Пламя сердца гаснет в пламени костра

      Следующее летнее утро запомнилось Джеку по большей части проливным дождем, каких не бывало уже много лет в тех краях. Он, казалось, шел безостановочно весь день, еще больше погружая Фроста в его и без того печальное состояние. Переборов себя и свою неохоту выходить из комнаты и ненароком увидеть отца, юноша решил все же спуститься на завтрак. Вечно просидеть в стенах своей комнаты он вряд ли сможет (даже в том случае, если как вчера будет каждую ночь приходить служанка и приносить ему подачки), поэтому не лучше ли будет просто оставить этот конфликт в прошлом и уступить? Хотя, конечно, Джек мыслил совсем иначе. Он, вероятно, знал, что отец, дабы как-то загладить свою вину, будет относиться к юноше намного снисходительнее, все время лицезрея кровоподтек, оставленный собственным отцом на лице своего же отрока, что несомненно играет Джеку на руку — теперь он может выражаться как угодно и при ком угодно, не страшась ни нравоучений со стороны отца, ни наказаний. Только зайдя в столовую Фрост сразу же обратил на себя внимание радостной сестренки, которая встретила его воскликом: — Джек! Ты сегодня позавтракаешь с нами? Дружелюбно улыбнувшись, девочка не могла упустить из виду появившуюся «особенность» на лице Джека — тот самый кровоподтек. — Что случилось? — Ничего страшного, Мэри. Я упал, когда гулял в лесу. Проговоря это так спокойно как мог, но кинув недоброжелательный взгляд на отца, сказал юноша. — Доброе утро, Джек. Обратился к сыну Артур, не давая первому шансов начать выказывать свое недовольство с самого начала утра. Кивнув головой вместо ответа, Джек сел на свое привычное место. Приборов — тарелок и вилок с ложками — там не было, и это могло значить только одно: Донна не рассчитывала на то, что Джек так быстро сдастся и откажется бойкотировать отца. Вероятно, этого не ожидал никто, включая и самого юношу. Действительно, что-что, а в том, чтобы до конца отстаивать свои взгляды и свободу ему не было равных. Джек скорее умрет с голоду чем предаст свои убеждения, это прекрасно знали все члены семьи Фрост. Дедушка очень ценил эту черту в нем, и призывал никогда не прогибаться под натиском чужого мнения. Выходя из кухни с подносом, Донна, увидев Джека, незамедлительно расставила еду для Мэри, Эвелин и Артура, а потом сразу же вернулась за чистой посудой и для Фроста младшего. С появлением Джека в столовой всё замолкло. Никто не знал что и думать о поступке юноши, потому отец с матерью лишь тревожно переглядывались между собой. Так и не придумав что дельного сказать, Артур через пару минут обдумываний решил начать непринужденную (насколько это вообще возможно было в контексте произошедшего) беседу, чтобы плавно подвести ее к главному. — Итак… как ты себя чувствуешь? — Хорошо, спасибо. В голосе Джека не слышалось ни намека на сарказм или тот же гнев. Только лишь абсолютное отсутствие интереса к их разговору. — А что насчет… она заживает? Указав на губу, произнес Артур. — Да, она заживет. Сознательно или нет, Джек сделал акцент именно на слове «она»… «Она», вероятно, заживет, но ничего прежним уже не будет. — Слушай, сын, я вспылил тогда, признаю. Я бы хотел… я извиняюсь перед тобою. Ты ведь не злишься? Было не совсем понятно, говорил ли отец это искренне или под напором матери, ведь она в тот же миг положила свою руку на руку отца, и снисходительно улыбнулась. Не раздумывая ни секунды, юноша ответил: — Нет, все хорошо. Еле слышно выдохнув, отец наконец-таки принялся за свою яичницу. Вскоре после завтрака Джек решил наведаться к Эльзе и поблагодарить за вчерашнее. Уже собираясь подниматься верх к спальням, Джек услышал музыку, доносящуюся из библиотеки на первом этаже, находящуюся недалеко от гостиной. Мать обычно сразу же отправлялась в свою комнату читать журналы, которые каждое утро Донна забирала на пороге у старого седого почтальона, поэтому, скорее всего, это был кто-то другой. Не доходя до распахнутой двери в библиотеку Джек наблюдал через дверной проем следующую картину: Эльза, по всему видимому, должна вытирать пыль с книжных полок, это юноша понял по тряпке у нее в руках, но вместо этого она пыталась что-то наигрывать на давно расстроенном фортепиано. Неслыханная до этого мелодия показалась Джеку очень даже неплохой и, не желая прерывать музицирования служанки, он полностью дослушал всю мелодию от начала до конца. Закончив, Эльза продолжила уборку как ни в чем не бывало. — Здравствуй, Эльза. Не отрываясь от дел она поприветствовала юношу в ответ. — Я лишь хотел поблагодарить тебя за вчерашний ужин и за то, что навестила меня. Мне правда стало легче. — Не за что. Но только пусть это остается лишь между нами. Твои родители не слишком одобряют наше общение. — Конечно.