За стенами замка

      15 Октября, 2003. Министерство Магии       — Что значит «Бёрк сидел в магазине»? Он был в «Горбин и Бёркс»? — спросил Гарри сдавленным голосом и потер переносицу. Он был изнеможен.       — Мы решили зайти в лавку, чтобы проверить не было ли от него больше вестей, и когда мы зашли туда, его тело подперли таким образом, чтобы вышло будто он сидит, руки на кассе. Кто бы это ни сделал у него больное чувство юмора, — сказал Рон. Весь его вид говорил о том, что он был истощён от усталости не меньше своего друга. Гарри знал, что Рон много работал, чтобы не проводить много времени в Норе и не изводить себя мыслями о Гермионе.       — Это уже три случая? За месяц? — спросил Гарри обеспокоено. Он не мог перестать думать о том, что его семья была в опасности. Снова.       — Шесть. Они убили Булстроудов прошлой ночью в Лютном переулке.       — И никаких свидетелей? — спросил Гарри высоким голосом.       — Нет, судя по всему, это произошло поздно вечером. С тех пор, как на их дом напали в сентябре, Булстроуд с семьей перебирались из отеля в отель и не оставались в них больше нескольких ночей подряд.        — Ты проверил, кто был поблизости той ночью?       — Да, ты же знаешь это, стоит туда прийти - и ты невидимка.       — Мерлин, как они смогли убить целую семью и остаться незамеченными?       — По словам очевидцев, последний раз Милисенту видели выходящей из «Флориш и Блоттс», после чего она направилась в гостиницу в Лютном переулке. Мы думаем, что она могла быть под Империусом, потому что хозяин говорит, что больше никто в гостиницу не входил и не выходил из нее после.       — Значит, она убила своих родителей и затем покончила с собой? Мерлин! А мы все еще понятия не имеем, кто может быть причастен...       Звук открывающейся двери прервал их разговор, и в помещение зашёл запыхавшийся Дин Томас:       — Мы получили имена всех, кто находился вчера вечером в Косом переулке.       — Среди них есть какие-нибудь знакомые имена? — спросил Гарри, забирая бумаги у Дина.       — Ричи Кут, помнишь его? Играл с нами в команде на шестом курсе? И Энтони Гольдштейн, он был частью Отряда Дамблдора...       — И оба полукровки, — добавил Гарри.       — Ты не можешь всерьез... Гарри! Ричи был гриффиндорцем! Нет ни единой возможности, что он может быть причастен к этим нападениям! А Энтони лучший друг Эрни! Он бы никогда не убил его отца!       — Хвост тоже был гриффиндорцем и лучшим другом моих родителей, но все же сделал то, что сделал. Давайте оставим принадлежность к тому или иному факультету, хорошо? — сказал он, и Рон сузил глаза.       Гарри рассказывал ему о вечерах, проведённых за работой в подземельях замка, и Рону тяжело было переварить тот факт, что Гарри и Джордж проводили много времени со слизеринцами.       — И это еще не всё, — продолжил Дин. — Ты можешь быть прав, Гарри: Эрни видели с Энтони в его последнюю ночь. Они вместе заходили в магазин Джорджа. Симус заметил их и сказал, а затем нашли тело Эрни буквально через несколько минут.       — Нет, — вздохнул Рон, — это что получается? Мы теперь и друзьям своим верить не можем?       — Симус и Ли тоже там были, — сказал Гарри, и Дин начал протестовать.       — Симус - мой лучший друг, Гарри. Мы жили в одной спальне шесть лет! Да я до сих пор живу с этим парнем! Я бы сразу понял, если бы он был замешан в убийствах людей!       — Я ЗНАЮ, ДИН! Черт возьми, знаю! Но людей по-прежнему убивают, и мы даже не знаем, на кого показать пальцем! Мы понятия не имеем, кому сейчас можно верить, а кому нет! Там пятеро детей, и только двоим из них больше четырёх лет! И они все в опасности!       — Я в курсе! Но я не позволю тебе обвинять Симуса! Гарри, мы проиграем, если перестанем доверять собственным друзьям.       Гарри вздохнул:       — Эрни убили в его собственном доме, притом что здание было хорошо защищено барьерными чарами. Кто бы ни убил его, убийцу впустили добровольно. И Энтони Голдштейн открывает наш список подозреваемых.       — Я пойду опрошу его, — сказал Рон и покинул кабинет.       — Дин, нам нужны имена. Четыре человека за одну ночь. Они сделали свой шаг, вступили в игру. Мы продолжаем окружать наши дома защитными заклинаниями, даже не зная от кого.       — Я понимаю, — вздохнул его друг. — Гарри, Гермиона сказала, чтобы мы искали мотивы. Отец Энтони погиб, сражаясь в битве так же, как и его девушка. А Ли мог...       — Фред, — закончил Гарри, и Дин кивнул.       — Тебе нужно поговорить с Джорджем; не думаю, что раскрывать информацию тем, кто не является мишенью, будет разумно.       — Ты прав, — согласился с ним Гарри, выглядя крайне растерянно. Ли был его другом и лучшим другом Джорджа, и мысль, что им приходится думать о своих друзьях как о предателях, съедала его изнутри.       — Да, и Гарри, — позвал его Дин несколько неуверенно, его голос поник. — Мы все знаем, что Малфои сейчас их главная цель, и так же я знаю, что Гермиона стала их Хранителем тайны, но ей не становится лучше. Это о многом говорит. Я так полагаю, ты планируешь перевезти Уизли в поместье Малфоев, если все станет хуже...       — Она не умрет, Дин, — процедил сквозь стиснутые зубы Гарри, — откуда ты узнал, что она стала их Хранителем?       — Ты считаешь, что никто не узнает личность Хранителя, потому что «на этого человека никто не подумает»; вы с Джорджем постоянно перемещаетесь в Хогвартс в кабинет Малфоя, у которого к тому же есть бог пойми откуда взявшийся ребёнок. За этот месяц я многое понял, и знаю, что Гермиона связана со всем этим. Это Малфой принёс ее тогда на руках в Большой зал во время перерыва.       — Мальчик её, — сказал Гарри, и Дин кивнул и ненадолго прикрыл покрасневшие глаза. Он распахнул их и снова добавил:       — Гарри, мне нужно, чтобы ты стёр мою память. Симус дважды спрашивал меня о том, кто может защищать Малфоев. Как ты уже сказал, я не знаю, кому можно доверять.       — Дин, я...       — Я не хочу в это верить. Он мой лучший друг. Мы живем вместе еще со времён школы, но как ты уже говорил, нам нужно подойти к этому вопросу с чистого листа, — объяснял он, Гарри кивнул.       Он вспомнил, что однажды рассказывал ему Сириус много лет назад о Первой Магической войне, что она была ужасной, как много лет они жили в страхе перед неизвестным, когда каждый волшебник мог оказаться на другой стороне. Он даже какое-то время подозревал Ремуса в измене, и это было ужасно.       — Обливиэйт!       17 Октября, 2003. Больница Святого Мунго       — Рон приходил, — сказал Гарри Гермионе, — после смерти Эрни он понял, что тратит время и хотел помочь в работе над зельем.       Услышав это, она улыбнулась и крепко обняла Гарри, уткнувшись носом в его грудь, пока друг гладил ее по волосам.       — Он сейчас там? — спросила она, и Гарри вздохнул.       — Нет. Малфой не хотел, чтобы он был рядом. Он сказал, и так много людей уже вовлечено, это может вызвать подозрения. Но мы все знаем, что Малфой просто не хочет видеть его рядом.       — Скажи Драко, чтобы он не вёл себя как придурок, хорошо?       — Я периодически ему об этом напоминаю, — они оба посмеялись. — Забини сказал, что одно из зелий, которое мы приготовили, позволит тебе заменить пять прежних.       Гермиона почувствовала, как улыбка на его лице стала шире.       — Спасибо, — сказала она, обнимая его за талию так сильно, как могла, — как Тедди?       — Отлично. Он не покидал дома с тех пор, как не стало Молли, а Дромеда перебралась в дом на Площади Гриммо, так что теперь он постоянно жалуется. Говорит, что скучает по мне, — вздохнул Гарри, — я не знаю, что ему сказать.       — Мне очень жаль.       — Не стоит. И сменяя тему, ты знала, что Нарцисса Малфой и Астория Гринграсс постоянно ссорятся? — спросил он, немного оживившись.       — Нет, — ответила она, также посмеиваясь.       — Мерлин, еще как. Как выяснилось, она практически жила в их доме до наложения на него Фиделиуса, и Нарцисса воспользовалась случаем, когда Малфой переехал в замок, и вышвырнула ее оттуда. Обе появились в камине Малфоя спустя несколько дней, ругаясь и крича друг на друга. Астория сказала, что у нее остались вещи в поместье и что она должна попасть внутрь, но Нарцисса отказалась пустить ее и передать тайну. Не знаю, чего она ожидала, заявившись в Хогвартс с Нарциссой.       — Она девушка Драко, Гарри.       — Малфой не разговаривал с ней неделями. Дафна сказала, что ее сестра унижается перед ним, и Тео добавил, что их отношения больше похожи на представление. Астория безудержно хочет за него замуж и присосалась к Малфою как пиявка.       — Но если Драко знал, что Астория с ним только ради денег, зачем он тогда оставался с ней? Последнее, что я слышала было то, что они встречались уже определенное время.       — Почему ты решила снова сойтись с Роном? Ты же знала, что не любишь его в этом смысле. То же самое... — но еще до того, как Гарри смог договорить, дверь палаты раскрылась и к ним зашёл Блейз с утренней порцией зелий. Он невозмутимо подошёл к ней и помог выпить и, даже не взглянув на Гарри, улёгся на кровать Гермионы рядом с ней. Она почувствовала расширяющие ее кровать чары, позволившие им уместиться обоим.       — Как продвигается список? — как ни в чем не бывало спросил Блейз. Гарри фыркнул.       Гермиона закатила глаза, отодвинулась от Гарри и повернулась к Блейзу.       — Ты про тот список, в котором друзей больше, чем кого-либо еще? — с грустью спросила она, и Блейз щелкнул ее по носу.       — Да.       — Энтони Голдштейн, Симус Финниган, Ли Джордан, Ричи Кут и Линн.       — Линн? А это еще кто? — не понял Блейз.       — Она дружила с Кэти Белл, охотник сборной Гриффиндора. На самом деле, мы не очень уверены в ней. — объяснил Гарри. —Это просто смешно, мы записыванием подряд все имена, которые слышим. В смысле, Линн встречалась с Голдштейном дважды за последние два дня и провела много времени в магазине Джорджа, — возмущённо добавил он, и Гермиона заметила, как сильно ее друг поник.       Она вспомнила, когда в последний раз видела его таким расстроенным: тогда они жили в палатке и перебирались с места на место, сообщения об убитых и пропавших без вести людях опустошали в то время, как поиски очередного крестража застопорились, а они не понимали даже где их искать и что делать дальше.       — Отстой. По крайней мере у Пожирателей смерти была метка, — сказал Блейз и встал с кушетки, — Поттер, Драко только что отправил патронуса и сказал...       — Где я? — вдруг жестко спросила Гермиона, оба парня резко повернулись к ней, их глаза широко раскрылись.       — В Святом Мунго, — неуверенно ответил Гарри, и она прищурилась. Почему он смотрел на нее так?       — Что? — спросила она, растерянно осматриваясь, и попыталась сесть. Гарри встал. — А ты что здесь делаешь? — добавила она, увидев к Блейза.       — Гермиона, он целитель, — ответил Гарри, и Гермиона уставилась на него в изумлении. Во что, черт возьми, Гарри втянул их?       — Не играй со мной в игры, Гарри. Нет ни единого шанса, чтобы мы были в Больнице Святого Мунго. Я бы уже была мертва. Что здесь происходит? — снова спросила она.       — Я же уже сказал...       — Ты врешь! — закричала Гермиона, ее глаза покраснели. Внезапно она почувствовала себя уязвимой и испугалась.       Что это за место? Почему Блейз здесь? Почему Гарри врет ей и смотрит на Блейза, словно она сумасшедшая?       — Гермиона... — начал было Блейз, но тут же замолчал, когда ее плечи затряслись и она начала плакать.       — Каэль! Где он? Гарри, где Каэль? — у нее начиналась истерика.       — С ним все порядке...       — Где он? — настойчивей спросила она, его глаза расширились, он не смог скрыть блестящие от слез глаза, — Где мой ребёнок? Она достала его, да? О, Боже, мое дитя, она достала мое дитя, — плакала Гермиона, пряча лицо в трясущихся руках, чувствуя, как трясётся и все ее тело.       — Никто не добрался до твоего ребёнка, Гермиона, он в Мэноре...       — ЧТО? Гарри, как ты мог? Там же сейчас Пожиратели смерти! Мое дитя, нет, нет, мне нужно... — не успокаивалась девушка и встала со своего места. Блейз попытался остановить ее, но она с неожиданной силой ототкнула его прочь, — где моя палочка? — взревела она. — Мне нужна моя палочка!       — Гермиона, остановись! Ты дезориентирована, не нужно...       — Замолчи! Я тебе больше не верю! — кричала она на Блейза. — Ты сказал, что не присоединишься к ним! Ты соврал мне!       — Я не присоединялся, смотри! — защищался он и показал свое предплечье. Метки не было. — Видишь, я не один из них!       — Ты врешь! Это трюк! Ты врешь мне! Я хочу к своему ребёнку... Я нужна Каэлю, они не могут... они не могут забрать и его тоже, нет... — тряслась она, громко всхлипывая.       — Никто не трогал Каэля, Гермиона, с ним все в порядке, — пытался успокоить ее Гарри. Гермиона заметила слезы в его глазах. Она знала - он обманывает ее. Гарри бы не стал плакать, если бы это было правдой.       — Почему вы делаете это? Почему обманываете меня? Я хочу Каэля! Я хочу своего ребёнка! Эта женщина отобрала у меня Кэсси, она забрала Кэсси! — вопила Гермиона, и оба Гарри и Блейз посмотрели друг на друга в растерянности.       — Кто такая Кэсси, Гермиона? — не понял Забини, округлив глаза. Он тоже не мог больше справляться с нахлынувшим страхом и почувствовал, как в глазах у него защипало.       — Мое дитя... мое маленькое дитя, она забрала его у меня, у Драко... — она резко оборвалась, ее глаза округлились в растерянности.       Где Драко? Если они забрали Каэля, значит, они добрались и до Драко тоже.       — С ним все в порядке, Драко в порядке, — снова начал Гарри, но она покачала своей головой, давясь слезами еще сильнее.       Гермиона схватилась за спинку кушетки, ее ноги ослабли и мир вокруг стал вертеться.       — Мне нужен Драко. Где он? Они его схватили тоже, да? Они узнали! Вот почему они забрали Каэля! — плакала она, продолжая трястись всем телом. — Я хочу свою семью, я хочу...       — Забини, приведи Малфоя, сейчас же! Скажи ему, чтобы он взял с собой Каэля тоже, — услышала она крик Гарри. У них был Драко? И Каэль? Они уже искали их?       — Драко? Прошу, с ним все в порядке? Я...       — Гермиона...       — Нет! Ты не Гарри! Ты врешь! Ты делаешь это, чтобы навредить им! Где мой сын? — снова завопила она и рухнула на пол, громко рыдая.       Она видела слезы на лице человека, который притворялся ее другом, и хотела свою палочку, чтобы заколдовать этого ужасного человека.       17 Октября, 2003. Больница Святого Мунго       — Пап, что происходит? — спросил Каэль сразу, как они появились на месте.       — Твоя мама больна, Каэль, очень, — начал он объяснять, пока вёл сына за руку вперёд.       — Слава Мерлину! — воскликнул Блейз, как только увидел их. — Ей стало хуже! Драко, кто такая Касси?       Сердце Драко сжалось:       — Не сейчас, Блейз. Оповести моих родителей, они остались в Мэноре и, должно быть, переживают.       — Пап, — позвал его Каэль.       Драко наконец остановился и встал перед ним, склонившись.       — Мама очень больна, она болеет уже какое-то время. Мы пытаемся найти для нее лекарство, но сейчас она не совсем понимает, что происходит, понимаешь? — мальчик кивнул, его глаза заблестели от слез. — Пойдём.       Драко возненавидел себя за то, что ему пришлось рассказать сыну о состоянии Гермионы таким образом, но все же открыл дверь перед ними и зашёл в палату.       Открывшийся вид разбил ему сердце: Гермиона, безудержно рыдая, выставила перед собой трясущуюся в ее руках палочку, которую видимо отобрала у Поттера, в то время как у того был глубокий порез на лице.       — Детка! — крикнула Гермиона, уронив палочку, и упала на колени. Каэль уже подбежал к ней. — Я думала... моя детка, я думала, они схватили тебя, — не могла остановиться она и крепко прижала ребёнка к себе.       — Со мной все в порядке, мам, я был с дедушкой, — сказал мальчик, и красные глаза Гермиона посмотрели на него. Драко подошёл к ним и также встал на колени рядом с ними.       — Я думала, эта безумная женщина достала тебя, я не знала, где ты, я так переживала, я думала... — пока Гермиона плакала, Каэль продолжал обнимать ее за шею.       — Со мной все в порядке, мам, честно.       Она немного отпустила его, достаточно для того, чтобы снова взглянуть, взяла его лицо в свои руки и расцеловала щеки с обеих сторон.       — Я так тебя люблю.       — Я тоже тебя люблю, мам.       Она грустно улыбнулась, ее глаза все еще были полны слез, и повернулась к Драко, ее затуманенный взор пытался сфокусироваться на нем, но у нее не получалось.       — Я думала, что потеряла тебя снова, — прошептала она.       — Ты больше не потеряешь меня, любовь моя, я никуда не уйду.       Гермиона пододвинулась к нему ближе, и он усадил ее к себе на колени, Каэль рядом с ними.       — Они забрали ее, — прошептала Гермиона, и Драко поцеловал ее в волосы.       — Нет. Она в безопасности. Мы её навещали, помнишь?       Гермиона не ответила. Одной рукой она держалась за его рубашку, другой - прижимала к себе Каэля за мантию. Гермиона продолжала тихо плакать еще какое-то время и со временем затихла. Единственное, что они все могли слышать, было ее тихое дыхание.       — Я позову Забини, — сказал Поттер, — тебе помочь уложить ее обратно в постель?       — Нет, ты можешь идти, — ответил он, — с нами все будет в порядке.       После того, как Поттер оставил их и покинул палату, Каэль аккуратно разжал руку Гермионы и встал на ноги. Он слегка побледнел, и его щеки были мокрыми от слез.       Драко положил Гермиону на кровать, пока Каэль помогал ему накрыть ее одеялом и затем свернулся в клубочек рядом с ней. Драко прилёг рядом, оставив мальчика между ними.       — С мамой же все будет в порядке, верно? — спросил он дрожащим голосом.       — Да. Мы делаем все, что мы можем.       — Что с ней случилось?       — Ее ударили темным проклятием, но никто не знает, каким именно. Оно разрушает ее организм и ослабляет, и иногда она забывает, где находится.       — Мама умрет? — спросил мальчик, понизив голос до шепота.       — Нет, дорогой, мы не позволим ей это сделать.       — Мама забудет, кто я такой?       — Нет. Она никогда не забудет тебя, это же Гермиона, Каэль. Ярчайшая ведьма своего поколения, помнишь? С ней все будет хорошо.       Мальчик кивнул и свернулся калачиком рядом с Гермионой, Драко притянул их обоих поближе и крепко обнял.       — Я всегда мечтал об этом, но не так, — шепотом признался мальчик, и Драко поцеловал его в макушку.       — Теперь мы станем настоящей семьей, обещаю.       И он правда имел это в виду. Это его семья, прямо здесь, в его руках, и он не будет больше наказывать их за ошибки своего прошлого, когда сам был еще только мальчишкой.       — Я так сильно люблю вас обоих, Каэль, так сильно, — сказал он, почувствовав, как перед глазами поплыло. Он всегда чувствовал это к Гермионе, но не знал, что делать со своими чувствами, однако сейчас он знал и это накрыло его с головой. Вот, думал Драко, вот его шанс на искупление, лежал рядом с ним в его объятиях - двое людей, которых он любил больше всего на свете и которые любили его также сильно в ответ.       — Пап, о ком говорила мама? Кого вы навещали? — спросил он, и в его голосе было что-то, от чего Драко понял, что мальчик все знал. Он все понял.       — Помнишь, я рассказывал тебе о том дне, когда ты родился? И той безумной волшебнице, которая навредила твоей маме? — спросил Драко, и Каэль кивнул. — Я узнал конец той истории.       Каэль повернулся к нему, не отнимая рук от Гермионы.       — Что случилось?       — Когда маму доставили в дом твоей тети Флёр, ты уже был на подходе и тогда ты родился, но сначала у твоей мамы появилась маленькая девочка, — Каэль сглотнул, — твоя мама назвала ее Кассиопеей, как созвездие перевёрнутой принцессы[1] на небе, помнишь? — Каэль кивнул. — Она родилась первая, и твоя мама держала ее в руках, но затем ее глазки закрылись. Твоя мама сказала, что она ждала тебя, чтобы понять, что с тобой все в порядке. Тетя Флёр сказала твоей маме, что Касси обнимала тебя, когда вы были вместе и защищала тебя от проклятий.       — Она - та девочка из моих снов, — проговорил он, и Драко кивнул, — моя сестра. — он снова почувствовал, как его глаза стали наполняться слезами, но он не стал плакать, лишь грустно улыбнулся и вытер слезы. — Она никогда не оставляла меня одного, — засмеялся он, и Драко, улыбнувшись, присоединился к нему.       — Не думаю, что она когда-нибудь оставит.       — Это хорошо. Мне нравится, когда она рядом, — сказал он с улыбкой, но затем добавил уже серьезно. — Пап, когда маме станет лучше, я хочу жить с ней, хорошо? Она слишком долго была одна.       — Когда твоей маме станет лучше, она никогда больше не будет одна, Каэль. [1] Согласно одной из версий мифа, Кассиопея за своё хвастовство была привязана к креслу, сидя на котором, обречена кружиться вокруг Северного Полюса, переворачиваясь головой вниз — прим. переводчика