За стенами замка

      28 Декабря, 1994. Библиотека Хогвартса       ― Ты ни разу не говорила со мной об этой Г.А.В.Н.Э. Почему? ― спросил Драко.       После бала Гермиона появилась в библиотеке только спустя три дня. Она была слишком смущена произошедшим, чтобы видеть его, собственно, как и кого-либо другого.       Они сидели в тишине на протяжении сорока минут; он почти закончил читать «Бурю» в то время, как она изучала «Русалок: полное руководство по языку и обычаю», достав перед этим первый том «Домашних эльфов и самонаказаний».       ― Потому что я и так знаю, что ты скажешь.       ― Это никогда не останавливало тебя, Грейнджер, ― заметил Драко. ― Ну же, спроси меня, ― добавил он, закрывая книгу и опираясь локтями на стол. Он посмотрел на нее и стал ждать вопроса.       Она закатила глаза.       ― Ты хочешь вступить в Гражданскую Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов?       ― Нет, ― просто ответил он, и Гермиона обиженно нахмурилась. ― Не хочешь спросить почему?       ― И почему же, Малфой?       ― Потому что это глупо, ― она сузила глаза. ― Серьезно. То, что ты говоришь, не имеет никакого смысла, но я не стану обвинять тебя в невежестве касательно жизни домовых эльфов, потому что ты магглорожденная и никогда не имела собственного эльфа и даже не видела их за работой. И поэтому я тебе сейчас все объясню.       Он говорил это гордо, словно делал ей одолжение:       ― Во-первых, домашние эльфы не являются людьми, у них другая магия, они не думают так же, как и мы, да они даже стареют и размножаются совершенно по-другому. Во-вторых, это в их натуре – служить, и делают они это с гордостью, отдаваясь делу, будучи при этом безмерно преданными своим хозяевам, ― она открыла было рот, чтобы возразить и рассказать о Добби, но он не дал ей возможности, продолжив: ― Случай Добби – один на миллион. Этот эльф на самом деле не признавал нас хозяевами. Не знаю, что с ним было не так. Но прежде, чем ты скажешь свое, я скажу – да, его жестко наказывали, но в основном это исходило со стороны отца. Мы с матерью никогда не наказывали его, и я всегда говорил «спасибо» и «пожалуйста».       Глаза Гермионы расширились:       ― Что тебя так удивляет, Грейнджер? Меня воспитывали, чтобы я соответствовал высшему свету, как настоящего джентльмена. Но вернёмся к эльфам, — он нахмурился, — им нравится служить своим хозяевам и выполнять их приказы. Эльфы склонны испытывать ненависть по отношению к самим себе, поэтому, когда ты не даёшь им распоряжения, они думают, что сделали что-то не так и затем наказывают себя. Пытаясь всучить им одежду, ты обидишь их, потому что они воспримут это как критику своей работы и что хозяин ей не доволен.       — Я никогда...       — Я знаю, Грейнджер. Ты просто пытаешься наполнить этот мир радугой и любовью, но на этот вопрос нельзя смотреть с точки зрения магглов. Это не рабство, на чём ты так усердно настаиваешь. Домашние эльфы живут в семьях волшебников веками, через них прошли целые поколения. Отец моего эльфа, вероятнее всего, служил еще моим прадедам и так далее. Ну и в-третьих, волшебники просто не поддержат твою организацию, они не считают, что с эльфами что-то не так, поэтому и не принимают нынешний расклад за что-то плохое. И, как ты могла заметить, если с ними на самом деле плохо обращаются и издеваются над ними, они могут найти всевозможные лазейки, чтобы обойти приказы своих хозяев и вовсе не выполнять их. Поэтому, если владелец эльфа хочет, чтобы ему служили беспрекословно, ему придётся быть вежливее.       Гермиона была впечатлена. Она не знала о многих вещах, которые ей рассказал Драко, так как она действительно не видела эльфов за работой, да и вообще эльфов в принципе, не считая Добби и Винки. После того, как она увидела, как Крауч обращался с Винки, и поняла, что в Хогвартсе живут и работают сотни эльфов, она так разозлилась, что даже и не подумала поискать информацию об их природе перед тем, как создать свою организацию. Она задумалась над этим только тогда, когда всё больше и больше людей отказывались присоединиться, а домашние эльфы и вовсе рассердились на неё.       — Но они все еще заслуживают выходные дни и чтобы их труд оплачивался! Они не могут работать без отдыха, не получая ничего за свою работу! — воскликнула она, и он вздохнул.       — Ну, может быть. Желаю удачи в попытках донести это до сознания домашних эльфов. Для них то, что они делают - это честь, а не бремя. Большинству из них просто это не нужно.       — Ты уже давно хотел сказать всё это, не так ли? — спокойно спросила она и заметила, как левый уголок его рта дернулся вверх.       — Разумеется.       Гермиона не сумела подавить смешок и слегка покачала головой.       Он не был таким уж плохим, как казалось ранее: он был удивительно умён, остроумен и весьма проницателен. Также он был достаточно закрытым человеком и никогда не показывал своих настоящих эмоций. Его глаза и лицо были лишь маской, он всегда вёл себя так, что Гермиона никогда не могла точно понять, что он чувствует в определённый момент. Это интриговало ее, ведь он был совсем не похож на ее друзей с Гриффиндора. Он всегда старался держаться холодно, но как и всё в его характере, это был лишь обман, потому как Гермиона помнила, каким он был на Святочном балу. У Драко могло и не быть гриффиндорской преданности, но у него определенно была слизеринская, благодаря которой он был предан не только своим близким друзьям и семье, но и любому, в ком он признавал равного себе.       Вынырнув из собственных раздумий, Гермиона достала из своей сумки брошюры Г.А.В.Н.Э. и чистый пергамент и записала туда новые идеи, стирая старые пункты об одежде для эльфов и о повелительной форме обращения с ними. Она записала все, что сказал Малфой.       — Что ты делаешь? Разве ты не слушала, что я тебе всё это время говорил? — спросил он, и она могла уловить лёгкую обиду в его голосе.       — Конечно слушала. И я хочу поблагодарить тебя за всё, что ты сказал. Теперь мне нужно кое-что отредактировать, — ответила она, не глядя на него и стараясь быстро дописать новые заметки. Она протянула ему новую брошюру. — Что думаешь? Только честно.       Он внимательно всё прочитал с поднятыми вверх бровями:       — Намного лучше. Теперь есть шанс, что кто-нибудь всё же поддержит твою инициативу, — сказал он, пожимая плечами.       — Ты мог бы распространить это в гостиной Слизерина?       — Совсем сбрендила? Нет ни единого шанса, что я сделаю это. Чтобы люди подумали, что я имею к этому хоть какое-то отношение!       — Почему? Ты же сказал, что теперь стало лучше! — сказала она, обидевшись.       — Потому что это твоя организация! У меня есть репутация, и её надо поддерживать!       — Ах! Ну, конечно же! — сказала она с сарказмом. — Годрик упаси тебя иметь хоть что-то общее с магглорожденной.       — Абсолютно верно. Это всё против моих принципов, — сказал он, но в его голосе не слышалось привычной злобности, так что она решила, что он упрямится скорее из привычки, нежели по другой причине.       — Может, ты бы мог просто оставить это в гостиной? На столе или еще где-нибудь? Никто и не узнает, что это был ты. Как думаешь?       Он смотрел на неё с недоверием, изучая, может, даже задаваясь вопросом, не шутит ли она. Гермиона выдержала его взгляд, и он обреченно вздохнул:       — Ладно, пофиг. Давай свои брошюры.       Она широко улыбнулась ему и быстро продублировала листок, вручая ему несколько копий.       — Спасибо!       — Только не надо делать из мухи слона, Грейнджер, — неловко пробормотал он, и она не стала больше ничего говорить, собирая свои вещи и смотря, как он делал то же самое.       Она не могла не придавать этому значения. Это был Малфой, и он был последним человеком, который, как она думала раньше, стал бы ей помогать или обсуждать с ней такие вещи, пусть даже просто, чтобы доказать свою позицию и переубедить её.       1 Января, 1995. Общая гостиная Гриффиндора       Ей потребовалось пять дней, чтобы снова начать разговаривать с Роном, и хотя ей все еще было обидно, она понимала, что лучше не стоит держать обиду на своего лучшего друга, особенно, когда у того определенно были к ней чувства.       Трое друзей провели бо́льшую часть Рождественских каникул в попытках расшифровать загадку драконьего яйца, но потерпели неудачу. Мысль о том, что никто из других чемпионов также не преуспел в этом деле, немного успокаивала. Малфой уехал домой за неделю до начала учебы, и она могла обдумать, что же все-таки между ними происходило.       Иногда она ловила себя на мысли, что называла их взаимоотношения дружбой, но быстро приходила в себя, сердито хмурясь. Они не были друзьями.        По крайней мере пока.       28 Января, 1995. Библиотека Хогвартса       После начала учебы ближе к первой неделе февраля, Гарри понял, как расшифровать послание яйца, и они теперь пытались найти способ, который бы позволил Гарри не дышать под водой, и изучили практически каждое существо, которое могло жить в Чёрном озере.       — Я так предполагаю, вы уже решили загадку? — однажды спросил Малфой.       Она думала, что их общение прекратится, как только он приедет обратно, ведь Крам больше не сидел в библиотеке. Но она ошибалась. В первую же среду семестра она застала его сидящим в библиотеке за тем же столом, что и обычно. Когда он заметил её в нескольких метрах от себя, то, не говоря и слова, отлевитировал свои вещи со стула напротив прямо на пол, освобождая для нее место. Она быстро сократила расстояние между ними и села за стол.        Теперь было так.       — Да, на прошлой неделе.       — Если я спрошу, ты расскажешь мне, как ты это сделала? — спросил он с любопытством, и она покраснела от того, как он это сказал. Он все время говорил «ты», словно думал, что все делала она, а не Гарри.       — Это была песня. Гарри взял с собой в ванную яйцо и понял...       — Какого лешего Поттер делал с драконьим яйцом в ванной? — спросил он с ужасом в голосе, и она засмеялась.       — Седрик подсказал ему взять с собой в ванную старост яйцо и опустить его под воду, так как перед первым испытанием Гарри рассказал ему о драконах.       — Мне правда не нужно было знать о том, как Диггори принимает ванную с яйцом, но, пожалуйста, продолжай, — встряхнул он головой брезгливо.       — Гарри сделал все именно так, и вместо того жуткого визга, который мы все время слышали, под водой звучала песня.       — И что там было? — спросил он с интересом.       Она процитировала наизусть:

«Ищи, где наши голоса звучать могли бы, Но не на суше — тут мы немы, словно рыбы. Ищи и знай, что мы сумели то забрать, О чём ты будешь очень сильно горевать. Ищи быстрей, лишь час тебе на розыск дали На возвращение того, что мы украли. Ищи и помни, отправляясь в этот путь, Есть только час, потом пропажи не вернуть»

      Гарри и Рон точно убьют её, если узнают, что она рассказала всё Малфою, но что-то ей подсказывало, что он ничего не расскажет другим чемпионам.       — Значит, это озеро? Там будет проходить второе испытание? — спросил он меньше, чем через пять минут, снова заставив её удивиться скорости его мышления. У неё это заняло почти десять.       — Да, мы тоже так решили. И оно продлится час. У нас не получилось только расшифровать вторую часть загадки.       — А, «лишь час тебе на розыск дали на возвращение того, что мы украли», думаю, что это все буквально. Но что именно пропало? Поттер что-нибудь терял?       — Нет. Из того, что мог вспомнить по крайней мере...       — Типичный Поттер. Хотя у вас еще есть три недели, — пожал он плечами, стараясь, чтобы его голос звучал безразлично. Получилось не очень убедительно.       23 Февраля, 1995. Библиотека Хогвартса       В последнюю неделю перед испытанием у Гермионы накопилось столько домашней работы, что она с трудом успевала с ней справляться: большую часть времени она пыталась помочь Гарри, который до сих пор не расшифровал вторую часть сообщения и не выяснил, как провести час под водой. Из-за этого её визиты в библиотеку стали еще чаще, и ей пришлось ограничить свои встречи с Крамом у озера. Он спокойно и с искренним пониманием принял ее извинения, потому что и сам должен был подготовиться ко второму испытанию.       — Ты выглядишь немного безумно, — как-то сказал Драко, когда она подошла к их столу.       Их столу.       Мерлинова борода, она и правда сошла с ума.       — У меня полно работы. На этой неделе я практически не спала, пытаясь наверстать домашнюю работу и помочь Гарри, и сколько бы я ни читала или писала, кажется, что работы меньше не становится, а испытание уже завтра, и у нас нет ни малейшего понятия, что было украдено у Гарри, — выпалила она на одном дыхании, и он просто кивнул в согласии.       Они часто так делали. Она говорила длинными предложениями, а он только и делал, что мычал и кивал, показывая, что слушает её. Раньше это раздражало её, но теперь это одна из немногих его привычек, которую она считала очень даже милой.       Милостивый Годрик, ей определенно нужно поспать. Если она находила в Малфое что-то милое, это определенно значило, что с ней что-то не так.       — Я пожалею о том, что сейчас скажу, но... если хочешь, можешь глянуть мою работу, — сказал он, и её глаза почти выскочили из орбит. — И не надо на меня так смотреть! Это не я выгляжу так, словно летал на «Молнии» в самом центре урагана.       Она искренне пыталась не разреветься, но ее глаза уже предательски увлажнились.       — Что за черт, Грейнджер? Я не пытался тебя оскорбить! Вот, возьми, — сказал он и подвинул к ней своё задание по Зельеварению и Трансфигурации.       — Я не знаю, что это было, клянусь! — ответила она, посмеиваясь и утирая слезы.       — Ты сумасшедшая, вот что случилось, — ответил он, и она могла поклясться, что услышала в его голосе нотки веселья.       Она быстро прочитала всё, что он написал в обеих работах, и кивнула, когда поняла, что будет писать. Она протянула свитки обратно ему, и он рассмеялся.       — Что? — спросила она настороженно.       — Ты очень странная, Грейнджер. Я в буквальном смысле предложил тебе списать свою работу, а ты просто прочитала её и теперь возвращаешь мне обратно.       — Я не буду списывать у тебя. Это не правильно, — сказала она, словно это было очевидно.       — Ты понимаешь, как мало людей с тобой согласится?       — Наверное, еще когтевранцы, — пожала она плечами, — в любом случае мне просто нужно было немного разобраться с тем, что писать, спасибо.       — Без проблем. Рад был помочь ярчайшей ведьме своего поколения, — сказал он с сарказмом, и она закатила глаза, усмехаясь.       Спустя почти час и три эссе он резко ахнул, отчего она подпрыгнула на месте от неожиданности.       — Они говорят «мы»! — взволнованно произнёс он, и она свела брови в растерянности. И кто же был сумасшедшим теперь?       — Я думал о песне...       — Ты что? — спросила она, неверия в то, что он мог разгадать загадку.       — Там говорится: «Ищи и знай, что мы сумели то забрать, о чём ты будешь очень сильно горевать», – верно? — она кивнула. — Значит, «мы» – это группа, верно? И единственные существа, которые достаточно умны и проживают стаями, это русалки. Ты ничего не искала про них? — спросил он и прежде, чем она смогла ответить, снова заговорил. — Ах да, я как-то видел, как ты читала книгу... но подожди... Ты же сказала, что вы только недавно расшифровали послание из яйца, но читала ты ту книгу сразу после бала... Как ты узнала?       Она была ошеломлена: Драко Малфой успел поразить её в третий раз за последние десять минут. Он не только показал ей свою работу, которую раньше никогда бы и не предложил, сердито глядя на неё, но он так же думал над разгадкой шифра, что могла помочь Гарри. Не просто кому-то, а Гарри Поттеру, его врагу, в Турнире. Ну и наконец, он помнил, что она читала еще в конце января. Это было почти месяц назад.       — Это просто совпадение... что... я не... — быстро залепетала она, и он закатил свои глаза, призвав книгу. — Как у тебя получается это заклинание? — решила она сменить тему. Им с Гарри пришлось много практиковаться, и мысль, что у Малфоя оно получалось лучше, чем у её друзей, немного задела её.       — Я бываю достаточно ленивым, и Акцио до смешного полезно в такие моменты, — он пожал плечами и поймал книгу, летящую к нему в руки.       Это была та же книга, что она изучала месяц назад.       Тряся своей головой и отгоняя смущение, она старалась отогнать неподходящие мысли о мальчике, сидящем напротив нее, и сконцентрировалась на том, что он делал.       — Так ты считаешь, это русалки? — спросила она, и он кивнул.       — Нам известно, что там водятся в основном Гигантский кальмар, русалки и гриндилоу. Ну, помимо рыб.       — А Гигантский кальмар почти ручное существо, послушное, и часто помогает студентам. Гриндилоу - агрессивные звери, они не разумные существа, нет варианта, при котором их можно было бы целенаправленно использовать в испытании.       — Именно. К тому же именно русалки могли могли бы их контролировать, держа подальше от чего бы то ни было.       Они оба выглядели слишком возбужденными пока говорили, маниакально глядя друг на друга и наклоняясь над столом, почти полностью облокачиваясь на него. Если бы кто-то увидел их со стороны, точно решил, что у них что-то не так с головой.       Впрочем это было неважно. Если бы их на самом деле увидели, то скорее всего решили, что сами сошли с ума, чем подумали, что Гермиона Грейнджер и Драко Малфой на самом деле могли так общаться друг с другом.       — Так, если верить тому, что я прочитал в «Фантастических тварях и где их найти», русалки очень умные животные, их даже хотели отнести к разумным существам, но они отказались, потому что не хотели быть в одном ряду с вампирами и старыми ведьмами. У них есть свой собственный язык, и они поют...       — Ещё одно доказательство, так как в яйце была песня! — сказал он, и она активно закивала.       — Они живут в организованном социуме, делают орудия... Ох! Подожди!       — Что?       — Это же так очевидно! У магглов русалки упоминаются в литературе и фольклоре как прекрасные создания с очаровывающим голосом, которым они заманивают моряков под воду. Они гипнотизируют их, и люди сами следуют за ними на морское дно.       — Так значит это люди? Но как они могут утащить их?       — Я уверена, что это люди. Ты же сам сказал: «Мы сумели то забрать, о чём ты будешь очень сильно горевать». Это должны быть очень близкие люди всех чемпионов, так ведь?       — Да, согласен, но...       — Боже мой, ты гений! — громко воскликнула она. — Мне нужно рассказать Гарри, испытание уже завтра, и нам нужно понять, кто пропал... Спасибо тебе большое! — она поцеловала его в волосы и, не осознавая, что только что сделала, быстро собрала все свои вещи и выбежала из библиотеки.        Если бы она обернулась назад, то непременно увидела бы ошалевшего Драко Малфоя.       24 Февраля, 1995. Чёрное Озеро       — Так значит, ты то, «о чем ты будешь очень сильно горевать»? — услышала она голос позади себя и повернула голову, уже зная, кого там увидит.       Драко Малфой стоял со скрещёнными на груди руками, слегка нахмурив свои брови. Позади него как обычно стояли его два «телохранителя». Гермиона хотела напомнить, что он заговорил с ней прямо рядом с ними, но затем решила не делать этого, так как было и так понятно, что они оба слишком глупы и решат, что Малфой просто издевается над ней. В большинстве случаев это и было правдой.       — Да, точнее, ты можешь представить? Он очень известный игрок, всегда играл за Болгарию, но у него не так много друзей. Наверное, я единственная, с кем он вообще разговаривал, в смысле обмолвился не только парой слов. Думаю, в этом всё дело.       Возможно она говорила слишком много, это никогда не было чем-то необычным, но не было ни одной причины, по которой Драко должен был смотреть на неё, словно у нее выросла вторая голова.       — Ты же не думаешь так на самом деле, ведь так? — спросил он озабоченно. Он все еще хмурился, но вместо злости в его глазах была озадаченность.       — Что? Почему?       — Единственная причина, по которой тебя выбрали для него, так это потому, что он сохнет по тебе. Ты что, слепая? Честное слово, этот парень постоянно ошивался у библиотеки с того дня, как приехал сюда. Как бы дико это ни звучало, ты ему нравишься.       — Что? Нет! Он... — она не закончила предложения, потому что в этот момент все увидели всплывшего Гарри вместе с Роном и Габриэль. Толпа взорвалась в овациях, в том числе и её, и когда она повернулась обратно к Драко, его уже не было.       13 Марта, 1995. Деревянный мост       Шла вторая неделя марта, когда Драко и Гермиона снова заговорили друг с другом. Суета вокруг второго испытания среди студентов уже давно прошла, но только не для Гермионы. Скитер была той еще занозой в заднице, а Гермиона так и не смогла еще выяснить, как этой противной женщине удалось узнать про то, что ей сказал Крам. Гермиона получала гневные письма постоянно: колкие замечания и оскорбления в её адрес теперь всегда были с ней, даже Молли Уизли была зла на неё. Только два дня назад она получила письмо, наполненное гноем бубонтюбера, и ей пришлось провести весь день в больничном крыле. Можно было с уверенностью сказать, что теперь она всеми силами старалась избегать Большой зал.       Она сидела посередине деревянного моста, свесив ноги и держа книгу на своих коленях. Ещё было достаточно рано: большинство студентов были ещё на завтраке, и Гермиона решила подождать и уже после забежать на кухню захватить немного еды.       — Знаешь, прятаться – это совсем не по-гриффидорски, — прозвучал голос Малфоя позади нее, и она закатила свои глаза; ей было не до его шуток сейчас. Не поднимая взгляда, она заметила, что он сел рядом с ней, свесив ноги так же, как и она. — Я уже начал думать, что ты решила оставить наши встречи.       Она фыркнула, и он покачал головой:       — В самом деле. В библиотеке стало гораздо спокойней без тебя и твоих вечных тирад.       — Рада, что ты наслаждаешься моим отсутствием.       — О, нет, ты не так поняла. Позволь мне перефразировать: в библиотеке стало гораздо скучнее без твоих вечных тирад и наших каждодневных споров, — сказал он, и она слегка покраснела, надеясь, что Драко решит, что это из-за холода.       Это звучало слишком похоже на «я скучал по тебе».       — Знаешь, ты ведь мог сказать вместо всех этих слов только четыре, смысл был бы тот же.       Наступила очередь Драко краснеть.       — Не льсти себе, Грейнджер, не все будут так сильно скучать по тебе. Я все еще считаю тебя крайне раздражающей и упрямой.       Она тихо засмеялась из-за его слов. Раньше его оскорбления в ее адрес были куда хуже.       — Ты тоже не так уж и плох, Малфой.       — Прошу, только не произноси этого вслух, — сказал он веселым голосом, и она слабо пнула его ногу. Он не возражал.       Это было еще одной вещью, которая изменилась между ними: он позволял ей прикасаться к себе, при этом не злясь и не отталкивая ее. Она даже заметила, как он пару раз коснулся её руки, чтобы позвать или привлечь её внимание.       — Если бы я могла призвать нужные мне книги из библиотеки, я бы стала заниматься здесь. Здесь очень мило.       — Да, согласен.       — И если бы тут еще было тепло и удобно как в библиотеке.       — Ты можешь использовать подогревающее заклинание.       — Никогда не думала об этом, — проговорила она.       — Как же так? Я постоянно их использую в гостиной Слизерина!       — У нас на Гриффиндоре достаточно тепло, и нет необходимости дополнительно греться.       — Серьезно? Наверное потому, что вы живете не в подземельях как мы. Там ужасно холодно. Ты же знаешь, что они находятся прямо под озером?       Она кивнула.       — Вам это очень подходит, - сказала она, дразня его, и он закатил глаза.       — Тогда вы должны спать со слизнями.       — Серьезно, Малфой? Это лучшее, что ты смог придумать?       — Не дави на меня. Я мог сказать что-нибудь и похуже, — сказал он с колючим взглядом.       — Так значит, я должна сказать тебе спасибо? — фыркнула она. — Ты такой идиот, — она покачала своей головой, все еще смеясь над ним. — И кстати, ты в курсе, что только что еще больше сглупил, потому что слизни обитают в подземельях, собственно, так же, как и вы.       — Ха-ха.       Она перестала смеяться и вздохнула, посмотрев в сторону внутреннего дворика.       — Завтрак закончился, — указала она на выходящих ребят, — ты его пропустил.       — Я уже был там до того, как пришёл сюда, и захватил тебе немного еды, — сказал он застенчиво и достал из сумки пару тостов и батончик мюслей*, и ее рот раскрылся в изумлении, пока она ошарашенно на него смотрела.       — Ты поэтому сюда пришёл! — выпалила она и сразу же покраснела.       — Много шума из ничего, это просто еда. Ты уже несколько дней трусливо избегаешь Большого зала.       — Ты же знаешь почему! — воскликнула она.       — Какие-то девчонки шлют тебе гневные письма, у-у-у! Как страшно, Грейнджер! Кому какое дело, если Крамчёнку никто больше не понравился кроме тебя? — издевался над ней Драко, его лицо посуровело.       — Я попала в Больничное крыло! Все смеялись надо мной, когда я открыла то письмо! — повысила она свой голос, быстро злясь на него.       — И чья же в этом вина? Никто не просил тебя делать это прямо там! — он также повысил свой тон.       — Почему ты на меня злишься? — уже кричала Гермиона. Она встала, сцепляя руки на груди.       — Да потому что! Ты знаешь, как постоять за себя! Игнорируй этих стерв, все знают, что Скитер постоянно пишет всякую чушь! — кричал он в ответ, также вставая на ноги.       — Я не люблю, когда надо мной смеются! Или ты думаешь, что мне нравится, когда меня обзывают и смеются надо мной? Ты думаешь, что я радуюсь каждый раз, когда ты обзываешь меня?       — Причём тут я? Я здесь совершенно ни при чем! Я не обзывал тебя неделями, и ты это знаешь!       — Не обзывал? — вопросительно подняла она свои брови.       — Нет! Не будь такой глупой, Грейнджер! И если уж ты хочешь поговорить о моих оскорблениях, почему бы нам тогда не вспомнить о том, как ты всегда их игнорировала? Или может вспомним, как ты оскорбляла меня в ответ? О! Или ударила меня? Это ты помнишь?       — Потому что мне все равно, что ты говорил обо мне!       — Но тебе не все равно на то, что говорит кучка глупых девиц?       — Конечно нет!       — Так какого хрена ты прячешься? Почему ты все время сидишь одна вместо того, чтобы сидеть с друзьями?       — Да потому что они тоже меня ненавидят! — выпалила она. — Или ты думаешь, я строю из себя мученика из-за каких-то анонимных писем? Лаванда Браун, с которой мы живем в общей спальне, подложила мне на днях кнопки в постель! Ромильда Вейн пролила чернила на мои учебники! Симус, который совсем недавно обвинял Гарри в мошенничестве с Кубком, назвал меня бессердечной сукой! — не могла она спокойно ответить, и ее глаза начали наполняться слезами, а дыхание стало прерывистым.       Она заметила, как лицо Малфоя изменилось. Он больше не злился, скорее, был в замешательстве. Его глаза потеплели, и она почти разревелась при мысли, что среди всех людей её жалел именно Драко Малфой.       — И они еще называют слизеринцев бессердечными злыми ублюдками.       — Не прикидывайся, что тебе есть дело до того, что они говорят или что в Слизерине не говорят вещей и похуже.       — Мы, слизеринцы, можем быть кем угодно, но при этом очень преданы друг другу и ценим братство. Но ты одновременно права и не права, Грейнджер. Слизеринцы могут сказать вещи и похуже, но при этом они намного умнее, потому что никому не захочется иметь проблем из-за оскорблений гриффиндорской принцессы.       Она молчала, задумавшись.       — Извини, что накричала на тебя. Просто не люблю, когда кто-то упрекает меня в трусости, — смущенно пробормотала она.       — Там где вы, гриффиндорцы, видите трусость, я вижу здравомыслие.       Она слегка улыбнулась и покачала головой:       — Знаешь, если бы я была с Пуффендуя, то назвала бы нас друзьями.       — Слава Мерлину, это не так, потому что, ко всему прочему, ты бы сильно заблуждалась, — сказал он и направился в сторону замка.       — Мы друзья, Малфой. Перестань отрицать это, — сказала она ему вслед.       — Иди и проверь голову у Мадам Помфри, Грейнджер! — ответил он, даже не оглянувшись в её сторону.