За стенами замка

      8 Августа, 1996. Косой переулок       В то же мгновение, что он ее заметил, его глаза на секунду расширились, но он тут же нахмурился. Она увидела, как он взглянул на их троицу в отражении зеркала, и его лицо ожесточилось, а глаза сузились.       — Если тебя удивляет, мама, что это за мерзкий запах, так это только что вошла грязнокровка, — громко сказал Драко, и Гарри вместе с Роном тут же выхватили свои палочки и направили их на Малфоя, пока Гермиона была слишком обескуражена его словами и ядом, сочащимся из них.       — Это что еще за выражения в моем магазине? — воскликнула мадам Малкин. — И уберите свои палочки! — добавила она и вышла, чтобы захватить еще булавок и сантиметровую лентой для примерки.       — Не надо, — тихо сказала Гермиона, придя в себя после потрясения, и потянула руку Гарри с палочкой вниз. Парень даже не шелохнулся, мягко отбросив ее руку.       — Ага, как будто вы посмеете колдовать, когда вы не в школе и без Дамблдора, который спасёт ваши задницы, — издевался Драко и повернулся к Гермионе, почувствовавшей комок в горле от презрительного взгляда, которым он ее одарил. — Кто это тебе глаза подбил, Грейнджер? Я пошлю им цветы!       Рон тут же отреагировал, сделав шаг вперёд и приготовив палочку, но Гермиона одернула его назад. Она просто смотрела на него, не веря своим глазам.       — Довольно! — резко одернула их мадам Малкин и подошла к Драко, попытавшись снять мерки с его левого рукава, но парень от ее движения резко дернулся.       Из-за вешалки появилась Нарцисса Малфой и, окинув их презрительным взглядом, сказала:       — Уберите это немедленно, Уизли! — сказала женщина, произнеся фамилию Рона словно оскорбление. — Если вы еще раз посмеете напасть на моего сына, то, я вас уверяю, это будет последнее, что вы сделаете.       — Да неужели? — с издевкой спросил Гарри, прищурив глаза и совсем не испугавшись ее угрозы. — И что вы сделаете? Натравите на нас своих Пожирателей смерти?       Гермиона услышала, как изо рта мадам Малкин вырвался потрясённый вздох.       — Ну право же... в этом нет необходимости... такие обвинения, не... опасны... я бы не стала, нет... ну уберите же ваши палочки, пожалуйста, я... — судорожно щебетала мадам Малкин, ее лицо покраснело, а руки дрожали.       Гарри не пошевелился, его палочка теперь была уже направлена на Нарциссу, Рон не отводил свою от Драко. Гермиона пыталась встретиться взглядом с Драко, но парень даже не смотрел в ее сторону.       Нарцисса угрожающе улыбнулась, ее глаза опасно сверкнули, и она сказала:       — Я вижу, будучи любимчиком Дамблдора, ты воображаешь себе, что тебе всё дозволено, но он не всегда будет рядом, чтобы защитить тебя.       — А разве он сейчас здесь? Почему бы вам не воспользоваться случаем? Может, для вас подберут двухместную камеру в Азкабане, чтобы поселить вас вместе мужем, — со злостью сказал Гарри, и Гермиона вздрогнула.       Драко вырвался из рук мадам Малкин и сделал движение в сторону Гарри, но запутался в подоле своей мантии. Рон от увиденного громко рассмеялся.       — Не смей так разговорить с моей матерью, Поттер! — прорычал Драко.       — Все хорошо, Драко, — уверенно успокоила его Нарцисса, положив руку на его плечо. — Уверена, что Поттер встретится со своим обожаемым Сириусом намного раньше, чем я с Люциусом, — спокойно сказала она, ее холодный голос напомнил голос Беллатрисы.       Гарри резко дернул палочкой, и теперь она была направлена в лицо Нарциссы. Гермиона пыталась одернуть его, схватив друга за рукав.       — Гарри, нет! — взмолилась она, опуская его руку вниз. — Подумай, Гарри... у тебя будут проблемы... пожалуйста.       Мадам Малкин тут же решила воспользоваться паузой, и снова подошла к Драко, но он резко одернул свою руку.       — Осторожно, женщина! — прошипел он. — Мама, не думаю, что я хочу покупать здесь одежду, — сказал он, стащив мантию через голову, и швырнул ее на пол к ногам мадам Малкин. Гермиона следила за происходящим широко раскрытыми неверящими глазами.       — Ты прав, Драко, — сказала Нарцисса и, бросив в сторону Гермионы очередной презрительный взгляд, добавила, — зная, какое отродье здесь обслуживают, мы лучше пойдём в «Твилфитт и Таттинг», там мы точно что-нибудь подберем, — сказала она, задрав голову и поморщив нос, словно от Гермионы исходил неприятный запах. Гермионе показалось, что она увидела, как Драко вздрогнул на этих словах, но до того, как она смогла осмыслить это, парочка уже вышла из магазина. По дороге к выходу Драко попытался задеть плечо Рона как можно сильнее.       Гермиона проглотила ком в горле.       Всё оставшееся время она не могла прийти в себя и, пока Гарри примерял одежду, с трудом пыталась усидеть на месте, обдумывая, как воспринимать случившееся: Драко не был так жесток с ней уже пару лет, даже когда оскорблял ее в присутствии Крэбба и Гойла, но теперь он выглядел так, словно встрече с ней предпочёл бы выпить яд.       Троица направилась в магазин Фреда и Джорджа, и, когда она пришли, Гермиона удивленно начала оглядываться по сторонам. Всё было таким ярким, таким отличным от остальных заведений, находящихся в Косом переулке. Шум в магазине, смех клиентов и звук от взрывающихся побрякушек и летающих игрушек заставил Гермиону улыбнуться, и она встала рядом с Джинни.       Гарри и Фред застали их стоящими у стойки с «Патентованными чарами грёз наяву» и подошли с ними к стойке с подарочными наборами, которые близнецы назвали наборами «Чудо-ведьмы».       Вскоре Гермиона словно оказалась поглощена розовым цветом: розовые продукты, розовый дым, – и все это в окружении громко хихикающих девчонок вокруг. Она настороженно посмотрела на выставленный продукт.       — Дамы, позвольте представить вам самый большой выбор любовных зелий, который вы когда-либо видели.       Джинни посмотрела на флаконы и, скептически изогнув бровь, спросила у братьев:       — Они в самом деле работают?       — Конечно, они работают! Продолжительность до двадцати четырёх часов! Хотя эффект зависит также и от веса мальчика...       — И степени привлекательность девочки! — добавил Джордж, неоджиданно вернувшийся из-за спина брата.       — Но своей сестре мы его продавать не будем... — строго сказал Фред.       — И Гермионе тоже, — добавил Джордж, кивая.       — Особенно если у неё и так уже есть парень, а наша сестренка уже успела сменить целых пять, — сказал Фред, и близнецы подмигнули им.       — Какой парень? — спросила Гермиона, ее глаза расширились от страха.       — Что бы там ни сказал Рон, всё это неправда, — сказала Джинни одновременно с ней. — Ой, а это что такое?       Джордж пустился в объяснения, одновременно продолжая расспрашивать ее о личной жизни. Гермиона заметила, как Гарри стоял в стороне и наблюдал за ними со странным выражением лица, и улыбнулась ему. Гарри точно запал на Джинни.       — Глянь налево, — прошептал Фред ей на ухо, и она слегка подпрыгнула на месте, но сделала то, что он просил.       Гермиона заметила Драко, прислонившегося спиной к стене небольшого заколоченного магазинчика на другой стороне улицы, он украдкой поглядывал в ее сторону.       Она снова повернулась к Фреду с расширенными от удивления глазами, но он просто удовлетворенно улыбнулся.       — Но как? — прошептала она.       — Хороший волшебник не раскрывает своих секретов.       — Фред, я серьезно! Как ты...       — Расслабься, Гермиона, знаем только я и Джордж, и мы никому ничего не скажем.       — Фред, — угрожающе произнесла она.       — Ты звучишь в точности как мама, Боже, — сказал он и недовольно фыркнул, когда девушка прищурилась. — Ну ладно, мы видели, как вы двое выходили из Выручай-комнаты как-то и как ты дважды выходила из подземелий.       — Я... — начала было она, но он только махнул рукой.       — Он тебе угрожает, верно? — спросил он, и в его голосе появились серьезные нотки, в глазах читалось беспокойство, которого Гермиона за ним никогда раньше не замечала.       Она вспомнила их перепалку ранее и затем, как он навестил её в больнице Святого Мунго, вспомнила все те встречи в Выручай-комнате или в пустых классах, и на её лице появилась маленькая улыбка.       Фред усмехнулся, похлопал её по плечу и после направился в сторону Джинни, всё еще ругающейся с Джорджем.       — Не слишком ли часто ты меняешь кавалеров, сестрица?       — Не ваше дело, — ответила она, стиснув зубы, своей позой и взглядом точно копируя Молли, когда та злилась из-за очередной выходки своих сыновей. Гермиона рассмеялась.       Рон снова появился рядом с ними, держа в руках кучу товаров, и Джинни хлопнула его по руке, отчего тот уронил половину вещей, которые с таким трудом пытался удержать в руках.       — Эй! За что? — спросил он возмущённо и наклонился, чтобы поднять безделушки.       — За то, что рассказываешь всем небылицы про меня! Пятеро парней?! — сказала она со злостью, и щеки Рона покраснели. Он собирался уже было ответить, но его сестра развернулась на месте и ушла прочь вместе с одним из Карликовых пушистиков в руках.       — Эй, посмотрите туда, — вдруг позвал их Гарри, и Гермиона вместе с Роном посмотрели туда, куда Гарри указывал им головой.       Из окна они увидели, как Драко выпрямился, и оторвавшись от стены магазина, быстро зашагал по переулку, стараясь не смотреть в сторону магазина близнецов. Проходя мимо их окна, Драко несколько раз оглянулся через плечо и, повернув за угол, скрылся из виду.       — Интересно, куда подевалась его мамочка, — промолвил Гарри, с подозрением проследив взглядом за слизерицем.       — Похоже, он от нее сбежал, — сказал Рон.       Гермиона нахмурилась. Прекрасно зная своих друзей и то, как Гарри ненавидел Драко, она уже прекрасно понимала, к чему всё это приведёт. Ни к чему хорошему.       Гарри продолжал смотреть на то место, где еще недавно скрылся Драко, и выражение его лица стало задумчивым. Гермионе не понравился его взгляд, так как она догадывалась, что он решил, что Драко задумал что-то недоброе, и наверняка обдумывал, как проследить за ним и всё выяснить самолично.       Гарри оглянулся по сторонам, проверяя, не наблюдал ли кто за ними, и, удостоверившись в том, что всё чисто, достал из кармана свернутую мантию-невидимку. Гермиона застонала.       — Ну же! — поторопил её Рон, и они быстро спрятались под мантией, едва помещаясь под ней и с трудом скрывая свои ноги. Они слишком выросли для неё.       31 Августа, 1996. Нора       — Я уже сказала, что не знаю, что видела, — в очередной раз сказала Гермиона полным растерянности голосом. Гарри, казалось, полностью помешался на том, что они видели в Косом переулке, и Гермиона не хотела больше это обсуждать. Она не хотела слышать все ужасные предположения, что делали ее друзья.       — Но ты же согласна, что здесь что-то нечисто? — спросил Гарри, и Гермиона вздохнула.       — Я не знаю, может быть, — ответила она.       — И что он хотел починить? — спросил он уже казалось бы в сотый раз. — Что бы это ни было, у него есть один такой предмет на руках, и он сломан, а второй сейчас в магазине... Гермиона, когда ты зашла туда, ты не заметила ничего...       — Нет, Гарри, я уже говорила это миллион раз! — раздраженно ответила Гермиона. — Я ни видела ничего из того, что выглядело бы как парный предмет.       — Ты точно что-то упустила, я уверен в этом! Он выглядел очень довольным, когда выходил из магазина, я уверен, он что-то задумал.       Гермиона ничего не ответила, последние две недели она провела выслушивая предположения Гарри и том, что мог задумать Драко. Ей не хотелось выслушивать всё это, особенно когда одна идея была хуже другой. Она сама задавалась вопросом, что же все-таки происходило и почему Драко вёл себя так странно по отношению к ней у мадам Малкин.       — И что такого мог показать Малфой Боргину, что его так напугало?       — Может быть, деньги? — сказал Рон. — Он же богат.       — И почему тогда он так испугался от денег? — зло спросил Гарри, не найдя в предположении Рона ничего полезного.       — Да... может, это был просто шантаж? Может, отец Малфоя раскопал на него что-то, и теперь Малфой угрожает ему? — сделал еще одно предположение Рон, но Гермиона заметила, что тот стал терять интерес.       — Ну конечно же! Люциус Малфой!       — Что? — одновременно спросили Рон и Гермиона.       — Его отец в Азкабане, верно? Поэтому Малфой занял его место! Он стал Пожирателем смерти!       — ЧТО? — спросила Гермиона слишком громко, услышав в своём голосе защищающие нотки. — Но он же еще учится в школе! — добавила она быстро.       — Да, Гарри, зачем Сам-Знаешь-Кому связываться с Малфоем? Что он вообще может для него сделать такого особенного? — спросил Рон, громко рассмеявшись от абсурдности ситуации.       — Это маловероятно, Гарри, — сказала Гермиона подавленным голосом, ее глаза сузились, и она знала, что почти выдала себя.       — Ну же, Гермиона! Что бы Малфой ни показал Боргину, тот был очень напуган! Я готов отдать руку на отсечение, он показал ему Темную метку!       На этих словах Гермиона вздрогнула.       — Не думаю, что Малфой мог присоединиться к Волан-де-Морту, — теперь уже Рон дернулся при упоминании этого имени. — Он же еще учится, зачем Волан-де-Морту хотеть его в свои ряды? — добавила она после того, как заметила, что Гарри странно на неё смотрел.       — Я не знаю, но это многое объясняет. У мадам Малкин Малфой дергался каждый раз, когда она прикасалась к его левой руке! Вы разве не видели, как он отреагировал, когда она хотела закатать его левый рукав? У него там клеймо – Темная метка!       Гермиона смотрела на Гарри недовольным взглядом, кусая губы, чтобы не сказать ничего грубого и неприличного. В то же время Рон был настроен крайне скептически, и девушка поблагодарила всех возможных богов за то, чтобы хотя бы Рон не верил во весь этот бред.       — Уверена, что он просто хотел поскорее уйти оттуда, Гарри.       — Ты совсем не знаешь его, Гермиона! — возмущался он. — Ты не можешь быть так уверена! Говорю же, у него Темная метка, и он теперь один из них!       — Что ж, если ты так уверен, то нам нет смысла больше это обсуждать, — коротко отрезала она, схватив свои вещи и оставив их в комнате одних.       Она больше не собиралась выслушивать это.       16 Сентября, 1996. Большой зал       Две недели.       Столько ушло времени, чтобы понять, что всё, что между ними было, подошло к концу. Она дала ему две недели на то, чтобы всё объяснить, но он не сделал ничего для этого, и она почувствовала себя совершенно разбитой. Гермиона всегда понимала, что, что бы между ними ни было, это всегда чувствовалось своего рода бомбой замедленного действия, с каждой секундой приближающая неизбежный конец их отношениям. Она знала это. Но в то же время, она думала, что их дружба значила что-то. Драко доказал, что ему было не плевать на неё, он трижды помогал ей в прошлом году, и поэтому всё, что происходило сейчас, было лишено всякого смысла.       Поначалу она решила, что он злился на неё из-за своего отца. Ведь именно из-за неё его отец попал в Азкабан. Но потом она вспоминала, как он пришёл к ней в больницу и говорил все те вещи, когда думал, что она не слышит его.       Но она слышала его, тихий шёпот, произнесённый куда-то ей в волосы, пока она трусливо притворялась спящей. Гермиона знала, что, что бы он ни хотел сказать ей в тот момент, его слова не предназначались для ее ушей. И когда он произнёс «Я понял, что со мной происходит, только тогда, когда уже был на середине пути» из «Гордости и Предубеждения», она так и не поняла, что именно он хотел этим сказать.       Но с того времени прошло уже несколько месяцев.       И после его презрительного взгляда в ее сторону в Косом переулке, после того, как он снова назвал ее грязнокровкой и поморщился, словно ее запах был неприятен, теперь он избегал ее, не задерживаясь в тех же местах, где была и она.       А она была везде. Гермиона сделала всё, что от нее зависело, чтобы всегда быть рядом.       Она сидела за его столом в библиотеке; встала прямо в проходе в Большой зал, когда он проходил мимо нее, а на совмещённых занятиях старалась занять место как можно ближе к его парте.       Он должен был посмотреть на неё.       Гермиона заметила, что Драко перестал проводить время с остальными: теперь их место в основном занимали Крэбб, Гойл, Пэнси и слишком красивая девушка со Слизерина, которая всё время смотрела на него с нескрываемым восхищением, и хоть Гермиона прекрасно понимала ее, в то же время её сердце мучительно разрывалось от боли в груди.       Она ненавидела это. Ненавидела сплетни вокруг него, ненавидела наблюдать за тем, как ее рука обвивалась вокруг его, ее голову, покоящуюся на его плече или на его коленях. Она ненавидела, как Пэнси прикасалась к нему, словно это было нормой. Она ненавидела себя за то, что ненавидела это.       Наступил четверг, и разговоры за столом Гриффиндора были громче обычного, и она смогла услышать, как кто-то упомянул имя Малфоя, Макгонагалл и Паркинсон в одном предложении. Ее любопытный взгляд устремился в сторону блондина и затем в сторону песочных часов, где еще вчера было полно зелёных изумрудов, а сегодня они опустели на добрых пятьдесят очков. Еще было утро, а кровь в её жилах застыла, когда Джинни взволнованно что-то обсуждала рядом с ней.       — Ты слышала? Макгонагалл застукала Малфоя вместе с Паркинсон прошлой ночью прямо в чулане для мётел.       Гермиона почувствовала, как от давления в груди, ее рёбра чуть не потрескались, ломаясь изнутри, перед глазами сразу всплыл образ скрючившегося в муках паука на занятии по Защите от Темных искусств после заклятия Круциатуса. На секунду Гермиона решила, что и её кто-то проклял, ведь кровь в ее жилах закипела, а тело, казалось, пронзила тысяча ножей.       — Серьезно? — спросила она, её голос звучал хрипло.       — Да! Можешь себе представить лицо Макгонагалл, когда она застукала их? Держу пари, она устроила настоящую истерику!       — Думаю, она просто впервые увидела что-то такое вживую, — отшутился Симус, и её друзья разразились смехом.       Гермиона хотела кричать и не могла понять, из-за чего именно. Всего было слишком много.       — Мне нужно в библиотеку, — только и успела она сказать, ее голос был слишком высоким, чтобы никто этого не заметил. Она знала, что её подбородок был в нескольких секундах от того, чтобы судорожно задрожать; девушка быстро встала и ещё до того, как кто-либо заметил ее реакцию, больно прикусила нижнюю губу, в попытке удержаться от подступающих слез; она уронила учебник и трясущимися руками подняла его, убирая обратно в свою сумку.       Гермиона стремительно направилась в сторону выхода, чувствуя на себе взгляды друзей. Дойдя почти до самых дверей, по ее спине прошлись мурашки, и она почувствовала его взгляд. Поэтому... и только потому, она оглянулась, впервые за этот год встретившись со взглядом серых глаз. Он выглядел точно так же, как она его и помнила, таким же горделивым, но только в этот раз взгляд его был пустым, а под глазами залегли темные круги.       Они с Паркинсон не тратили время на сон.       Ей стало горько от этой мысли, и из ее рта всё же вырвался удерживаемый до этого всхлип, почти как вой. Она ускорила шаг, и от подступивших слез перед глазами всё поплыло.       Гермиона перестала плакать так же быстро, как и начала. Сидя у дерева, стоящего у моста, и не думая о том, что она пропустила занятие по Древним Рунам, она стала перебирать в голове список причин, почему она была такой жалкой.       Они начали целоваться так же внезапно, как начали общаться, просто так. Она никогда не была тем человеком, кто шёл по течению, предпочитая планировать каждый свой шаг и взвешивать все за и против. Она ненавидела тот факт, что начав общаться с ним, не села тогда обдумать всё происходящее.       Они никогда не клялись в верности друг другу, черт возьми, они никогда такого не говорили. И Драко еще несколько месяцев назад говорил, что всё, что между ними происходит, ничего не значило.       Драко Малфой больше ничего не значил. Они больше ничего не значили.       Хорошо, быть может, у них и были украдкой брошенные взгляды и кивки другу другу в безлюдных коридорах, пустых комнатах или за гобеленами. Да, они вели долгие разговоры до самого утра, спорили порой даже слишком часто, что потом могло привести к жарким поцелуям вместо того, чтобы бросить в другого подушкой или скомканным пергаментом. Она вспоминала, как они прикасались к коленям друг друга на Чарах, к бёдрам на Зельеварении. Они пронзительно и долго всматривались друг в друга, изучая, и отпускали порой глупые шуточки, не думая всерьез, что один может понравится другому по-настоящему. Были и хмурые взгляды, и усмешки после поцелуев, когда один из них осмеливался поцеловать другого. Это было. Они были.       Их отношения больше ничего не значили, но, Боже, как же ей хотелось, чтобы они были всем.