Странники последнего пути

– Эй, да это же разъяренная толпа! Гляди-ка, не так уж мы и далеко от дома. Голос Эдера звучал с насмешкой, но Мирэлла видела, как он стиснул рукоять меча, вполне готовый его применить. Ей и самой было страшно и горько смотреть на искаженные ненавистью лица: едва ли безумие на улицах Бухты Независимости забудется скоро. Она поспешно вбежала на косогор к растерянному оратору и встала с ним рядом, отвлекая внимание на себя. А потом крайне авторитетно пообещала сталвартцам, что решит их проблемы. Ее узнали, но далеко не все ей обрадовалась: она принесла Сталварту перемены, это не могло понравиться всем, без исключения. Да и существует ли на свете вещь, которая понравится абсолютно всем? Мирэлла сильно сомневалась. Но ей все-таки поверили, толпа послушно притихла и расползлась. Все-таки хорошо быть сайфером и уметь вселять нужные эмоции. Мирэлла глубоко вдохнула холодный воздух, справляясь с головокружением – взять под контроль сразу несколько десятков разумных с ее стороны было все-таки ужасной авантюрой. Хорошо, хоть кровь носом не пошла. Она расправила плечи. «Держи спину! На тебя смотрят», – говорила ей мать, едва Мирэлла научилась ходить. И она держала. И вправду, у нее нет права горбиться от навалившихся трудностей – на нее всегда смотрят. – Что ж, местре Дериан, – дружелюбно улыбнулась Мирэлла, когда сталвартцы разошлись окончательно. – А теперь расскажите подробно, что именно тут у вас происходит. Редсерасцы, построившие в лесу форт и захватившие дипломатов Сталварта, совершенно не походили на ужасную, сметающую все на своем пути силу из ее сна. Вряд ли эта страна оправилась после Войны Святого настолько, чтобы представлять сейчас реальную угрозу. Уж скорее на нее тянули мегфолки, уничтожившие паргрунов Арсенала Дургана. Но для начала Мирэлла решила разобраться с трудностями Сталварта – раз уж пообещала. Всего-то и требовалось, что разобраться с обезумевшими визраками, захватившими разумы шахтеров, и очаровать въедливого и деятельного столичного инвестора. А также найти пропавшую девочку, остановить Холодных Ходоков и убить несколько десятков вконец распоясавшихся убийц. Несложно, не так ли? Если она переживет встречу с Таосом, подобные задания станут ее единственными приключениями. Это было бы просто замечательно – взять и выжить. Что ж, зато во время рысканья по заснеженным долинам они снова встретили Манеху, а потом и Закуа, которые так и прочесывали Белый Марш, каждый в своем поиске. И те снова с радостью влились в отряд. Два новых бойца оказались совсем нелишними, когда пришлось драться со скульдраками при попытке запустить артиллерию Арсенала Дургана. А вот для того, чтобы незаметно пробраться в лагерь «Железных цепов», народа оказалось все-таки многовато. Часовые у ворот заявили, что их командор не желает никого видеть и ясно дали понять, что не против пролить кровь чужаков. Помогли темнота и униформа, снятая с кинувшегося на них дозора, отряд добрался до внушительного здания казармы, ни разу не обнажив оружие. Солдаты у ворот были правы: настроенным на диалог их предводитель не казался. Да и в принципе выглядел неважно: угрюмым, порядком утомленным, с лихорадочным блеском в глазах – наверное, таким же, как у нее самой. По представлению Мирэллы, именно так и должен выглядеть человек, страдающий от видений. – Ха! Вы не из моих людей! – Голос у него был под стать виду – хриплым и усталым. – Снова шпионы? – Добрый вечер, – начала она приветливо, оглядывая просторный общий зал. Отстроились редсерасцы с размахом. Видимо, собирались обосноваться здесь надолго. – Прошу простить этот вынужденный маскарад. Меня зовут леди Мириэль Каэд Нуа. А вы, должно быть, командор Адарик Цендамир? – Да. И сейчас я узнаю, кто ты на самом деле! Последняя фраза раздалась в ее голове. Вторжение было намеренно грубым и болезненным, словно рука, внезапно стиснувшая горло. На него ужасно хотелось ответить встречным ударом, но Мирэлла сдержалась, просто вывернулась из хватки. Вне всякого сомнения, перед ней был Хранитель: первый ею встреченный, не считая Мервальда. Кто-то, кто знает и понимает – каково это! Сама возможность соприкосновения не только душ, но и разумов вдруг вызвала в ней такой приступ радости, что она сама шагнула навстречу его сознанию – открыла ему доступ к своей душе и показала свои воспоминания. Бегство из дома, печально закончившиеся приключения в Аэдире, биауак, Каэд Нуа и Бесконечные Пути, горящая Бухта Непокорности, Таос. Его разум сначала ответил смятением: видимо, Адарик не привык получать сперва отпор, а потом такой чистый и ровный контакт. Он заколебался, но тоже приоткрылся ей – не полностью, но достаточно, чтобы она успела считать его горячую, будто пылающая головня, убежденность, и глубокое, как горная пропасть, отчаяние. В ее голове осенними листьями, поднятыми ветром, заметались обрывки чужих воспоминаний: неказистый домик посреди поля ворласа, шеренги солдат под знаменами Редсераса, окровавленное лицо командира, и собственная рука, снимающая значок с его мертвого тела… Связь разорвалась. Адарик сглотнул, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Ей захотелось схватить его за плечо и пережить момент единения снова – наверное, это было лучшим, что она испытала за последний год, не считая танца с Эдером. – Итак, ты Хранитель? – тихо спросила Мирэлла, беря себя в руки. – Или просто чудик, у которого вдруг ни с того, ни с сего стекленеют глаза, – пробормотал Эдер некстати. – Ну, с кем не бывает, правда? Солдаты, выстроившиеся вдоль стен, недовольно зароптали, Адарик бросил на него злой взгляд и покраснел, будто его уличили в чем-то неприличном. Оказывается, в Редсерасе подобный дар действительно считали предосудительным. Но начало разговора было все-таки положено. Мирэлла заговорила с Адариком о его видениях и только перешла к своим, как он вдруг ее перебил: – Воспоминания, которые я видел… Некоторые из них не были твоими. Ты – Пробужденная? Пришла ее пора опускать глаза: – Да. А ты – нет? – Хвала Рассветному – нет. Наверное, это ужасно: быть и Хранителем, и Пробужденным? – в его голосе было искреннее сочувствие. Мирэлла усмехнулась: – Это не та тема, которую хочется обсуждать в присутствии посторонних. Давай вернемся к тому, что привело тебя в Белый Марш. На самом деле ей вдруг захотелось расплакаться. Этот человек знал ее пять минут, но понял лучше, чем Эдер и Алот вместе взятые. С ее стороны было несправедливо об этом думать, но… она думала. Адарик сдержано кивнул ей подбородком на заставленный оловянными стаканами стол: – Присядем. Остальные могут быть свободны. Твои люди тоже пусть ждут снаружи… Беван, проводите их к костру и отнеситесь, как к гостям. Когда зал опустел, он плеснул вино в пустой стакан, протянул ей и заговорил. Адарик не сомневался, что враг из его видения – Дирвуд, он все еще не понимал. И Мирэлла взяла его за руку и показала чудовищную лавину из своих снов. Он отшатнулся, расплескав вино из своего стакана. – Видишь? Дирвуд тоже будет разрушен. Ты видел мою душу, Адарик, – грустно сказала Мирэлла. – Ты действительно думаешь, что я пришла, чтобы тебя обмануть? Мы оба Хранители. Мы оба должны защищать то, что нам дорого. И мы можем объединить усилия. Адарик опустил глаза на ее руку, все еще лежащую поверх его ладони, и в его взгляде что-то изменилось. – Хорошо, – он достал из кошеля ключ и протянул ей. – Давай, допросим посланников Сталварта вместе и подумаем, что делать дальше. Допрос закончился внезапно – самоубийством кликуши, которая запугивала Адарика наводнением и концом света. Они не сговариваясь коснулись следа ее сущности. А потом опять поглядели друг на друга. – Она из культа Ондры, похоже на то самое Аббатство Падшей Луны, которое разыскивает Манеха. Хорошо, что я успела считать, где оно, – задумчиво произнесла Мирэлла. – Они знают, как остановить армию Безглазых! – взволнованно закончил за нее Адарик. От ощущения небывалого единения у нее закружилась голова. Она улыбнулась: – Кажется, это зачатки плана? – Но как… – начал было он, и тут землю тряхнуло, раздался ужасающий грохот и треск ломающихся стен форта. Это были мегфолки: чудовищные металлические твари в четыре человеческих роста высотой, с устрашающими кувалдами вместо рук и вооруженные драконьим пламенем. Всего двое, но «Железным цепам» и отряду Мирэллы пришлось изрядно постараться, чтобы одержать над ними верх. Когда одна из тварей упала, Мирэллу зацепило краем сущности – жуткой, чуждой, холодной. Ей никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным: это было отвратительно. Но и захватывающе. Кажется, она все-таки потеряла сознание, потому что, когда открыла глаза, бой был окончен, а над ней склонились ее друзья и Адарик Цендамир. – Ух, – с облегчением выдохнул Эдер. – Вечно ты так пугаешь. Опять видения или просто прилечь захотелось? – Их сотни, – прошептала Мирэлла помертвевшими губами. – В подземной пещере… Стоят и ждут. Адарик стер со лба кровь. Он выглядел ошеломленным: – Сотни?! Мы их не удержим. Если бы у нас были пушки! Мирэлла ухватилась за предложенную Эдером ладонь и с трудом поднялась на ноги: – Думаю, посланцы Сталварта достаточно впечатлены, чтобы пойти вам навстречу. И нужно будет отправить людей к Матроне Береган. Она обещала помочь. Адарик задумчиво кивнул: – Предлагаю вернуться внутрь и продолжить обсуждение. После того, как делегаты Сталварта поглядели вблизи и на Безглазых, и на учиненный ими погром, и на десятки изломанных трупов, они окончательно раскисли. Адарик с раздражением отправил их спать, так что, дебаты пришлось перенести на завтра. – Ты и твои друзья можете переночевать в казармах, – предложил он, и его голос дрогнул: – У нас освободились места... – Спасибо, – ее ответная улыбка тоже получилась вымученной. – Я немного пройдусь перед сном. Голова разболелась. А вы идите спать. Спокойной всем ночи. Ноги унесли ее далеко за разрушенный частокол. Мирэлла опустилась на пенек и, наконец, разрыдалась от нервного перенапряжения, от усталости, страха и невыносимого одиночества. До того, как ей довелось пережить момент полного единения, она и не подозревала, что настолько одинока! И так удручающе несчастна. Мирэлла скучала по простым истинам, по почти безопасным приключениям и незатейливым радостям. По времени, когда мысль о сне не вызывала ужаса, а воспоминания о том, что делала не она, не выворачивали душу наизнанку. Когда взгляд на мужчину, который ей нравился, заставлял сердце биться сладко и радостно, а не рваться на куски от невыносимой горечи. Она почти уже не верила, что ее жизнь когда-нибудь станет прежней. Мирэлла совершенно окоченела и обессилела, ее истерика все не прекращалась, но она не видела смысла делать над собой усилие и заставлять себя замолчать. На нее в кои-то веки никто не смотрел, и держать спину не было нужды. А потом услышала хруст снега под чьими-то шагами, трясущейся рукой вытянула из-за пояса пистолет и поняла, что промажет сейчас даже по гигантскому мегфолку. Она очень надеялась, что стрелять не придется, и это Эдер пришел загонять ее обратно в тепло, в груди заранее стало тесно и горячо... Но выглянувшая из-за тучи луна осветила Адарика Цендамира. Мирэлла поспешно вытерла слезы, пока он не успел подойти, и села прямо. Адарик остановился в трех шагах, было видно, что он не особо понимает, что здесь делает. – Твои друзья спят, – сказал он застенчиво. – И я решил проверить сам, все ли в порядке. – Спасибо, – вежливо кивнула Мирэлла, отчаянно надеясь, что не слишком гнусавит. – Но эти Безглазые распугали всю живность на мили вокруг, а их самих не заметить было бы трудно. Адарик пожал плечами: – Да я не об этом. Вдруг снова видения? А лежать на снегу не слишком полезно для здоровья. Она рассмеялась, и непереносимая тяжесть, лежащая поперек груди, немного полегчала. Ей стало бы еще легче, если бы пришел все-таки Эдер. Но его здесь не было. Адарик вытащил из-за пояса флягу, подошел поближе и протянул ей: – Самогон. На вкус, как драконья моча, зато согревает. Ты главное не нюхай, а пей залпом. Мирэлла послушно откупорила пробку, сделала крупный глоток и закашлялась – настолько крепкое пойло ей еще не попадалось. Но по груди и вправду разлилось приятное тепло. Она передала флягу обратно, их руки соприкоснулись, и ей смертельно захотелось установить с ним контакт еще раз. Снова почувствовать то потрясающее единство. Но Мирэлла опустила глаза и опять подумала об Эдере. Нахлынувшие на нее желания показались ей какими-то предательскими. Хотя, по здравому размышлению, они друг другу никто – просто друзья. Она свободная женщина, которая никому и ничего не обещала. – У тебя руки совсем ледяные, – заметил Адарик хрипло. Снял с себя плащ и накинул ей на плечи. Широкие ладони задержались дольше, чем нужно, Мирэлла подумала: будь, что будет, Эдера здесь нет – взяла его руку и прижала к своей щеке. Сухая шершавая кожа показалась ей такой горячей, будто Адарика терзала лихорадка. Он склонился, пытливо заглядывая ей в лицо. Его глаза выглядели черными, как две проталины на снегу, на лбу краснел свежий порез, а на скуле – бесформенный кровоподтек. Она совершенно точно не назвала бы его красивым, лицо Адарика было слеплено грубовато, а щеки и подбородок темнели неряшливой двухдневной щетиной – самый обычный мужчина. Но он был Хранителем, а значит по определению необычным. Адарик промедлил всего лишь мгновение, а потом прижался к ее губам своим слегка обветренным ртом. От него пахло незнакомо: человеческим потом, медвежьей подбивкой куртки, слегка – крепким алкоголем и совсем уж чуть-чуть – ржаным хлебом, словно по дороге к ней он сжевал горбушку. Мирэлла опять тихо рассмеялась и ответила на поцелуй. Кровь в ее жилах побежала быстрее, она потянула Адарика к себе, тот опустился на колени и обнял ее. И его тепло, и этот незнакомый запах опьяняли ее сильнее самогона. В их поцелуе становилось все больше страсти. Адарик прикусывал ей губы, царапал кожу подбородка щетиной, руки сжимали ее все крепче и крепче, и это тоже было ново и удивительно. Но он оторвался от нее, снова заглянул в лицо и сказал: – В казармах есть каморка травника. Она сейчас пустует, и в ней есть лежанка и отдельный вход. Мирэлла в очередной раз рассмеялась. Ей еще никогда не предлагали секс с такой прямолинейной непосредственностью. Она собиралась отказаться, но Адарик заново ее поцеловал и в этот же самый момент коснулся ее разума и души. И Мирэлла застонала, и опять подалась ему навстречу, открывая свою сущность чужим бесплотным касаниям, и время застыло, и ее сердце остановилось, а потом забилось вновь, затрепыхалось сумасшедшим ритмом. Она оттолкнула Адарика, когда поняла, что еще немного, и просто не выдержит, умрет от нехватки воздуха и разрыва сердца. – Идем, – сказала она, поднимаясь и надеясь, что назавтра не пожалеет об этом. – Ты не пожалеешь, – пообещал Адарик без слов и поднял ее на руки. – Все будет так, как ты хочешь… кроме шелковых простыней. Зато никаких кошмаров, даю слово. Это меньшее, что я могу для тебя сделать. И никакого «завтра», Мирэлла. Не бывает никакого «завтра». Есть только «сегодня» и «сейчас». «Завтра» – это всегда смерть. Но об этом мы говорить не будем.