Пламя сердца гаснет в пламени костра

То, что он сделал, не давало ему покоя целую ночь. Джек совсем забыл, что Эльза его ровесница. Он даже и представить не может, что делал бы на ее месте. Будь он прислугой у кого-нибудь. А Эльза… Она и правда хорошо справляется. Пусть даже когда с ней плохо обращаются, она всегда спокойна и рассудительна, не дает эмоциям завладеть ею полностью, в отличие от того же Джека, который может ненароком совершить дел когда он в ярости. Фроста посетили противоречивые чувства в этот момент раздумий. Сожаление? Он сожалел о том, что сделал? С другой стороны, Эльза ведь сама виновата что копошилась в его личных вещах. Но черт… Что бы он делал оказавшись на ее месте? Работать прислугой с раннего возраста, далеко от семьи, за гроши. Очевидно, что гнев Джека, обрушившийся на нее, был неоправдан. Он действительно сожалел о содеянном, и если Эльзе что-то грозит после его обвинений, это все будет на совести юноши. Спустя неделю. Что же не давало Джеку извиниться? Вероятно, то была собственная гордость. Один раз он все же попытался, но это не увенчалось успехом. Служанка направлялась в свою комнату, когда Джек так же шел в свои покои. Когда они уже почти разминулись, юноша потянул Эльзу за рукав, та машинально одернула руку и испуганно обернулась. Далее последовал неловкий диалог: — Эльза… Я, в общем, хотел сказать, что… — Да? -…Тебя звала Донна, кажется… Служанка молча кивнула и быстрым шагом направилась к лестнице, ведущей к гостиной, а Джек так и не смог выдавить из себя извинения. Так продолжалось довольно долгое время, Фрост все ждал подходящего повода, но он долгое время так и не наступал. Таким и было безрадостное нескончаемое лето Джека. Апатия прочно взяла над ним верх, и юноша все реже покидал пределы поместья. Все чаще срывался на близких, и все больше замыкался в себе. Лишь изредка его печаль отходила на второй план, когда маленькая Мэри просила поиграть с ней в саду. Тогда он словно сам становился на некоторое время шестилетним ребенком, и забывал обо всем плохом. Только это, пожалуй, и приносило ему радость. Все остальное время он перечитывал по третьему или даже четвертому кругу книги из семейной библиотеки. Когда даже они кончились, Джек начал читать старые газеты, второсортные любовные романы, которые ему одалживала Донна, и все время пытался упросить отца привезти книг из городских лавок, на что тот чаще всего отвечал отказом. Однажды холодным туманным утром Джек, встав спозаранку, решил наведаться к своему любимому месту — к озеру. Не дожидаясь, пока Донна приготовит завтрак, он взял со стола немного фруктов, остатки явно не первой свежести хлеба, и направился на прогулку, оставшись незамеченным остальными членами семьи. Взяв с собой дневник, Джек решил пойти и немного развеяться, написать о том что его волнует, потому как до этого момента Фрост и не притрагивался к написанию, с тех самых пор как Эльза прочитала записи. Лес возле озера был на удивление шумным, птицы голосили свои песни, листья от ветра колыхались в разные стороны и все это превращалось в одну сплошную какофонию, несвойственную для обычно тихого и спокойного леса, каким Джек его знал. Но, пройдя еще дальше, в самую глубь, звуки становились все более приглушенными, будто все обитатели перешептывались между собой. Юноша все же надеялся, что они внемли его просьбу о тишине, а не предостерегали его от чего-то опасного. Так или иначе, Джек решил последовать дальше по тропе, не сворачивая как обычно на озеро. Проследовав немного в глубь, Фрост с удивлением для себя заметил, что все время находился рядом с этой красотой и даже не удосуживался заглянуть сюда. Лес был воплощением величественности и таинственности, густая крона деревьев почти не пропускала солнечные лучи, которые и так не баловали в то утро, так что и в это время дня здесь было довольно темно и прохладно. Пройдя еще полмили, Джек наткнулся на небольшой пруд прямо посреди леса. Над прудом стояла туманная дымка, что придавало еще больше жути этому месту. Джека настолько заворожило это зрелище, что он решил остаться именно здесь, написать пару строк об этом лесе. Фрост вынул покрывало из небольшой сумки, что взял с собой, расстелил на траве неподалеку от воды, и, усевшись по обыкновению возле ствола дерева принялся писать о столь невероятной картине. Джеку было неизвестно, сколько он провел там, в лесу, потому как доступа к солнечному свету у него не было. Но по его ощущениям стало немного теплее по сравнению с утром, что не могло не радовать. Закончив писать и оперевшись спиной к дереву, Фрост и сам не заметил, как начал клевать носом. Свежий лесной воздух опьянял получше любого снотворного, и через 10 минут юноша уснул.