За стенами замка

      27 Ноября, 1996. Большой зал       — А вы придете на матч? — спросила Луна своим мечтательным голосом, подойдя к гриффиндорскому столу и сев между Гермионой и Джинни. Лавгуд покрасила кончики волос в синий цвет, под стать своему факультету, и надела на голову шляпу в форме орла, периодически напевающего какую-то мелодию. — Я хотела, чтобы он пел наш гимн, но прошлой ночью кто-то украл его у меня, и я нашла его только сегодня утром, а времени на доработки уже совсем не оставалось, — пояснила она, заметив удивленные взгляды присутствующих.       — Луна, ты должна сообщить об этом Флитвику, они не могут продолжать красть твои вещи, — сказала Гермиона.       — Знаю, но всё в порядке. Мне кажется, им нравится делать это. Пока они возвращают их обратно, я не против, — пожала плечами Луна, и Гермиона вздохнула. Гарри, Рон и Джинни переглянулись.       — Я пойду, — сказал Гарри, — состав пуффендуйцев в этом году полностью обновился, и мне надо посмотреть, как они играют до нашего матча.       — Очень умно, Гарри, — сказала Луна, потянувшись за пудингом Джинни, когда ребята стали обсуждать новый состав пуффендуйской сборной по квиддичу. Гермиона воспользовалась моментом и бросила мимолетный взгляд в сторону Драко.       — Он выглядит не очень хорошо, не так ли? — спросила Луна, не поднимая взгляда с пудинга. Гарри и Рон недоуменно переглянулись, но быстро вернулись к прерванной беседе. Гермиона заметила, что Джинни, слегка прищурившись, задержала свой взгляд на ней дольше ребят, но в конце концов снова присоединилась к мальчикам.       Конечно же речь шла не о пудинге.       — Да, не очень, — ответила Гермиона тихим голосом.       — Со всеми этими Мозгошмыгами вокруг, думаю, что и чувствует он себя не очень, — продолжала Луна. — Пару дней назад я предложила ему помочь и дать пару советов, как избавиться от них, но он был не очень рад моей помощи. Может, тебе стоит попробовать самой, Гермиона?       — Не думаю, что он станет слушать меня, — честно призналась Гермиона.       — О, глупости, — сказала Луна и взглянула на Гермиону, — я знаю, ты не веришь во многие вещи, но уверена, ты бы...       — Всё изменилось, Луна, — прервала её Гермиона и поймала на себе сомневающийся в ее здравомыслии взгляд Рона.       — О чём это вы говорите? — наконец спросил он.       — Как убеждать людей избавиться от Мозгошмыгов, — легко ответила Гермиона.       — О, — мечтательно произнесла Луна, — теперь мне понятно. У тебя тоже много Мозгошмыгов, не так ли?       — Да, — ответила Гермиона, — но я и не против.       — А у меня? — спросила Джинни. — У меня они тоже есть?       — Всего парочка, — быстро ответила Луна. — Ревность – ужасная вещь, а они любят кружить рядом с ней, — добавила она, отчего Гермиона чуть было не подавилась своим соком. Луна всегда была словно не от мира сего, и Гермиона даже забыла, какой умной на самом деле была эта девушка.       — Мы должны идти, — проигнорировала последние слова Джинни, и Гермиона заметила, как подруга старательно отводила глаза. — Хочу занять места получше.       Рон и Гарри согласно кивнули, и встав со стола, троица направилась к выходу.       Луна не сдвинулась с места.       — Ты не рассказала им, — утвердительно сказала Луна.       — Нет.       — Но почему?       — Потому что они ненавидят его.       — Но они любят тебя.       — Всё не так просто.       — Полагаю, что так, — пожала плечами Луна, но Гермиона видела, что не убедила девушку.       — Что?       — Я знаю, ты думаешь, они не поймут твоего выбора, но мне кажется, ты просто сама еще не разобралась со своими чувствами. Ты любишь его.       — Мне больше нечего рассказывать, — тихо сказала Гермиона.       — Не думаю, что это так, - сказала Луна и встала. Мягко взглянув на Гермиону, она добавила. - Игра вот-вот начнется, так что мне пора. Пока, Гермиона.       — Пока, — сказала Гермиона, провожая взглядом уходящую подругу.       Через какое-то время со столов убрали остатки завтрака, и она достала учебник.       Большой зал практически опустел: столы Когтеврана и Пуффендуя пустовали полностью, в то время как в зале бродило всего несколько слизеринцев и еще меньше студентов из Гриффиндора – все отправились на матч.        Профессор Вектор должна была дежурить в Большом зале, но видимо содержимое ее книги интересовало ее куда больше, чем слежка за оставшейся горсткой студентов, проигнорировавших матч в непогоду ради занятий и приема пищи.       Гермиона нисколько не удивилась, когда вскоре к ней подошел Блейз и сел вместе с ней прямо за гриффидорский стол: девушка знала, что он уже ходил за ней какое-то время и видел ее во дворе школы – Гермиона заметила, как он поспешно уходил, спотыкаясь о собственные ноги.       Гермиона так же знала, что он заметил следы на ее шее и сделала вывод, что это именно он заставил Драко прийти и извиниться перед ней.       Она украдкой взглянула на стол Слизерина, и увидев, что он полностью опустел, она снова повернулась к Блейзу:       — Я знаю, что ты делаешь. Тебе не нужно следить за мной. — она думала, он проигнорирует ее, поэтому практически подпрыгнула от неожиданности, когда Блейз подсел к ней ближе.       — Ты мой друг.       — Со мной всё в порядке.       — Ты так не выглядела в тот день.       — Не нужно было присылать Драко извиняться передо мной, — сказала она, и Блейз на долю секунды впал в замешательство перед тем, как сжать челюсти.       — На самом деле, я сказал ему держаться от тебя подальше.       — Блейз...       — Что случилось? — спросил Блейз. — Что он сделал с тобой? Что вызвало...       — Я сказала, что люблю его, — прошептала Гермиона, и Блейз коротко выдохнул. — Он... не очень хорошо это воспринял.       — Грейнджер, только не говори, что простила его.       — Он не...       — Черт возьми, Грейнджер, не оправдывай его, это...       — Я не оправдываю его, честно! Я знаю, что это было неправильно, и я искренне ненавижу то, что он сделал со мной, но ты не видел его в тот день, Блейз... Ты не слышал тех вещей, которые он говорил до этого... Он так напуган, Блейз, и я боюсь, что он может сделать что-то глупое.       — Я не могу простить ему этого, даже если он в полном дерьме, он не может больше...       — Я знаю, Блейз, знаю. Этого больше не повторится. Обещаю тебе.       — Мне жаль, — сказал Блейз, понизив голос, — это... Я не хотел ничего из этого... Ты мой друг, настоящий друг, и я...       — Я знаю. Тео сказал мне, — глаза Блейза расширились. — Что? Ты не знал, что я была и его другом? С оговорками, конечно, и тем не менее.       Блейз посмеялся и покачал головой.       — Нет... я просто... Я просто не ожидал, что Тео будет первым, кто подойдет к тебе, — снова засмеялся он. — Салазар, этот парень... — Блейз снова покачал головой, улыбаясь. — Он полон сюрпризов, этот Тео.       Гермиона слегка улыбнулась:       — Он хороший парень.       — Что он сказал тебе?       — Рассказал о своих родителях, где теперь живет... Просил меня помнить вас такими, какими я встретила вас в прошлом году, и сказал, что многие из вас напуганы, а у некоторых и вовсе нет выбора и... Я знаю, почему вы избегаете меня, Блейз – все из-за Волан-де-Морта.       — Не произноси его имени, — дернулся слизеринец.       — Это всего лишь имя.       — Это никогда не было всего лишь именем, — возразил Блейз.       На какое-то время они замолчали. Гермиона делала вид, что читает учебник, но внутри нее не утихали вопросы, ответы на которые она хотела знать слишком отчаянно. Казалось, Блейзу было неуютно, и хоть девушка не хотела приносить ему еще бóльшего дискомфорта, ей было невозможно инетерсно. Джинни и Дин проводили бóльшую часть сводобного времени вместе в одном из укромных уголков гостиной, где чаще всего ютились влюбленные парочки, и за все это время она и слова не сказала Гермионе об ее странном любовном треугольнике.       — Давай, спрашивай, что ты там хотела, — словно бы прочитал ее мысли Блейз, и Гермиона почти подпрыгнула на месте, — я вижу, как ты вот-вот лопнешь от любопытства.       Гермиона посмотрела на него и увидела маленькую улыбку на его лице. Гермиона подумала, что без привычной усмешки, он был еще красивее.       — Что происходит между тобой и Джинни?       Блейз вздохнул.       — Честно? Понятия не имею.       — Я слышала, как вы ругались после ужина у Слизнорта, — пояснила Гермиона.       — Конечно, — фыркнул Блейз, — эта женщина безумная.       Гермиона подняла бровь.       — Она мой друг.       — Все твои друзья безумные, и ты это знаешь, Грейнджер.       Гермиона закатила глаза:       — Выкладывай уже, Блейз...       — Ну хорошо, — вздохнул парень, — не думаю, что дело во мне, скорее, оно в тебе.       — Что? Почему?       — Она твоя лучшая подруга, разве нет? И рассказывает тебе все, а ты ей нет. Она знает, что у тебя есть кто-то. Какое-то время она была уверена, что это я, до того дня... Ей стало обидно, что она рассказала тебе обо мне, а ты, в свою очередь, ничего не рассказала о Драко. И не обижайся, конечно, Грейнджер, но у тебя действительно много секретов.       — Я знаю, Блейз, но я... — слова отказывались выходить дальше, и она больше не могла найти оправданий тому, почему не рассказала никому правды.       — В тот день ты действительно застала сцену ревности, но не в отношении меня. Джинни знает, что я часть твоей жизни, о которой она ничего не знает, и что я могу знать то, что ты скрываешь. Логично было предположить, что мы вместе.       — Я не могу рассказать ей, Блейз, — прошептала Гермиона, — всё слишком сложно.       — Понимаю, Грейнджер. Почему, как ты думаешь, Винс и Грег ничего не знают? Не все поймут.       — Луна знает. Фред и Джордж тоже, — сказала Гермиона, не желая, чтобы он подумал, что никто из ее друзей не поймет.       — Серьезно? Я думал...       — Они сами догадались, я не рассказывала сама... и им всё равно. Фред только спросил, хорошо ли со мной обращается Драко.       — Вот видишь! — воскликнул Блейз, широко улыбаясь, и Гермиона засмеялась.       — Фред целовался с Пэнси, да? — спросила Гермиона. — Он не может винить меня за Драко. — Блейз только улыбнулся, и Гермиона легонько взяла его за руку. — Я чувствую себя такой потерянной сейчас.       — Знаю, милая.       — Я не знаю, что делать, не знаю, нужно ли мне просто принять, что между нами все кончено или найти его и помочь. Я...       — Не думаю, что кто-то сможет помочь Драко в том хаосе, в который он сам же и втянул себя.       — Ты знаешь...       — Хотел бы, — отвел глаза Блейз, поняв, о чем она. Он был ужасным обманщиком, когда приходилось врать близким.       Гермиона вздохнула и решила сменить тему:       — О Джинни... и сколько раз вы уже... целовались?       — Переводишь тему? — посмеялся Блейз, но в его голосе не было и намека на веселье. — Шесть или семь раз? Не знаю. Но это никогда не было, как у вас с Драко, мне кажется, я для нее своего рода вызов, бунтарский поступок.       — Что ты имеешь в виду?       — В первый раз, когда мы поцеловались, она была так зла, и мне кажется, после я разозлил ее еще больше, ведь поцелуй был хорош. Я ей не нравлюсь, у нее нет никаких скрытых ко мне чувств, мы даже не общаемся. Я почти уверен, это как секс после ссоры... только без секса.       — Не думаю, что Джинни могла бы с кем-то так поступить.       — И тем не менее я не вижу других логических объяснений ее поведению. Наш второй поцелуй, о котором, я уверен, ты давно в курсе, пришелся на День Святого Валентина. Она плакала, когда мы столкнулись, и, мне кажется, они тогда поссорились с Майклом. И тут, ни с того ни с сего, она сама же хватает меня за воротник и целует! И после всего этого у нее хватило наглости дать мне пощечину и кинуть в меня проклятием! Безумная женщина...       Гермиона ухмыльнулась, вспомнив тот день и их нелепую перепалку.       — А в другие?       — В третий раз ее поцеловал уже я. Матушка изрядно потрепала мне нервы своими письмами, и Джинни застала меня, когда я жаловался на нее, и начала шутить. Ну я и встал, подошел к ней и поцеловал. Не обошлось конечно без очередной сцены с криками и обвинениями, - ухмыльнулся Блейз. - В четвертый раз мы были очень пьяными на вечеринке у пуффендуйцев, она пришла туда со своим другом с четвертого курса, и это опять произошло. В пятый и шестой разы ее поцеловал я просто потому, что хотелось.       — Она тебе нравится?       — Не знаю, как она может не нравиться хоть кому-то. Она же потрясная, разве нет? Внутри нее столько всего происходит, она нежная и в то же время сильная, может выглядеть глуповато, но в то же время очень серьезной. И это еще не упоминая ее способности злиться - она может быть той еще злюкой, Грейнджер, и терпеть не может быть неправой.       — Я думала, ты сказал, что вы не общаетесь.       — Мы и не общаемся, но... Эта девчонка... она прекрасна, она смелая, умная – ее я целовал на протяжение всего года в школе, наблюдал за ней, и это довольно просто, видеть ее настоящей, понимаешь? Если она хочет чего-либо, она просто идет за этим, в смысле, не может по-другому, будучи младшим ребенком в такой большой семье, разве нет? Она не хочет, чтобы кто-то указывал ей, что делать.       У нее есть друзья, она самый младший член "клуба Слизней", никому не позволяется издеваться над Полоумной или Долгопупсом, проклинает пацанов направо и налево только потому, что те сказали что-то сексистское. Но потом произошла эта война, люди стали исчезать, а она, будучи подростком, участвовала в битве в Министерстве, и готова к тому, что рано или поздно ей снова придется сражаться. И этот Поттер... Чертов Поттер с его жаждой приключений, все время втягивающий в это окружающих, ставит чужие жизни под угрозу. И ее угораздило втюриться именно в него. Конечно, она пытается совладать со своими чувствами, забыть его, но вы, гриффиндорцы, донельзя преданы друг другу. А этот идиот только начал видеть в ней что-то особенное. Этого по-твоему мало? Прикидываться, что ты простая девчонка с простыми девчачьими проблемами, в то время как все это далеко от правды, а мир катится в задницу.       Гермиона мягко улыбнулась ему. Как же ей хотелось, чтобы у них с Драко все было хорошо и она могла рассказать ему, как он ошибался на счёт Блейза.       — Ты пытался с ней поговорить об этом?       — Нет. У нас нет будущего, и в целом я не против. Она мне нравится, но так же, как и другие, кто-то может очаровать меня, а кто-то нет. Мне нравится красота, Грейнджер.       — Ты и сам можешь очаровывать, Блейз Забини.       — Я знаю, Грейнджер. Но и ты ничего.       10 Декабря, 1996. Деревянный мост       Первые две недели прошли без происшествий. Гермиона провела время с Джинни, и они вместе проболтали несколько часов. Хоть Гермиона так и не рассказала всей правды о своей личной жизни, но она искренне старалась рассказать столько, сколько могла. Гермиона призналась, что у нее действительно был парень, но сейчас они больше не встречаются; факультет и курс она не назвала, но дала слово, что этим парнем никогда не был Блейз Забини и что они никогда с ним не целовались. Они были просто друзьями, странными, но все же друзьями. Подруги говорили о войне, Волан-де-Морте, в свою очередь Джинни рассказала, как ей до сих пор снятся сны, где он снова овладел ей, о Министерстве. Они поговорили о Гарри, Роне и Лаванде, о Сириусе, о том, как Ремус и Тонкс тратили попусту свое драгоценное время. Они даже упомянули Драко, об одержимости им Гарри и о том, мог ли кто-либо из слизеринцев уже стать Пожирателем смерти. Гермиона старалась скрыть, какое облегчение испытала, рассказав хотя бы часть правды, что чувствовала по поводу всей этой ситуации, ведь Джинни так же, как и Гермиона, считала, что Гарри слишком помешался на своей идее и все преувеличивает.       Встреч с Тео и Блейзом больше не было. И несмотря на то, что теперь ей была известна настоящая причина такого поведения, она все же скучала по своим друзьям.       Разглядывая бескрайнюю белизну, простирающуюся перед ней, Гермиона представила, как холодные ветра остужают ее сердце: ведь только так она сможет притвориться, будто бы вся эта боль в ее душе исходит именно от холода.       Его запах появился еще до того, как она смогла его увидеть — ветер разнес знакомые нотки дорогого одеколона. Гермиона уже собиралась повернуться, как услышала, его голос:       — Тебе не кажется, что здесь холодновато?       Девушка обернулась и сразу увидела его, стоявшего сзади с засунутыми в карманы руками. Зеленый с серебром шарф окутывал его шею, в то время как плечи были покрыты тем самым пальто, которое она подарила ему на прошлое рождество. Ее сердце дрогнуло. Лишь один взгляд на него заставил ее сердце оттаять, и она возненавидела себя еще больше.       — Мне нужно было подумать, — ответила Гермиона и повернулась к нему спиной, снова переводя взгляд в сторону: озеро уже почти полностью покрылось льдом, и зелени практически не осталось. С этого места ей открывался вид почти на весь замок, и он был поистине волшебный. — Здесь красиво, — все же добавила она.       — Да, я тоже так думаю, — ответил Драко, и хоть он не мог видеть ее лица, она покраснела.       — Что ты здесь делаешь?       — Я искал тебя, — Драко подошел ближе, и Гермиона почувствовала, как ей стало не хватать воздуха. Она сделала глубокий вдох, и когда он снова заговорил, опаляя ее шею своим дыханием, ее тело покрылось мурашками. — Я скучаю по тому времени, когда мог спокойно лежать в постели, глядя в потолок, и прислушиваться к твоему дыханию.       «Я скучаю», — подумала Гермиона: «я скучаю».       — Это ты ушёл, — бросила Гермиона, с трудом удержав «от меня» - она хорошо помнила, к чему привела ее своя же опрометчивость в прошлый раз.       — Ты говорила, что если я когда-нибудь потеряю свой путь, я могу… Прошу, взгляни на меня, — его голос дрогнул, и Гермиона сделала глубокий вдох.       — Мне страшно, — прошептала она, — мне страшно, что, если я взгляну на тебя, во мне что-то сломается.       И все же, она медленно повернулась, словно ребёнок боясь открыть глаза и взглянуть на него. Но Драко был так близко, его запах был точно такой же, как и тот запах, что окутал собой кабинет Зельеварения, вызвав у нее смущение.       Неожиданно она почувствовала прикосновение его рук к своим щекам и подумала, что сходит с ума, словно ее кто-то проклял.       — Я могу к тебе прикоснуться? — спросил Драко шепотом, его голос почти утонул в проносящемся ветре.       Гермиона открыла глаза и подумала, что все звезды скопились в его взгляде.       — Не делай мне больно… пожалуйста, — ее голос был едва ли громче шепота, но казалось, ее слова словно резанули ему по щеке.       — Я не причиню тебе вреда, обещаю, — сказал он, и Гермиона кивнула, чувствуя, как ей не хватает воздуха.       Драко нежно коснулся ее лица, поглаживая ее щеку большим пальцем, и его прикосновения были похожи на прикосновения перышком. Он коснулся ее носа, поднявшись по его спинке вверх, попутно проводя невидимую линию вдоль ее веснушек, и снова вниз – к губам. Прикоснувшись к левому уголку рта, он провел пальцем по ее нижней губе, и Гермиона неосознанно приоткрыла губы. В это время пальцы его другой руки проводили по линии ее ключицы, играя с шарфом и прячась под его складками.       — Я могу тебя поцеловать?       Гермиона покачала головой. Лицо Драко вытянулось, и она взяла его лицо в руки. Он словно искал в ней ответ на какой вопрос, но Гермиона не думала, что знает его. Она не знала, почему так отчаянно хотела прикоснуться к его губам, хоть они и были словно ядом для нее. Ведь как объяснить то, что с каждым его поцелуем она словно теряет частичку себя. Ей не хотелось обсуждать это, объяснять ему каждый раз, как они поцелуются и снова уйдёт.       Но его глаза все еще искали что-то, и они были так чисты, словно белоснежный снег. Выражение его лица стало невыразимо печальным, и Гермиона поняла - он нашёл свой ответ.       И вот, Гермиона, не снимая перчаток, провела пальцами по его грустным глазам, и Драко слегка дернулся, когда ткань перчаток коснулась его ресниц. Гермиона не сумела сдержать улыбку. Прикрыв большими пальцами синяки под его глазами, она зарылась остальными пальцами в его волосах. Продолжая гладить его, Гермиона притянула его ближе и прислонялось к его лбу.       — Я скучаю, — сказала она, — между нами было что-то хорошее, разве не так? — спросила она, зарывшись лицом в его шарф и обняв его обеими руками. Драко не обнял ее в ответ и еще до того, как ей станет больно, она поняла, что он ждет ее разрешения, — Обними меня, Драко.       Драко не колебался ни минуты, тут же обхватив ее обеими руками за плечи, еще больше прижимая ее лицо к своей шее. Все еще в перчатках Гермиона обняла его крепче.       — Ты лучшее, что со мной происходило, — произнес Драко, и Гермиона не сдержала обжигающих слез, стекающих на его грудь. Она помнила, как он говорил ей то же самое в больнице Святого Мунго и обняла его еще сильнее.       15 Декабря, 1996. Туалет Миртл       Гермиона вовсю пыталась не обращать внимание на назойливое хихиканье Плаксы Миртл за своей спиной, пока умывала лицо, и именно поэтому не услышала его шагов. Подняв голову, Гермиона вскрикнула от неожиданности - увидеть отражение Драко Малфоя у себя за спиной - последнее из того, чего она ожидала и точно не то, чего она хотела в эту минуту.       От слез ее лицо покрылось красными пятнами, а привычное гнездо на голове стало еще более беспорядочным.       Всё из-за него.       Гермиона надеялась, что после того разговора на мосту, их отношения улучшатся, но суровая реальность показала свое истинное лицо, и теперь все произошедшее казалось бредом лихорадящего человека. Если бы не покрасневший от холода нос, она возможно бы и поверила, что все это ей приснилось, но его объятия, длившиеся, как тогда казалось, целую вечность, возвращение в замок в полной тишине и легкий поцелуй в лоб при расставании - все это было. Это был не сон.       Но, к ее глубочайшему сожалению, ничего не изменилось. Весь следующий день Драко игнорировал ее, демонстративно обжимаясь и шепчась с Пэнси во время занятий по Чарам. Эти двое составляли достойную конкуренцию Рону и Лаванде в состязании, чья пара вызывала у окружающих больше отвращения.       Все было ужасно, ведь она только-только начала приходить в себя, чтобы идти дальше, принять тот факт, что Драко больше не является частью ее жизни, но потом случилась та ночь и словно взрыв. Бум! И она снова сходила с ума.       — Уйди, я не могу сейчас на тебя смотреть, — резко произнесла Гермиона, глядя на него через зеркало.       — И ты думаешь, мне не все равно?       Как же ей хотелось кричать, разбить это чертово зеркало с его отражением вдребезги.       — Ты свинья, — только и смогла ответить Гермиона, повернувшись и встретившись с ним взглядом. На его лице была эта нахальная ухмылка, и девушка потеряла последние остатки своего хладнокровия. Он издевался над ней, а она так легко велась на это.       — Ты из-за меня плакала, дорогая? — продолжал парень, заставив Гермиону возненавидеть некогда любимое обращение. Вряд ли она сможет простить ему это когда-нибудь.       Пусть будет так.       Гермиона садистки улыбнулась, и ей показалось, что Драко слегка съежился. "Хорошо", — подумала Гермиона и направилась прямо к нему, остановившись буквально в нескольких дюймах от него:       — Что ты хочешь сказать мне?       Драко не ответил; он просто посмотрел на нее сверху вниз с этой отвратительной ухмылкой, словно перед ним стояло самое нелепое создание на свете.       — Хочешь, чтобы я сказала, что ненавижу тебя? Хочешь, чтобы я просила тебя оставить меня в покое? — спросила Гермиона с вызовом. — Я не стану этого делать. Хочешь закончить это? Сделай это сам. — добавила она, понимая, что если он этого не сделает, не отпустит ее, она готова была бросить все на свете и последовать за ним в самое пекло.       — Ничего нет и не было, — ответил Драко, улыбнувшись. Некрасиво, грубо, зло.       — Так почему ты все еще здесь? — напряглась Гермиона. — Хочешь, чтобы я попросила тебя остаться? — спросила она. Ёе глаза были полны ярости, а губы скривились в ухмылке, которой она научилась у него.       — Разве не это ты сейчас делаешь? — поднял он бровь, наклонив голову и указывая на них.       — Нет, — ответила Гермиона, и выражение ее лица сменилось с угрюмого на насмешливое, — наше время кончилось. Мы все еще можем спать и обниматься, но у меня ничего больше не осталось для тебя. Не знаю, что он сказал тебе и почему ты так ведешь себя. Не знаю, что тебе обещали, но надеюсь, оно того стóит, — добавила она, и в ее глазах вспыхнула злоба.       — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Грейнджер, — разозлился Драко.       Но Гермиона знала. Она могла не верить Гарри, когда тот уверял ее в том, что у Драко есть Метка, но она знала, весь этот год, она знала, что за всем стоял именно Волан-де-Морт.       — Я искренне надеюсь, что все эти перемены не закончатся тем, что окончательно сломают тебя и после этого ты не сможешь оправиться, — на этих словах Драко нахмурился, — Ты можешь хмуриться сколько угодно, но то, каким ты видишь себя и каким вижу тебя я — совершенно разные вещи.       — Ты видишь того, кого уже нет, Грейнджер.       Гермиона рассмеялась:       — Вижу, ты очень стараешься, чтобы я действительно в это поверила, но знаешь что? Я не могу.       — Очевидно, что я стараюсь недостаточно, — сказал Драко и после секундного размышления добавил: — Но ты же упряма как ослица.       — Хочешь, чтобы я ненавидела тебя? — спросила Гермиона, и лицо Драко приобрело такие черты, словно она подсказала ему самое очевидное. — Но я и так тебя ненавижу, — добавила она. Драко быстро взял свои эмоции под контроль, но на мгновение Гермиона все же смогла разглядеть в его лице эмоции Драко, которого она когда любила.       — Значит, здесь всё кончено, не так ли? — спросил он, его лицо было ужасающе спокойным.       — Это не значит, что я перестала тебя любить, Драко Малфой, — продолжила Гермиона, и Драко отступил назад, — не переставала любить ни на секунду. Даже в те моменты, когда ненавидела больше всего, — Драко молчал, но в этот раз после ее слов смог сдержаться и не пошевелил ни единым мускулом, — но такими темпами ты добьешься своего, потому что тебя становится очень трудно любить. Но как ты уже сказал, я упряма как ослица.       — Ты не понимаешь, о чем говоришь, — почти прорычал Драко, — ты обманываешь себя, делая вид, что мир заканчивается на нас, что у нас есть будущее.       — Может быть. Это не отменяет того факта, что ты всё еще здесь и я не собираюсь никуда уходить.       — Мне казалось, наше время окончено и у тебя не осталось ничего, что ты могла бы мне больше дать.       — Не осталось, — кивнула Гермиона и сделала глубокий вдох, готовясь сказать то, что могло либо вернуть его, либо снова оставить ее здесь в унижении. Со скачущим от волнения сердцем, Гермиона расправила плечи и приготовилась к тому, что последует. — Но это не меняет того, что я все еще хочу тебя и всегда буду хотеть. Итак, тебе придется сказать это, Драко. Скажи: "Я больше не хочу быть с тобой. Никогда". Скажи: "Я не хочу больше видеть тебя и говорить с тобой". Скажи это, Драко Малфой, и после этого можешь уходить отсюда куда захочешь, тебе никогда больше не придется переживать обо мне вообще.       Драко пристально всматривался в нее, но Гермиона не отвела взгляда. Она даже не сдвинулась с места, не показала, как открыта и ранима была в этот момент, как выложила всё, что у нее было, давая ему свободу выбора. Гермиона видела, как он думает, и когда заметила в его глазах мимолетное сомнение, поняла, что выиграла.       Драко сделал шаг вперед, притянул ее за шею и почти со злостью поцеловал ее. В каждом его движении было сожаление, и Гермиона крепче ухватилась за его мантию, наслаждаясь каждой секундой близости с ним, пока он снова не оттолкнул ее.       Но ей было все равно. Гермиона знала, что времена пятого курса ей не вернуть, но она должна была знать, хочет ли он ее так же, как и она его, и что причина, по которой он вёл себя так ужасно с ней всё это время не имела ничего общего с тем, что он испытывает к ней на самом деле.       Его руки с жадностью сжимали ее бедра, в то время как Гермиона запустила свои пальчики в его светлые волосы, а их губы продолжали ласкать друг друга. Драко сладко простонал, когда она провела языком по его верхней губе, и он прикусил ее в ответ за нижнюю.       Их поцелуй длился целую вечность. Гермиона не удивилась бы, если прошли часы до того, как они наконец отстранились друг от друга.       И все же всему приходит конец и отстранились друг от друга. Гермиона готовилась к тому, что последует, и Драко в ужасе отшатнулся от нее: его потемневшие глаза были широко раскрыты, а припухшие от поцелуя губы приоткрыты. Топорщащиеся штаны не оставляли ему ни единого шанса соврать, что произошедшее между ними ему не понравилось.       Драко сплюнул на пол и вытер рот тыльной стороной руки. Гермиона сделала вид, что ее сердце не дрогнуло от этого. Она сузила глаза, с вызовом глядя на него и ожидая, что он скажет дальше.       Он не заставил себя долго ждать:       — Думаешь, я не уйду? — спросил Драко со снисходительной улыбкой на лице, — Думаешь, я не могу жить без тебя? — его голос был полон смеха, и он фыркнул, — Ты ничто для меня.       — Хорошо, — ответила Гермиона и расправила плечи, — Но я устала от перемен в твоём настроении, — она ткнула в него пальцем, — Ты не можешь решить, любишь меня или нет... и не нужно делать вид, что это не так, — ухмыльнулась она, — а затем плачешься у меня на плече и превращаешься в полного кретина! — громко прокричала она, глядя ему прямо в глаза и игнорируя, как ее ребра готовы вот-вот разорваться от ломящего сердца, — Что? Хочешь сказать, у нас не такие теперь отношения?       — Нет никаких отношений! — заорал Драко.       — Тогда уходи! — крикнула Гермиона в ответ, не обращая внимание, как слова наждачной бумагой прошлись по ее горлу, — уходи, Драко Малфой! Потому что я не пойду за тобой! Не стану больше унижаться перед тобой, пытаясь заставить тебя видеть во мне человека! Не можешь быть со мной больше? Отлично! Не можешь вынести моего вида? Просто прекрасно! Но не смей целовать меня и затем вытирать рот, словно я противна тебе!       Драко не шевельнулся. Он понимал, что в этой садисткой игре, в которую они играли, проиграет именно тот, кто первым выйдет из этого злосчастного туалета, а он не собирался проигрывать. Только вот он не учёл того факта, что и Гермиона была одной из самых упёртых людей, которых только можно встретить. Девушка твердо встала на ноги, скрестив руки на груди, в то время как Драко засунул руки в карманы. Где-то в стороне то хихикала, то ревела Плакса Миртл, иногда паря между ними и причитая, что никто и никогда не переживал за неё настолько, чтобы ворваться в женский туалет следом за ней.       Гермиона не знала, как долго они простояли так, но казалось, словно прошло не меньше часа: ее ноги сильно затекли, но несмотря на это она упрямо отказывалась шевельнуться. Драко переминался с одной ноги на другую.       Спустя какое-то время в эту игру вмешался сам профессор Снейп, неожиданно прервав их игру на выносливость своим появлением.       — Что, во имя Мерлина, здесь происходит? — спросил он.       — Они ругаются, — хихикнула Миртл.       Гермиона покраснела, вспомнив, что их школьный учитель мастерски владел Легилименцией и скорее всего уже был в курсе произошедшего.       Но Снейп ничего не сказал, лишь одарил ее суровым взглядом, от которого Гермионе захотелось провалиться сквозь землю.       — Нет, не думаю, что хочу это знать, — наконец сказал он, переводя взгляд с Драко на Гермиону. Издав похожий на рычание звук, Снейп снова взглянул на Драко, сжимающего челюсть, и закатил глаза. — Уходите. Сейчас же, вы оба. И если я хоть раз найду вас обоих, продолжающих этот спектакль двух упрямых баранов, я назначу вам наказание до конца этого года.       Пусть и нехотя, им обоим пришлось удалиться так быстро, как только они могли.