За стенами замка

      3 Октября, 2003. Кабинет Зелий       — Где тебя носило, Пэнс? — со злостью в голосе спросил Драко. Она ушла, никого не предупредив, и пропала на несколько дней, и он сильно разозлился.       Казалось, он совершенно потерял ощущение времени. Большую часть времени с ним проводил Тео, помогая приготовить зелье для Гермионы; расследование по поводу взлома его офиса и нападения на него всё еще не принесло никаких стóящих зацепок. К недовольству Драко, иногда к ним присоединялся Поттер, и однажды он привёл с собой Джорджа Уизли, и Драко чуть не потерял оставшиеся частички своего самообладания.       После того, что вытворила его мать, она рассказала ему про свойства камня, и у него появилось несколько идей относительно его применения для приготовления зелья, но воплотить их в жизнь всё еще оставалось достаточно сложным. То, что они задумали, было слишком опасно, они все еще остерегались полностью использовать свои знания о Любви, временно прорабатывая другие варианты и экспериментируя с разными ингредиентами, чтобы оценить их взаимодействие друг с другом.       Уизли и раньше работал над изобретением новых зелий, поэтому его помощь действительно была неоценимой, но он в то же время являлся братом столь ненавистного Рона Уизли, и Драко ничего не мог поделать с язвительными комментариями в адрес своего помощника.       — Прости, — пробормотала девушка, полностью игнорируя его взгляд; он приподнял бровь. Пэнси подошла к углу, у которого стоял Тео, и Драко не сводил с неё взгляда. Она все ещё не решалась поднять на него свой.       Что-то было не так.       — Что случилось? — резко спросил он, и все, кто находился в лаборатории, подняли головы, с опасением наблюдая за ними. Пэнси посмотрела на него и немного прищурилась.       — Если бы ты удостоил её своим визитом, ты бы знал! — отрезала она, и все на мгновение задержали дыхание. Поттер и Уизли обменялись обеспокоенными взглядами в то время, как Тео не сводил своего от Драко.       — Я был занят, — ответил он через стиснутые зубы, отчего Пэнси только усмехнулась.       — Все из присутствующих уже успели повидаться с ней по несколько раз. Ты боишься Драко, признай это.       — Замолчи, Пэнси, — предупредил он.       — Прошло две недели! А ты продолжаешь придумывать оправдание за оправданием, только чтобы не выходить отсюда! Посмотри на себя, ты на себя не похож! — не выдержала Пэнси и начала кричать.       — Хватит! Замолчи! Ты нихрена не понимаешь!       Она горько засмеялась, и ее глаза наполнились слезами:       — Но это так. Ты даже не представляешь, что мне известно! Ты нужен ей, но ты слишком боишься ее увидеть! Вырасти уже наконец! Она умирает...       — Заткнись!       — Чего ты ждёшь? Ищешь уважительную причину для нервного срыва в случае, если она умрет, а ты так и не навестишь ее? Ты почти у края, Драко!       Драко смотрел, как Тео пытался удержать Пэнси и оттащить ее назад в то время, как она продолжала выкрикивать оскорбление за оскорблением, пока наконец не сорвалась на рыдания. Присутствующие в растерянности молча смотрели друг на друга, не зная, как им вести себя дальше.       — О чём она говорит? — спросил Тео с покрасневшими глазами.       — Я не знаю. Я был у неё перед тем, как прийти сюда, — сказал Поттер, — с ней было все нормально.       — Относительно нормально, конечно: мало приятного в том, что постоянно забываешь, где находишься, — сказал Джордж, и Драко в тот момент испытал непреодолимое желание стереть оставшегося близнеца с лица земли. — Прости, друг, — добавил рыжий, обращаясь к Драко, — но Паркинсон права: с каждым днем ей всё тяжелее и тяжелее быть собранной и...       В этот момент Драко неожиданно схватил пустой пузырёк из-под зелья и швырнул его через всю комнату, тяжело вздохнув и запустив в отчаянии руки в волосы - привычка, которую он приобрёл с тех пор, как узнал о болезни.       — Я знаю, о чём говорит Пэнси, это серьезно. Ты должен пойти к ней, Малфой, — закончил Джордж, оставив без внимания его срыв.       — Что это? — спросил он хриплым голосом.       Он знал. Он знал, что все это время придумывал оправдания только, чтобы не идти к ней, но он просто не мог этого сделать: видеть ее больной и практически при смерти в то время, как она всегда ассоциировалась у него с человеком полной жизни - это было невыносимо.       — Это не моя тайна, чтобы тебе рассказывать.       — Мне нужно подышать, — сказал он и быстро вышел из кабинета.       Он шёл по коридорам некоторое время, пытаясь собраться с духом и привести мысли в порядок. Он вспомнил своё обещание никогда не быть эгоистичным по отношению к ней и тяжело вздохнул, понимая, что именно так он себя и вёл: он откладывал визит к ней из-за своего эгоизма и потому что не хотел видеть ее в таком состоянии. Но сейчас не время думать о себе. Нет. Не тогда, когда он ей был так нужен.       Приведя мысли в порядок, он развернулся и трансгрессировал в больницу Святого Мунго.       3 Октября, 2003. Больница Святого Мунго       Драко подошёл к ее палате в тот момент, когда оттуда выходил Блейз. Мулат с удивлением уставился на друга.       — Долго же ты собирался, — сказал Блейз, и Драко опустил взгляд. — Ее там нет. Точнее, она там, но не совсем, — сказал он уставшим голосом.       Драко поднял голову и посмотрел на него взглядом полным отчаяния и ужаса:       — Блейз, я... — он собирался сказать, что не готов, но Блейз сразу прервал его.       — Она хочет увидеть тебя. Может быть, она еще придёт в себя сегодня, эти эпизоды никогда не бывают длительными, — объяснил Блейз. — Иди, не заставляй ее ждать долго, — подтолкнул его друг и, развернувшись, ушёл.       Драко вглядывался в дверь на протяжении еще нескольких минут и наконец заставил себя войти.       Гермиона лежала на боку, спиной к нему. С этого ракурса единственное, что казалось, не изменилось в ней, были ее длинные кудрявые волосы, беспорядочно лежащие на подушке кудрявые длинные волосы. Она выглядела меньше, тоньше, бледнее и лежала, свернувшись калачиком на кушетке. Он сделал глубокий вдох и подошёл к ней.       Драко сел на кровать рядом с ней и аккуратно положил свою руку на её; она тут же дрогнула и повернулась к нему лицом. Он испугался, увидев широко раскрытые остекленевшие глаза и слабую улыбку на ее лице.       — Как ты сюда попал? — спросила она, оглядевшись. — Что, если кто-то тебя здесь увидит? Как ты прошёл в гостиную?       — Там никого не было, — ответил он, чувствуя подступающий комок в горле.       — Иди сюда, — сказала она, притянув его к себе, — если Лаванда или Парвати проснутся, у нас будут большие неприятности, — добавила она обеспокоенно, но он услышал веселые нотки в её голосе.       Они разместились на узкой кушетке, и она положила свою голову ему на грудь. Он крепко обнял её, погрузившись лицом в её волосы и надеясь, что она не заметит проступивших в его глазах слёз.       — Как прошёл твой день? — спросил он.       — Суетливо. Ребята закончили праздновать победу только час назад, и потом я провела почти весь день, делая задание Слизнорта. А как прошёл твой? — нежно спросила она.       — Тоже много Зелий и не так много вечеринок.       Она тихо захихикала, чтобы не засмеяться, боясь разбудить её соседок по комнате.       Какое-то время она тихо лежала у него на груди, и он снова обнимал её с любовью, пусть и делая вид, что они снова в Хогвартсе. Он вслушивался в её неровное дыхание, притянул её еще ближе и поцеловал в волосы.       — Хороший способ вернуться, — прошептала она более серьезным голосом, и Драко понял, что она вернулась.       — Привет.       — Привет, — ответила она, и никто из них не шевельнулся, чтобы отодвинуться, — что ты здесь делаешь?       — Пришёл побыть с тобой, — ответил он, почувствовав ее улыбку.       — Почему не пришёл раньше?       — Мне было страшно, — признался он.       — Мне тоже, — прошептала она и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Он погладил ее лицо. — Больше, чем смерти, я боюсь потерять себя, Драко. Я не могу потерять рассудок.       — Всё будет хорошо, с тобой ничего не произойдёт.       — Мне нужно кое-что тебе рассказать, но мне очень страшно.       — Я тем более никуда не денусь, Грейнджер.       — Да, думаю так и есть, — мягко улыбнулась она, её подборок немного дрожал, — я просила Пэнси подготовить для меня всё необходимое.       Он наблюдал за тем, как Гермиона достала маленькую сумку и ее палочку с тумбочки и тоскливо посмотрела на шкаф в дальнем углу комнаты.       — Ты не мог бы? — спросила она, и он сразу кивнул, вставая и подходя к шкафу. Он взял пару маггловских джинс и кофту. Она благодарно улыбнулся ему, и они неловко посмотрели друг на друга.       — Я просто отвернусь, — пробормотал он, краснея, и развернулся на месте.       Он слушал, как утяжелилось дыхание Гермионы, пока она с трудом пыталась натянуть на себя одежду, и внутренне содрогнулся.       — Мне понадобится помощь, — сказала она, мучаясь с обувью. Он в ту же секунду подошёл к ней. — Мне жаль, что я не сказала тебе раньше.       — Ты можешь принести свои извинения после того, как я спасу твою жизнь, — ответил он, завязывая ей шнурки. Она мягко ему улыбнулась.       Она встала и взяла порт-ключ, который достала Пэнси из Отдела Магического Транспорта. Гермиона протянула ему пузырёк с зельем и взяла еще два.       — Когда мы прибудем туда, мне понадобится, чтобы ты дал его мне. Эффект будет сразу. Сначала, будет страшно, но не долго, со мной все будет в порядке.       — Грейнджер... — начал он, качая головой. Она разместила порт-ключ, серебряную запонку, на своей ладони. — Я не думаю, что это безопасно... ты можешь рассказать мне что бы то ни было здесь.       — Я не могу, Драко. Я не могу отнять это у тебя, — кивнула она, хоть он и не понял, о чем она говорила.       По тому, как расстроено выглядела Пэнси и даже Джордж Уизли сохранял серьезное выражение лица, Драко понимал, что что бы не собиралась ему показать Гермиона, это было важно. Девушка начала дрожать еще сильнее.       Они оба прикоснулись к порталу, и неприятный рывок потянул их вслед за собой. В следующее мгновение они оказались на небольшом холме.       3 Октября, 2003. Коттедж «Ракушка»       Стоило им приземлиться на землю, как Гермиона тут же упала на колени и начала судорожно хвататься за кофту, пытаясь облегчить доступ к кислороду. Драко мгновенно опустился к ней, положив руку ей на спину и придерживая, пока протягивал ей пузырёк с зельем. Он растерянно посмотрел на неё, когда как их руки соприкоснулись, и наблюдал за тем, как она проглотила содержимое флакона одним глотком. Ее дыхание сразу же выровнялось, и она тяжело вздохнула. Драко не мог прийти в себя после увиденного.       — Ты посинела, — тихо произнёс он с широко раскрытыми глазами, — я думал...       — Знаю. Сейчас все в порядке, — кивнула она в то время, как он с подозрением изучал её, — я обещаю, Драко.       Он согласно кивнул ей и поднялся, помогая ей встать на ноги. Оглянулся по сторонам: их окутывал легкий морской бриз, запах соленой воды и травы приятно щекотали нос - приятная замена душной лаборатории.       — Где мы? — спросил он до того, как заметил маленький коттедж ниже по склону. Он сразу узнал его, хоть в этот раз дом выглядел намного уютнее и более ухоженным.       Его предположения подтвердились, когда они услышали смех и маленькая девочка со светлыми волосами выбежала к ним со стороны заднего двора с маленькой метлой в руках.       — Подожди меня! — выбегая из дверей, кричал мальчик помладше с такими же светлыми волосами.       — Виктория, пожалуйста, присмотри за кузеном! Tu es l’aînée! [1] — сказала женщина им вслед, и Драко тут же узнал в ней Флёр Делакур.       — Он грязнуля! Зачем он идёт? — крикнула Виктория на метле, болтая ногами в воздухе.       — Виктория! — строго выговорила ее мать, и девочка закатила глаза.       — Эта однозначно попадёт в Слизерин, — заметил Драко, наблюдая за девочкой, высунувшей язык и летающей вокруг мальчика настолько быстро, насколько позволяла её детская метла.       — Это коттедж «Ракушка», здесь живут Флёр и Билл, — ответила Гермиона, улыбнувшись. Он кивнул, точно узнав место, — их девочке, Виктории, три годика, а тот, что помладше, наверное сын сестры Флёр.       — Зачем мы здесь? — спросил он, не понимая, почему Гермиона из всех мест привела его именно в это.       — Сюда, — расстроенно сказала она, и он заметил, что ее глаза были мокрыми от слёз.       Они прошли несколько шагов в сторону небольшой поляны, находящейся на вершине холма; там он увидел сотни цветков, окружающие небольшую каменную плиту. Драко почувствовал, как его желудок сделал кульбит и тут же остановился, пока Гермиона подходила к камню маленькими шажками и трясущимися руками. Он не мог прочитать надпись на надгробии и почему-то почувствовал, что он не хотел знать имени на нем.       Драко шевельнулся только тогда, когда услышал тихий всхлип Гермионы. Он подошёл к ней и с ужасом упал на колени рядом, когда прочитал имя, выгравированное на сером камне.

Светлой памяти Кассиопеи Малфой 11.03.1998 - 11.03.1998 Сияй ярче, чем звёзды

      Перед глазами у Драко всё поплыло и ему показалось, что его разум был далеко отсюда. Он чувствовал, как на его лице проступили жгучие слезы, и он почти всхлипнув, горько выдохнул. Гермиона взяла его за руку и он сжал ее так сильно, как никогда прежде. Он никогда не знал, не держал в руках того, чьё имя только что узнал, но все равно скорбел, словно провёл с ней целую жизнь.       Его дочь.       — Флёр сказала... она была спереди, обнимала Каэля... словно защищала его, — плакала Гермиона, её голос надрывался над каждым словом, — она... она появилась первой и так и не заплакала, — Гермиона судорожно вздохнула, и он притянул ее к себе на колени, — она родилась с открытыми глазами... и умерла в тот момент, когда Каэль... она ждала его, — продолжала Гермиона, сжимая его рубашку и уткнувшись лицом в его шею, — она почти вздохнула, когда он закричал, но затем закрыла глаза... она была у меня на руках, Драко... я не могла ничего сделать... мои руки...       — Мне жаль, милая, — содрогался он, обнимая ее сильнее.       — Это словно... она словно ждала его... увидеть, все ли с ним в порядке. Она... — согнулась Гермиона, душераздирающе завывая. Он прежде никогда не видел её в таком состоянии, такой разбитой и открытой, и понял, что память об утрате была еще слишком свежа. Она сжимала его рубашку свободной рукой, её тело содрогалось при каждом вдохе.       Драко чувствовал, как боль, исходящая от неё, накрыла его словно волной, вырываясь из его горла, ему хотелось кричать, и его тело сотрясалось от рыданий вместе с ней.       — Она подергивалась... словно от... — Гермиона сделала глубокий вдох, Драко не мог поверить в происходящее. Он мысленно вернулся к дню, дата которого была выгравирована на холодном камне.       Его дом. Его тетка. Пронзительный крик Гермионы и сумасшедший смех Беллатрисы. Одно Непростительное заклинание за другим. Одно за другим. Кровь на полу и крик Гермионы, когда обезумевшая ведьма направила палочку на её живот.       — Нет, — выдохнул он, гневно тряся своей головой.       — Она прикрывала его от всех... В Каэля ничего не попало. Ему не было больно, потому что она защищала его, а я не смогла защитить ее.       — Это моя вина, — обессилено сказал он, ослабляя свою хватку вокруг неё.       Гермиона испугалась и быстро притянула его обратно, сумев найти в себе силы отвести взгляд от могилы их дочери. Ее глаза были налиты кровью, ресницы слипались друг с другом, из ее носа текло, и Драко бессознательно протянул руку и вытер её лицо.       — Нет, Драко. Нет, — плакала она, держа его лицо дрожащими руками.       — Это было в моем доме и это была моя тетка, Гермиона, — тряс он головой, пытаясь убрать с себя её руки.       Он больше не мог смотреть на могилу, чувство вины накрыло его, заставляя физически ощутить его вес.       — Ты сделал всё, что мог, Драко, — клялась она, — Я помню. Я помню всё, что тогда происходило. Ты сделал всё, что мог.       — Этого было не достаточно, — сказал он, чувствуя, как вина и горечь превращались в ярость, и он сжал руки, упираясь ими в ее бёдра. Он не мог смотреть на их дочь и не мог больше смотреть на Гермиону, и поэтому закрыл глаза.       — Я люблю тебя, — сказала она, прислонившись к его лбу своим, и он тут же распахнул свои глаза, — И в тот день. Я никогда так сильно не любила, и не виню тебя, — она снова взяла его лицо в свои руки, заставляя его посмотреть на неё. — И она тоже.       — Откуда ты знаешь? — спросил он.       — Просто знаю.       — Мне так жаль, Гермиона.       — И мне, Драко.       Он обнял ее, прижимая к своей груди и укачивая взад и вперёд, не понимая, как мир мог так поступить с его девочкой. С его девочкой, которую он когда-то так же успокаивал, прижимая к себе и укачивая у себя на коленях. Он ненавидел то, как поступил этот мир с ней, мир, в который она так верила и каждую частицу которого она так любила. Именно в ту ночь Драко видел, как судьба обрушила всё своё зло на нее, сломав ее, доказав, что всё это время она была неправа. Ему хотелось кричать на небеса, на богов - на любого, кто мог так поступить с его девочкой, с этой прекрасной девочкой, отправив её на войну и лишив всего, что у неё когда-либо было, всего, что она любила. Если бы только можно было вернуть к жизни его тетку, чтобы снова отправить на тот свет, Драко сделал бы без колебаний: ему так хотелось, чтобы эта женщина испытала такую же боль, что испытывал он.       Но больше всего он хотел, чтобы Гермиона не познала боли от потери ребёнка, не знала, каково это, держать частичку себя в руках только, чтобы вскоре отпустить навсегда и, наконец, раскрыть эту страшную тайну спустя столько лет.       В памяти Драко что-то мелькнуло, и он вспомнил. Сны. Сны о маленькой девочке с длинными светлыми волосами и серыми глазами. Она бегала вокруг поместья с Каэлем; детский смех, который не мог принадлежать Каэлю, две кроватки в детской. Он нашёл глубоко спрятанные воспоминания и мысли об этих снах: он всегда знал, что они были нечто бóльшим, чем просто плодом его воображения.       Он вздохнул, не найдя в себе силы остановить слёзы.       — Я узнал её, — прошептал он, и Гермиона подняла не него взгляд, — Она часто снилась мне. И Каэлю тоже, — признался он, воспоминания проносились перед его глазами, — однажды он сказал мне, что всегда чувствовал, что ему чего-то не хватает, словно что-то было не так. Я всегда считал, что это из-за тебя, что он скучает по тебе. Но он скучал по ней.       — У тебя тоже они были? — спросила она, ее глаза блестели от слез. Драко кивнул. — Я постоянно её вижу. И слышу.       И затем Драко рассказал ей каждый свой сон про девочку, а она рассказала ему о своих - словно это всё это было правдой. Они перестали плакать, вспоминая все свои сны, и на их лицах засияли улыбки.       Они говорили на протяжении нескольких часов и казалось, что их девочка тоже с ними и смеялась при воспоминании о сне, в котором Каэль и Кассиопея решили построить домик на дереве, не используя магии. Драко рассказал обо всех снах Каэля и как мальчик рассказывал, что чувствовал в себе чужую силу, которая всегда помогала ему.       3 Октября, 2003. Больница Святого Мунго       — Почему ты решила рассказать мне об этом сейчас? — спросил он после того, как помог стянуть её одежду и переодеться в больничную робу.       — Я не хотела, чтобы она была одна, если...       — Она не будет, — обещал он, — и ты не оставишь её, Грейнджер, я обещаю тебе, — добавил он и именно в этот момент понял, что это правда.       И в этот момент он понял: несмотря на то, что Гермиона была слаба, у нее отнимались ноги и ей было тяжело дышать - это не имело значения; не имело значения, что ей приходилось принимать зелья, она была истощена и кожа ее выглядела неестественно бледной, —с той же уверенностью, когда он впервые ее поцеловал, он понял, что никогда её не отпустит.       Она мягко улыбнулась ему, и он лёг на кушетку рядом с ней.       — Прости, что скрывала её от тебя.       Драко вздохнул: где-то в глубине души он понимал, что хочет злиться на неё, но за все эти годы он виделся с ней всего несколько раз, и условия этих встреч не позволяли ей рассказать всю правду. К тому же просто рассказать было не правильно, он должен был увидеть все сам. И он был благодарен ей за то, она отвела его туда.       — Я всё понимаю, — честно сказал он и поднял руку к ее волосам, мягко улыбнувшись привычному беспорядку на голове, — единственное, чего я не понимаю, почему ты скрывала это от остальных.       — Я бы не смогла вынести их жалость. Взгляды, тихие перешептывания, они бы относились ко мне так, как будто я сломалась. Когда мы были в коттедже... — она сделала глубокий вдох, и Драко взял ее за руку и легонько сжал ее, — Там были Луна, Дин, Олливандер и Крюкохват. Один раз приезжал Люпин, когда родился Тедди. Они все разговаривали, но я не хотела ни с кем из них говорить. У меня были незавершенные дела с Гарри и Роном, и поэтому я просто сидела в комнате с Каэлем. Только Гарри и Рон знали, кто отец.       Мы покинули «Ракушку» спустя месяц, за день до битвы в Хогвартсе. Билл говорил со мной о том, что брать с собой ребёнка слишком опасно, потому что егеря и Пожиратели продолжали охотиться за людьми, которые находились в бегах, и поэтому Тонкс пряталась на протяжении всей своей беременности. А потом он сказал, что догадался, кто был отцом, — мягко улыбнулась Гермиона. — Он сказал, что есть всего одна семья с такими же волосами и глазами, как у... Кэсси. У неё были такие же глаза, как у тебя, и за то короткое время, что она лежала с открытыми глазами, Билл всё понял. Он попросил меня стереть ему память, чтобы не подвергать Каэля опасности.       Перед этим он поговорил с остальными, и все согласились сделать так же, поэтому я стёрла и их память о Кэсси. Флёр, Гарри и Рону я оставила воспоминания о Каэле. И это было так тяжело, быть единственным человеком, который помнил о Кэсси. Бремя правды давило на меня, но я продолжала цепляться за нее. Было так тяжело, это съедало меня заживо, но это единственное, что у меня осталось, единственное, что у меня никто не смог бы отнять.       Драко кивнул. Он понимал, почему она так отчаянно берегла свою тайну, особенно после того, как этот мир обошёлся с ней так жестоко.       — Спустя два года я рассказала Джорджу. Он был ужасно подавлен после войны, когда потерял Фреда. Я видела, как он страдал, сколько боли испытывал, и поэтому рассказала ему. Он потерял близнеца, а я потеряла всё. Мы делили боль и помогали друг другу какое-то время.       — Но затем он пережил это, — закончил за неё Драко. Но она не смогла. Боль была слишком свежей, и она все еще не приняла то, что произошло.       — Он жил дальше, а я не могла отпустить Кэсси. Не прошло и дня, чтобы я не думала о ней. Мне было тяжело находиться в окружении Уизли, потому что единственное, что они видели, это твою фамилию. Время шло, и я осталась единственной, кто страдал. Я не могла позволить им снова испытать боль, они этого не заслужили, и поэтому я хранила свою боль в себе, — продолжала она рассказывать и зевнула. — Драко, я очень устала, — прошептала она, — очень. Я хочу немного поспать, не исчезай, пожалуйста.       Как только она заснула, Драко прикрыл лицо рукой и дал волю своим слезам. [1] Tu es l’aînée! - Ты же старшая! - фр.