DILF

Юра просыпается рано. Переворачивается на бок, упирается локтем в подушку, приподнимается. Он смотрит на Егора, спящего лицом к нему. Просыпаться с кем-то в одной постели, не испытывая симптомов похмелья, непривычно. Обычно в такие моменты Юра чувствует раздражение. Ему не нравится делить свое личное пространство с другими людьми. Он старается не оставаться на ночь со случайными партнерами. Тем более — не приводит никого к себе. Вот только Егор больше не случайный. И Юру его присутствие никак не раздражает. Он протягивает руку к лицу Егора, осторожно убирает с его лба пряди вьющихся волос. Любуется им спящим. Странная хуйня — Юре даже не хочется вставать. Ему достаточно просто лежать вот так, чуть нависая над Егором, рассматривая бледные веснушки на его лице. И Юра поддается этому желанию. Какое-то время он просто вот так пялится, словно криповый чувак. Егор от его взгляда, правда, все равно не просыпается. Наконец, Юра садится на кровати. И резко хлопает Егора по прикрытой тонким одеялом заднице. — Встаем, — командует он. — Вперед, вперед, вперед. Егор морщится. Едва приоткрывает глаза. Дыхание перестает быть таким размеренным. Юра хлопает его снова. Уже больше из любви, блять, к искусству. — Ну выходной же, Юр, — бормочет Егор. — Давай спать. — У тебя, может, и выходной, — отзывается Юра. — А мне сегодня три группы тренировать. И индивидуалки еще. Егор натягивает на голову одеяло, так и не отрывая ее от подушки. Но Юра сдаваться не собирается. Он берется за край одеяла и тащит его на себя. Сопротивляться бесполезно — он тупо сильнее физически. Стягивает его с Егора, даже не напрягаясь. — Ну ты и мудак, — с чувством выдыхает тот. — Согласен, — усмехается Юра. Только он ведь свалит на целый день. Егор может дрыхнуть потом столько, сколько ему влезет. Ну, конечно, если Алиска не включит на всю хату мультики. А она включит. Впрочем, Егору ведь ничего не помешает свалить к себе домой и спать дальше. Сейчас же Юра просто хочет провести с ним утро. Пусть сонным, пусть ворчливым, пусть недовольным. Но с ним. Ситуация, конечно, клиническая. Адаптируется Юра на удивление быстро. Егор вздыхает. Садится на кровати. Ерошит свои волосы. Трет глаза и широко зевает. Юра подается к нему, чтобы поцеловать. Но Егор уворачивается. — Я же зубы еще не чистил, — отмазывается он. — Мне ли не похуй? — спрашивает Юра. И все равно, прежде, чем подняться с кровати, урывает свой поцелуй. *** Алиска стучит ногой по ножке кухонного стола, пока ковыряется в своей утренней овсянке. Стол из-за этого подрагивает. Юра раздражается, глядя на то, как в его стакане колеблется сок. — Прекращай, — говорит он резко. И тут же перехватывает строгий взгляд Егора. Блять, ну вот самого разве не бесит? Попробовал бы остановить ребенка, болтающего ногами. Без применения физической силы и повышения голоса. Вообще-то, Юра старается на нее не срываться, даже когда у него паршивое настроение с утра пораньше. Мать постоянно на него кричала, он не хочет запомниться своей дочери уродом, который только и может, что ругаться. Токсичная хуйня и все такое. Но в подобные моменты он как никогда понимает мать. У нее ведь тоже нервы расшатанные. — Это нормально, — сообщает ему Егор тихо. Таким тоном, словно говорит с детсадовцем. — Алисе надо двигаться. Это — реакция организма, а не нервный тик, если что. Юра вообще про нервный тик не думал. Его просто бесит, что стол трясется. Поэтому он подвигает его на себя так, чтобы Алиса перестала попадать по ножке стула. Присутствие Егора, на самом деле, помогает справляться с раздражением лучше. Он и о детях-то знает гораздо больше не только Юры, но и многих мамаш из алискиного класса. Становится ясно — свою работу он реально любит. Юра бы такой стресс на себя в жизни не взял. Ну, за такие-то скромные заработки. Ему кажется, что оно того не стоит. Впрочем, о присутствии Егора ему надо бы поговорить с Алиской. — Заяц, — обращается он к дочери. — Ты ведь не болтаешь в школе о том, что Егор у нас ночует? — Неа, — она мотает головой. — Возможно, — Юра бросает быстрый взгляд на Егора, — он будет оставаться у нас чаще. — Круто, — отзывается Алиска. И поворачивается к Егору. — С домашкой помогать будешь? — Это читерство, — говорит Юра. — Заяц, я не к тому. С домашкой я тебе помогать буду, честно. Я к тому, что в школе об этом говорить вообще нельзя. Совсем. — Я поняла, пап. Юра хочет повторить еще раз. Но Егор пинает его под столом. Чего он там говорил? Общаться с ребенком как, блять, со взрослым. Только без «блять». Не говорить с Алиской как с дебилкой, повторяя по сорок раз одно и то же. Потому что дети понимают гораздо больше, чем кажется. Еще Егор затирал про «не врать», но это Юре кажется чем-то запредельным. — Молодец, — кивает он. И видит, с каким одобрением Егор ему улыбается. Ну пиздец, это кого еще тут воспитывают, интересно. Юра, в общем-то, не против. *** — Вот и нахуя тебе эти энергетики, — ворчит Юра, наблюдая за тем, как Егор закидывает в тележку сразу несколько. — Я не высыпаюсь, — отвечает тот, толкая тележку вперед по проходу между полками супермаркета. — И чего тебе мешает? Егор останавливается. Выразительно смотрит на него. — «Кто», Юр, — говорит он. — «Кто» мне мешает. — Будто тебя кто-то заставляет. Юра хмурится. Ну действительно, Егор мало того, что может сказать «нет», так еще и в большинстве случаев первым лезет. Юра собирается возмутиться. Сказать, что если у Егора есть какие-то проблемы, он может, во-первых, спать дома. А, во-вторых, пойти нахуй вместо того, чтобы выебываться. Но Егор широко улыбается, глядя на него. И желание разводить ссору на пустом месте затихает. — Я не виноват, что ты передо мной устоять не можешь, — усмехается Юра. — Сделаю тебе имбирный смузи утром. Убери химозу из тележки. — Но акция... — Егор, мне поебать. Когда тебя лет через пять язвой желудка ебанет, я тебе супчики готовить не буду. — Конечно, ты их закажешь и погреешь в микроволновке, — Егор легко поддевает его плечом. Однако, энергетики все-таки возвращает на полку. И улыбается как последний дебил на протяжении всей оставшейся вылазки за продуктами. Юра старается не обращать на это внимания. Потому что догадывается — к пятилетнему вопросу Егор еще вернется. Доебется до него со страшной силой. Так и происходит. Едва они загружают продукты в багажник, и оказываются в машине, Егор говорит: — Значит, через пять лет ты себя видишь рядом со мной. — Это что, собеседование? — спрашивает Юра. Ну видит и видит. Ничего особенного. Это нормально — думать о будущем с человеком, с которым сейчас все складывается. В таких ситуациях никто в здравом уме не прикидывает варианты расставания. Выйти-то может все, что угодно. Но прямо сейчас — да. Юра, правда, все равно не может ничего обещать. — Так изящно мне в любви еще никто не признавался, — отзывается Егор. — Это кто тебя тут любит, по-твоему? Не передергивай. — Даже не собирался. Мне есть кому передернуть. Гарантия — пять лет. Юра отнимает руку от руля, чтобы растрепать ему волосы. Какой же он, все-таки, придурок. А еще детей чему-то учит. Но так свободно и легко, как с ним, Юра не чувствовал себя, кажется, вообще никогда. Эти ощущения ему нравятся. И прожить он с ними готов не только несчастные пять лет, но и всю свою жизнь.