Странники последнего пути

– Боги, ну и город, – Мириэль взволнованно расхаживала взад и вперед по своему номеру в «Гусе и лисе», ставшему тесным из-за набившегося в него народа. – У меня сложилось ощущение, что все приличные семьи отсюда разбежались. Алот по привычке занял самый дальний угол и приготовился больше слушать, чем говорить. Тема обсуждения вызывала у него на редкость противоречивые чувства. В конце концов, речь шла о его бывших патронах. Но его лояльность сильно поистрепалась в последнее время: слишком многое ему пришлось увидеть и пережить, чтобы хранить верность этим людям. Только остатки порядочности не позволяли ему говорить об этом в открытую. И все равно, слушать, как гневно обличает их Мириэль, было… горько? Он ведь когда-то искренне верил, что помогает благому делу. – Если бы мой покой пытались охранять какие-нибудь Дюжины, я бы тоже разбежался, – хмыкнул из другого угла Эдер. Оказывается, он вовсе не дремал в кресле, зажав зубами мундштук трубки, а прислушивался к разговору. – Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем ты должна кого-то выбирать, – все-таки подал голос Алот и пожал плечами. – Ты же леди Каэд Нуа, твои права подтвердил суд. Почему бы тебе не прийти на прием к герцогу самостоятельно? – Мне странно это слышать именно от тебя, Алот, ты же из аристократической семьи, – Мириэль покачала головой. – В глазах дворянства я по-прежнему никто, вайлианская выскочка. Лорда Гэтбина не особо любят, но он хотя бы здесь свой. Леди Вебб наверняка рассказала герцогу о моих действиях и в Бухте Непокорности, и в Позолоченной долине, но принять меня он сможет только если я буду представителем хоть сколько-нибудь значимой политической силы. Давать аудиенцию одиночке для него означает потерять престиж в глазах подданных, он не может себе этого позволить. Не в нынешней ситуации, когда его рвут на части. – Но ты уже так много сделала для города! – Кана оторвался от своих записей и посмотрел на нее с недоумением. – В Такове ранга-нуи давно бы тебя принял – официально и довольно пышно – и вручил бы награду. – Мы не в Такове, – флегматично напомнила Паледжина, в сотый раз проводя правилом по своему и без того идеальному мечу. – И даже не в Вайлианских республиках. Я уверена, что там отношение к настолько полезному деятелю тоже было бы совершенно иным. Но Дирвуд почему-то позволяет себе непредусмотрительность и расточительство. – Дирвуд – это котел, в котором кипит будущее, – снисходительно пробурчал Стоик. – Что Вайлия, что Аэдир слишком вцепились в свое прошлое, в потухшие угли, из которых уже не раздуть новой искры. А жизнь, как пламя, всегда расточительна. – Я не согласна! – немедленно вскинулась Паледжина. Кана тоже возмущенно запыхтел, задетый таким пренебрежением к прошлому, но Мириэль подняла ладонь, пресекая спор: – Я хотела узнать ваше мнение, чтобы принять важное решение. Давайте, отложим дискуссии по другим поводам на следующий раз? – Не пойму я, чего тут думать? – фыркнул Хиравиас, продолжая ковыряться ножом в зубах. Он разлегся прямо возле камина, рядом со спящими в обнимку Блэки и Итумааком. – Ты говорила, что в городе три серьезных партии, так? Но Дюжины и Домнелы – полные мудаки. К тому же Домнелы вроде как сами записали тебя во враги. Кто тут остался-то? Рыцари Горна, ну и все. – Есть еще Данрид Роу, – напомнил Алот. – К сожалению, леди Вебб не относится ни к одной из партий, – грустно покачала Мириэль головой. – Она не хочет выступать на политической арене в открытую, предпочитает оставаться в тени. Именно она и посоветовала мне поискать покровителей. – Ну а Колш? – спросил Эдер. – Ты усадила его задницу на трон правителя Позолоченной долины. Он мог бы черкнуть тебе рекомендательное письмецо в знак признательности. – Сейн Колш сейчас сам находится в двусмысленной ситуации, – вздохнула Мириэль. – И доказывает всем лордам Хватки легитимность своих притязаний. А эрлу Бадемару, как я уже поняла, и в самом деле не слишком интересно происходящее в его эрлинге. Единственное, за чем он следит – чтобы лорды вовремя платили налоги и не поубивали друг друга совсем уж беззаконно. – Если тебя не устраивают методы Дюжин, тогда выбора и в самом деле нет, – рассудительно заметила Сагани. – Рыцари Горна благодарны тебе за освобождение Заветного Холма и хотят работать с тобой дальше. – Проблема в том, что этот союзник – тоже дрянь, – Эдер открыл, наконец, глаза и начал выколачивать о каблук остатки табака из трубки. – И ради его помощи нужно сделать кое-что дрянное. Поспособствовать тем, кто собирается отобрать у людей души, например. – Слушай, ну… Просто сделай что-нибудь! – с раздражением посоветовал Хиравиас, поднимая одноухую всклокоченную голову. – Взорви еще одну адровую машину, устрой очередной бунт в психушке. Или давай вырежем Домнелов? Герцог тебя вызовет, а там ты присядешь ему на уши про «Свинцовый ключ». Сама же говоришь, что донести до него, какая жопа ему грозит, страсть, как важно. Какая разница, как именно с ним встретиться? – Думаешь, его заинтересуют слова преступницы? – с презрением спросила Паледжина. – Он должен быть настроен доброжелательно, чтобы услышать то, что ему говорят. Так что, я предлагаю все-таки помочь рыцарям Горна. Они действительно хранят на улицах покой. И, в конце концов, своих кованных солдат они собираются делать из бандитов и убийц, и без того осужденных на казнь. А души сами по себе нейтральны и безынициативны. – Если не пробудятся и не вспомнят прошлые жизни, – вздохнула Мириэль. – И тогда они могут стать опасными, как вихты. Те тоже до поры казались удачным решением проблемы. Да и вообще, делать из душ оружие я считаю крайне неэтичным. – Тебе нужно сделать выбор, Хранительница, – прохрипел Стоик. – Или «Свинцовый ключ» устранит дружелюбного анимансерам герцога и погрузит Дирвуд в хаос, или ты поможешь рыцарям Горна получить свои железные игрушки. – Выбор стоит не так. Они их все равно получат, – с сомнением покачал головой Алот. – С Хранительницей или без. – Железные воины, не знающие страха и сомнений, бесконечно преданные своим командирам… – протянул Кана задумчиво. – Мои братья сказали бы, что это даст Дирвуду слишком большое военное превосходство. Да, эти исследования продолжат в любом случае. И если ты их поддержишь, получишь преимущество. – Действительно, ну ее, эту совесть. Кому она интересна? А кошмары тебе и так снятся, – с сарказмом кивнул Эдер. Расправил пальцем в чашке трубки табак и снова начал чиркать кресалом. Мириэль с отчаянием сжала виски, и Алот бросил на Эдера негодующий взгляд. Ну и зачем сбивать с толку, если все равно не способен дать дельный совет? Ему очень хотелось как-то помочь Хранительнице, хотя бы из благодарности. И дело было не только в полезном разговоре с той неприятной анимансеркой из лечебницы, и уж точно не в том, что Мириэль помогла ему выбраться из Позолоченной долины. Из-за нее он дрался едва ли ни каждый день, рисковал жизнью так, как никогда прежде, получил с десяток шрамов, стойкую неприязнь к темноте и закрытым пространствам, а однажды целый день заикался после удара электричеством. Алот всегда считал себя рассудительным и осторожным, старался держать свое мнение при себе и как можно реже отсвечивать. Но эта девушка – спокойная в обычное время и неукротимая в драке – будила в нем самом какие-то непонятные дремучие инстинкты. Ему все чаще хотелось по собственной воле вести себя агрессивно с неприятными ему людьми, утверждать свою правоту в спорах, разговаривать громко и уверенно, побеждать в бою. Он выяснил, что во время сражения все его страхи становятся абсолютно неважными, а власть над жизнью и смертью других существ пьянит почище вина. Во время схватки он ощущал себя бессмертным и всемогущим – потрясающе живым! Раньше он и в страшном сне не представил бы, что будет смеяться, убивая врагов. Теперь Изельмир стала ему чуточку понятнее. Они в кои-то веки в чем-то с ней сошлись: им нравилось драться и им нравилась Мириэль. Алота восхищали отзывчивость Хранительницы, ее обостренное чувство справедливости, ее представления о чести и долге, ее бесстрашие и стремление искать компромиссы. Жаль, восхищение его альтер-эго весьма часто оказывалось еще и сексуально окрашенным. «Хватит капать слюнями, вали и трахай!» – советовала эта мерзавка. Алот каждый раз с негодованием приказывал ей заткнуться. И каждый раз умудрялся перехватывать власть над своим языком, по милости Изельмир готовым сказать какую-нибудь сальность. Но когда ловил себя на том, что подолгу задерживает на Хранительнице взгляд, чувствовал легкий стыд: он и в самом деле смотрел на нее, как на женщину. На красивую и – да проклянут тебя боги, Изельмир! – желанную. Это, конечно же, было неуместно и недопустимо. Это опошляло их с Мириэль дружбу и низводило до жалкого похотливого мужлана его самого. Все-таки хорошо, что он умеет мыслить рационально. Мириэль тоже решила действовать рационально. Утром она сказала командору Клайверу, что берется за поиски пропавшей Вианны. Они немного побегали по портовому району, немного подрались, и уже вечером Хранительница передала кузнецу Данстану записи спасенной ими анимансерки. И получила новое, совершенно необременительное задание – снова прогуляться до Компаса Анслойга и передать данные об исследовании представителю Верховного судьи рыцарей Горна. А вот возвращение в крепость рыцарей оказалось полным кошмаром. Ожившие доспехи все-таки обезумели и выступили против своих создателей. Отряду Хранительницы пришлось выдержать серьезный бой в цитадели. И Алот заметил, что на этот раз Мириэль дралась не с яростью, а с отчаянием. Но встретившись с Клайвером, она сухо сказала: – Мне кажется, вы должны продолжать исследования, командор. Смерти всех этих людей не должны быть напрасными. Просто не будьте легкомысленными в использовании новых, не до конца изученных технологий. Они вернулись в «Гуся и лису» в молчании. – Эй! Может, пропустим по кружечке? – предложил Эдер. – Что-то не хочется, – покачала Мириэль головой. – Спасибо за приглашение, но отдыхайте без меня. Пожалуй, мне нужно поспать, голова разболелась, – и она повернулась к лестнице, ведущей наверх. – Ты не виновата в том, что случилось! – вырвалось у Алота. – Нет, – согласилась Мириэль спокойно. – Моей вины в этом нет, я сделала то, чего хотели рыцари. Но я приняла решение, оказавшееся ошибочным, а значит несу за него ответственность. В следующий раз я поступлю иначе. А сейчас, если не возражаешь, я все же пойду и вздремну. Эти слова заставили Алота задуматься. Его часто грызла вина за неправильные решения, сказанные или несказанные слова. Алоту до сих пор порой снился бывший однокурсник Таргун, лишившийся рассудка из-за его страха и злобы. Но выходит, можно относиться к этому вот так – не угрызаться, а просто признать ошибку и жить с ней дальше? Это выходило за пределы его понимания. «Учись, придурок, – сказала Изельмир снисходительно. – Глядишь, и выйдет из тебя толк». И ему почему-то не захотелось с ней спорить.