а Люциус Малфой все еще был правой рукой на протяжении многих лет и...       — Они не были в кругу приближенных со времен схватки в Отделе Тайн, — вмешалась Гермиона. — Когда Люциус провалил миссию по краже пророчества в Отделе Тайн и был отправлен в Азкабан, Волан-де-Морт не сразу его освободил, вместо этого он заставил стать Пожирателем Смерти Драко Малфоя и принять метку в качестве наказания за провал его отца. После того, как Люциус сбежал и дементоры и почти всё Министерство стали подвластны Волан-де-Морту, семейство Малфоев было в немилости у Темного Лорда. Их не убили только из-за их состояния, которое было нужно Волан-де-Морту.       — И откуда же вы это узнали? — спросил Кингсли. Он был зол.       — Рада, что вы спросили, Министр, — ответила Гермиона с улыбкой. Она услышала, как Драко фыркнул, но затем попытался скрыть это, прочистив горло. Ее сердце наполнилось теплом от мысли, что Драко не был полностью раздавлен, как она думала раньше, и мог оценить иронию, — В ночь битвы у Астрономической башни, я увидела Драко Малфоя в коридоре, и он выглядел взволнованным и чем-то испуганным. Он остановился и попросил меня удостовериться, что каждый студент будет находиться в своей общей комнате. Я отказалась делать что-либо, пока он не объяснит, что происходит, и он рассказал мне, кем был и в чем заключалась его миссия с другими Пожирателями Смерти, что они собирались убить Дамблдора. Он был очень измучен и напуган. Я уже собиралась наслать на него какое-нибудь заклятие, но он откинул мою палочку и признался, что не стал бы, да и не смог бы убить Дамблдора, но Волан-де-Морт угрожал убить его и всю его семью. Он объяснил мне их ситуацию и сказал, что они были в опасности. Он попросил меня предупредить профессоров, четко дав понять, чтобы я не шла к профессору Снейпу, потому что тогда еще думал, что тот был Пожирателем Смерти, просил вызвать членов Ордена Феникса как можно быстрее.        — И все же Дамблдора убили.        — Потому что этого хотел сам Дамблдор! Это был его план! И вы это знаете! — кричала Гермиона, и Гарри поймал ее руку, чтобы она успокоилась. Собравшись, она продолжила. — Все это было частью плана Снейпа и Дамблдора, потому что он уже умирал из-за полученного ранее проклятия при попытке разрушить крестраж. Драко не мог знать об этом, но все же сделал всё, чтобы никто из студентов не был убит Пожирателями Смерти.        Она чувствовала себя невозможно глупо из-за того, что ей приходилось все это рассказывать Кингсли, так как он уже все это знал: знал и про план Дамблдора, и про то, что это именно Драко предупредил ее. Как она еще могла предупредить всех, если бы не Малфой?       — Драко также спас мне жизнь. Дважды. В первый раз во время Мирового Кубка по квиддичу: он предупредил меня о приближающихся Пожирателях Смерти, которые преследовали всех магглорожденных, и сказал, чтобы я спряталась. Во второй же раз он спас меня, когда на меня напал Фенрир Сивый. Именно Драко нашёл меня, успокоил и попытался исцелить часть моих ран. Когда Гарри и Рон появились, он пытался вытащить меня оттуда и отправить в безопасное место. — Гермиона смотрела на него со слезами на глазах. Взгляд Драко также был полон боли при воспоминании о том дне.        — Мы не говорим, что они герои, — сказала Гермиона, поворачиваясь обратно к Брустверу, — но они не враги. Много лет назад Люциус Малфой решил присоединиться к Волан-де-Морту, у Нарциссы и Драко просто не было выбора. Но как только Люциус понял, какая опасность им угрожает, он делал все возможное, чтобы только спасти свою семью. Они знали, что могли потерять всё, потерять друг друга из-за того, что решили перейти на другую сторону, но они все равно это сделали. Они сражались вместе с нами, сражались за Гарри. Они выбрали сражаться за нас и помочь даже тогда, когда многие с нашей стороны просто исчезли. Они совершили много ошибок и должны понести за это наказание, но не пожизненным заключением в Азкабан. Я надеюсь, как министр магии, вы понимаете это.        — Я предлагаю, чтобы они оплатили восстановление магического мира и оказали финансовую поддержку семьям, пострадавшим и потерявшим своих близких от рук Волан-де-Морта. — сказал Гарри, и гул голосов снова вернулся громче прежнего.        Глава Департамента Магического Правопорядка подняла руку, призывая всех к тишине. Гермиона сильно сжала плечо Гарри.       — Кто из присутствующих здесь сегодня верит в то, что семья Малфоев должна быть приговорена к пожизненному заключению в Азкабан, пожалуйста, поднимите свои руки, — сказала женщина, и дюжина рук взмылась вверх. Никогда ещё на слушаниях не было столько людей и это в дополнение к пятидесяти членам Визенгамота и ещё порядка сорока слушателей: члены профессорского состава Хогвартса, авроры, члены Отряда Дамблдора и прочие студенты.        Кингсли, Рон, Артур, Молли, Джинни, Перси, Невилл, Симус, Профессор Стебль, Хагрид, сёстры Патил, Кэти Белл, Энтони Гольдштейн, Алисия Спинетт, Майкл Корнер, двадцать четыре члена Визенгамота и четыре аврора, двоих из которых Гермиона знала как Долиша и Праудфута, подняли свои руки.        Гермиона быстро насчитала сорок четыре руки и сразу же вздохнула с облегчением.        — Кто из присутствующих здесь сегодня верит в то, что семья Малфоев не заслуживает пожизненного заточения в тюрьме и должна оплатить траты на восстановление магического мира и поддержку пострадавших семей, пожалуйста, поднимите свои руки.        Гермиона, Гарри, Тео Нотт, Пэнси, Блейз, Дафни, Гойл, профессор Макгонагалл, Луна, Джордж, Чарли, Билл, Дин, профессор Флитвик, профессор Слизнорт, Джастин Флин-Флетчер, Ханна Эббот, Эрни Макмиллан, Захария Смит, двадцать шесть членов Визенгамота, и один аврор, Сэвидж, подняли свои руки.        Сорок шесть людей. Гермиона старалась не радоваться заранее, но вскоре она могла услышать радостные возгласы Блейза и Тео, перекрывающие недовольный гул со стороны протестующих, основная часть которых состояла из членов семьи Уизли. Она оглянулась посмотреть в сторону Драко и увидела сияющую на его лице улыбку.        Он был весь в грязи: его обычно аккуратно уложенные платиновое-белые волосы были сальными и стали почти серыми; его одежда была порвана, на лице у него красовались темные круги под глазами и все оно было усыпано синяками, везде, где можно было проследить. Метка на его руке исчезла        И она любила его, несмотря ни на что. Она смотрела в его серые глаза и на улыбку на его лице. Его глаза, пустые в начале слушаний, сейчас были полны счастьем, любовью и благодарностью.        — Сорок четыре против сорока шести. Семья Малфоев будет освобождена после того, как будут согласованы все нюансы с Департаментом Магического Правопорядка, Визенгамотом и Министерством. Нарцисса Малфой приговаривается к домашнему аресту на шесть месяцев, ее палочка подлежит ежемесячной проверке до окончания срока ареста;       Драко Люциус Малфой приговаривается к домашнему аресту на двенадцать месяцев, его палочка подлежит ежемесячной проверке до истечения срока ареста;       Люциус Абраксас Малфой приговаривается к двум годам в Азкабане за его содействию Волан-де-Морту во время Первой Магического Войны и, в случае соответствующего решения по истечению двух лет и нового судебного заседания, дополнительно к трём годам домашнего ареста, его палочка подлежит ежемесячной проверке до конца срока ареста. На этом заседание считаю закрытым.        — Я люблю тебя, — сказал Драко одними губами Гермионе, и Гарри проводил ее из зала.        — Нас убьют, — пробормотал Гарри, и Гермиона кивнула.        — Мне все равно. Это было правильным решением и к тому же мы сделали это не одни, — сказала Гермиона, улыбаясь, и Гарри кивнул в согласии.       — Какого черта там произошло? — выпрыгнула откуда-то Джинни, стоило им только выйти. Ее лицо было багровым от злости.        Все вокруг кричали, и Гарри пытался объяснить причины, по которым они так поступили и что министр был крайне необъективен. Крики и споры, казалось, продолжались часами пока резко не прекратились: четыре пары глаз пристально на кого-то смотрели за спиной Гермионы, мгновенно посуровев. Уизли выпрямились и сжали кулаки, словно готовясь обороняться.       По телу Гермионы поползли мурашки, когда она уловила знакомый запах парфюма. Она повернулась и увидела его стоящим рядом с матерью.        — Я хочу поблагодарить вас обоих, — серьезно сказала Нарцисса.       — Мы сделали, что должны были, — сказал Гарри, так как казалось, что Гермиона не могла выдавить из себя и слово, только завидев Драко.       — Это много значит для нас. Вы оказались не в самой простой ситуации, решившись на это. Я и моя семья всегда будем вам благодарны.       — Не стоит, вы действительно спасли наши жизни, — наконец сказала Гермиона. — Я и не секунды не сомневалась в своем решении, особенно, когда узнала, какие именно интересы преследует министр. Это был не суд, а попытка проникнуть в хранилище вашей семьи.       — Бруствер получит свои галлеоны. Намного меньше, чем ожидал, но, думаю, этого будет достаточно, — сказала Нарцисса.       — Кстати об этом, мы могли бы поговорить с глазу на глаз? — Гермиона кивнула еще до того, как Драко закончил говорить.       — Гермиона, я не думаю, что это хорошая идея, — предупредил ее Гарри, но она посмотрела на него умоляющим взглядом.       — Я быстро, Гарри, не беспокойся обо мне. Увидимся позже, — сказала она, и Гарри, кивнув, увёл с собой всех Уизли, за что Гермиона была ему очень благодарна.        Как только они остались одни, Драко подошел и притянул ее, крепко сжимая в своих объятиях.       — Мисс Грейнджер, — прозвучал холодный голос Нарциссы без намека на какую-либо эмоцию. Они отошли друг от друга, и Гермиона могла видеть, как сильно старается Нарцисса не показывать свой дискомфорт, — Я должна извиниться перед вами и поблагодарить за все, что вы сделали. — продолжила она с еще большей благодарностью в голосе, чем когда они были в окружении Гарри и всех Уизли, — Благодаря вам Драко сегодня пойдет домой. Еще никогда в жизни я не видела, чтобы кто-то вступался за кого-либо так, как это сделали вы. И мне бесконечно стыдно за всё то, что произошло с вами в нашем доме. Мне не следовало позволять моей свихнувшейся сестре пытать беременную девушку. Я хотела бы также поблагодарить вас не только за моего внука, он прекрасный малыш хоть и полукровка…       — Мама…       — Но также и за то, что он – единственная причина, по которой у нас все еще есть средства, чтобы вернуться домой. Могу себе только представить, как тяжело было не быть рядом с ним все эти годы и держать его отцовство в тайне, пока мы были в Азкабане.       — Я делала все, чтобы он был в безопасности, — Нарцисса понимающе кивнула.       — Мисс Грейнджер, не скажу, что согласна с каждым выбором, который сделал мой сын во время войны, или с тем, что заставило его пойти против всего, чему мы его учили. Я не стану обещать, что моментально изменю свои убеждения или перестану высказывать комментарии, которые могут показаться кому-то оскорбительными. Но я хочу, чтобы вы знали, что считаю вас исключительно умной, честной и храброй женщиной, преданной своим принципам и с достоинством принимающей все испытания. Теперь я понимаю, почему вы появились в жизни Драко – потому что я воспитала его так, чтобы он всегда выбирал для себя достойных людей, и он выбрал вас. — Гермиона покраснела и почувствовала, как Драко взял ее за руку: он больше не улыбался, и она знала почему.       — Есть причина, по которой вы и мой сын не можете быть вместе, и это нечто бóльшее, чем убеждения нашей семьи, — Гермиона снова кивнула, ее глаза начали наполняться слезами. — Мы провели последние три года в бегах и затем еще полгода в Азкабане, и вы знаете так же, как и я, почему наше дело рассматривали так долго.       — Министерство имеет право получить доступ к хранилищу, если все члены семьи будут находиться в Азкабане, — сказала Гермиона, словно прочитала вслух школьный учебник.        Нарцисса снова кивнула:       — И учитывая тот факт, что они не знали о существовании Каэля, наше хранилище было защищено древней магией как и многое, что связано с Малфоями. Ключ работает на нашей крови. Кто бы ни хотел попасть в наше хранилище, не являясь при этом Малфоем, должен будет пролить по одной капле крови каждого живущего члена семьи на литеру «М», выгравированной на ключе.       — Им не хватало Каэля, — сказала Гермиона, наконец-то понимая, почему так сильно затянулось судебное разбирательство.         — Именно, они пытались тянуть слушания так долго, как могли, чтобы при этом не вызвать подозрений, — подытожила Нарцисса. — Как вы уже ранее отметили, этот мир изменился, но не так, как вы мечтали во время войны. Я вижу, куда всё это ведет. И судя по тому, как ведет себя министр, рано или поздно моя семья снова будет под угрозой. Повторюсь, то, что сделала с вами моя сестра в нашем доме, непростительно, и я пойму, если вы больше никогда не захотите появиться в нём снова, — Гермиона тут же кивнула: ей до сих пор снились кошмары о той ночи, и казалось, будет недостаточно просто не приходить туда, чтобы когда-нибудь избавиться от них. Нарцисса вздохнула. — Вы умная девушка, и я уверена, что вы скрывали информацию об отце Каэля не только из-за страха неодобрения со стороны ваших друзей…       Гермиона молчала, позволяя Нарциссе продолжить:       — Я хочу продолжать растить его для вас. Как вы могли заметить, он точная копия Драко.       Гермиона слегка улыбнулась, потому что это было правдой: несмотря на возраст мальчика, он уже был вылитый Драко за исключением его глаз, которые были такими же, как и у Гермионы. — Семья Уизли может быть слегка пытливыми, и после вашего выступления сегодня они могли все понять. Поскольку быть чистокровными волшебниками на сегодняшний день является чуть ли не преступлением и мы будем находиться под домашним арестом, я могу держать его подальше от любопытных глаз и расспросов, чтобы убедиться, что близкие нам люди будут в безопасности.       — Я никогда больше с ним не расстанусь!       — Я знаю и не ожидала от вас чего-либо меньшего. Мы, возможно, могли бы договориться встречаться в доме у мисс Паркинсон?       Гермиона кивнула.       — Я буду видеться с ним тогда, когда захочу, и так долго, как захочу.       — Безусловно. Я знаю, как это тяжело быть вдали от собственного ребенка, — Нарцисса шагнула на вперед и прошептала: Вы были одной из тех, кто должен был найти нас. Вы сотни раз целенаправленно саботировали поиски министерства, и если они узнают, что все это время вы скрывали его от них, Бруствер больше не будет снисходителен к вам. Я уверена, они направят на вас свои палочки в тот же миг, даже не задумываясь.       — Я знаю. Гарри и Рон сказали то же самое, — сказала Гермиона со слезами на глазах. — Сейчас вокруг столько ненависти, столько предубеждений в отношении чистокровных волшебников. Люди все еще помнят и не готовы простить.        — Все так и есть. Это только вопрос времени, когда новые радикально настроенные маги начнут охоту на таких, как мы.       Гермиона взглянула на Драко: он не выглядел удивленным предложением своей матери как и сама Гермиона.       — Мама, я могу поговорить с Гермионой наедине?       — Конечно, — Нарцисса снова взглянула на Гермиону, и в ее глазах читалось уважение.       Драко прижал к себе Гермиону, как только его мать вышла:       — Мерлин, я думал, что никогда тебя больше не увижу, — выдохнул он, зарывшись носом в ее волосы.       — Я не хочу тебя отпускать, — плакала Гермиона. — Знаю, мы всегда говорили, что у нас есть только стены замка, но я не хочу жить за ними.       — Я знаю, — вздохнул Драко, — но это больше, чем школьная вражда, это жизнь Каэля и наша тоже.       — Он так похож на тебя, — сказала Гермиона, все еще пряча свое лицо в его рубашке, — он такой умный, Драко, он понял, кто я такая, как только увидел, — продолжила она, и Драко отпустил ее ровно на столько, чтобы видеть ее лицо. Его глаза были полны слез, но у него была такая красивая улыбка.       — Конечно он знал, я рассказывал ему о тебе каждый день.       Гермиона улыбнулась, и Драко поцеловал ее, держа ее лицо в своих руках.       Это был их первый поцелуй с той ночи, как умер Дамблдор, и Гермиона почувствовала, что все это время словно и не дышала вовсе. Его губы были так же нежны, как и раньше, его язык прошелся по ее губе, заставляя ее открыть рот и впустить его. Она застонала, и руки Драко спустились ниже, держа и прижимая ее к себе за бедра. Гермиона покусывала его губу, и он улыбнулся в поцелуе перед тем, как отступил назад.       — Грейнджер, что я буду делать без тебя? — спросил Драко, прижимаясь своим лбом к ее. Его глаза все еще были закрыты, и она могла чувствовать, как его ресницы касались ее кожи.       Она ничего не ответила, потому что сама отчаянно желала знать ответ на этот вопрос.       — Пообещаешь мне быть счастливой? Полюбить снова и завести семью? — спросил Драко после того, как понял, что она не ответит. Зрение Гермионы затуманилось от его слов.       — Я не могу, Драко.       — Прошу, пообещай мне! Я хочу, чтобы ты была счастлива,— умолял Драко, держа ее за плечи, и Гермиона знала, он старался не затрясти ее.       — Обещаю быть счастливой и любить тебя всегда превыше всего.       Драко принял ее обещания, и Гермиона снова заплакала. Она знала, что это было ложью, потому что Драко был для нее всем, и ее чувства к нему были единственными и неповторимыми. Она могла чувствовать его в своих пальцах, бедрах, в груди, волосах, в ее сердце – везде. Она не сможет почувствовать то же самое по отношению к кому-либо другому.       И прямо сейчас Гермионе нужно, чтобы и он соврал ей, ей нужно хоть немного поверить в то, что Драко может быть счастлив без неё:       — И ты мне пообещай, что будешь счастлив.        — Но я не буду, Грейнджер.        — Прошу, Драко, я не могу отпустить тебя так.        — Обещаю, — сказал Драко, хоть Гермиона и знала, что он также ей лгал. Это было понятно по тому, как крепко он держал ее, с какой любовью; как его взгляд блуждал по каждой ее веснушке и каждому несовершенству на ее лице; как его серые глаза были полны эмоций, обожания и любви. Драко держал ее словно она навечно принадлежала ему, и это действительно было так. Гермиона знала это.       Ее мама однажды сказала, что расставания всегда приносят боль, потому что вы все ещё любите друг друга, и быть одному – больно. Но ее мама никогда не упоминала о том, как ужасно проститься с человеком, которого ты любишь каждой клеточкой и который любит тебя так же сильно в ответ. Сама мысль отпустить этого человека казалась невозможной, и именно поэтому они прижимались еще крепче и ближе друг к другу.       — Тебе пора идти. Здесь небезопасно для нас, — пробормотал Драко, все ещё не отпуская её из своих объятий.        — Он у Пэнси. Я скажу ей, чтобы она привела его к вам домой, — твёрдо сказала Гермиона, стараясь не задохнуться от собственных слёз, стекающих на его новую рубашку.        Драко кивнул.        — Я люблю тебя. — прошептала Гермиона, словно это был секрет.        Драко поцеловал ее в висок, закрыл глаза и вздохнул. «Я знаю», — он сохранил ее секрет.        Он ничего не сказал, но Гермиона все знала. Ему и не нужно было этого говорить, никогда не нужно. Гермиона всегда это знала.        Она выглядела немного растрепанной и была с опухшими глазами, когда снова вернулась к Уизли и Гарри. Они поняли, она знала, что они все поняли. Молли и Джинни не говорили с ней и даже не смотрели в ее сторону на протяжении нескольких месяцев после этого.        11 Сентября, 2003. Больница Святого Мунго       — Знаешь, мне кажется, я не видел, как ты улыбаешься целую вечность.        Гермиона подпрыгнула на месте и затем взглянула в сторону двери, увидев Блейза, смотрящего на неё с улыбкой.        — Я счастлива, Блейз, — ответила она, улыбнувшись. Он закатил глаза и подошёл к ней, садясь на край ее кровати.        — Я рад за тебя, Гермиона, но ты и твоё счастье не собираются немного отдохнуть? Ты не спала весь день, — сказал он обеспокоенно.        Она по-детски надула губы, и он снова закатил глаза:       — Мне хорошо, Блейз.        — Конечно, но почему бы тебе не поспать, завтра ты проснёшься и сможешь снова бодрствовать весь день?       — Ты же знаешь, что вероятнее всего я проснусь не завтра... — ответила она, взяв протянутые им зелья и выпив их, стараясь не морщиться из-за гадкого вкуса.        — Я знаю, но думаю, будет лучше проспать два, может три дня, и затем наслаждаться бодрствованием целый день, нежели проспать день-два и пробыть в сознании от силы полчаса, — настаивал он, укладывая ее в постель и забирая пустые флаконы из её рук, и накрыл ее одеялом, целуя в висок.        — Ты с остальными пациентами такой же заботливый? — спросила она, довольно усмехнувшись.        — Нет, только с теми, в кого безумно влюблён, — ответил он, смеясь, и вскоре она присоединяется к его смеху, — я люблю тебя, Гермиона, и ты знаешь это, правда ведь? — она кивнула. — И к тому же, ты очень важна двум моим самым близким людям.        — Блейз?       — Да?       — Я не хочу умирать, — заплакала она, и Блейз словно остолбенел; его глаза стали наполняться слезами, он жадно втягивал воздух. — Я знаю, что ты испробовал все варианты, и я бесконечно люблю тебя за это, но я не хочу умирать. Не дай мне умереть, Блейз, — всхлипнула она, и он обнял ее, плача вместе с ней.        — Ты не умрешь, Грейнджер. Я не позволю, — бормотал он ей в плечо, и они сидели так ещё какое-то время, пока она не уснула под звуки его горечи.        16 Сентября, 2003. Больница Святого Мунго       — Доброе утро, Гермиона, — прозвучал голос Рона. Гермионе и не нужно было открывать глаз, чтобы знать, насколько встревоженным он был.        Когда она нашла достаточно в себе сил, чтобы открыть свои глаза, увидела, что он держал в руках ее зелья. Он протянул ей их, и она проглотила все, заметив, что они были сильнее, чем обычно.        — Как долго? — спросила она хриплым голосом.       — Пять, — с грустью ответил он.        — Дерьмо.       — Все беспокоились, я так испугался, Гермиона... — сказал он со слезами на глазах, и Гермиона взяла его за руки.        — Мне очень жаль.       — Ты ни в чем не виновата, — бормотал он, утирая слезы.        Её дверь снова открылась, и они увидели Блейза:       — Проснись и пой, Грейнджер! Выспалась? — попытался сострить он, но веселье в его голосе не коснулось его уставшего с темными кругами под глазами лица.       — Она теперь Уизли, — презрительно выговорил Рон, и Блейз закатил свои глаза. Гермиона с трудом не сделала то же самое.        Уизли стали называть ее своей фамилией после того, как она не смогла вернуть память своим родителям.        — Я знаю, как звучит твоя фамилия, Уизли, мы же были приятелями в школе, разве ты не помнишь? — голос Блейза вернул ее в реальность.        Гермиона закатила глаза от того, как много яда было в его голосе, что никак нельзя было принять за шутку, и судя по красному лицу Рона, он тоже это понимал.        — Гермиона - часть нашей семьи уже на протяжении пяти лет, Забини!       — Мерлиновы панталоны, Грейнджер! Как тебе удалось это вынести? Министерство, должно быть, отправит тебе Орден Мерлина первой степени? Потому что это можно считать за выдающуюся храбрость, — шутил он.        Она прыснула, и лицо Рона уже стало багрового цвета, что ещё больше развеселило Блейза.       — Блейз, будь вежливее, — произнесла она, посмеиваясь.        — И ты позволишь ему вот надо мной вот так смеяться? — спросил Рон, оскорбленный.        — Рон, это специфический юмор слизеринцев, не принимай его близко к сердцу.       — Забини, делай то, что собирался, и уходи. Я хочу поговорить с Гермионой наедине, — сказал Рон, и Блейз издевательски уссмехнулся. Он проверил ее показатели и прошептал ей на ухо: —      Если ты притворишься спящей, я снова принесу Омут.        — Что ты сказал?       — Тайна между целителем и его пациентом, Уизли, боюсь, я не могу тебе ее раскрыть, — сказал он и покинул палату, оставляя Гермиону с раздражённым Роном наедине.        — Не принимай слова Блейза всерьёз, он просто хочет поиграть на твоих нервах.       — Лучше бы он помнил, как я отбил от него то заклинание, — сказал он, и Гермиона закатила глаза.       — Он просто подшучивает над тобой. Знаешь, он на самом деле очень благодарен тебе.       — Я просто хочу, чтобы он закончил быстрее.        — Я тоже.       Они говорили ещё какое-то время. Протягивая новое письмо Каэля, Рон рассказывал ей о новостях в семье, грядущем матче Джинни за «Холихедских гарпий». Он также рассказал ей и том, что происходило в Отделе Магического Правопорядка и среди авроров: пропало ещё несколько людей, на дома двух семей были совершены нападения.       — Власти уже предупредили население?       — Ещё нет. Мы пытаемся проследить закономерность, но на данный момент жертвами стали только две семьи. Семьи Милисенты Булстроуд и Крэбба, не считая остальные исчезновения.        — Они оба из чистокровных семей и также из Слизерина. Ты думаешь, они преследуют слизеринцев?       — Не думаю, что здесь есть связь. Большинство семей из числа «священных двадцати восьми» учились на Слизерине. Двадцать семей из Слизерина против восьми из трёх остальных факультетов.        — Твоя семья одна из них, разве ты не беспокоишься?       — Я? Нет. Уизли были предателями крови в течение многих лет, не думаю, что нам грозит опасность.        — Предупреди Теодора Нотта, Пэнси Паркинсон и Дафну Гринграсс, они работают в министерстве и учились вместе с нами.        ― Мы не хотим пугать их. Есть еще большая вероятность, что все это может оказаться слухами и случайными совпадениями. Пострадавшие семьи потеряли только свои дома, ― сказал Рон, и Гермиона, стараясь того не показывать, ощущала нарастающую в ней тревогу. Ей нужно будет предупредить Блейза и попросить его передать опасения Драко и всем остальным. ― Мне нужно идти, в отделе полный хаос. Вернусь завтра. ― Сказал он, мягко целуя ее в волосы.       Когда появился Блейз с Омутом памяти, она рассказала ему про предположения Министерства, подчеркнув, что информация была конфиденциальной и ей нельзя ни с кем делиться, за исключением Драко, Тео, Пэнси и Дафны.